Сотрудничество

      Как ни странно, эрцгерцогу хватило пары дней, чтобы понять, что его веселое утро с героем Врат Балдура не перевело их взаимоотношения на новый уровень. Тав успешно удалось скрыться под предлогом назначенных встреч, и, справедливости ради, они действительно были. Просто перед ними у нее было достаточно времени, чтобы найти травника или колдуна, которые помогли бы избежать нежелательных последствий или зельем, или полезными свитками. Помимо очевидного, она взяла несколько свитков, которые воспрепятствовали бы в будущем внезапным поползновениям на ее личную территорию. В итоге, вернулась она после ужина в городской таверне, а на двери спальни наложила заклинание, не позволяющее взломать их обычными отмычками или выломать грубой силой. С Горташем они, конечно, все равно пересекались в их общем кабинете, но свой график Тав удалось разгрузить, делегировав некоторые из самых простых дел тем, кто, к слову, изначально должен был ими заниматься. Разговаривала с эрцгерцогом она таким же образом, как и раньше, так что неудивительно, что спустя пару дней отрешенности с ее стороны, при очередной встрече утром после того, как Горташ узнал о поставленном на двери ее покоев заклинании, беседа была неминуема. И это стало понятно с момента входа в их кабинет по напряженной атмосфере и угрожающей ухмылке, которая не обещала непринужденного сотрудничества. — Довольно грубо запирать двери перед будущим супругом, — вкрадчиво заметил Горташ, подобно хищнику наблюдая за жертвой, когда Тав с виртуозным хладнокровием прошла к своему столу, рассматривая оставшиеся со вчерашнего дня письма. — Интересное замечание, Ваше превосходительство. Кто бы не был тем несчастным, кого так грубо отвергли перед свадьбой, он определенно заслуживает сочувствия, — пожав плечами, непринужденно ответила она, рассортировав имеющиеся письма по важности и срокам. Благодаря титанической силе воли, — или умирающего инстинкта самосохранения — она даже не вздрогнула, когда эрцгерцог встал со своего места, хотя о спокойном чтении писем речи больше не шло. — Полагаю, это небольшое недоразумение можно списать на волнение перед церемонией, — зайдя за спину Тав и положив ладони на ее напряженные плечи, со стальными нотками произнес Горташ. — А тот, кого ты пару мгновений назад окрестила несчастным, уже готов разослать приглашения на столь знаменательное событие. — Ваше превосходительство, я уверена, что ни одному человеку не понравится слышать повторный отказ при свидетелях. Особенно, если ими выступают люди, с которыми придется работать в дальнейшем: выйдет ужасно неловкая ситуация, — пусть тон ее был спокоен, стоит ли уточнять, что со стальной хваткой на плечах она не продвинулась ни на слово в раскрытом письме? Поскольку ее взгляд был невиден с ракурса мужчины, ее глаза бегали по столу в поисках чего угодно, что помогло бы при попытке стратегического отступления. Однако налет хладнокровной сдержанности спал сразу, как эрцгерцог заставил ее встать и повернул к себе лицом, ногой отталкивая кресло, чем вырвал с ее уст вскрик от неожиданности. После чего он прижал обе ее руки, взметнувшиеся в попытке оттолкнуть его, к столу по бокам от ее же бедер. — Буквально пару дней назад ты согласилась на все, что мне угодно, когда я был похоронен глубоко внутри тебя, — высказал Горташ ей в губы, ухмыляясь шире, когда заметил растущий румянец на чужом лице. — Я согласилась только с тем, что ты можешь как угодно меня называть. Но от того, что ты будешь обращаться ко мне, как к супруге, ничего не изменится. Мне нужен был просто секс, но, кажется, безопаснее его было бы получить в какой-нибудь подходящей таверне, — прошипела Тав, опуская тот факт, что их связь не то чтобы была ею запланирована. Безусловно, она осталась удовлетворена и даже не против повторить, если бы это не грозило ей приобретением нового статуса и заточением на всю оставшуюся жизнь рядом с таким неоднозначным человеком, как лорд Горташ. — Какая гнусная манипуляция словами, просто