Вместе до конца

— Хочешь со мной? Фраза слетает с губ раньше, чем она успевает подумать. И результат не заставляет себя ждать — глаза напротив смотрят удивленно и с тихим непониманием. — Ну, ты сказал, что хочешь путешествовать по Ли Юэ, и я подумала… Она запинается, тушуется, замолкает так же резко, как и начала говорить. Не любит она разговоры, не любит. Правильнее даже сказать, не умеет. Никогда толком не умела разговаривать с людьми, это больше по части Итэра. Вот у кого всегда получалось найти общий язык с кем угодно. Нет, ладно, с Дилюком или Син Цю да, она может поговорить, но лишь потому, что они вместе прошли уже не одну передрягу. А Казуха… Казуха человек новый, незнакомый, и Люмин уже жалеет, что вообще открыла рот. Вот только легкое касание плеча и мягкая улыбка совершенно не вяжутся с панически бьющимися о стенки черепной коробки мыслями. Казуха кивает. — Я не против. Люмин категорически не понимает, почему стоящая неподалеку Бэй Доу так торжествующе улыбается.

***

Путешествовать с Казухой оказывается действительно интересно. Интересно слушать его рассказы о самураях и островах, о необычных монстрах, разгуливающих по просторам Инадзумы, и Священной Сакуре. Интересно учиться фехтованию на бамбуковых мечах и сочинять хайку, которые, конечно, у Люмин получаются так себе, но Казуха их все равно хвалит. Они задерживаются на пару недель в Ли Юэ, надеясь, что Бэй Доу довольно скоро вернется на корабль и сможет отвезти Люмин в Инадзуму. Но поймавшая их на улице Кэ Цин разводит руками и объясняет, что Нин Гуан не намерена в этот раз просто так отпускать капитана «Южного Креста». Дела, декларации, доставки и еще куча бумажек, которые надо обсудить и согласовать. Казуха шутит, что они здесь надолго. В ответ Люмин ведет парня к ритуальному бюро, где знакомит самурая с ходячим учебником по истории Тейвата, так же известным под именем Чжун Ли. Еще несколько дней они проводят в горах, наслаждаясь природой и рассказывая друг другу интересные истории. Люмин — о путешествиях по другим мирам, Казуха — о Инадзуме и ее легендах, Чжун Ли — о Архонтах и Тейвате в целом. А потом, оставив консультанта обыскавшейся его Ху Тао, они отправляются в Мондштадт. У стен города снова вырастают лагеря хиличурлов, и рыцари Ордо Фавониус, конечно же, опять не справляются. Хотя капитан кавалерии, чтоб ему пусто было, ежедневно пьет в «Доле Ангелов» и, кажется, даже ухом не ведет. Все это, и в том числе все самое интересное о самом Ордо, Люмин узнает из письма Дилюка. Ровные буквы с четким наклоном влево, так часто виденные ею, вызывают улыбку. Она смеется, читая язвительные комментарии, и слышит голос хозяина винокурни у себя в голове. А потом зачем-то зачитывает это Казухе. Свою ошибку она понимает, только когда в красных глазах проскакивает едва заметный отблеск печали. Отчего-то становится совестно — в конце концов, Казуха потерял близкого друга и, возможно, ему все еще тяжело от этой потери. А она бередит старые раны. Следующее письмо, пришедшее теперь от Кэйи, Люмин читает глубокой ночью, когда Казуха уже спит.

