Сожгли мосты

- Вам плохо? Красные стены. Она в красном. Ее рука на твоем плече. Очередная галлюцинация? - Василий Геннадьевич, подойдите к тренерской, - слишком громко, - Сергею Петровичу плохо. Туман. Нехватка кислорода. Но ты все еще здесь. - Дыши глубоко, - она сжимает твою руку, и ты начинаешь ее чувствовать. Дышать. Ты все еще умеешь дышать. Вспомни, как это. - Все в порядке, - поверь ей. Тебе не страшно. Больше не страшно. - Сережа, как ты? - подбегает врач команды и персонально твой. Ты в состоянии подняться. - Секунду, - они в ожидании, - все в порядке. Сердце возвращает свой ритм. Жаль, когда давление уже измерено, а высокие цифры отмечены. - Тебе нужно в больницу, - сообщает ВасГен. - Брось, - отмахиваешься, - все уже хорошо. - Что случилось? - с тем же беспокойством, с каким вел тебя к кабинету, спрашивает он. Пустая квартира, записка, пакет стеклянных бутылок, опека, дети, Юля, заявление на развод. Случилось все, что ты видел вспышками несколько минут назад. - Да все хорошо, Геннадич, - протираешь глаза, - Бессонница, сложные тренировки, вот и давление подскачило. - Пить тебе нужно заканчивать, - факт. Кое-как отделавшись от больницы, выходишь из кабинета, где только что пообещал завязать с алкоголем и наладить свой образ жизни, выдыхаешь и идешь в тренерскую, надеясь в этот раз до нее дойти без приключений. Или просто дойти. Что такое здоровый или нормальный образ жизни? И имеешь ли ты право сам решать, что считаешь таковым или это давно кто-то сделал за тебя? Правильное питание, наличие физической активности, прогулки на свежем воздухе, полноценный сон, отсутствие вредных привычек и проблем с головой, адекватное распределение времени на работу и отдых, поддержание любви к себе и психологического здоровья. Это все не выглядит здорово. И это все точно не для тебя. - Можно? - спортивный директор собственной персоной. Задавать себе вопросы о реальности происходящего стало привычкой. Еще одной нездоровой привычкой. Она на пороге. И это, вероятно, правда. Как и тогда. - Да, заходите, Виктория Михайловна, - надо было быстрее собираться и идти домой, а не смотреть на экран выключенного ноутбука, чтобы не приходилось этого говорить. - Василий Геннадьевич сказал, все хорошо, но я решила проверить, - она закрывает дверь и с беспокойством смотрит на тебя. - Да, все хорошо, - улыбаешься для большей убедительности. - Давно это с тобой? - спрашивает она, подходя ближе к столу. - Что именно? - вопросом на вопрос, формулируя в голове что-то про резкое и ничем не обоснованное повышение давления. - Панические атаки, - выдает Каштанова. - Как ты поняла? - глупый вопрос, но лучше ответа. - По опыту, - отвечает она. Ты мог бы много отдать за время с ней, но у тебя мало осталось. Поэтому, замяв большинство вопросов, отказавшись от кофе и от нее, идешь домой, проходя мимо продуктового, не соврав сегодня хоть один раз, потому что домой приходишь без водки. Идешь мимо спальни и ложишься на диван. Очередным вечером с очередным планом поспать до утра. Или хотя бы несколько часов. Звонок в дверь. Кого бы ты хотел увидеть? Юлю, конечно. Вика? - Прости, я не должна была приходить, - с грустью говорит она, - но я волновалась за тебя. К черту. Целуешь ее, впуская на чужую территорию. И без алкоголя уже не получится, ты целиком в красном вине. Ты целиком в ней. - Это неправильно, - она отстраняется. - Сергей, я узнала правду. Просыпаться с отдышкой тоже плохая привычка. Привычка твоего организма. Но это не сон. Это твоя жизнь. Вдох. Выдох. Дыхание 4-7-8. От чего именно так сдавливает грудную клетку? За окном темно, как и в квартире. Поздняя