нелепо, что ты отвергаешь поклонение Бэйну, — с легким оттенком возбуждения и мрачного удовлетворения заметил эрцгерцог, после чего склонился к ее губам, заглушая проклятья в его сторону. Своеобразная борьба в поцелуе разгорячила обоих, что было совершенно не на руку Тав. К тому же, вполне ожидаемо лорд Горташ не стал останавливаться на малом: он оторвался от нее, склонившись к ее открытой шее. — Кому, как не умелому политику, стоит понимать, что в устном соглашении не может быть никакой силы? — уточнила Тав, вздрогнув, когда она почувствовала на своей коже чужие зубы, а после и краткую вспышку боли. — Какого черта? — зло прошипела советница, попытавшись пнуть вышедшего за все рамки приличий мужчину. Не то чтобы приличия и Энвер Горташ вообще имели право стоять в одном предложении, но тем не менее вспышку гнева это не подавляло. — Что ж, спасибо за своевременное предостережение. Герой Врат Балдура, как всегда, прекрасно справляется с ролью советника, так почему бы нам не заключить контракт? — Тав, оскалившись, предприняла вторую попытку пнуть Горташа, но на этот раз в пах, что вынудило того отпустить ее руки, чтобы блокировать удар. Подобная манипуляция позволила влепить отвлекшемуся мужчине звонкую пощечину, с удовольствием наблюдая за краснеющим следом от ладони. — Это за укус, Ваше превосходительство, — прошипела Тав, игнорируя нарастающее между ними напряжение. — В моих планах на ближайшее будущее нет ни малейшего намерения стать чьей-либо супругой. — Понимаю. Вероятно, это были такие же планы, как и уход из города сразу после свержения культа Абсолют, — весьма подло уколов ее в стратегический просчет, уточнил Горташ с ядовитой ухмылкой, от которой закипала кровь. — Удивительно, что с такой жаждой доминировать и талантом к управлению, ты отрицаешь свою внутреннюю тиранию. — Пожалуй, нам стоит определить смысл, который мы вкладываем в некоторые термины. Ты с таким упорством называешь меня тираном, хотя, насколько мне известно, тирания не предусматривает сотрудничества, только полное подчинение. У меня нет тяги ни к насилию, ни к власти, и если я отстаиваю свои идеи, не идя у тебя на поводу, это не значит, что мне следует обратиться в иную веру и перейти под контроль Бэйна. Меня не привлекают амбиции ни одного члена Мертвой тройки. — Осторожнее со словами, дорогая, — с оскалом и потемневшим взглядом, явно выражающим угрозу, ответил Горташ. Если отбросить абсолютную уверенность в себе, Тав осознавала, что мужчина объективно сильнее и мог представлять для нее угрозу. Но это был разгар дня и открытый для внезапных посещений кабинет, что делало героя Врат Балдура менее бдительной. Возможно, по этой причине она не обратила достаточного внимания на изменившийся голос собеседника. Из-за этого она не сумела подавить краткий вскрик, когда ее припечатали спиной к книжному шкафу. От вспышки боли в глазах потемнело, но думать об этом было некогда, поскольку на ее шее сомкнулась чужая ладонь и приподняла ее над полом, заставляя стоять на носках и цепляться ладонями за чужое запястье, хрипя от недостатка кислорода. — Довольно легкомысленно рисковать своим языком тому, кто больше ничем похвастаться не может. Такая слабая и хрупкая, кроме гордости, все остальное ломается слишком просто, достаточно приложить чуть больше силы, — чужие слова не на шутку пугали, если учесть, что сейчас Горташ определенно был под влиянием Бэйна. Не то чтобы Тав недооценивала суть статуса Избранного кого-либо из Мертвой тройки, все же она уже встречалась с Тормом, но сталкиваться с проявлением божественности в одиночку оказалось крайне неприятно. Однако вместе с отголосками страха на первый план выходило куда более острое и рьяное чувство: она была в ярости. И этот блеск был хорошо знаком богу тирании и раздора. — Да, почувствуй это. Наполнись тем, что на протяжении всей истории сокрушало любое сопротивление. Насилие ломает хребет воле самых гордых народов. Страх разрушает самую преданную веру. Тирания всегда ставит на