***

Винокурня встречает Люмин привычным теплом и суетой. Старшая горничная, едва завидев их, улыбается и выходит им навстречу, принимая из рук Люмин бумаги. Стопка писем и деклараций, забранных у торговца, пока они с Казухой отгоняли хиличурлов от аэростата. Люмин пыталась из праздного интереса вникнуть, что там понаписано, но потерпела фиаско уже на первой странице, не разобрав почерк того, кто эту декларацию составлял. Люмин мимоходом упоминает, что было бы неплохо выпрямить автору руки, на что Аделинда только смеется, приглашает гостей войти и исчезает на втором этаже. А спустя каких-нибудь пять минут, пока Люмин рассказывала Казухе о винокурне и Монде, к ним спускается Дилюк. Девушка немедленно знакомит его с новым спутником и напряженно вглядывается в лицо хозяина винокурни. За несколько месяцев постоянных путешествий с ним Люмин научилась различать малейшие проблески эмоций на обычно бесстрастном лице. И сейчас, видя, как Дилюк первый протягивает ладонь для рукопожатия, девушка едва не светится от счастья. В алых глазах спокойствие. Когда Казуха в ответ сжимает его руку, Люмин с трудом сдерживается, чтобы не издать счастливый писк. Еще больше в правильности своего решения она убеждается во время следующей же вылазки к хиличурлам. Как бы Люмин ни гордилась своей скоростью реакции, до Казухи ей, как до луны пешком. Он двигается быстро, четко, словно точно знает, где должен оказаться в следующую секунду. И когда Дилюк запускает феникса, Казуха реагирует моментально, развеивая оставленный птицей огонь на огромную площадь. И успевает уйти с травы ровно за секунду до того, как она загорится у него под ногами. Они сработаются, определенно. Вот только тоска, плещущаяся на дне этих темно-красных глаз, все еще не дает Люмин покоя.

***

— Почему дом — это последнее место, куда ты пойдешь искать укрытие? Она спрашивает это во время очередной грозы под которую они попали. К счастью, они были недалеко от бывшего лагеря хиличурлов и успели спрятаться прежде, чем дождь полил стеной. Люмин много слышала о Казухе от Бэй Доу и сейчас ей было действительно интересно узнать ответ на свой вопрос. — Потому что человек с мечом, стучащийся в твои двери, немного пугает, — он говорит это так легко, как что-то само собой разумеющееся. Для него, не для девушки. И она определенно не согласна с такой позицией. Правда, ничего не говорит и молча пожимает плечами, наблюдая, как тяжелые капли разбиваются о камни. И когда после долгой и упорной работы Дух Чайника все-таки выдает ей на руки еще одно приглашение, Люмин при первой же возможности отдает его Казухе. — Это тебе, — она протягивает маленькую печать с изображением кленового листа. Персональное приглашение, только для него. — Спасибо, — он принимает подарок, разглядывает аккуратную гравировку, проводит пальцами по гладкой поверхности печати и кивает. — Обязательно загляну к тебе. И пусть Люмин бывает в Чайнике набегами, она сделает все, чтобы Казухе там понравилось.

***

Тяжелый вздох над головой будит ее, когда на улице уже стемнело. Люмин поднимает голову и видит Бэй Доу, склонившуюся над ней, как мать над ребенком. Запоздало Люмин думает, что это не совсем верная формулировка, и меняет «мать» на «старшую сестру». — Сколько ты спала? — Бэй Доу смотрит на нее с сочувствием, и Люмин хочется провалиться под землю. Она ненавидит этот взгляд. — Часов восемь? — неуверенно тянет она, снова утыкаясь носом в сложенные на столе руки. — За трое суток, — доносится мягкий печальный голос откуда-то сбоку, и Люмин вскидывается. Казуха. Девушке моментально становится стыдно. За последние несколько дней она прилегла всего пару раз. В городе внезапно вспомнили о существовании почетного рыцаря, а так же о ее доброте. И дела полились рекой. Принеси то, доставь это, разберись со стражем руин, отгони хиличурлов от города, сопроводи аэростат. Люмин носилась по поручениям каждый день без остановки и, конечно же, совершенно забыла про сон. И истощенное сознание отключилось сразу же, стоило ей приземлиться на хоть сколько-нибудь горизонтальную поверхность, которой в этот раз оказался заваленный бумагами стол. Говорил ли ей кто-нибудь пойти наконец спать? Конечно. И Дилюк, и Кэйа, и Розария то и дело напоминали ей, что сон важен. Только вот Люмин отмахивалась, мол, закончит поручение и сразу спать. А на деле шла на поиски Артерий земли или в подземелья. А Казуха, все это время находившийся рядом, только печально смотрел на нее и иногда клал руку на плечо. Похоже, понял, что уламывать Люмин бесполезно. И девушка готова была спорить, что, встретившись с Бэй Доу в Чайнике, Казуха все ей рассказал. Просто потому, что беспокоился. И вот они здесь. Стыдно до ужаса. — Иди отдыхать наконец, — Бэй Доу тяжело вздыхает и помогает Люмин дойти до ближайшего дивана. — Поручения подождут пару часов, пока ты не придешь в себя. — Там, — Люмин чувствует, как сознание потихоньку снова отключается, и пытается встать, — там аэростат у Храма Тысячи Ветров… — Дилюк взял Беннета и Рэйзора и пошел разбираться с этим, — Бэй Доу возвращает ее в горизонтальное положение и накрывает пледом. — Спи, неугомонная. Не ты одна можешь надавать по голове хиличурлам. Люмин медленно кивает и проваливается в сон. Где-то на границе сознания она слышит голос Казухи, но сказать точно, реальность это или уже проделки воображения, не может.

