Почему ты ушёл

– Что думаешь, Энтони? – спрашивает Хаммер, разворачиваясь к Старку за полупустым, зато очень пафосным переговорным столом. «Что парень, переключавший презентацию, подозрительно похож на моего бывшего,» – думает Тони, глядя, как этот самый парень выскальзывает из зала. – Я подумаю, – отвечает Старк. Как будто Хаммер его замуж позвал. И Пеппер в прошлом году на предложение руки и сердца от самого Тони ответила именно так. А ещё через неделю отказала. Ну, если дословно, то: – Я помню, как ты смотрел на Питера. Поверь мне, человек, на которого ты так не смотришь, счастлив с тобой не будет. И тебе счастья не принесёт. Тони не стал с ней спорить: в конце концов, эта женщина всегда права. Или почти всегда. Первой догадавшись о намечающихся отношениях Старка и его стажёра, она сказала, что эти отношения долго не продлятся. Но Тони и Питер провстречались три года, несмотря на разницу в возрасте, материальном положении и социальном статусе. И вот, ещё через два года после их последнего разговора (читай, истерики Питера) Старк догоняет призрак по равнодушным коридорам Хаммер Индастриз. За очередным поворотом мужчина наконец натыкается на него. Парень стоит вполоборота, что-то нажимая на экране планшета. Он не успевает даже ахнуть, когда Тони прижимает его за плечи спиной к стене, а планшет летит на пол. Сердце Старка бьётся где-то в горле. Если во время презентации Хаммера у него ещё оставались какие-то сомнения, потому что молодой человек сидел в тени и не поднимал головы от ноутбука, то сейчас всё совершенно ясно: это Питер. У Тони защемило сердце как раз из-за этой манеры сидеть за компьютером сгорбившись, из-за волос цвета молочного шоколада и в целом из-за необъяснимо родной атмосферы. И вот теперь его мальчик стоит перед ним. На расстоянии поцелуя. Он тоже всё помнит, судя по загнанному дыханию, мечущемуся взгляду и чуть покрасневшим щекам. – Думал, я не узнаю тебя, маленький засранец? – шепчет Тони ему на ухо. Коридор пуст, но ему так хочется. Хочется прикасаться, хочется слышать, хочется провоцировать. Хочется понять почему. – Уже не маленький, – Питер усмехается, его дыхание щекочет щёку. – Мне двадцать один. – Через месяц. – Ты помнишь? Конечно. Они отметили вместе три его дня рождения, и Тони помнит каждый. Там было что запомнить. Он кладёт ладонь Питеру на горло, чуть-чуть сжимая пальцы, а тот откидывает голову и рвано вздыхает. Мужчина хищно ухмыляется его предвкушению: – Я помню всё, малыш. И эту твою реакцию тоже. Питер тяжело сглатывает, прикрывает глаза и облизывает губы. Он замер в руках Старка, как замирает мышь под взглядом голодного удава. Помнит. Его тело помнит. – Ты отдашь Хаммеру своих Марков? –спрашивает парень немного напряжённо, пытаясь взять себя в руки. Тони пожимает плечами: – Он не уточнил каких, так что получит самых первых. – Может, ты меня отпустишь? – парень явно не может вернуть контроль над телом и мыслями, в голосе звенит целая гамма чувств от вызова до зарождающегося возбуждения. Старк прикусывает мочку его уха: – Только если ты согласишься поехать ко мне. Однажды он его уже отпустил, больше этой ошибки не повторит. Питер проводит ладонью от воротника рубашки Тони к поясу брюк, выбивая мужчину из колеи такой наглостью и хитро улыбаясь: – А чем мы там займёмся? Тони перехватывает его руку и прижимает к стене над головой: – Будем пить колу с пиццей. Питер смеётся. Старк едва не закатывает глаза от удовольствия, которое доставляет ему этот звук. – Я согласен. Парень внезапно лижет его в нос, отталкивает и, продолжая смеяться, убегает в глубь коридора. Планшет остаётся на полу.

