Интим запрещен

Раннее летнее утро в небольшом сером городке. На улице людей ещё нет, в связи с ранним временем, да и к тому же, как-никак суббота — тут грех не поспать до обеда. Солнце, без всякого зазора стыда, врывается в людские дома, заглядывает в щели сараев, словно проверяя, всё ли зверьё на месте. Свет от этой прекрасной огромной звезды ложится ковром на луга и поля, будто выстилает дорожку для голливудских звёзд. Он пробирается через тонкий тюль на окнах, без стыда ощупывает своими лучами все, что может, и, как высокомерная тетя, оценивает все, будто присматривая, что ему взять. В это прекрасное утро наше любимое солнце встало из-за горизонта, дабы разбудить всех и вся. Вот и наш маленький Джим не стал исключением: лучи, будто ласковая мать, та, что каждое утро будит своими прикосновениями к голове, решила играючи посветить мальчишке в лицо, и поводить своими «щупальцами». Ему повезло, малыш спал на спине и это было лёгкой задачей. Только лучи, дразня, начали светить ему в лицо, как он, уже начал медленно открывать свои заспанные глаза. Хокинс был жаворонком, вставал он рано и очень легко, да на столько, что за пару секунд уже мог быть в другой комнате. Его мать, тоже вставала рано, но не по своей прихоти, а из-за работы. А вот отец мог проспать до полудня, пока жена не начинала бить его тряпкой. Мальчишка сел на кровать и принялся протирать глаза. С детства он видел плохо, поэтому с утра он ничего не видел примерно часа полтора, пока не надевал очки для чего-нибудь срочного. Утро его проходило одинаково практически всегда, но, в силу своих малых лет, ему все казалось очень весёлым и ярким, что даже когда дни идут одинаково, он все равно радовался им, будто они полны разнообразия. Веселья они и вправду были полны, но лишь в его янтарных глазах, наполненных детским азартом, радостью и добротой. — Доброе утро, мамо... — он не успел договорить, как увидел такую картину: на кухонном полу были осколки тарелок, и было ощущение, что вся их посуда в доме теперь валяется на полу в виде разного размера осколков. Нет, конечно его родители и раньше могли разбить посуду, но максимум одну две тарелки, а тут... Настораживало то, что родителей по близости не было. Мальчик обошел все комнаты, но мама с папой все никак не находились. Он испугался, что отец что то сделал с мамой, и теперь он ее никогда не увидит. Да, такие скверные мысли пришли в голову к пятилетнему ребенку. Для него, такие думы не были чем-то странным. Любой другой взрослый, увидев бы это, ужаснулся от этой картины, и немедленно обратился в полицию, но, у их семьи и друзей-то не особо было, а если и были, то и под стать им. Джим был удивлен и напуган, ведь до этого такого не было. Было всякое: отец орал на мать, они били посуду, могли что-то сломать, но сегодняшнее происшествие было странным и пугающим. Посуда побита под чистую — даже завтракать не из чего, родителей и след простыл, хотя они обычно будили мальчика, чтобы предупредить, если они куда-то уходили. Нет, его родители не были заядлыми алкоголиками, наркоманами и тому подобное, они просто любили поскандалить, но в этот раз все зашло далеко. — Матушка! Отец! Вы дома? — крикнул мальчик, в очередной раз ожидая ответа, но зная что его не получит. Он уже нервничал не на шутку и был готов вот-вот заплакать, но решил воздержаться, ведь отец учил его, что за слезы по какому-либо поводу, кроме смерти близких, смешны и жалки, и что это — проявление слабости. Хоть Джим и был маленьким, он уже понимал что, может, отец и прав, мальчику ему не нравится его принцип, поэтому он поступал и думал немного по-другому. В любых трудных ситуациях, он просто говорил себе: «Слезами горю не поможешь». Решив что родители будут не скоро, он просто ушел в зал и включил какой от детский ТВ канал. Он сидел голодный, до тех пор, пока не пришла горе-мать. — Ох, сынок, ты уже встал! Прости что ушла, просто у нас не чем было убирать осколки, вот я и пошла искать то, чем можно их убрать, а отец... Ну, в общем, он на работу пошёл. Давай, чисти зубы и бегом за стол. — казалось бы, все эти слова мать должна произносить с любовью, переживанием и тревожностью, но миссис Хокинс говорила это как-то безжизненно, пытаясь показать хоть какие-то эмоции, но было видно, что все наигранно. Мама была чем-то обеспокоена, но старалась виду не подавать. Далее женщина аккуратно убрала осколки, а Джим умывался в ванной. Завтрак прошел спокойно, мать спрашивала чем сын хочет заняться сегодня и не хочет ли он поехать к бабушке. Мальчик любил бабушку по маминой линии, а вот с папиной... Она всегда была грубой, все запрещала, и в принципе мальчик был ей неприятен, поэтому его к ней не возили. Если бы был конкурс за самый ужасный характер, то она бы была завалена поздравлениями в честь победы и держала самый огромный кубок, который смогли найти. Напротив, бабушка Марли была просто божьим одуванчиком. Ее Джим любил больше всех, она была всегда добра, иногда строга, но справедлива, всегда могла дать совет, выслушать, а готовила она просто как бог кулинарии. В этом деле ей равных не было, конечно, как она говорила из дерьма конфетку не сделаешь, но поверьте, эта женщина была способна и на это и воду в вино превратить. Конечно же, предложение мамы заинтересовала мальчика, и он, только съев весь свой завтрак, побежал собирать вещи. Когда Джим быстро собирал свои вещи, он тихо заглянул на кухню и услышал такой диалог: — Алло, да, милого нет... Он уже мертв, я... я... Я не знаю как так вышло, он просто упал вниз головой, и я пыталась ему помочь, а он... Он уже умер... Да, сэр, сейчас буду. — дальше, судя по всему, она положила трубку и окликнула сынишку. — Джим! Давай шустрее! Я спешу! — крикнула она, даже не подозревая, что вот он, ее сын, стоит за дверью и слушает, как она позвонила кому-то и так, в открытую, рассказала о смерти мужа. Можно подумать: как маленький мальчик мог сразу понять, что разговор идёт об его отце? Это можно понять по слову «милый». Она не имела в виду. что он ей сильно уж мил, а просто говорила так по привычке, ведь многие пары называли друг друга такими словами. Вот она и взяла привычку так говорить о нем. Мальчик запомнил этот момент, и вот, став уже юношей, он осознал серьезность всей ситуации, но уже ничего не изменить, и придется смириться, хотя и в детстве он не мог ничего сделать. Это воспоминание будто въелось в его мозг, и всякий раз он вспоминал тот момент. Вот и заходя в дом, он снова вспомнил все, и желание идти дальше пропало, но уже ничего не поделать. Подойдя к двери, Джим взглянул вниз, и там его ожидал сюрприз — пара мужской обуви.