***

— Только не подглядывай! Она ведет его за локоть на второй этаж дома и поминутно смеется, видя мягкую улыбку, такую привычную, но такую родную. Люмин долго думала, что может сделать такого, чтобы загладить свою вину — извинений и обещаний всё-таки соблюдать хотя бы минимальный режим сна, как ей казалось, было недостаточно. — Осторожно, тут порог, — она придерживает Казуху, чтобы он не споткнулся, и широко улыбается, предвкушая реакцию. — Все можешь открывать глаза. Глаза самурая расширяются, стоит ему увидеть красиво обставленную комнату. — Она твоя, — тихо говорит Люмин и протягивает парню ключ. Да, это и есть ее извинения. Ничего лучше в голову не пришло, так что Люмин показалось, что это будет лучшим решением проблемы. В конце концов, она давно хотела это сделать. Казуха стал одним из немногих, кто действительно часто бывает в Чайнике. Дилюк заходит сюда отдохнуть, Бэй Доу — выпить и поболтать. Рэйзор гостит тут редко, а если и остается, то предпочитает проводить время на улице. И только Беннет часто ночует в комнате на первом этаже, отведенной специально ему. Теперь в полку прибыло, и предоставить Казухе отдельную комнату казалось чем-то логичным и понятным. Вот только то, как парень осматривает комнату, вызывает у Люмин смешанные чувства. Она осторожно касается его плеча. — Тебе нравится? Вопрос прозвучал внезапно жалобно, голос предательски дрогнул, и Казуха наверняка это заметил. Черт. Черт, черт, черт. Однако теплая улыбка, осветившая лицо мечника, вмиг стирает все сомнения. — Да, тут очень красиво. Просто я… — он на секунду замолкает, будто подбирая слова. — У меня давно не было своей комнаты. Очень давно. И мне немного непривычно. — Ты можешь приходить сюда, когда захочешь, — Люмин, наверное, сейчас светится от счастья, настолько ей приятно слышать, что парню здесь нравится. — Никто тебя отсюда не выгонит. В дождь, в снег, в жару — приходи, когда захочешь. Казуха замирает, переводит на нее немного удивленный взгляд и чуть щурится, как всегда делает, когда его что-то радует. — Спасибо. Сердце Люмин, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

