Road to hell

Может, это было эгоистично? Уехать от всего этого ужаса в нашем доме, просто чтобы ехать с ним в одной машине? Эгоистично уехать от Ари, которая сейчас как никогда нуждалась в поддержке? Эгоистично бросить Менсию, которая от страха сейчас чуть не на стенку лезла? Эгоистично бросить отца, которому теперь нужно было разбираться со всем этим в одиночку? Может быть. Пусть все трое и твердили мне в один голос, что после всего пережитого, я как никто другой заслуживал года спокойствия — я им не верил. Они хотели, чтобы я остался. А мне было нужно, чтобы остался он. Тогда бы мне не пришлось бежать. Так что я этого даже не отрицаю. Патрик Бланко Коммерфорд — ебаный эгоист. Пусть так. Но я ведь даже не думал, что они согласятся взять меня с собой. В особенности, Андер. Но он согласился. И это дало мне надежду. Наверное, это даже жалко — надеяться. Надеяться, что человек, которому ты и даром не был нужен, вдруг передумает. Что он вдруг посмотрит на тебя иначе, когда узнает. Только оказалось, что Андер не хотел меня знать. Никогда не хотел.

~

— Он думает, что я запал на тебя, — он говорил это так, словно об это даже подумать было смешно. И вправду, просто смешно. — Но это не так, — сказал я, пытаясь вбить это в свою голову. Это не так. Никогда не было. И никогда не будет. Но почему? Потому что я — пустышка, в отличии от Омара? Или потому что Андер хотел видеть во мне только это? Это то, чего он хотел? Я мог дать ему это. Я готов был дать ему что угодно, только бы он попросил. Но он не просил, и мне приходилось решать самому. Вот почему я провоцировал. Хотелось увидеть в его глазах хоть что-то — нужду, желание, похоть. Хоть что-то, кроме безразличия. И мне уже казалось, что я видел больше. Безмозглый идиот. Он ведь делал так и раньше. А я каждый раз велся на это, как в первый. Даже когда я стоял напротив его кровати, во время их секса по телефону, мне казалось, что это что-то значит — то, что он не прогнал меня; то, что он смотрел на меня; то, что он хотел меня. Но с Андером всегда лишь казалось.

~

— Зря ты с нами поехал, — зря? — Зачем ты поехал? Каждая долбанная секунда с тобой — это ошибка. Ты понимаешь это? — Не обманывай себя, Андер, — сказал я, пытаясь скрыть отчаяние в своем голосе. — Я вижу, как ты на меня смотришь. Постоянно, — я словно пытался убедить в этом самого себя. Мне не могло это просто показаться. Не могло. — Знаешь, что я вижу? Что ты хочешь меня. Хочешь так сильно, что… — Я не хочу тебя! — чувство, как будто в грудь ударили с такой силой, что стало невозможно дышать. — Ты реально такой тупой? Думаешь, хоть кто-то захочет быть с тобой? Трахнуть — да, но любить? Да в тебе нечего любить, — казалось, что время замерло, пока я смотрел на него в недоумении. Собственные слова, словно эхо в голове: но это практически невозможно. И никогда не было возможным, правда? Почему я вдруг начал думать иначе? Он смотрел не на меня, он хотел не меня, он любил не меня. Мне нужно было уехать. Нужно было.

