Интим запрещен

«Ммммм, боже, как голова болит... Сейчас вот-вот расколется...» — первое, что подумал Джим, когда пришел в себя.

Открыв глаза, он увидел перед собой только размытую картину, ведь его очки упали и, скорее всего, могли разбиться. Он пытался нащупать их и, к его огромному счастью, они были целыми. Джим нашел их будто не на мраморном полу, а старых деревянных досках, которые отдавали холодом. Надев свои очки, он сразу почувствовал привычное ощущение небольшой тяжести на переносице. Сразу разглядеть ничего не получилось, ведь Джиму надо было привыкнуть к очкам, и только тогда он бы что-то разглядел. Быстро поморгав, он зажмурился и открыл глаза, стараясь сфокусироваться. Наконец-то он смог увидеть где он находился: маленькая, темная комната, освещённая только тремя слабыми лампами. На стенах были прибиты полки, где стояли банки с чем-то мутным, а в левом углу комнатушки была лестница, ведущая наверх. Лестница была прочной, и приглядевшись, юноша увидел на ней были разного рода пятна, такие же и были в некоторых других частях помещения, которое по всей видимости служило подвалом. Джим подметил, что единственным украшением комнаты оставался большой ковер песочного цвета с коротким ворсом. Помещение было будто недоделанное: ни обоев, ни линолеума или другого пола, просто холодный бетон и такие же бетонные стены, так что ковер был единственным украшением этого мрачного места, в котором никто бы не хотел оказаться. В голове у Джима была каша, и юноша не понимал, что он тут делает и как оказался в этом месте. И как бы то глупо ни звучало, он даже не мог вспомнить человека, который его ударил. На первый взгляд, и вспоминать-то нечего: в доме они были одни, а значит сделать это мог только Ливси. Но зачем? Джим ничего ему не сделал, никак не мешает ему и его жизни. Мысленно парень уже продумывал план побега, но тут он услышал что дверь, которая вела наверх, открылась. Тяжёлые шаги нагоняли страху, и тут же в мыслях крутился вопрос как защититься и где взять оружие. На лестнице появилась высокая, коренастая фигура, и сразу можно было догадаться, что это был Дэвид. — Здравствуй, ты уже очнулся? Бедняга, удар был действительно сильный. Meine lieber, ты голоден? Может тебе холодно? — неожиданные слова такой невиданной заботы поразили Джима. Ведь этот человек его оглушил, унес в подвал, а теперь предлагает еду и спрашивает о самочувствии. Ну а ещё парень не ожидал что мужчина говорит по-немецки. — Что происходит?! Где я? — с агрессией выкрикнул парнишка, резко вскочив на ноги, и это явно было зря, ведь от удара он ещё не отошёл. В глазах потемнело, лицо стало ещё бледнее. Он пошатнулся, но не упал, и с него снова слетели его излюбленные и потрёпанный временем очки. Ливси быстро среагировал и поймал очки. Парень продолжал сверлить мужчину взглядом и был готов вот-вот расцарапать ему лицо. Доктор, в свою очередь, спокойно достал белый платок из кармана брюк и бережно протёр очки, а после аккуратно надел их на парня, попутно поправляя его волосы. После этих действий, когда мужчина убрал руки с его головы, Хокинс поправил очки так, как ему было надо, и хотел уже что-то сказать, но первым это сделал доктор: — Джим... А ты не знал что твоя мать игроман? — эта новость ошарашила парня. Его мать, которая даже и в дурака никогда не играла и не хотела, всегда отказывалась от любых азартных игр, будь то покер или что другое, вдруг оказалась игроманом. «Нет, не может быть! Он втирает какую то чушь! Сейчас мне наплетёт про мать, а я поведусь! Ну уж нет!» — пронеслось в мыслях Джима, который упорно тряхнул головой. — Нет, это не может быть правдой! Вы мне врёте! Скажите честно, для чего вы это все делаете? — Джим вплотную подошёл к мужчине и нагло посмотрел в его глаза. Ливси удивлённо посмотрел на него, а точнее в его глубокие, зелёные глаза: в них была и злоба и капелька страха, оттого они показались более привлекательными. Доктор отвернулся и сдавленно рассмеялся.