ночь, но ты считаешь, что нужно заварить чай. Черный крепкий чай. Он никак не влияет на твой сон, но положительно влияет на настрой. Или просто помогает коротать время до утра. А там будильник и любимая работа. - Доброе утро, Сергей Петрович, - она улыбается, а тебе вроде как легче. - Доброе утро, Виктория Михайловна, - киваешь ты. Только что поговорив с врачом команды, уже готов отвечать на ее вопросы о своем самочувствии, но она сама недавно лежала с сотрясением в больнице и точно знает, что это бесит, поэтому идет дальше. И как-то даже обидно. Еще она знает, что о таком говорят не с несостоявшимися бывшими. И ты знаешь. Поэтому тоже идешь дальше. Звонишь Юле. Абонент недоступен. Пора на тренировку. Существует такой вид занятий, когда ты заранее знаешь, что ничего не выйдет, поэтому даже не освобождаешь время для них, но все равно делаешь. Потому что должен; потому что привык; потому что попробовать нужно. В качестве тренера выстраивать стратегию легче, чем в качестве мужа. В качестве тренера легче не сдаться. С хоккеем у тебя вообще многое всегда получалось лучше. Смотришь в записи игру, по несколько раз останавливаешься на ошибках, записываешь их, прокручиваешь в голове, обсуждаешь со вторым тренером, а на следующий день проговариваешь вслух дальнейшие действия. Тут ты точно знаешь, кто и где ошибся; знаешь, как это можно исправить. Тут тебя все слышат. А там просто выключают телефон. Вечер. Тротуар. Квартира. Пустота. Диван. - Вы уверены, что хотите сохранить семью? - спрашивает женщина лет пятидесяти, сидя в кресле в нескольких метрах и двух небольших стаканах воды на белом столе от тебя. - Конечно, - ты не понимаешь, как можно задавать такие вопросы. - Вы уверены, что детям нужны несчастные родители? - с каждым вопросом она находит что-то, что записывает в свой блокнот. - Мы всегда были счастливы вместе, - говоришь, начиная выходить из себя. - А будете счастливы? - женщина делает акцент на глаголе. - Ничего не изменилось, - глоток воды и стакан наполовину.. - Чего вы боитесь? - заправляет каштановую прядь за ухо. - Боюсь все потерять, - пустой стакан. - Все? - уточняет или спрашивает заново. - Свою семью, детей, - ты начинаешь перечислять, - работу. - Вы боитесь потерять её? - как будто вы играете в игру "бесконечные вопросы". - Я не смогу без работы, - правда. - Нет, вы боитесь потерять ЕЁ? - переспрашивает она. - Можно еще воды? Пузыри. Кнопка. Кружка. Пакетик чая. Ты не пьешь. И не просыпаешься с привкусом красного вина или водки во рту. Выпиваешь из крепкого только чай. Идешь в ледовый. Проводишь тренировку. Отчитываешься перед Василием Геннадьевичем о своем самочувствии. Возвращаешься к ноутбуку и записи вчерашнего матча. Звонишь пока еще жене. Голова раскалывается. Пьешь таблетку. Хочешь выпить что-то другое. Дверь. Ключ. Кухня. Ужин. Ночь. Туман. - Вам плохо? - женщина приближается к тебе. - Нет, - 4-7-8. Стук в дверь. - Кого бы вы хотели увидеть на пороге? Завтрак. Душ. Работа. Расстановка звеньев. Поднимаешься по лестнице. Рассчитываешь, что тебе не требуется приглашение в этот кабинет. Она столько раз не спросила у тебя разрешения на большое количество действий, что ты тоже имеешь на это право. Открываешь дверь без стука. Резко захлопываешь. Как будто красиво уходишь, а не тупо приходишь. - Извините, можно? - опомнился. - Да, проходите, - непонимающе смотрит она, - Что-то случилось? - Хочу поговорить, - без согласия садишься на дальний от нее стул. Каштанова встает, обходит тебя и садится напротив. Чтобы глаза в глаза. Чтобы избежать барьеров. Чтобы быть ближе. - Когда у тебя были эти, - опускаешь взгляд, - панические