***

Она услышала это случайно. Она просто поднялась на второй этаж расставить купленные у бродячего духа цветы, когда услышала тихие всхлипы из-за приоткрытой двери. И все бы ничего, вот только это был голос Казухи. Люмин осторожно подходит к двери, намереваясь постучать и убедиться, что у парня все хорошо, когда слышит сбивчивые извинения и кашель. Глухой, надрывный кашель, какой бывает у нее самой после долгой истерики. Она тянется к ручке, когда слышит еще один всхлип и дрожащий голос. — А если я не смогу ее защитить? Если Сегун что-нибудь с ней сделает? Девушка застывает. Нет, она, безусловно, тоже волнуется, как пройдет ее поездка в Инадзуму, но она обязана это сделать. Она обязана найти брата и получить хоть какие-то объяснения. Даже если придется вытягивать их клещами, она их получит. Она просто хочет понять, что так сломало всегда солнечного и улыбчивого Итэра. Просто получить ответы на свои вопросы. — Я уже один раз не смог защитить тебя, — голос Казухи вырывает ее из урагана мыслей. — Я сбежал как можно дальше от Сегуна, думал, никогда больше не вернусь туда. Но она намерена отправиться в Инадзуму. Прямо в лапы Охоты. У нее нет Глаза Бога, но их же это не остановит. Люмин сжимает кулаки. Каждый раз, видя мягкую улыбку, она подозревала, что за ней что-то скрывается, словно за маской. Как у Кэйи за его вечным бахвальством и бесконечным эпатажем. Как у Дионы за ее резкими и порой не очень добрыми фразами. Как у Дилюка за его непроницаемым хмурым лицом. Как у Эолы за вечной «местью». Все — все они! — носят маски. Чья-то тонкая, как лист бумаги, чья-то — плотная, как камень. Но это все равно маски. И видеть, как из-под них проступает живой человек со множеством шрамов, невероятно больно. — Я не смогу жить, если потеряю и её, — голос Казухи едва слышен за ударом чего-то металлического о пол, но Люмин и этого хватает. Она, плюнув на все, подлетает к парню и сжимает его в крепких объятиях, пытаясь оградить от всего мира. Краем глаза замечает лежащий на полу потухший Глаз Бога и покрытую ожогами руку. Ту самую, которая всегда забинтована. Фиолетовые следы на бледной коже заставляют девушку только крепче обнять Казуху и зажмуриться, чтобы сдержать поднимающийся в груди гнев. Если это — вина Сегуна, Люмин не посмотрит, что она Архонт. Ей будет просто плевать на это, потому что отбирать у людей мечты и надежды не смеет никто. Даже Архонт. Даже такой сильный, как Сегун. Даже если у нее есть на это веская причина. Люмин будет плевать, она покажет Сегуну, что это жестоко. Если потребуется, даже силой. Впившиеся в ее плечо пальцы заставляют резко забыть о злости, уткнуться носом в макушку парня и провести рукой волосам, успокаивая. Люмин чувствует горячее прерывистое дыхание на шее, чувствует слезы, то и дело срывающиеся ей на плечо, чувствует пальцы, судорожно, будто из последних сил, сжимающие ее руку. Невольно Люмин вспоминает, как когда-то, когда они были младше, она точно так же успокаивала то и дело обжигающегося о людей брата. Точно так же гладила его по голове, сжимая в объятьях, а он, еще слишком наивный, так же цеплялся за ее руку. В носу нестерпимо щиплет от подступающих слез, и девушке приходится приложить все усилия, чтобы не расплакаться. Она слышит его шепот, будто сквозь туман. Она не знает, сколько они уже сидят на полу его комнаты, но тихое отчаянное «не уходи» заставляет все внутри перевернуться. Она мягко касается губами светлой макушки и заправляет за ухо красную прядку. Казуха поднимает на нее глаза и тут же отводит взгляд, словно стыдится внезапного всплеска эмоций. А Люмин только сочувственно улыбается и прижимает его ближе, проводя пальцами вдоль позвоночника. — Я не уйду. Никуда не уйду. В голове что-то щелкает. Не уйдет. Даже когда найдет брата, когда поймет, что с ним случилось, она никуда не уйдет. Просто не сможет. Да и не захочет, если честно. Она очень привязалась к этому миру, к людям, которые здесь живут. И к Казухе. В особенности к нему. — Ты хочешь отправится в Инадзуму, — едва слышно шепчет парень. — Там опасно. Сегун… — Сделает все, чтобы меня остановить, да? — Люмин печально улыбается в ответ на короткий кивок. — Пусть попробует. Я и не из таких передряг выбиралась. На границе сознания проскакивает мысль, что рядом всегда был Итэр, и выбирались они вместе, защищая друг друга. А сейчас… — Если хочешь, можешь отправиться со мной, — это скорее мысли вслух, чем реально предложение вернуться в Ад, но она просто не может молчать, чувствуя, как судорожно за нее цепляется Казуха, и медленно осознавая, как он боится ее потерять. — Мы можем присматривать друг за другом. Вдвоем будет всяко легче. Он не отвечает, наверное, минут пять. Может, и больше — Люмин теряет счет времени, когда единственное, что остается в сознании — это содрогающееся от беззвучных рыданий тело в ее руках и горячее дыхание на шее. Она не торопит с ответом. Только невесомо касается губами макушки и гладит по спине, чувствуя, как парень медленно успокаивается. Дыхание выравнивается, плечи перестают вздрагивать, мышцы ощутимо расслабляются. И только пальцы на плечах сжимаются все так же крепко. — Хорошо, — наконец шепчет Казуха и поднимает на нее красные от слез глаза. И тут же отводит взгляд. — Мне… мне правда так будет спокойнее. Люмин улыбается, невесомо очерчивает пальцами линию челюсти и мягко заставляет снова посмотреть на нее. Стирает большим пальцем катящуюся по бледной щеке слезу и осторожно сталкивается с парнем лбами. Сквозь полуопущенные ресницы она видит, как Казуха прикрывает глаза и наконец расслабляется, накрывая ее ладонь своей. Той самой. С ожогами. — Надо перевязать руку, — тихо шепчет Люмин и подносит покрытые ожогами пальцы к губам. Оставляет на костяшках легкий поцелуй и видит, как щеки Казухи покрываются румянцем. Парень медленно кивает и переплетает их пальцы. И едва заметно улыбается. Люмин это кажется невероятно милым.