«Да сучара! Что он смеётся?! Утащил меня в подвал, сейчас втирает про то, что моя мама — игроман и ещё смеет надо мной смеяться!»

— Я говорю что-то смешное? — тон стал агрессивнее прежнего и казалось, что вот прямо сейчас парень набросится на мужчину и вырвет трахею зубами. — Нет... Знаешь, твоя мама и правда была заядлым игроком, почему, по-твоему, по средам она задерживалась дольше обычного? Я знаю все это потому что сам связан с игорным бизнесом и казино. Твоя матушка проиграла все под чистую и теперь у тебя даже дома нет. Общежитие тебе и не предоставят в ближайшее время. Я знаю систему этого университета: бюджетники подают заявку на предоставление жилья, и лишь спустя время его рассмотрят и будут решать. — Стойте! Да даже если и так, то что? Это повод держать меня здесь и бить по затылку!? Я зря теряю время, — последнее предложение парень сказал тише. Он со всей силы оттолкнул мужчину и побежал к лестнице. Быстро забравшись, он судорожно пытался открыть дверь, и, к его счастью, она быстро поддалась. Он не оборачивался и не прислушивался к шагам, он просто бежал. Место было малознакомым, это был уже не дом Ливси, а другое место. Дом на первый взгляд был небольшим, из дерева, в отличие от подвала, но парню некогда было рассматривать постройку, ведь он уже бежал к входной двери и она быстро открылась. Парень пулей вылетел из дома, забыв про все, кроме своей жизни, конечно. Оказавшись на улице юноша понял, что находится в какой-то деревне, которая ему незнакома, но делать нечего — будет бежать, куда глаза глядят. Было темно и жутко, но он все равно бежал. Животный страх начал охватывать его, когда добежав до начала леса, он услышал шаги сзади себя, и юноша ускорил темп. Он понимал, что Ливси все ещё мог за ним бежать, но тот факт, что в лесу могли водиться дикие звери, нельзя было игнорировать. Парень бежал в каких-то дряхлых кроссовках, которые, видимо, на него надел мужчина. Зачем он их надел — было непонятно, видимо, домашних тапочек не нашлось. У парня стучало в висках, голова гудела, очки казалось, сейчас спадут, а силы были на исходе. Его щеки, да и в принципе все лицо, стало красным, и это не только от бега, но и от холода, который стоял на улице. Хокинз выбежал в лёгкой одежде, о чем сразу пожалел. Рыжие волосы развевались на ветру, но от них все еще пахло подвалом и сыростью. Очки уже давно слетели, и Джим бежал, надеясь на то, что не упадет, споткнувшись об какие-нибудь камни. Зелёные, как изумруд глаза, слезились, из-за чего парень вообще не видел дороги. Он даже не знал как добираться домой и что будет, если его догонят. Голова по-прежнему болела. Сразу видно — рука у Ливси была тяжёлая и меткая. На парне, как уже говорилось, была какая то старая, явно не подходящая под сезон обувь, в которой были дырки, поэтому скоро к головной боли прибавилась боль в ноге. Дорога была близко. Метров 200-300, и парень выбежал бы к ней, а там ему отказали бы помощь, и все было бы хорошо, но если бы не этот маленький пень, об который парень споткнулся и упал. Джим явно разбил себе нос, так как даже не смог смягчить падение и теперь, из носа шла кровь, и под глазом остался большой синяк. Сил не было, но парень решил идти до конца, ещё немного, и он спасётся, даже если он упал, он поднимется и побежит дальше. И только он поднял свою голову, как услышал хруст веток, и спустя пару мгновений, ощутил руку на своём плече. — И куда мы собирались убежать? К мамочке? Не выйдет, так что пойдем-ка ко мне, я тебе чая сделаю, — ответил знакомый голос, который принадлежал Ливси. Он ловко взял парня на руки и ушел обратно. Место это было глухое: людей здесь жило мало, в основном старики к которым изредка приезжали внуки или дети. В общем, брошенные собственными детьми в глухом месте, глубоко несчастные пожилые люди. До ближайшего ларька, не то что до магазина, идти было километров десять, а про аптеку, больницу и полицейский участок я вообще молчу. Что же до нашего героя, сейчас его нёс мужчина, который был недоволен его бегством, и который что то говорил сам себе, что