колени тех, кто слишком высоко задирает нос. Слабое эльфийское отродье не имеет права говорить об амбициях сильнейших, — чужая проповедь не внушала и толики почтения, особенно при наличии нехватки кислорода. Оторвать от себя чужую ладонь не представлялось возможным, поэтому она нащупала ладонью первый попавшийся под руку тяжелый фолиант, которым ударила в висок эрцгерцога со всей имеющейся силой в слабеющем теле. Это заставило Горташа отпустить ее, отчего Тав упала на пол, заходясь хриплым кашлем, но когда мужчина сделал шаг к ней навстречу, она подняла голову, смотря на того снизу вверх и сверкая разгневанным взглядом. — Энвер Горташ, ты забыл, по какой причине ты остался жив?! Приблизься ко мне еще на сантиметр, и окажется, что жизнь слабого эльфийского отродья может стоить тебе твоей головы! Сомневаюсь, что трупу понадобится восстанавливать свою армию Стальных Стражей и удастся править кем-либо, кроме дождевых червей в собственных костях. И не смей говорить про город! Любое восстание можно подавить десятком способов, и насилие — не основной из них. Будь уверен, мы с герцогом Рейвенгардом сумеем остановить все гипотетические волнения вопреки твоей чертовой репутации! — постепенно адреналин сошел на нет, равно как и ярость несколько утихла, но ее хриплый голос был твердым и холодным. Эрцгерцог и впрямь остановился, повелительно рассматривая ее своими темными глазами и напрочь игнорируя текущую из разбитого виска струйку крови, которая пачкала воротник дорогой одежды. — Эльфийка под покровительством Джергала, какая любопытная встреча. Вступаешь в борьбу за власть, угрожаешь, оставляешь в должниках слуг Мефистофеля. Достойный выбор, я принимаю его, — чужая речь вводила в ступор: причем здесь бог царства мертвых? Причем здесь Астарион, которому она никогда не выставляла счет за помощь с Касадором и завершением ритуала? Когда ей молча протянули руку, предлагая помощь подняться, Тав нахмурилась и проигнорировала раскрытую ладонь, самостоятельно вставая с пола и задаваясь вопросом, почему на шум не сбежалась охрана. Магия? Влияние Бэйна? К черту все это, она не готова была сталкиваться с богами, даже если они, судя по всему, были в снисходительном расположении духа. С уходом адреналина пальцы мелко дрожали, а на шее наверняка появятся черные следы от силы чужой хватки в совокупности с саднящим укусом.       Да, ей импонировал Горташ и ее привлекала его властность. Если подумать, можно было найти способы безболезненно восстановить город и власть в нем даже с учетом казни эрцгерцога. В конце концов, можно было обойтись тихой смертью и оставить его в истории, как храбро сражающегося за город павшего героя. Но она просто устала в ту ночь, ей надоели споры и она озвучила одно из решений, где была лазейка, позволившая оставить рядом с собой мужчину, который ее привлек. Вероятно, подсознательно она это поняла намного раньше, чем приняла этот факт осознанно — умолчим, что это стало очевидно после вполне себе недурного секса. А теперь надо было смириться с тем, что Избранные не ходят сами по себе. — Что это было? — хрипло и грозно спросила Тав, до сих пор пытаясь восстановить дыхание и унять бешеное сердцебиение. Каким бы харизматичным или привлекательным не был лорд Горташ, угроза жизни сильно охлаждала всякую симпатию. Ей нужно было выпить воды, хотя сейчас она вполне не отказалась бы от чего-нибудь покрепче, но поворачиваться спиной к потенциальной угрозе не хотелось. Что бы она ни говорила, но от того, что в случае ее смерти эрцгерцогу снесут голову либо официальные власти, либо ее бывшие спутники, легче не стало бы. Поэтому она напряженно следила за любым движением со стороны мужчины, который поморщился, ощупывая рану на виске. Видимо, проверял, насколько она серьезная: не то чтобы Тав контролировала силу удара, пытаясь избавиться от удушающей хватки, и будем откровенны — ей не стыдно за содеянное. — Церемония, — поймав на себе настороженный и ожидающий более подробных пояснений взгляд, Горташ продолжил: — Я был серьезен, предлагая равный союз, но как Избранный Бэйна, я был обязан представить тебя. — О, восхитительная помолвка, — с сарказмом бросила Тав, скрещивая руки на груди, чтобы скрыть небольшую дрожь в пальцах. — А синяки на шее, вероятно, вместо обручальных колец. Осталось только тебе такое оставить, для тонкой работы можем воспользоваться петлей, — встретив неуместный для разыгравшейся ситуации одобрительный взгляд и мягкую ухмылку, она только больше нахмурилась. — Это не согласие. У меня нет ни единого желания выходить за человека, который нанес мне больше увечий, чем любой мой враг. — Для полноценного ритуала нам следует смешать нашу кровь, — как ни в чем не бывало продолжил Горташ, делая пару шагов к двери, чем отрезал своей спутнице пути отступления. — Уверен, наш союз принесет много побед, вместе мы добьемся небывалых высот и однажды будем править всем Фаэруном, — с фанатичным блеском в глазах вкрадчиво произнес Горташ, пока не предпринимая попыток приблизиться, видимо, опасаясь сподвигнуть к действиям своего советника. — Замечательно, судя по всему, ты не дашь мне спокойной жизни, когда я закончу с Вратами Балдура. Отлично, вместо Побережья Мечей, для своего путешествия я выберу континент, куда твои руки не доберутся, например, Кара-Тур. Обещаю не присылать о себе письма, чтобы не разбить твое злобное высокомерное сердце, — растянув губы в наигранной улыбке, прошипела Тав, чем, кажется, только больше раззадорила эрцгерцога, который в пару шагов пересек кабинет, прижав к себе девушку за талию и прижимаясь своим лбом к ее. — Разве ты можешь отрицать, что мы идеально друг другу подходим? Мои амбиции и твоя тяга к подвигам приведут к выверенному балансу. Ты сможешь выступать моим катализатором и контролировать уровень жестокости, допустимый в планах для будущих свершений. Мне знаком этот взгляд, дорогая, я знаю, что после всего пережитого тебе будет мало спокойной жизни. В поисках лекарства ты окружила себя сильными спутниками, помогла добиться им своих целей, добилась преданности и сразила Старший мозг. После решения всех этих задач, думаешь, тебе будет достаточно размеренной жизни? Тебе нравится вести переговоры с аристократами и восстанавливать город из руин. В противном случае, ты достаточно умная женщина, чтобы выяснить в самом начале, кто ответственен за разные сферы управления, и не позволить мне возложить на твои плечи так много работы, — возможно, и только возможно, в аргументах эрцгерцога было рациональное зерно. Но признавать чужую правоту не хотелось хотя бы потому, что для этого нужно было разобраться в себе и переварить все сказанное. В конце концов, Горташ всегда был непревзойденным мастером изложения фактов так, чтобы ему было это выгодно. И все им сказанное все еще не делало ее тираном, но, по крайней мере, за время этого бессмысленного спора она успела окончательно остыть. Это позволило ей взять себя в руки и вновь стать непроницаемой и расслабленной, признав, что выворачиваться из чужой хватки смысла не было. — Как я уже сказала ранее, я не планирую выходить за тебя замуж. Полагаю, нам нужен компромисс для дальнейшего совместного сосуществования, поэтому можем оставить постельные утехи, но не нужно донимать меня бракосочетанием во все остальное время. Иначе твоим следующим надзирателем будет сам герцог Рейвенгард, — твердо произнесла Тав, отчасти удивляясь тому, что ладони мужчины не спустились с ее талии на бедра, хотя это было только ей на руку. Хватало того, что она хорошо чувствовала жар чужого тела, будучи к нему прижатой. — Советником, дорогая, — не приняв и не отклонив ее условия, привычно возразил эрцгерцог, на чем их конфликт был завершен. Пришлось потратить некоторое время, чтобы привести себя в порядок и убрать кабинет. Встреча с Бэйном оставила свой след, поэтому на любые звуки, исходящие от стола Горташа, Тав настороженно оборачивалась, неизменно сталкиваясь со скептическим взглядом эрцгерцога, но в остальном день прошел без происшествий.

