смайлик.

Эти холодные морозные дни выдавались последними. Настолько последними, что в глазах ярит эта боль, что приходилась в боку. Было ощущение, несколько тысяч игол, что оставались внутри, и теперь в горячее тело мог проникнуться холод, заставляя Альбедо ощутить пришествие холодной смерти. Такой холодной, насколько мог бы быть холоден хребет. Вьюга запела своей песней, что свистела прямо таки в уши, складываясь молитвой, что для Мела казалась последней. Это последняя мелодия в его жизни. Последние звуки, что были ближе всего к сердцу алхимика, ведь именно он принадлежал Хребту. Звуки пропадали, словно громкость всё это время понижали, а сознание выходило за пределы. Он чувствует, как с его тела выходит кровь и предательскими каплями скользит к застуженной земле. Выступили слёзы. Было больно, холодно и неприятно. Отвратительно. Он до сих пор ощущает проникновение в себя. Холодный наконечник. И брата, что терзал его и получал неистовое удовольствие от толчка. Ведь единственное, что управляло Рубедо, так желание заставить Альбедо потерять разум. Вновь привести его в заблуждения и вернуть к исходному нулю. "ты никогда не заслуживал чудесной жизни. Приписанный тебе статус, Бедо, до сих пор ложный. Никчёмный, как и смысл подарить тебе жизнь". Шлепок об чужие ягодицы, а к лаборатории движутся хрустящие звуки. Неужто подмога Альбедо? Этого же так ненасытно и дожидался братец. Наконец все будут в сборе. –Обещаю, мой дорогой братец, Я подарю тебе жизнь, которую ты заслуживаешь. Что же в этой фразе было заложено? Каков был смысл, когда алхимик даже ничерта не видел перед собой? Эта черная пелена ложилась на его глаза предстоящей вечной тьмой, укрывая тело, что страдало и не могло умереть. Нож не двигался, а лишь оставался внутри, от чего вся кровь бы не хлынула прямо таки сейчас, давая жертве текущие страдания. Текущие страдания принцу Мела, не позволяя так рано умереть и сладко насладится своим ничтожным положением. Однажды всё возвращается, и Альбедо получил бы по заслугам от заслуженной судьбы и Создателя. Взгляд устремляется вперёд, туда, откуда доходили хрусты, в пещеру. Это оказывалась малая лисичка. Их никто не прервёт. Слышатся хрипы, стоны от боли и сбитое дыхание. С каждой минутой, проведенной с двойником, Альбедо понимал всю свою ничтожность. Что он не способен противостоять и ничего сделать. Его тело было забито болью, клетками, что постепенно умирали от холода, и внутренним разрывом тканей, а возможно и органов. Хотелось бы верить, что эти минуты всё таки летят и не задерживаются ни на минуту, а окончатся кошмарным сном. Слёзы летят с глаз, не позволяя им касаться щёк. Грубые толчки, звуки безбрежных шлепков об чужую кожу и порывистый голос, что явно обрывается. Тело алхимика стало наполнятся горячей нотой, словно брать тот же самый порыв, ведь кровь начала разгонятся от присущих чувств внутри себя. От лезвия. Было больно, что-то смешанное и непонятное, что никогда бы Альбедо и не понял. Его тело реагировало против него. Против собственного "я" доставляя уйму боли. Сколько руки покрывались химическими ожогами? Сколько они не могли нормально зажить, а тут его словно и вовсе скомкывают, как лист бумаги. Сколько ему понадобится времени, чтобы залечить эти раны? Чтобы избавиться от боли внутри себя. И когда же руки поднимут холодное лезвие против, чтобы защитить себя и остаться хотябы с чем-либо? Когда же голос перестанет обрываться и даст чёткий ответ? Тело наполняется ожогом. В Альбедо обильно выпустили горячее семя, а стон принца вырвался на всю лабораторию. Услада для ушей. –прости-прости. Стоило кончить тебе на спину, а я слишком уж и позабылся. Стоит исправить это. Руки подбирают самую ближайшую пробирку с слишком горячим воском, что был дан для особого эксперимента и постоянно нагревался при помощи огня в лаборатории. До Принца, словно хоть стучись и бей, не реагировал ни на что. Беспомощный, умиротворённый взгляд вперёд, словно его здесь и не присутствует. Словно реально лежачий труп, что несколько минут тому назад срывал свой голос от боли и пришествия спермы внутрь. Слышалось от Принца только его дыхание. Вялое, словно было готово заткнуться в любую минуту и более не пускать кислороду в лёгкие. Спины касаются капли кипяченного воска, что расходятся по всей спине, текут и моментально от времени твердеют. Как же резко изменилась реакция Альбедо, стоило бы видеть. Холодной плоти коснулись кипяченные капли, заставляя небесные глаза распохнуться и напрячься, а после и вовсе попытаться подскочить, но обессиленно прошипеть про себя и зарыться поглубже в землю, прижимая туда голову. Эта боль была чертовски мерзкой и неприятной. Горячей и въедающийся. Слёзы выдавали каждое желание. Каждое намерение, попытки закончить. Двойник же не видел здесь никакого препятствия. Ему всегда было плевать на брата. Всегда равнодушное отношение к нему сочились изо рта. Нагибаясь под его уровень, то чужой хрящ уха прикусывают, оставляя там кровавый след и приятно слизывая идущую кровь, что полилась ручьём прямо таки ко рту клона. Член внутри альбедо всё ещё пульсировал, а воск стал застывать на чужой спине комками. Там и вправду останутся ожоги, красные следы и невыносимая боль при касании. Усмешка. А двойник целует того в макушку, явно наслаждаясь данным временем, когда принца выбили из сил, рассудка. Не будет более таких сил у Альбедо против брата. Не хватит ему сил взглянуть в те же лазурные глаза. В то же самое зеркало и не вспомнить эту ухмылку, что кричала о том, как же алхимик жалок. – Господин Альбе-...до. Чужие дрожащие колени останавливаются, а женский голос издаёт безупречное оханье. Ассистентка Альбедо прибыла к алхимику, чтобы вместе направится к Мондшадту, как они и обещали. Отступ назад, а та не верит своим глазам. Не верит происходящему. Что тут творится?