Джим не мог ни понять ни услышать, так как его разум затуманился, и его тянуло в сон, не смотря на то, что он и до этого спал очень долго. Украдкой Дэвид смотрел на юношу, думая о нем. Он казался ему очень привлекательным и может быть... «Нет, ничего не может...» — думал он, решив, что никто его не поймет, ни Джим, ни общество. Ведь это даже не любовь, просто небольшая симпатия, исключительно из-за его миловидности. Хотя, даже родители Ливси укоряли людей за то что они, как только видят человека с красивой внешностью, готовы чуть ли не ноги им целовать и в любви клясться. Он понимал, что это плохо, но сам поступал точно так же. Доктор мог встречаться с девушкой просто из-за ее красивой внешности. В раздумьях Ливси и не заметил как дошел до самого дома, который благополучно красовался с открытыми настежь дверьми. Он с опаской оглянулся по сторонам- дабы никто его не увидел, и быстро вошёл в дом. Он кстати, стоял самым крайним из всех, на отшибе. Сняв обувь и с себя и с парня, Ливси аккуратно положил свою ношу на диван, который стоял в гостевой. Мужчина укрыл парня пледом, а сам пошел к окну и зачем-то задвинул шторы. Время было позднее, где-то 01:20, и сам доктор поражался, как Джим смог убежать по темноте, потеряв где-то очки. Может быть, адреналин ударил в голову, и его не остановила ни темнота, ни дикие звери. Глупый ребенок. Ливси закрыл все окна в доме, задвинул все шторы, закрыл двери на замок, выключил свет, оставив лишь небольшую, но яркую настольную лампу на кухне. Он поставил чайник и снова погрузился в раздумья. Ну что ж, давайте немного отвлечемся от этой мрачной истории, и я расскажу вам немного больше о Ливси. Как уже говорилось ранее, доктор часто менял своих спутниц и, видимо, никак не мог найти свою. Он встречался с каждой где-то по несколько месяцев, и на удивление это они в основном бросали доктора, видите ли, он им наскучил, не умеет развлекаться и тд. Но он и не хотел это делать. Да, он умел веселиться, но делал это редко и только с близкими друзьями. Таковые у него были, но некоторые из них находились за границей, у остальных же было огромное количество работы, ведь не все были обеспечены так же как и Ливси. Но доктор все равно любил своих друзей, и они частенько созванивались. Как ни странно, доктор любил обсуждать темы, связанные с морем, мореплавателями судостроением. Это было его, так сказать увлечение, и у него был даже целый отдел в своем книжном шкафу, который был посвящен этому. Однако, многие девушки были не любительницы таких разговоров, и когда Ливси предпочитал книги общению с ними, то сильно гневались и устраивали истерики. Он, кстати говоря, не очень-то и расстраивался после расставаний с ними, но была у него одна дама сердца, по которой он горевал ещё месяц, но вскоре ушел с головой в работу и смог ее забыть. Ее звали Милли, она была интересной собеседницей, и когда Ливси уходил в чтение, она не мешала ему и не злилась. Она была на четыре года младше Дэвида, среднего роста, стройная и красивая. Волосы девушки были покрашены в пепельный блонд, а в карих глазах плескалась печаль. Доктор ее очень любил, постоянно делал комплименты, дарил дорогие подарки, но жениться и не думал. Через несколько месяцев у девушки начались проблемы со здоровьем, и Ливси решил взять все под свой контроль. Он знал где лучше всего делают УЗИ и по своим связям записал свою возлюбленную на самое ближайшее время. Пока его вторая половинка была в кабинете, он встретил там своего давнего друга пластического хирурга. — Дэвид! Сколько мы с тобой не виделись! Какими судьбами? — подлетел к нему невысокий, приятной наружности мужчина. Он был явно рад видеть его, и они тут же бросились жать руки и обниматься. — Вот это встреча! А ты, Мейс, судя по всему себе губки подкачал! Тебе идёт! — пошутил Ливси нал своим товарищем, намекая на его припухлые губы. — Я сюда пришел со своей спутницей, она просто нечто! Хочешь могу вас познакомить? А ты-то сам что тут делаешь? — наконец поинтересовался он. — Ну и любишь же ты меня подкалывать! У меня аллергия началась на