* * *

      Вечером Тав позволила себе расслабиться в ванной: после эмоциональной встряски она вполне имела право немного восстановить силы. Более того, она даже планировала нормально выспаться, оставив всю утреннюю работу на виновника ее стресса. С этими мечтательными мыслями Тав прошла в основную часть спальни, лениво вытирая волосы полотенцем, пока ее взгляд не наткнулся на Горташа. Тот вполне расслабленно сидел на ее постели, прислонившись спиной к изголовью со свитком и небольшой книгой на коленях. Образ был до того непривычным, что Тав даже замерла на пару мгновений, после чего шок от первого впечатления прошел, а ей удалось вернуть самообладание. — Когда я согласилась на совместное времяпрепровождение, я это не так себе представляла и уж точно не так скоро, — выдохнула она, после чего бросила полотенце на ближайший стул и, скрестив руки на груди, скептически окинула взглядом свою постель. — Ты пришел в мои покои, чтобы всю ночь заниматься работой? — У меня достаточно дел, которыми я не могу заниматься в часы, когда в любую минуту к нам может присоединиться герцог Рейвенгард, — не отрывая взгляда от свитка, уточнил эрцгерцог. — И мне бы не пришлось находиться здесь, если бы ты соизволила переместиться в мою спальню. — Кажется, мы остановились на постельных утехах, а не на переезде в чьи-то покои, — вздохнув, Тав взяла один из лежащих рядом свитков и легла поперек постели с другой от мужчины стороны, закинув ноги на его колени, чуть выше, чем находились книга со свитком. — Так что именно ты делаешь? — уточнила Тав, вчитываясь в содержимое взятого пергамента. Даже если ее выходка и удивила эрцгерцога, вида он не подал, разве что смерил ее задумчивым взглядом, остановившись на замотанной бинтами шее. После чего положил ладонь на лодыжку, поглаживая еще влажную после ванны кожу. — Это отчеты по восстановлению литейной, схемы и перечень уже задействованных материалов. — Судя по паузе в твоей речи, есть какие-то проблемы? — приподнявшись на локтях, уточнила Тав, рассматривая затянувшийся рубец на виске, который частично скрывали взлохмаченные волосы. — У меня есть записи прошлого строительства, и я ничего не менял в схемах, однако на этот раз на некоторые этапы требуется больше материалов. Это наводит на мысли, что среди тех, кто занимается отстраиванием литейной, завелась крыса, которая рискнула торговать небольшим количеством материалов. Вполне выгодное дело в условиях нынешнего положения Врат Балдура... — И еще более выгодное в условиях твоей ограниченной власти: пусть никто и не разглашал твое шаткое положение, но в условиях секретности ты не можешь выделить на восстановление литейной много людей и ресурсов. А это, в сравнении с предыдущей постройкой, выглядит подозрительно. Что ж, даже если у тебя и завелась крыса, она идет по твоим стопам в плане нахальности планов, — усмехнувшись, ответила Тав, из-за чего столкнулась с тяжелым взглядом, но пробуждению какой-либо совести это не послужило. Определенно не после того, что произошло утром. — Какое несуразное сравнение. Мои планы были изящными и грандиозными, чтобы сравнивать их с планами мелкого воришки, достаточно глупого, чтобы его действия заметили. — Твои первоначальные планы разрушены, и тебе снова нужно начинать все сначала, так что были ли они изящными? — Некоторые идеи приводят к неудачным результатам, в конце концов, риск — неотъемлемая часть политики, и тирания не исключение. Однако после вмешательства в мои планы я остался жив и все еще у власти в качестве эрцгерцога. Герой Врат Балдура закрывает глаза на некоторые мои махинации и выступает в роли защитника перед герцогом Рейвенгардом, отстаивая ряд моих идей. И, в дополнение к сказанному, еще и согревает мою постель. Могу ли я быть недоволен своим положением, дорогая? — ухмыльнулся Горташ, весьма красноречиво окидывая скрытую под длинной рубашкой фигуру. — Резонно, — выдыхает Тав, находя спор с эрцгерцогом бессмысленным. В конце концов, с учетом всего совершенного им, он буквально уклонился от несущейся на всей скорости к его шее секире, оставшись в весьма неплохом положении, пусть и шатком. — Отложим светские беседы на другое время. Давай закончим с твоими отчетами и определим круг подозреваемых. Чем быстрее мы с этим расправимся, тем быстрее ты избавишься от света, и я усну.       