***

– Ну что, Энтони? – голос Хаммера раздражает, как и отсрочка приятного продолжения вечера. «Катись к чёрту, вот что». Этот идиот даже не догадывается, какое золотое золото сидит у него в ассистентах. Питер знает о последних Марках не намного меньше, чем их создатель, он был бы полезнее этого дурацкого договора об аренде костюмов. Его нужно только заинтересовать. Но Хаммеру это будет сложно, Питер умнее него. – Я согласен, – Тони двигает к себе стопку бумаги, откидывается на спинку стула и щёлкает ручкой. – Только к нашему договору нужно добавить ещё один пункт, на словах. Хаммер удивлённо и растерянно поднимает брови: – Ещё один пункт? – Да, – Тони подавляет заговорщическую улыбку, но всё же бросает взгляд на сидящего у противоположной стены Питера: – Я хочу, чтобы ты дал своему ассистенту отгул на три дня. Ни заданий, ни дедлайнов, ни звонков, ни сообщений. Хаммер смотрит сначала на Старка, потом на Питера, и в конце концов его мозги складывают два и два. Он разводит руками: – Мой дорогой друг, я не сутенёр. Если он хочет провести три дня с тобой, я, конечно, отпущу, но заставлять в таком вопросе… не могу. «Зато я могу», – думает Тони, хотя Питера он не принуждал ни к чему и никогда. Просто специфика их отношений предполагает некоторое подчинение. – Я хочу, – немедленно отзывается Питер из своего угла немного взволнованно, как кажется Тони. – Как скажете, господа, – соглашается Хаммер. Старк ставит на листах договора свою подпись, без особой душевности пожимает новоиспечённому партнёру руку и выходит из зала вместе с Питером. В машине они едут молча. Хэппи тоже ни о чём не спрашивает, хотя Питера узнаёт, они даже здороваются. Тони не позволяет себе прикоснуться к нему, боясь, что затапливающая его нежность окажется неуместной. Питер может хотеть его, но не его любви. А он любит. Он до сих пор не понимает, почему они расстались. Просто в один солнечный день Питер (тогда ещё совсем мальчишка) устроил ему истерику, перебил всю посуду в их доме и ушёл. Сменил номер, уехал, наговорил Мэй каких-то бредней, она отказалась даже пустить Старка на порог, обозвав его ублюдком. Конечно, он мог найти Питера, мог выследить, пробить по базам данных, но зачем? Мальчик ясно дал понять, что не хочет иметь с ним ничего общего. Может быть, соврал. Может быть, он рубанул с плеча и быстро раскаялся, но стыдился признаться. Это Тони и собирается выяснять ближайшие три дня. Вернее три ночи. Едва они заходят в жилую часть Башни, приветливый голос вездесущей Пятницы говорит: – С возвращением домой, мистер Старк. С возвращением домой, мистер Паркер. – Пятница, детка, приготовь ванну, – распоряжается Тони, краем глаза пытаясь рассмотреть реакцию Питера на это «домой». – Я бы поужинал, – парню явно неловко. – С утра ничего не ел. – И отправь кого-нибудь в пиццерию, – добавляет Тони. – По-прежнему с ветчиной? Последние слова предназначались Питеру, и, если честно, мужчина не хотел смутить его настолько сильно. Да, он помнит его любимую пиццу, но за столько раз, наверное, и доставщики запомнили. Питер смущённо перебирает пальцами манжеты рубашки, смотрит в пол. Его тихое «да» почти не различимо, но Пятница слышит. – Выполняю, – отчитывается ИИ. Тони останавливает Питера за плечо и, приподняв его лицо за подбородок, невесомо проводит большим пальцем по нижней губе. Спрашивает: – Можно? Парень чуть-чуть улыбается, к нему возвращается уверенность. Ему всегда нравилось чувствовать себя желанным, это Тони тоже помнит. – Вам можно всё, мистер Старк, – он отвечает негромко и выбирает официальное обращение, как делал в постели все три года. Ну ладно, два. Эту игру они начали играть не сразу. Но Тони готов поиграть в неё сейчас, так даже лучше, Питер просто не сможет не ответить на его вопросы. Он не то чтобы целует Питера – лишь проверяет реакцию, прикосновение губ к губам совсем лёгкое. И парень тянется за большим, впрочем, не слишком настойчиво, потому что помнит правила. Он не вправе чего-то требовать, может только умолять, но до этого состояния им обоим ещё нужно дойти. Может быть, не сегодня. В гостиной Питер