~

Но я послушал Гусмана. Какого чёрта я его послушал? Реально думал, что смог бы и дальше строить из себя того, кому наплевать? Трахать всё, что движется, как будто ничего не произошло? Не с Андером поблизости, так это не работало. В особенности, когда он пытался вновь наладить со мной общение. Пытался извиниться. Но за что? За то, что впервые был со мной честен? За то, что впервые сказал то, что на самом деле ко мне чувствует? Извиниться за то, что не чувствует ко мне абсолютно ничего? Я и так выглядел жалко в его глазах, а еще ниже я опускаться не хотел. Не хотел я чувствовать эту боль, не хотел чувствовать нихрена. Не хотел, чтобы он снова давал мне гребаную надежду. Но он делал это. Зачем он это делал? — Я не пущу тебя, — я прикрыл глаза, когда он прижался ко мне. Отойди, просто перестань меня трогать, перестань говорить это, перестань притворяться. — Я не пущу тебя, — почему это вызывало во мне такую злость? — Тебя никто и не спрашивал, отойди нахрен, — я резко отпихнул его от себя и дышать вдруг стало легче. Намного легче. — Это никто не увидит, Боже! Это для его личной коллекции, успокойся, — я врал, и если бы он знал меня немного лучше, то может понял бы. — Это меня должно успокоить? Я не пущу тебя, Патрик! Я не пущу тебя к нему, — я почувствовал, как Андер снова схватил меня за руки, и вновь отпихнул его. Я не мог этого выносить. — Да кем ты себя возомнил, Андер?! — рассмеялся я, потому что вся эта ситуация вызывала только истерический смех — не более. Какое ему было дело до того, с кем и чего я хочу? Может, это было слишком, но сейчас это решал я. Снова решал я. И я хотел, чтобы меня видели, чтобы меня замечали, чтобы меня хотели, чтобы все они говорили об этом. Так часто и много, что про Андера я и думать бы забыл. — Не хочешь меня, но бесишься, когда хотят другие? Пойми, ты мне не парень. Ты мне не друг. Ты мне не долбаный отец, чтобы решать за меня! — скажи, что любишь, мать твою. Скажи, и я прекращу. Но я знал, что он не скажет этого. Никогда, блядь, никогда не скажет. — Не долбаный отец, забавно. Его ты вроде уже звал папочкой в вашей милой переписке. У тебя какая-то детская травма? — почему ты говоришь это? Почему? — Что, Патрик, готов быть хорошим мальчиком? — это словно была последняя капля, когда я ударил его по лицу и, сразу после, схватил за подбородок, притягивая ближе к себе. — Не сомневайся, — выдохнул я, глядя на то, как он тяжело дышит. — Попрошу его и тебе скинуть. Может, хоть это заставит твой вялый член подняться, когда вы с Омаром снова решите созвониться по фейстайму, — слова, словно яд капали с моего языка. И я вновь ощутил власть над собой. На секунду, но ощутил. Я не хотел больше видеть его лица, не хотел больше слышать его голос, не хотел быть рядом. Но я знал, что это продлится недолго. Пока злость бурлила во мне, нужно было бежать, сломя голову — лишь бы вновь не передумать. Лишь бы вновь не окунуться в этот поток боли, в котором я и так едва не захлебнулся. — Патрик, куда ты, нахуй, собрался? — услышал я голос Гусмана, но проигнорировал его. Потому что знал, что он бы убедил меня остаться. Он точно бы убедил. — Погоди ты! — но я уже вылавливал первое попавшееся такси, чтобы уехать. Куда-то, где я смог бы забыться. Я уже не хотел ехать к Марко, не хотел ехать домой и уж точно не хотел ехать в отель. Я хотел исчезнуть.