что-то, вот и не пойму на что! Кровь сдать сказали, вот и пришел. Что ж, было бы неплохо посмотреть кого ты охмурил, ну или же тебя, —добро улыбаясь сказал его друг, губы которого все так же вызывали у Ливси смех. Мейс отошёл к ближайшем кулеру, а в это время как раз вышла Милли. Она стояла и что то рассказывала мужчине, друг доктора уже шел в из сторону, но когда он издалека присмотрелся к девушке, внутри все сжалось. Он не мог поверить своим глазам: это она, точно она! Мужчина был в замешательстве и даже не знал что делать, но тут он увидел как она куда то отошла и решил- надо рассказать правду. Он уверенной походкой подошёл к своему товарищу и начал говорить: — Слушай, а у тебя есть фото твоей возлюбленной? — с каким-то подозрением произнес он, на что его собеседник положительно кивнул. — Можешь показать? — Да, но она все равно скоро придет и ты увидишь ее...— ответил он, но увидел взгляд своего друга и понял, что лишних вопросов задавать не стоит. Найдя фото Милли в галерее, он показал ее другу и начал рассказывать о том, какая она прекрасная. Увидев ее фото, Мейс впал в шок. Он смотрел на эту фотографию глазами по пять копеек. — Ливси... — Да? — с лёгкостью а голосе спросил тот. — Слушай... А она рассказывала тебе о своем прошлом? — для Дэвида вопрос был немного странным. — Ну она о прошлом говорить не любит, наверное психическая травма. Я пытался выведать больше информации, но она говорит что переехала сюда недавно, что раньше работала бортпроводницей, а мама и отец умерли. Ну знаешь, как по мне- если хочет пусть молчит, это ее дело, — в конце его тон звучал будто он старается оправдать ее. Но в глубине души он понимал, что девушка не до конца ему открылась, и от этого было неприятно. — У меня для тебя есть новость, — каким то неопределенным тоном произнес он. — Я не знаю, есть ли у меня моральное право рассказывать тебе об этом, но я думаю что я должен это сделать. В общем, раньше Милли была парнем. Это правда, она когда-то сменила пол, и ее врачом был я. Я лично проводил операцию. Это было где-то полтора года назад, но я точно помню её. Я сохраняю конфиденциальность своих клиентов, но ты должен знать. Прости, если я как либо вторгся в ваши отношения... Я думаю что мне надо идти, позвони мне потом, — вот так и завершил разговор его друг, смотря на него грустным взглядом и хлопая по плечу. Ливси стоял ещё минут пять и пытался понять что к чему. Он был в замешательстве. Что ему делать? Как себя вести? Как поступить? На этом я вынуждена оборвать мой рассказ, чтобы оставить самое интересное на потом, а теперь вернёмся обратно к нашим героям. Доктор сидел и медленно пил чай, думая о том, что надо будет делать. Чай, кстати говоря, был очень вкусным и насыщенным, ведь «это настоящий, вкусный, английский чай, а не те помои в пакетиках», как любили выражаться некоторые знакомые мужчины, когда он угощал их. Внезапно Дэвид резко подскочил со стула и направился на второй этаж и направился в одну из комнат. Зайдя туда, он схватил какой-то маленький бутылек с лекарством, судорожно дрожащими руками открыл его, а потом сделал пару небольших глотков. Дэвид Ливси — человек, которого все привыкли видеть с широкой улыбкой на лице и складывалось ощущение, что лицо — это маска, на которой застыла улыбка. Именно поэтому нельзя было понять по его лицу, какое у него настроение. Всегда и постоянно, в стрессовых ситуациях он мог держаться спокойно, даже когда все выходило ему боком. Но почему же так? Нет сверх людей, которые никогда не грустят и им никогда не плохо. Весь секрет в этом волшебном успокоительном. Оно не самое сильное, но доктору хватит и этого. Дэвид сам привык видеть себя смелым, всемогущим и позитивным, но другая его сторона, сторона с маленькими для других, но огромными для него слабостями, была ему не по нраву. И тогда, ещё давно в молодости,он решил, что принимать особый препарат который, так сказать, успокаивает его, будет хорошим решением. Но вот в чем проблема: валерьянка и ей подобные вещества действовали слабо, при том, что у отца Ливси и многих