атаки? - Когда не стало моей дочери, - больно. Удар, который ожидаешь. Слова, которые не хочешь слышать и говорить, но к которым готов. Потому что это не новость. И это уже случилось. Ты чувствуешь давление в груди сильнее, чем она. Но ее боль никогда не сравнится с твоей. Даже если их никто никогда не сравнит. Ведь мериться болью - последнее дело. - У меня была депрессия, сопровождающаяся приступами паники, - дополняет она, - Все, кому не лень, отправляли меня к всевозможным специалистам, а я отправляла куда подальше их. - И что в итоге? - спрашиваешь ты, делая глоток горячего кофе. - Пыталась спасаться работой, - пожала она плечами, - Но все-таки пришлось пройти курс психотерапии. Она улыбается, а ты не понимаешь, как это возможно. Внутри все сдавлено. - Хочешь поговорить о том, что происходит с тобой? - кто бы знал. Ты столько раз послал ее, а она пьет с тобой кофе. И вы обы не понимаете, что все это значит и к какой еще хуйне может привести. Сказать ей о том, что она и так знает? Сказать о том, что все еще не понимаешь, в чем именно и кому соврал? Что все еще не знаешь, кого обвинить и кого попросить исправить? Сказать, что сам не вывозишь? Нет, она даже не Василий Геннадьевич. И ей даже не соврать. Ты встаешь, а она за тобой. Подходишь близко. Слишком близко. Это бездна. Ее или твоя. Хуже, если ваша. Закрытые глаза. Твои руки на ее лице. Желание тонуть. Бинго. - Не надо, - она отворачивает голову и позволяет вам столкнуться, - Тебе еще семью спасать. Она добилась своего. Добралась до того, что у тебя внутри. Ты перед ней и что еще нужно? Видимо, теперь не это. Перегорело или переболело. Или просто совсем не вовремя. Или поздно. Или ты ей такой не нужен. - Вика, - выдыхаешь, - к черту это все. Целуешь ее. Как в первый раз. Но, вероятнее, как в последний. Слишком медленно. Слишком честно. - Тебе пора, - пора открыть глаза. Ты делал ей больно таким образом много раз. Но вряд ли она так напоминает об этом или мстит. Возможно, просто пора. Пора заканчивать с этим. Она уберет со стола пустые чашки и поедет домой. Чувство вины - все, что у вас осталось общего. Оно одно на двоих, но совершенно разное для каждого. Ты от него зайдешь в продуктовый, успевая купить бутылку до того, как спиртные напитки перестанут продавать; она будет ехать на машине по темному городу и несколько раз просигналит в пустоту. - Я боюсь ее потерять, - признаешься ты. - Почему? - новая запись. Ты не знаешь. - Почему вы потеряли ее? - спрашивает женщина. - У меня семья, - кричишь. Вы позавтракаете крепким черным чаем и таким же кофе в разных квартирах. А вчера купленная бутылка отправится на помойку целой и невредимой. В отличие от тебя. Да и от нее. Ты решишь не звонить Юле. А она решит найти ее. - Пожалуйста, сохрани вашу семью. Семья - это самое важное, что может быть. Все остальное - это пыль, - скажет в слезах и до боли убедительно. Наверное, женщине проще понять женщину. Вечером ты вернешься не в пустую квартиру. Вечером все наладится. Терять меньшее, чтобы сохранить большее - нормально. Не идти в чертову неизвестность - нормально. Пора не проходить мимо спальни и делить не с бессонницей диван на кухне, а кровать с любимым человеком. Пора налаживать режим сна. И просыпаться без ощущения недавно случившегося кошмара. - Я просила тебя остаться, - говорит она, обнимая тебя со спины. - Ты сказала мне уйти, - возражаешь. Она смеется. Ты должен быть за ее спиной. - Я буду скучать, - в унисон, вслух и без слов. Утром сработает будильник. Захочешь заварить чай, но на столе будет завтрак, приготовленный женой с любовью для тебя. Это ли будет не счастье?