буквально падает на диван и со стоном облегчения вытягивает ноги. Тони улыбается, подходя к своему бару: – Разуйся, если хочешь. Я знаю эти невозможно жёсткие туфли. Когда он возвращается к дивану и ставит на стеклянный столик два бокала и бутылку вина, Питер уже снял туфли, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и скрестил ноги по-турецки – в такой позе он и раньше сидел постоянно. Хорошо, что ему комфортно. – Выпьешь со мной? – предлагает Тони. – На голодный желудок? – несмотря на возражения, Питер принимает предложенный бокал. – Потом сам будешь меня от пола отскребать. – Зато пьяный ты не сможешь соврать мне, – мужчина садится на подлокотник, чтобы видеть своего мальчика лучше. – Я не смогу тебе соврать ещё и связанный. Тони усмехается: – К этому мы тоже придём. – Спрашивай, потом сравнишь, – Питер делает глоток и возвращает бокал на столик, Старк учил его не торопиться с алкоголем. – Почему ты ушёл? – Захотел разнообразия. Он отвечает быстро, как будто думал об этом давно. Или как будто заучил ответ наизусть – для себя или для кого-то. Что ж, пусть будет так. Тони спросит его снова через час. – Тогда почему поехал со мной? Питер небрежно пожимает плечами: – А кто бы отказался переспать с Тони Старком? – Ты спал со мной с семнадцати лет. – Извращенец, – парень прячется в бокал с вином, но явно улыбается. – Оба хороши. Пиццу привозят как всегда быстро, и Тони не мешает Питеру ужинать – чувство голода не должно мешать им сегодня. Как и опьянение, поэтому больше одного бокала никто не выпивает. А потом Старк предлагает принять ванну. – Вместе? – странно, что Питер удивлён, мог бы и привыкнуть. – Боишься, что не поместимся? – Не боюсь, – он встряхивает чуть вьющимися волосами, как будто имеет в виду не ванну. За раздевающимся Тони парень наблюдает, как за руками волшебника, хотя видел этот процесс не однократно. Соскучился? Тони хотелось бы так думать. Сам Питер раздевается не очень охотно, особенно под взглядом любовника, с которым не спал два года. Тони тоже изучает его. – Подкачался? – спрашивает мужчина, гладя Питера по спине, когда тот опускается в воду рядом с ним. – Нравится? Скучал. Иначе к чему этот вопрос? Но вряд ли Питер ходил в зал, рассчитывая снова пленить конкретно его. Вряд ли. Тони целует его в шею и опускает ладонь на поджавшийся живот: – Я горжусь тобой, малыш. Давай смоем этот странный день. Он льёт на мочалку ароматный гель и, отодвинувшись от Питера, намыливает его шею, плечи, лопатки… Между лопаток обнаруживается тонкий шрам – почти не заметный на светлой коже, но Тони совершенно точно знает, что раньше этого шрама не было. Спину его мальчика украшала россыпь веснушек, а не следов боли. – Что это? – спрашивает Старк и для ясности касается белого рубца. – Шрам. – Вижу. Откуда? Питер мгновение молчит, но потом всё же решает ответить: – Я пытался получить с кем-то такое же удовольствие, как с Вами. – Успешно? – Тони даже не старается скрыть иронию в голосе: шраму всегда предшествует боль, а его мальчик боли не любит, даже в рамках игры. – Не очень, как видите. Мужчина легко целует шрам, от чего парень трепетно выдыхает, и по плечу перемещает губку на грудь. Он не трёт кожу слишком сильно, его цель не в этом: мальчик не шахтёр, его нужно просто приласкать. Свободной рукой Тони ведёт вниз по спине, и Питер льнёт к его ладони, как котёнок. Он всегда был тактильным до невозможности. – Простите меня, мистер Старк, – шепчет Питер, осторожно ложась спиной на грудь мужчины. Тот оставляет лёгкий поцелуй за ухом: – За что, малыш? – За попытку заменить вас. Я заслужил наказание. – А ты выдержишь? – Тони выпускает из пальцев губку и гладит парня по бедру, приближаясь к возбуждённому члену, но не касаясь его. – Даже если я решу сделать тебе больно? Для наглядности он прикусывает нежную кожу на шее, и Питер напряжённо шипит. Тони ожидает, что он сейчас выйдет из образа, назовёт его по имени и попросит так не делать, но парень остаётся послушным: – Я выдержу всё, сэр. Я очень виноват. Питер явно ищет его прикосновений со всех сторон: он прижимается спиной к груди и подаётся