В итоге они уложились в пару часов, отметив, на каких этапах строительства были расхождения по материалам, кто занимался данными этапами и чьи отчеты выглядели достаточно неправдоподобными, чтобы проверить их в первую очередь. Конечно, это не исключало причастность других, но, по крайней мере, определяло отправную точку. Почему Тав не проигнорировала чужие проблемы, если они, конечно, вообще были, она не знала. Нельзя было исключать вероятности того, что никаких махинаций нет и причина лишних трат просто в некомпетентности отдельных рабочих. Все же после борьбы со Старшим мозгом ряд умелых ремесленников либо сбежал из города, либо погиб, так что выбирать особо не приходилось при найме на ту или иную работу. Ее предположение о наличии чужой халатности Горташ принял во внимание, но вполне резонно отметил, что некомпетентный человек ему не нужен так же, как и вор, и он в равной степени предпочтет избавиться как от первого, так и от второго.       Выдвигая свои условия эрцгерцогу, Тав предполагала иной род их постельных взаимоотношений, но, в конечном счете, она бы солгала, если бы сказала, что ей не понравилось засыпать в чужих объятиях. Да и спать, закинув на чье-то горячее бедро ногу, оказалось более чем комфортно, но мужчине об этом знать, конечно, было не обязательно.

* * *

      Получив рьяный отказ от брака, Горташ перестал открыто поднимать данный вопрос, вполне закономерно предположив, что это не приведет к желаемому результату. Отношения, как и политика, были тонкой материей, и следовало действовать осторожно. Он не поднимал вопрос церемонии, но это не мешало ему сделать себя частью чужого досуга, спать в ее комнате, раз та наотрез отказалась переезжать в его покои, хотя, по большому счету, сути это не меняло. Он чаще касался ее на людях, небрежно приобняв за талию, положив ладонь на плечо или между лопаток. Это не осталось незамечено окружающими, и в их глазах он видел нужные — правильные — догадки. Особенно, когда, как правило, невозмутимая Тав игнорировала его поползновения в свою сторону, что со стороны казалось принятием и, порою, даже одобрением. В его пользу играли и сплетни слуг, которые, благодаря его манипуляциям в первый раз, могли слышать их секс, когда его спутница была уверена в поставленных ею заклинаниях, чтобы позволить себе не сдерживаться. Поскольку во все последующие разы, что бы он не делал, она была непреклонна в данном вопросе, кусая тыльную сторону ладони, подушку или его плечо, когда он удерживал ее руки за спиной. Все, что ему было нужно, так это чтобы благодаря окружающему фону герой Врат Балдура просто привыкла к будущему статусу эрцгерцогини.       Хотя просыпаться утром в одной постели с полуголой будущей супругой было приятно. У этой сцены не было зрителей или свидетелей, так что можно было признать, что делал это он в первую очередь для себя. Но, во избежание излишней мягкости, он нашел этому вполне уместные оправдания: чем быстрее Тав привыкнет к его постоянному обществу, тем быстрее сдастся в волнующем его вопросе. И тем скорее он сможет укрепить свое положение перед Рейвенгардом и поддерживающими герцога аристократами. В конце концов, если даже Бэйн одобрил его брак, кто он такой, чтобы так просто отступать от поставленной цели?       Фактически, перед богами они уже были супругами, о чем, во избежание неминуемого гнева, сообщать Тав он не планировал вплоть до официальной церемонии бракосочетания. Все же с ее стороны было наивно предполагать, что для бога тирании необходимо обоюдное согласие, чтобы связать их судьбы вместе. Но Горташ вполне здраво опасался, что, учитывая упертый характер героя Врат Балдура, если она узнает об этом до согласия на официальную свадьбу, она в самом деле сбежит прямиком на Кара-Тур. И сомневаться в том, что в данной авантюре ей может помочь любой из ее бывших спутников, в том числе вознесшийся вампир, с которым ему приходилось иногда пересекаться на приемах, не приходилось. По этой причине оставалось планомерно добиваться чужого расположения и вырабатывать привыкание к его, безусловно, харизматичной персоне. И этот план провала не предусматривал.