других его родственников были проблемы с агрессией, а более сильные препараты имели побочные эффекты, такие как сонливость. Именно поэтому наш Дэвид решил создать собственное лекарство, но не знал того, что он будет зависеть от него. Мужчина не мог выжить и трёх дней без него, а иначе нервные срывы и припадки были ему обеспечены. Дополняло картину то, что отец Ливси старался подавлять гнев на людях, пил слабо действующие успокоительные, и это работало, по крайне мере, пока они были в обществе других людей. Когда они были в семейном кругу, Ливси старший мог начать кричать на своих домочадцев, бить посуду и все в этом роде. У мамы Дэвида было расстройство личности: она в одну секунду веселилась и радовалась жизни, а в другую минуту рыдала над несправедливостью. Частые перепады настроения сменяли друг друга со скоростью света: сейчас она добрая, обнимает Дэвида и приносит ему завтрак в постель, а спустя время, она говорит какой он бессовестный, что он нежеланный и много плохого. На таком фоне было бы удивительно, если бы он вырос без психотравм. Доктор не медлил, быстро пил, ведь на первом этаже спал юноша, который мог в любое время очнуться и снова выкинуть что-то непредсказуемое. Спустившись вниз, доктор подметил, что парень все ещё спал. Видимо, удар по голове пришелся сильным. «Проснется, и я серьезно с ним поговорю, а то взял моду сбегать, — недовольно подумал Ливси и уселся за стол. Его клонило в сон, ведь он не спал больше суток, но засыпать опасно, ведь Джим снова может убежать или навредить Ливси. — Мне что, снова его в подвал нести? Нет, второй раз на одни и те же грабли я не встану. Отнесу его в комнату для гостей. Там как раз окно самое маленькое, и помещение на ключ закрывается.» Уложив Джима в соседней комнате, Ливси сомкнул глаза и погрузился в липкие объятья Морфея. Тревожный сон вышел у них обоих: Хокинзу снилась какая-то нелепица, но с нотками кошмара, а Ливси видел просто кошмар. Во сне мужчина лежал в ванной со льдом, и вокруг все выглядело так, будто бы тут сняли фильм ужасов или убили кого то: большая ванна, полностью выложенная белой плиткой комната, холодный свет от мигающей лампочки, отпечатки рук на стене, которые были красного цвета и... инструменты. Лобзик, молоток, отвёртка и дрель. На них крови не было, что очень странно, хотя, это ведь сон, а во сне всегда происходит что-то странное. Было жутко, и единственное что нарушало тишину, был звук бьющихся друг об друга и об стенки ванны кусочков льда, которые ещё не растаяли из-за очень холодной воды. Ливси пробирала дрожью изнутри, выворачивало на изнанку, сильно тошнило и хотелось кричать от этих чувств, вылезти из ванны и пойти погреться. Неожиданно послышался тихий звук, будто что-то волокли по полу. Что-то, что с каждой секундой было больше слышно, и от этого становилось все страшнее. Доктор хотел вылезти из ванны, но не мог, он будто просто застыл и смотрел лишь в сторону двери. Спустя минуту он увидел, что в маленькую щель кто-то или что-то смотрит. Дэвид был уже готов кинуться бежать, но было некуда. Тут дверь открылась и в нее не вошла, а вползла девушка. Ног у нее не было, они были отрублены и явно недавно. На голове волос было мало, судя по всему, они были вырваны, а те, что остались, торчали в разные стороны и были разной длины. Она цеплялась руками за пол, чтобы доползти в нужную ей комнату, а на руках же у нее было много порезов, синяков и ран. Ливси, по ощущениям, схватил два инфаркта, но был так же безмолвен. Когда «это» подползло к ванной, то Дэвид увидел лицо. Двух ушей не было, на все лицо был огромный порез, сделанный так ровно, будто под линеечку. — Помоги мне, Ливси! — истошный, страшный крик пронзил его. Изуродованная рука потянулась к нему, будто собиралась ухватиться и никогда больше не отпускать. Тут сон оборвался, и доктор проснулся. Он был весь в холодном поту. Время было 6:00. Мужчина все равно не выспался, но это лучше чем вообще не спать. Под его глазами красовались чёрные круги, которые омрачали его образ, и он был скорее похож на маньяка, а не на