***

Утро начинается для нее запахом моря и шумом волн, доносящимся через открытое окно. Легкие шторы вздымаются от то и дело влетающего в комнату бриза, мягко шуршат гладкой тканью и медленно опускаются, стоит ветру отступить. Люмин улыбается и нехотя открывает глаза. Кажется, это первый раз за долгое время, когда она нормально спала. Не только больше двух часов, но и без кошмаров. И в кровати. Девушка скользит взглядом по комнате и замечает на подоконнике знакомую фигуру. Улыбается, тихо смеется и прячется под одеяло, когда встречается с добрыми красными глазами. Казуха подходит к ней, садится рядом и убирает одеяло с ее головы. Проводит пальцами по щеке, улыбается тепло-тепло, чуть щурится. От него веет спокойствием и уверенностью. И звонким счастьем, сверкающим в глазах. Он наклоняется к ней и нежно касается виска губами. Они у него мягкие и теплые. И настолько любимые, что Люмин поворачивает голову так, чтобы поймать следующий поцелуй. И смеется, видя, как щеки Казухи покрываются нежным румянцем. Как, наверняка, и ее собственные. — Доброе утро, — он помогает ей сесть, тянется к ее голове. Смеется, наблюдая, как девушка уклоняется от его ладони и пытается пригладить растрепавшиеся за ночь локоны. И притягивает ближе, утыкаясь носом ей в макушку. Совсем как она несколько недель назад. — Как спалось? — Отлично, — Люмин утыкается ему в грудь и обвивает парня руками. — Кажется, я еще никогда так не высыпалась. Она слышит мягкий смех и не может не улыбаться. Этот смех теперь чувствуется иначе. Он добрее, честнее и искреннее. Не то чтобы до этого Казуха не был с ней искренен — просто когда вы оба знаете, что тревожит каждого из вас, уже нет смысла пытаться спрятать за улыбкой и смехом боль. И они ощущаются совсем по-другому. — Бэй Доу сказала, что мы можем отправляться хоть завтра, — Люмин поднимает на Казуху глаза и тут же обо всем догадывается. Ну, конечно, Бэй Доу заходила в Чайник. Они не появлялись в Ли Юэ уже несколько дней, и она направилась прямиком туда, где они и могли быть. — Ты не передумал? — Люмин наклоняет голову, внимательно изучая лицо парня. С того разговора прошло несколько недель, а она все еще не может поверить, что Казуха действительно решился вернуться в Инадзуму. — Нет, — он качает головой и улыбается. — С тобой это не так страшно. — Да что ты говоришь! Люмин моментально меняется в лице и, прежде чем Казуха успевает сделать хоть что-то, быстро проводит пальцами по его бокам. Парень вздрагивает от неожиданности, смеется, пытается перехватить руки Люмин, но терпит неудачу. То, что Казуха боится щекотки, девушка выяснила совсем недавно и активно этим пользовалась. Она снова быстро проводит пальцами по бокам парня, из-за чего он всё-таки падает на кровать, и приземляется рядом, утыкаясь в изгиб его шеи. Смеется чувствуя, как ее сжимают в крепких объятьях. — Даже не пытайся, — голос Казухи звучит тихо-тихо, предназначенный сейчас ей одной, и Люмин может с уверенностью сказать, что парень улыбается. — Уже не получится. Кровь стучит в висках от переполняющего девушку счастья. Она кладет руку на грудь Казухи и чувствует размеренное сердцебиение. И понимает, что сейчас их сердца бьются в унисон. Она вспоминает клятву, которую они дали в тот день, и улыбается. Вместе до конца. И после — тоже.