Боги не карают за любовь

*** Свечи оплывали медленно. Лёжа на животе, Санса следила, как жемчужные капли воска собираются в причудливые складки. Этим вечером она сама постучалась в дверь королевских покоев, чтобы разделить с Джоном поздний ужин. И не впервые за прошедшие недели вышло так, что и постель. Нега, что наступала после любви, приводила её в умиротворение пополам с восторгом. Сейчас она лениво перебирала в памяти образы, чтобы сохранить их: как Джон склоняется над ней, сидящей в глубоком кресле у огня, как колеблется, перебирая пальцами её волосы. Его лицо, полное любви и всё ещё — тревоги, в миг, когда он решительно раздвинул твёрдой плотью её влажный жар между складок. И слова, что срывались с его губ, когда он ступил на грань между остротой удовольствия и мягкостью удовлетворения. До утра их никто не потревожит, стража у дверей сменится через час, и если утром она пробудет здесь до следующей смены караула, сможет сделать вид, что покидает покои после утреннего визита. Как бы ей хотелось, чтобы всё было иначе! Если до того, как она узнала, что испытывают люди на ложе любви, она сомневалась, то сейчас была уверена — ничего неправильного в их чувствах нет. Только он может быть рядом с ней, только тот, кто принадлежит к её стае. Никому другому она не готова доверять и ни с кем иным не испытает ничего подобного — в этом Санса была уверена. “Боги не карают за любовь”, — повторяла она себе каждый раз, как тянулась к губам Джона. Внезапный стук, резкий, как раскаты грома, разбил их сладкий покой. Джон вскочил с постели, накидывая одежду, и приоткрыл двери ровно настолько, чтобы увидеть перепуганного слугу. — Ваша милость! Прибыли люди из Чёрного замка, они говорят, что сопровождают Брандона Старка… Простите, что так поздно, но вам… Санса зажала рот ладонями, чтобы не издать крика. Джон ступил было за дверь, но вернулся, чтобы взять свой меч, висящий на положенном месте. — Не выходи из покоев, пока я сам не вернусь за тобой, — шепнул он ей. Раньше Санса не наблюдала, как быстро он становится воином, меняясь не только в лице, но и в походке. Жесты стали резкими, и даже голос зазвучал льдисто. Это пугало и успокаивало её одновременно. Бран! Неужели её младший брат действительно мог вернуться домой? Но почему его сопровождают люди Дозора? Сансе стало страшно при мысли, что это может быть ловушка. “Вот так они и убили его тогда,” — подумалось ей. Эдд рассказал ей, как Джона выманили во двор под предлогом встречи с дядей Бендженом. Она до сих пор не набралась смелости обсудить это с ним, справедливо рассудив, что если бы он хотел поведать ей эту историю, то уже бы нашел правильное время. Ах, как же медленно оплывают свечи!.. *** Если бы Джон не уверил её в том, что это действительно Бран, она сочла бы его самозванцем. Перед ней сидел кто-то, поразительно похожий на её повзрослевшего брата — и в то же время совершенно чужой. Его руки не потрудились обнять в ответ, и она проглотила слёзы, чтобы не смущать Брана ещё больше. Он говорил загадками. Джон понимал его лучше Сансы, но всё равно не смог понять всего, о чём удалось побеседовать за остаток ночи. — Я больше не Брандон Старк. Пожалуй, эти слова испугали её даже больше, чем изложенные ранее истории о Долгой ночи и Детях леса. — Что ты такое говоришь? — её голос задрожал. — Ты всегда был и останешься Браном, сыном нашего отца. Ты лорд Винтерфелла! — Я не могу быть лордом. Теперь я Трёхглазый ворон. Наступила очередь Джона прятать страх за вопросами: — Что это значит? Бран оставался неподвижным, и даже взгляд его был застывшим, словно обледеневшим. Казалось, он не моргнул ни разу с тех пор, как Санса увидела его. — Ты встречал варгов за Стеной. Трёхглазый ворон сильнее их всех, вместе взятых. Я могу видеть всё, что уже случалось. И должен научиться видеть даже то, чего ещё не случилось. Пока что это только отрывки. Мне