доктора. Синяки же и придавали ему более бледный вид. Тело так же пробивала дрожь, и Ливси был даже не уверен, не спит ли он до сих пор, но нет, он уже проснулся и шел в душ. Мужчина хотел немного успокоиться, ведь последние пару дней выдались очень тяжёлыми для него, и горячий душ помог бы расслабиться. Он так и лег спать в своей обычной одежде, не переодевшись в пижаму, поэтому, захватив чистую домашнюю одежду, он спустился на первый этаж, чуть не упав с лестницы, и, ругнувшись, зашёл в душевую. Дэвид скинул с себя всю одежду, как шкуру, которая мешала ему. Включив воду, да погорячее, он смог наконец почувствовать себя хорошо. Крупные и мелкие капли воды стекали с его волос, переходя на красивого вида лицо и крепкую шею, мускулистую грудь и дальше вниз. И вроде, обычное дело — сходить в душ, но для многих других людей это особенный ритуал, который помогает им заглянуть в глубины своих мыслей, по-настоящему расслабиться и наконец-то, уйти от реального мира и людей. Он никогда не делился наболевшим с другими людьми, разве только что с Милли, о чем он вроде и сожалел, а вроде и нет. Доктор ходил к психологу раз пять и потом перестал, потому что у него не было свободного времени и вот, оно выдалось, но на что он его тратит? Стоит под горячем душем, в доме где-то в глуши, а на втором этаже спит парень, которого благополучно похитил он же. До чего докатился! Спустя двадцать минут Ливси вышел из душа. Ему было намного легче. За последнее время на него слишком навалилось происшествий, поэтому Дэвид решил, что завтрак тоже ему не помешает. В холодильнике практически ничего не было, так как он заезжал сюда не так часто и продуктов много не оставлял. Да и у себя дома он не так часто ел, обычно он отдавал предпочтение ресторанам и кафе. В холодильнике были только разные соусы и пару банок какого то хорошего напитка. Но в кухонном шкафу, к своему счастью, были макароны. Вот их-то он и приготовит. Конечно на завтрак хотелось бы выпить кофе с круассаном или дорогущую овсянку со всякими добавками, которая была в разы вкуснее обычной дешёвой, но выбирать не приходится. Готовя макароны, мужчина начал думать, как объяснить Джиму что все таки произошло. Он, кстати говоря, готовил и на парня, ведь понимал что он не ел и не пил достаточно долго, поэтому он явно голодный. Пока доктор готовил, на первый этаж спустился парень и стал позади Дэвида. — Доброе утро, Джим! Я все объясню, как есть. Ты уже взрослый человек, пожалуйста, не убегай и выслушай меня, — сразу начал мужчина, улыбаясь парню своей привычной улыбкой. Сейчас перед мужчиной стоял растрёпанный, весь в ранах и царапинах, парень который был без очков и постоянно щурился. Шарм ему придавал взгляд, который он пытался сделать злым, но вышло так, что он был похож на азиата. — Ну давайте. Попробуйте, — процедил Джим и решил сесть на стул, но каким-то образом вместо стула оказался на полу. Доктор хотел засмеяться, но просто ещё шире улыбнулся. — Не смейтесь! Я очки потерял... А у меня зрение плохое, между прочим! Ну давайте, объясняйте. — Так, попытаюсь тебе быстро все рассказать. Твоя мама, как я уже говорил, проиграла в казино все, что у вас было. Она связалась с очень и очень плохими людьми, которые с ней расправились. Теперь они ищут тебя. — В смысле расправились? Ее что, убили? Ебаный в рот! Ой, простите, — парень был опустошен. Он не мог поверить в то, что единственный родной его человек умер. Ее больше нет, и он ее никогда не увидит. — Мне очень жаль ее и тебя. Я даже не могу забрать ее тело. Это ещё те гады, они до последнего пойдут. Теперь они ищут тебя, но я не могу позволить им причинить тебе вред. Я очень хорошо знал твою мать, что наверное для тебя удивительно, но не суть. Нам нужно уехать, ведь они ищут тебя. Я знаю одно, если ты ещё раз сбежишь, они смогут поймать тебя и что-то сделать с тобой, а я этого не вынесу, — закончил свой рассказ доктор, когда уже раскладывал макароны по тарелкам. — Может тебе в душ сходить? У меня есть одежда, которая тебе подойдёт. Я сейчас посмотрю, — после он ушел на второй этаж.