бёдрами навстречу руке. – Да. Только не в том, что пытался заменить меня, а в том, что так эффектно ушёл. У меня в доме не осталось ни одной тарелки. И нет бы нормально объясниться. – Простите, сэр, – Питер задыхается на последнем слове, потому что Тони наконец сжимает его член в широкой мозолистой ладони и проводит пальцем по головке. Но Старк не продолжает эту ласку. Он выбирается из ванны, опираясь на бортики, заворачивается в полотенце и протягивает руку Питеру: – Продолжим на кровати. Возможно, в понимании парня «продолжим» обещает проникновение, однако у Тони на сегодня немного другие планы. Он хочет сохранить эту встречу не только в памяти. И поиздеваться над мальцом в качестве наказания. Он укладывает Питера на постель, втягивая в долгий поцелуй, а потом сковывает запястья мягкими кожаными наручниками и цепочкой цепляет их к изголовью кровати. Мальчик пытается контролировать собственное возбуждение и сводит ноги, а сам смотрит на обнажённого Старка с таким голодом, какого раньше в его взгляде не было. Он мог смотреть с желанием или с мольбой, но повода к голоду тогда, наверное, просто не было, а сейчас сказываются два года разлуки. Тони удовлетворять этот голод не торопится. Он оставляет поцелуй на шее Питера, гладя его по груди, и встаёт с постели. – Ты куда? – парень от удивления пренебрегает правилами. Старк подходит к шкафу у стены, берёт с полки фотоаппарат и возвращается, ухмыляясь: – Через три дня ты снова сбежишь, должно же у меня остаться хоть что-то. На самом деле, у него есть фотографии Питера: с пикника, со школьного выпускного, из Венеции, просто случайных снимков тоже много. Но хочется ещё. Хочется таких. – Это детская порнография, ты в курсе? – Питер смотрит на камеру с опаской. Тони фыркает: – Подай на меня в суд, у тебя впереди целый месяц. Он фотографирует Питера таким: голым, связанным, немного напуганным, со стыдливо сведёнными коленями. Так и не скажешь, что мальчишка развратник каких поискать, об этом знает только Тони и, возможно, тот, кто оставил шрам между его лопаток. Сделав пару кадров, мужчина откладывает камеру и ложится рядом с Питером. Он покрывает медленными поцелуями его шею, плечи, живот, а пальцами опускается ещё ниже, дразня твёрдый член и поглаживая внутреннюю сторону бёдер. Парень прикусывает губу, отворачивается, пытается закрыть лицо хотя бы локтями и совершенно бесстыдно выгибается, прося больше контакта. Он не позволяет себе стонать в голос, а Тони не спешит отнимать у него эту иллюзию самоконтроля. Мужчина немного отстраняется, чтобы достать из прикроватной тумбочки смазку и маленькую игрушку для маленького мальчика. – Закрой глаза, – просит Тони, и Питер хмурится: прежнее доверие возвращается не сразу. – Закрой или я их завяжу. Питер всё-таки слушается. Тони обильно смазывает силикон лубрикантом, разводит колени Питера, ягодицы и приставляет игрушку к колечку мышц. Парень заметно вздрагивает, но глаза не открывает. Старк опускает свободную руку на его пах: – Расслабься, малыш, тебе понравится. Отвлекая Питера движениями ладони по члену, мужчина медленно проталкивает игрушку, а потом поворачивает колёсико на пульте управления, и парень не успевает сдержать стон. – Узнаёшь? – спрашивает Тони немного самодовольно: они уже использовали такой вибратор, и Питеру действительно нравилось. – Да, сэр, – он по-прежнему пытается держать себя в руках, и Старк вдруг понимает. Он, не выключая слабой вибрации, наклоняется к парню, гладит его по растрепавшимся волосам и шепчет на ухо: – Я не сержусь на тебя, мой мальчик, ни за разбитую посуду, ни за попытку заменить меня. Я рад, что ты сейчас со мной, даже если это продлится недолго… – Я всё ещё Ваш мальчик? – спрашивает Питер сбивчиво и с ноткой отчаяния, натягивая цепочку наручников в невысказанной просьбе. – Я нужен Вам? – Всегда, – Тони обнимает его за талию, прижимает к себе и обводит языком левый сосок. – Ты был нужен мне все эти пять лет, и нужен сейчас. Он почти говорит «останься со мной», которое звучало бы как мольба, а Старка ещё не покинула гордость. Тони выключает вибрацию, давая Питеру