нужно много времени, чтобы сложить их. Я не могу быть лордом. — Варги? Кто это? — Санса подумала, что речь об одном из племён вольного народа. — Но как это возможно? — Джон перебил её поражённым возгласом. — Я думал, что варгами не становятся, а рождаются. — Стать можно только тем, кем ты рождён. Ты скоро это узнаешь. А кроме загадок, Бран передал Джону послания из Чёрного замка. Пергаменты были ему не нужны, он пересказал всё так, как если бы сам написал те письма. Сэм Тарли из Цитадели сообщал, что обнаружил оружие против белых ходоков — залежи обсидиана в пещерах Драконьего камня. А Дейенерис Бурерождённая, как раз прибывшая на Драконий камень, требовала от короля Севера явиться и преклонить колено… Когда Бран попросил Сансу оставить их с Джоном наедине, она даже испытала облегчение. Ей нужно поспать, чтобы переварить столько новостей одновременно. Братья, короли и королевы, мертвецы и ясновидящие вороны — Сансе казалось, что она уже видит диковинный сон. Джона не было так долго, что она успела даже задремать, однако тут же встрепенулась, когда он вошел в комнату. — Ещё новости? Он медленно, будто не до конца придя в себя ото сна, отстегнул меч, повесил его на крюк в стене. Неуверенно, на негнущихся ногах сделал несколько шагов и остановился. Санса почувствовала его растерянность почти как собственную боль, но сдержала рвущиеся вопросы. — Король Ночи идёт, и он идёт за Браном. Его войско уже близко. Слова упали в ночь, тяжелые, как пущенные стрелы. Она не нашлась, что ответить, только подошла ближе к Джону и взяла его за руку. Всё, что он чувствует сейчас, она разделит с ним пополам. — Санса… — и он пошатнулся, успев опереться на неё. — Я не знаю, как сказать тебе. Я сам не знаю… *** Мысли путались, и Джон ощутил, как цепенеет. Сомневаться в словах Брана он не мог, не после того, как тот доказал ему свои способности. Но и поверить в услышанное было невозможно. Свечи вспыхнули последней искрой и потухли, догорев. Серое предрассветное утро пробиралось в окна Винтерфелла. Он почувствовал на себе горячий взгляд Сансы. Нужно собраться с силами. Она поймёт, она должна понять… — Бран видел, кто моя мать. Начало было положено, и Джон продолжил, пока Санса крепче сжимала его руку. Слова не складывались, и он просто выплёвывал их, как мог, чтобы не держать на языке: — Это Лианна Старк. Она отдала ребёнка Неду там, в Башне Радости, и попросила сохранить тайну его рождения. Нед Старк никогда не был моим отцом. Король Роберт убил бы этого ребёнка. Убил бы меня, если бы узнал. И отец… лорд Старк выдал его за своего бастарда. Он не был моим отцом. Никогда. И он знал, он всегда знал, что это всё ложь. Джон остановился, чтобы перевести дыхание. Глаза жгло, но он должен был закончить. — Рейгар. Говорили, он похитил её, взял силой… Это тоже ложь. Бран говорит, что видел, как они стояли перед септоном. И он не мог не знать, ведь Лианна сказала ему… Бран видел, она сказала, как всё было. Он всегда знал, что мой настоящий отец — Рейгар Таргариен. Горячее, густое потекло по щекам, защекотало в носу, и он сморщил лицо, как подросток. Санса привлекла его к себе, не говоря ни слова, и помогла опуститься на кровать. Они сидели так, обнявшись, пока Джон не смог снова заговорить. На этот раз слова давались ему проще: — Теперь я не знаю, что мне делать. Я не хочу, чтобы об этом кто-либо знал — но и не могу оставаться королём Севера. Я должен добыть треклятое стекло и не могу открыться Дейенерис, у которой три дракона. Кто она мне вообще? Кузина? — Тётка, — Санса разлепила губы ради короткого слова и снова замолчала. Казалось, она совсем не удивлена и не напугана ничем, что услышала. — Это какой-то чудовищный сон, — Джон постепенно приходил в себя, а шок уступал место недоумению. Он бережно освободился от рук Сансы и зашагал по комнате, от окна к двери и обратно, в светлеющем серебре