«Вот так значит, мама. Как так вышло? Как!? Боже... Сама говорила что лгать нельзя, но все время меня обманывала. Придется ждать, пока все уляжется вместе с ним. Вместе с Дэвидом! Придется доверить ему себя. Ну что за пиздец?»

Он будто даже не скорбит о матери. Нет, он любил ее, но понимал, что она все время обманывала его, но сама же всю жизнь внушала ему что правда — одна из самых важных в мире вещей. Юноше было то ли стыдно, то ли обидно за что-то, но он не мог понять за что. Он просто хотел чтобы это все оказалось неправдой. — Джим, вот какая то одежда, должна быть более-менее пригодной для носки. Там есть в нижнем шкафчике новая зубная щётка и вот полотенце, — доктор вернулся быстро и с доброй улыбкой протянул парню вещи. Ему было жаль юношу. Но еще доктору было стыдно за то, что он ничего не смог сделать. Джим никогда не знал про общение миссис Хокинс и Дэвида они чаще всего, ходили в кафе или же встречались когда парня не было дома. Никаких романтических, а тем более интимных отношений не было. Они были просто друзьями, приятелями которые хорошо понимали друг друга. Дэвид рассказывал ей о разных случаях у себя в больнице, а она делилась своим мнением по поводу тех или иных людей или происшествий. Джиму они просто не говорили. Почему? Матери было неловко, ведь парень мог подумать лишнего, а потом переубедить его было бы трудно. Вот так они и общались за спиной у Джима, пока он жил в неведении. Хокинс уже стоял под струёй прохладной воды и тщательно смывал грязь. Внутри его происходило что-то непонятное и, вроде бы, неправильное. Умерла его мать, по идее, он должен быть в трауре, но юноша был равнодушен. Если быть честными, то Хокинз ещё давно понимал, что он не чувствует ту любовь, которую должен чувствовать к матери. Он винил себя, пытался разобраться, в чем дело, но так и не понял. Да и винить себя ему было трудно, его самооценка просто не позволяла этого. Он знал, что думать что ты лучше всех, а другие грязь из под ногтей это глупо, но что уж он мог поделать, такова его настоящая натура.

«Хах, матушка, вот так и закончилась твоя жизнь: убили за долги, а твой сынок даже не горюет. Ну что же, оба в аду встретимся, Господь бог нас всех туда отправит.»

Холодная вода освежала его и помогла окончательно проснуться. Все тело ныло, затылок по прежнему болел, в животе урчало, а глаза ужасно болели оттого, что он постоянно их напрягал. Ему было самому от себя противно из-за сальной головы, которая уже несколько дней была не мыта. Юноша уже представлял как спустится на второй этаж и получит нагоняй от Ливси за то, что не выслушал его и убежал. Кстати, Джим любил мыться в холодной воде, даже несмотря на то, что ночью он устроил пробежку по холодному лесу без куртки. Джим уже спустился на первый этаж, где Ливси сидел и ждал его вместе с завтраком. — Ну что, Джимми, придется нам с тобой какое-то время переждать тут, а потом решим. Так что завтракай, и я посмотрю, как там твоя рана. — Вы ее зашили что ли? Ну спасибо наверное, — он даже не знал что, ему говорить, поэтому завтрак прошел молча. Ливси сново смотрел на него. Уже в какой раз он ловил себя на этом, но поделать ничего нельзя. Парень просто привлекал его, ему хотелось смотреть на юношу. Хокинз казался доктору каким-то необычным, завораживающим. Его внешность начала казаться настолько приятной, что хотелось смотреть на него вечно. Но доктор уверял себя, что это лишь симпатия — ничего боле.