~

Все словно смешалось в один непрекращающийся день. Лица менялись, менялись места, менялась выпивка и препараты, что я принимал. Но боль не уходила. Скольких бы парней я не перетрахал, сколько бы алкоголя я в себя не влил, сколько бы наркоты не перепробовал — она все еще была там, скребла мои внутренности острыми когтями. Заставляла видеть в чужих лицах, в чужих телах лишь одного и того же человека. Но все достигает своего предела. И сейчас я чувствовал себя онемевшим. Чужие руки касались меня — я не чувствовал, чужие губы целовали мои шею — я не ощущал этого. Как будто я только тело, а оно и не мое вовсе. Музыка играла так громко, но я едва ее слышал. Все вокруг смешалось в разноцветное пятно, и мне хотелось закрыть глаза и пропасть. Может, сейчас? — Ты какого хуя делаешь?! — услышал я знакомый голос. Как будто глоток свежего воздуха в этой газовой камере. — Ничего я не делал, — жар от чужого тела внезапно исчез, как и крепкие руки, что удерживали на месте. Тогда я понял, как тяжело было просто держаться на ногах. — Нахуй отсюда! — я разлепил глаза, в надежде увидеть там кого угодно, но не Андера. Только не его. И вселенная услышала меня. — Эй, Патрик, ты меня слышишь? — холодные руки внезапно обхватили мое лицо, заставляя смотреть прямо. — Гусман, — рассмеялся я. Не думал, что буду так сильно рад его увидеть. — Господи, ты под чем? — спросил парень, и если бы я только знал ответ. — Ладно, пойдем отсюда, — он крепко обхватил меня за талию, ведя к выходу. Куда он меня вел? Он что, хотел отвести меня обратно в отель? Обратно к Андеру? — Нет, нет, нет, я не хочу, — закачал я головой, но все попытки остановиться заканчивались тщетно. — Не хочу. — Давай, я выведу тебя на воздух, — вновь повторил Гусман, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Не-ет, — протянул я, останавливаясь на месте. Почему так тяжело дышать? — Я не могу. — Можешь, немного осталось, — сказал он, кивая взглядом на выход. — Все хорошо, на улице станет легче, — я неуверенно кивнул, давая вести себя дальше к выходу. Он был прав. И только выйдя из этого душного клуба, я осознал, насколько сильно мне не хватало кислорода. Боже, как же жарко. Просто до не возможности. Я рухнул на ступени, опуская голову на собственные колени. Казалось, что я вырублюсь в любую секунду. Да я и не был бы против немного вздремнуть. — Держи, а то холодно, — я поднял голову — дерьмовое решение — и взглянул на протянутую куртку. — Не-е, мне жарко, — сказал я, пытаясь дышать глубже. Как же хреново. Но Гусман, на мой ответ, только недовольно вздохнул и сам набросил на меня свою куртку, которую я тут же скинул на пол. — Отлично, заболей, мне вообще похрен, — говорил он, пока я пытался справиться с головокружением. Вдруг я увидел, как он подносит свой мобильник к уху. Не думал, что смогу двигаться так быстро в таком состоянии, но я резко поднялся на ноги, пытаясь выхватить у парня телефон. — Кому ты звонишь? — спросил я, уже заранее зная ответ. Я не мог этого допустить. — Андеру, он приедет за нами, — ни за что, блядь. — Не звони ему, Гусман, прошу, — просил я, готовый упасть на колени, если нужно. Я не хотел видеть его. И не хотел, чтобы он видел меня таким. Да и одна мысль о поездке на машине вызывала у меня сейчас лишь одно желание — вывернуть свой пустой желудок наизнанку. — Я уже позвонил, как только увидел тебя, — ответил Гусман, и внутри меня словно что-то рухнуло. — Только что-то он долго, — я сел обратно на лестницу, прикрывая глаза. Вот и все, финиш. Казалось, что прошла вечность, пока он пытался дозвониться. Я уже едва держал глаза открытыми. — Не берет, — раздраженно объявил Гусман. — Пойдем, я видел тут кафе неподалеку, тебе надо поесть, — он начал поднимать меня, на что я резко закачал головой. — Я не… — я хотел сказать что-то еще, но мой взгляд сосредоточился на черном мерседесе, который ехал вдалеке от нас. Это машина Гусмана? Он едет слишком быстро. Почему он едет так быстро? — Гусман, это…? — я не успел договорить, когда машину вдруг занесло, и она на полной скорости влетела в другой ряд, сбивая ехавший на встречу автомобиль. Словно в замедленной съемке. Из моего рта вылетел резкий вдох, а глаза непроизвольно расширились. Это его машина. Это его долбанная машина, за рулем которой был Андер. Он ехал за мной. Он поехал из-за меня! Это мигом привело меня в чувство. — Что за…? — услышал я тихий вздох Гусмана и резко повернулся к нему. Я так громко дышал, что едва слышал собственные мысли. — Эй, нет! — он резко обхватил мое лицо руками, но я — даже если бы захотел — не мог сосредоточить свой взгляд на нем. Все усилия уходили на то, чтобы просто дышать. Я едва его слышал, пока он пытался успокоить меня. — Патрик, смотри на меня, — но я не мог. — Он бы не стал так гнать, он не идиот! — кого он пытался убедить в этом?! Меня или себя самого? Гусман вдруг резко отстранился от меня, вновь доставая свой мобильник из кармана джинс. Но он не возьмет трубку. Он не возьмет трубку. Господи, я словно задыхался. — Возьми ебаную трубку, Андер! — слышал я позади себя, пока через силу шел вперед. Мне нужно было убедиться. — Патрик, не ходи туда! — но крепкая рука вновь не дала сделать ни шагу. — Он там, Гусман, — прошептал я. — Он там… — я указал на перевернутую машину, вокруг которой уже столпилась толпа народу. — Он там из-за меня! — я не узнавал собственный голос в этот момент. И я видел страх в глазах напротив. Видел, отчего сам начинал паниковать все сильнее. А он лишь прижимал долбанный телефон к уху, как будто Андер сейчас и вправду…! — Твою мать, какого хуя ты не отвечал?! — резко закричал Гусман, отпуская мою руку. Я резко поднял взгляд, неверяще глядя на парня перед собой. Это шутка такая? — Как ты не можешь найти долбанные ключи, они лежат…! — я увидел, как он медленно достал связку ключей из своего заднего кармана и сжал их в кулаке. — Сука, — выдохнул Гусман, поднимая голову и делая глубокий вдох. Мне казалось, что надо мной просто решили поиздеваться. — Не надо брать такси, я отведу его поесть, и мы вернемся, — продолжал Гусман, пока я пытался осознать произошедшее. Мир вокруг издевался надо мной, я был уверен. Не бывает таких совпадений. Просто не бывает. — Ты меня слышишь?! — вновь повысил голос Гусман. — Сиди в номере, мы скоро будем! — и без дальнейших разглагольствований, он сбросил вызов, снова поворачиваясь ко мне. И я не знаю, что такого Гусман увидел, но я глазом моргнуть не успел, как он оказался рядом, прижимая меня к себе. — С ним все нормально, — говорил он твердым, спокойным голосом, в то время, как я не мог выдавить из себя ни звука. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я мог потерять его. Потерять Андера. И последнее, что он бы помнил обо мне — это то, как сильно я на него зол. — С ним все в порядке, слышишь? — все повторял Гусман, и я не знаю, сколько мы еще так простояли, но он был рядом, пока я не перестал дрожать — уже и сам не понимаю, от холода или от увиденного. — Я боялся, что… — я резко заткнулся, когда почувствовал ком в горле. Но мне и не нужно было продолжать: — Да… Я тоже.