утра. Движение разогрело кровь и окончательно прогнало оцепенение. Ему нужно действовать, Бран говорит, что Король ночи точно знает, куда идти и не замедлит явиться к Стене в ближайшие луны. Драконье стекло… — У неё действительно три дракона? — спросила Санса, размышляя вслух. — И тебе придётся договариваться с ней? — Другого пути нет, — вздохнул Джон. — Необязательно говорить ей, что мой отец Таргариен, но мне нужно стекло, на котором стоит её замок. И её драконы, если я хочу победить войско мертвецов, мне тоже нужны. Санса помолчала, а потом произнесла решительно, словно отрезала лоскут ткани: — Тогда тебе нужно жениться. — Исключено, — он остановился. — Я не стану этого делать. — Тебе нужно жениться на мне. Джон помотал головой, подумав, что ослышался. Она продолжила объяснять, и с каждым словом всё становилось и запутаннее, и проще. — Ты Таргариен, и, может быть, ты ещё сам этого не понял, но именно ты — законный наследник Железного Трона. Как только она это узнает, сожжёт тебя заживо, если, конечно, поверит. Но если ты докажешь, что не будешь претендовать на трон… Бран сможет убедить её? Не понимая, какого ответа она ждёт, Джон просто промолчал. — Тебе нужно жениться на мне, но вступить в мой род. Пусть узаконит тебя как Старка, когда станет королевой — так ты никогда не станешь для неё преградой к власти. Думаю, она пожертвует одним из семи королевств ради оставшихся шести. Это звучало так, как будто Санса провела долгие часы, обдумывая это решение. Оно не объясняло всего, но давало шанс, обоснование для попытки. Джон попробовал испытать его на прочность: — А что скажут лорды? Для них ты и я — всё еще дети одного отца. — Вряд ли они будут против, если мы заключим династический брак. Политический союз для удержания Севера, для законности твоей короны… Для моей защиты, — она повела плечами. — Я найду что сказать людям, рискнувшим жизнью ради того, чтобы я не стала леди Болтон. Санса потёрла виски и прикрыла глаза. И Джон впервые по-настоящему поверил, что может пережить Долгую ночь и даже выбраться из этой войны с перевесом на собственной стороне. Первый луч солнца скользнул по её растрёпанным волосам, и они засветились волшебным огнём, который всегда согревал его измученное сердце. Этот блеск словно придал Джону силы и решимости. — Бран говорит, что я должен поспешить. На нём метка Короля Ночи, и чем быстрее у нас будет оружие, тем вероятнее победа. — Отправишься в Белую Гавань уже сегодня? — Санса произнесла это буднично, словно иначе и быть не могло. — Нет, — Джон улыбнулся. — Сегодня я женюсь на тебе. *** Сначала он хотел уйти в богорощу только вдвоём. Но вовремя понял: чтобы Дейенерис действительно поверила в его намерения, понадобятся свидетели. Люди должны подтвердить, что он женился на Сансе сразу после того, как Бран вернулся в Винтерфелл. Что он отказался от притязаний на власть Таргариенов сразу же, как узнал правду о происхождении. Разыскать Тормунда оказалось проще простого, а вот разбудить — уже сложнее. Но долго уговаривать его не пришлось. — Слушай меня внимательно и запоминай, — Джон убедился, что Тормунд хорошо его понимает. — Мой брат — варг. От него я узнал, что мой настоящий отец — не Старк, а Таргариен. Но я не хочу носить имя отца и вступать в его права. Поэтому я женюсь на Сансе Старк и присоединяюсь к её роду, а от своего отрекаюсь. Что из этого тебе растолковать, чтобы ты смог повторить, когда спросят? — Почему тебе понадобилось столько времени, чтобы наконец жениться на бабе, которую ты для себя украл давным-давно, — хрипло хохотнул Тормунд и сгрёб Джона в подобие дружеских объятий. Вторым свидетелем Джон позвал Клея Сервина. “Он молод, а значит, ему проще будет всё объяснить”, — размышлял он, разыскивая мужчину по всему замку. В конце концов, лорд Сервин был обнаружен не просто бодрствующим, а ещё и достаточно благодушным. Джон расценил это как хороший знак. Третьим он призвал мейстера Уолкана: — ..