отдохнуть, и отстёгивает цепочку наручников от изголовья кровати: – Встань на колени, малыш. Питер слушается не сразу, так что мужчина успевает полюбоваться им и несколько раз взять в объектив. Стоять на коленях на мягкой кровати не удобно, особенно когда дрожат ноги, но парень старается. Он непроизвольно прикрывает пах скованными руками и опускает голову. Тони фотографирует его таким – соблазнительным до невозможности, а потом целует в губы. Целует с языком, твёрдо удерживая Питера за шею и выбивая из него дыхание. Питер тянется к нему всем телом и, кажется, даже тем, что поэты называют душой, он отдаётся этому поцелую целиком, а когда Тони отходит, тихо хнычет: – Пожалуйста… Тони фотографирует эту его тоску по прошлому, это его раскаяние и снова откладывает камеру. Садится на кровать и хлопает себя по бедру. Питер садится к нему на колени неожиданно резво, тут же крепко обнимая. Какое-то время они так и сидят: Питер спрятал лицо у Тони на шее, сцепив руки в замок на его спине, а Тони блуждает пальцами вдоль его позвоночника, по плечам и лопаткам. Потом мужчина чмокает парня в висок и снова включает вибрацию, сильнее, чем в прошлый раз. Питер выгибается невероятным образом и громко, протяжно стонет. Тони впивается губами в открывшуюся шею, поддерживая мальчика под поясницу, чтобы не сломался. Он кладёт пульт на одеяло рядом с собой, берёт их члены в кулак и двигает вверх-вниз в бешеном темпе. Стоны Питера переходят в тихий скулёж, ему сложно дышать, его бьёт дрожь. Очень скоро он сжимает бёдра и лихорадочно шепчет: – Пожалуйста, можно я?.. – Можно, малыш, кончай. Парень снова обеими руками прижимает Тони к себе для хруста рёбер и изливается ему в кулак и на живот. Мужчина вслепую отключает вибратор и быстро догоняет Питера. Продолжая обнимать его, как обезьянку или ребёнка, Старк ложится на спину. Питер не порывается встать и вообще не двигается, как будто хочет остановить время. Тони тоже хочет этого больше всего на свете: навсегда замереть вот так и никогда больше не отпускать этого маленького засранца, который два года назад чуть не разбил о его голову вазу, воя нечто нечленораздельное. – Тони, – всё-таки подаёт голос Питер, он звучит хрипловато и сонно. – М? – Я солгал. – М? Парень скатывается со Старка и обвивает руками его плечо: – Я ушёл не потому, что хотел разнообразия. Я испугался. Тони поворачивается на бок и смотрит на раскрасневшееся, ещё влажное от слёз удовольствия лицо с прилипшими ко лбу шоколадными прядями. Он бы с радостью запечатлел Питера и таким, в минуту откровения, но вставать за фотоаппаратом чертовски лень. – Чего испугался? – Своего… слепого обожания. У меня не было ни одной мысли, кроме как о тебе. Хорошо, что ты напоминал мне учиться, а то вряд ли бы я куда-то поступил. Я испугался этого. И ещё я не представлял, как буду жить, когда надоем тебе. – И решил уйти первым? – Наверное. Я не помню. Эмоции были слишком сильными, я не выдержал. – Сейчас легче? Обожание ослабло? Питер усмехается: – Куда там. Я дрочу на каждое твоё интервью и… Не знаю. Может, я уже не вижу в тебе бога, но всё равно очень хочу быть рядом. Мне не хватает тебя физически, ментально, эмоционально… – А чего не позвонил-то? – Не думал, что ты захочешь говорить. – Ну, мы и сегодня не то чтобы поговорили. Питер возится, устраиваясь удобнее, а Тони борется с искушением включить вибратор хотя бы на минимальную мощность – в наказание. Этот мерзавец неплохо потрепал ему нервы своим уходом, Тони едва не спился, а сейчас вот лежит рядом, такой послушный, разнеженный, почти извиняется. – А мы можем… – осторожно продолжает Питер, – можем начать сначала? Тони фыркает: – Вряд ли. Вначале ты слово «секс» слышать не мог, а сейчас вон какой. – С того начала, где я не швырял в тебя вазой ручной работы, – судя по голосу, он виновато улыбается. – Мы всё можем, Питер. Если ты пообещаешь, что будешь говорить со мной о том, что чувствуешь. Не только в постели, а в быту тоже. – Обещаю. – И ещё ты перейдёшь от Хаммера ко мне. – Ладно, – он снова возится у Тони под боком, не этот раз скорее довольный, чем виноватый.