~

Мы зашли в какую-то забегаловку, где Гусман заказал мне целую гору еды, из которой я осилил лишь картошку фри. — У тебя остался ключ от номера? — спросил он, и я неуверенно кивнул, потянувшись к карману брюк. — Как тебя только не грабанули, в таком-то состоянии, — я и сам не знал, если уж честно. — Пойдем уже отсюда, — простонал я, тяжело вздыхая. На улице я чувствовал себя куда лучше. Так что я неровным шагом направился к выходу, чтобы подождать Гусмана снаружи, пока он расплачивался за заказ. И я ведь мог бы просто уйти сейчас, если бы захотел. Но в этом и была проблема — я не хотел. Ведь сейчас я не был так напуган одной лишь мыслью о том, чтобы снова увидеть его. Мне нужно было увидеть его. В последний раз. И после уехать. Для меня это стало очевидно, еще когда я увидел Гусмана в том клубе. Иначе и быть не могло. Всем будет лучше, вдали от меня. Потому что я был практически уверен — несчастья преследовали меня по пятам. Я сам — одно долбанное несчастье, и такое сложно полюбить. Сейчас я понимал.

~

Мы пошли пешком до самого отеля, и я еле плелся рядом с Гусманом. Он так и не смог заставить меня сесть в такси. Сегодня я точно бы не осмелился, одна мысль об этом заставляла все мое тело трястись. — Ты понимаешь, как сильно напугал нас, придурок? — тихо спросил Гусман, когда мы подходили к отелю. Нас? — Я уже самый худший сценарий тебе прописал, — приподняв брови, сказал он, и я слабо усмехнулся. — Вот спасибо, — кивнул я, потому что не знал, что еще сказать. Хотя, кое-что сказать я был обязан: — Прости, что пришлось… — Эй, нет, — тут же закачал Гусман головой. — Ты мой друг, я не простил бы себе, если бы не нашел тебя. Не за что извиняться. Просто не делай так больше, идет? — я слабо кивнул, глядя на парня во все глаза. Друг. Одно это слово словно согревало мое промерзшее тело. У меня давно не было друга. Если он вообще у меня когда-то был. Мы поднялись на наш этаж, и я тут же поплелся к своему номеру. — Остаться с тобой? — спросил Гусман, и я покачал головой. — Нет, я в душ и сразу лягу спать, — сейчас я не врал совершенно. Сил с каждым движением, с каждым словом становилось все меньше. Я был, как выжитый лимон. — Зайду к вам позже, ладно? — он кивнул и вдруг замялся на месте. — Он себе места не находил, знаешь? Боялся, что больше не увидит тебя, — я смотрел на парня, словно ожидая, когда он крикнет: «шутка», но этого не произошло — Гусман лишь натянуто улыбнулся мне, похлопал по плечу и пошел дальше по коридору, к себе в номер. Тогда я, наконец, проскочил внутрь собственной комнаты и запер ее на замок. Я уже чувствовал последствия от всех таблеток и прочей дряни, что я успел принять за эти дни. Нужно было успокоиться. Или нужно было все-таки попросить Гусмана остаться со мной. Прислонившись лбом к двери, я попытался заставить себя думать меньше. Нужно было просто принять душ и уснуть. Забыться на время, пока это не пройдет. Раздевшись, я схватил чистые вещи из чемодана и направился в ванную комнату. Встав под прохладный душ, я практически застонал от удовольствия. Хотелось остаться здесь на вечность, но я все-таки пересилил себя и взял в руки мочалку. Я так сильно тер кожу, что та уже через минуту становилась красной и неприятно пощипывала, но мне не было дела — хотелось, чтобы со всей грязью смылись и чужие прикосновения. Все воспоминания об этих странных днях. Жалко, что нельзя было пройтись мочалкой и по своим мозгам, это было бы очень кстати. Прошло где-то пол часа, когда я, наконец, вылез из душа и натянул на себя худи с домашними штанами. Даже на ходу, меня клонило в сон. И когда я уже был в метре от кровати, я вдруг услышал стук в дверь. Такой громкий, словно тот, кто стучался, стоял под дверью уже давно и медленно терял терпение. Не нужно было долго думать, чтобы догадаться, кто это мог быть. Сглотнув, я пошел открывать.