А после вы напишете послания с этой новостью так, словно они адресованы всем лордам. Но пошлёте их только Тарли в Цитадель, командующему Толлету в Чёрный замок и Дейенерис Таргариен на Драконий камень. Ей же отправьте ещё одно письмо — с моим согласием прибыть к ней. Мейстер кивнул, не выказывая своего удивления. Что ж, за это он и ценил Уолкана — за готовность служить, не будучи подобострастным или слишком нахальным. Странная это была процессия. Мейстер катил сани, в которых сидел немигающий, по-птичьи нахохлившийся Бран. Ступали по свежему снегу, искрящемуся в свете позднего утра, Джон и Санса. За ними шли высоченный одичалый и щуплый лорд на две головы ниже спутника. Ветер не шевелил ни листочка на чардревах, и казалось, что весь мир затих в этот час, чтобы не тревожить их. Самое тихое утро за много-много дней зимы, и самое солнечное. Джон не мог припомнить такого ослепительного света уже давно. Ему подумалось, что он совсем не знает правильных слов, чтобы взять женщину в жёны. Кажется, кто-то должен спросить его, кто пришёл взять невесту, или он — кто привёл её отдать… Он с беспокойством подумал о плаще: нужно ли ему укрыть её плащом и когда? Или так делают на Юге, кажется, да, Санса рассказывала, как Бес не смог дотянуться до её плеч… Пекло, он никогда не бывал на свадьбах! А она бывала на слишком многих. Санса сжала его предплечье ободряющим движением, словно заметила, как он взволнован. И остановилась за несколько шагов до чардрева. Джон тоже было остановился, но лорд Сервин легонько подтолкнул его в спину, подсказывая продолжать двигаться. В конце концов все расположились по местам, и Джон оказался лицом к лицу с Сансой, на расстоянии в несколько шагов. Только сейчас он внимательно рассмотрел её простое тёмно-зелёное платье, тугую длинную косу, уложенную вокруг головы в подобии короны, и бледные щёки, не отмеченные морозным румянцем. Он никогда не видел женщины красивее. — Кто предстал перед Старыми богами сегодня? — негромко спросил мейстер. И вдруг Санса подала спокойный голос: — Санса из дома Старков пришла сюда, чтобы выйти замуж. Женщина взрослая, законнорожденная и благородная, она просит благословения богов. Кто пришел, чтобы взять ее в жены? Джон понял, что должен ответить ей. В горле пересохло от невозможных слов: — Джон Сноу, король Севера. Мейстер подхватил его слова, не давая повиснуть паузе: — Согласна ли Санса взять его в мужья, чтобы разделить с ним имя Старков и корону Севера? — Да, я согласна, — прозвучало в тишине. И она сделала несколько шагов, чтобы поравняться с Джоном и вместе преклонить колени у чардрева. Они опустились на хрустящий снег и взялись за руки, когда пришла пора помолиться. Джон не знал, о чём попросить богов в этот миг, его охватил такой же трепет, как когда он приносил свою клятву дозорного. Некстати, с горечью вспомнились те слова: “Я не возьму себе ни жены, ни земель… Я не надену корону и не буду добиваться славы”... Но разочарование потеряло своё жало, когда он вспомнил, что клялся и так: “Я — щит, охраняющий царство людей”. Весь мир был для него сосредоточен в одной Сансе, и разве не ради её защиты он стоит сейчас на коленях? И встанет ещё раз, если потребуется, только чтобы ей не грозило ни пламя, ни ледяное небытие. Целуя её, свою жену перед богами и людьми, Джон подумал, что с удовольствием украл бы её и с этой свадьбы. Прямо сейчас, пока их губы ещё дарят друг другу осторожную ласку, пока никто не заметил, с какой страстью он самом деле хочет целовать её. В конце концов, он так и сделал — увёл Сансу из богорощи, смеющуюся громче, чем подобает невесте, не дожидаясь поздравлений или провожаний. — Пока что эта свадьба нравится мне больше всех, — переводя дух, сообщила она, поднимаясь по ступеням в королевские покои. И Джон был с ней полностью согласен.