Страшная месть

Я ясно, слишком ясно помню тот день, тот день, когда... Когда моя жизнь закончилась! Мой муж, как обычно, объезжал наше обширное становище. Все жёны соседних вождей завидовали мне. А вокруг нас жило много племён, ведь не может пустовать Великая Степь, какие бы войны и беды не обрушивались на неё. На смену сгинувшим народам приходят новые. Но наше, единственное уцелевшее исконное племя в Великой степи, наше племя было самым могучим, самым богатым и славным. А его Вождю, славному Ахиго, боялись перечить самые воинственные из соседей. Я, Абекуа, когда-то бедная пастушка, и помыслить не могла, что однажды стану женой такого человека, как Ахиго. И вот пришёл тот ужасный день!.. Уже больше года были мы женаты. Несколько дней назад я поняла, что ношу под сердцем нашего ребёнка. И тут… …Солнце медленно вставало над желтовато-зелёным ковром летней, уже иссушенной зноем трёх недель, травы, Воздух ещё был по-утреннему прохладен и только-только начинал впитывать в себя солнечные лучи, как мой муж, как обычно, ускакал на восточные рубежи наших владений. Раз в пару недель, вождь обязан объезжать свои владения, с востока на запад, с севера на юг. Ахиго никогда не пренебрегал этой обязанностью, никогда не перекладывая её на чужие плечи. И сегодня был как раз такой день. Мой муж уехал, а я вышла из узорного шатра. Ко мне тут же, пофыркивая, примчалась моя любимая кобылица, пятнистой масти. Такое прекрасное утро! Такие голубые небеса! Вдали так заманчиво сияют вечными снегами громады гор и священная для горцев гора, двуглавый Харан Киир. Часто эта гора приковывала мой взгляд. На ежегодных ярмарках в Тин-Вилене, куда съезжаются все роды и племена со всего Шо-Ситайна: и со всей Великой степи, и с гор, и даже из-за них, из Озёрного края, я ни раз слыхала удивительные и странные истории, шёпотом рассказываемые горцами о своей священной горе, будто бы над её вершиной иногда восходит яркая зелёная радуга, и это означает, что духи предков… Нет, не помню, то ли гневаются на своих потомков, то ли наоборот, радуются, то ли хотят предупредить. Часто в детстве мне снилась эта зелёная священная радуга. Чтобы случилось, раскинься она над нашей благословенной зелёной степью? Благо или горе принесла бы она?.. Я ехала шагом вдоль кромки Великого Океана. Степь пологой зелёной волной трав обрывалась прямо в океан. Я любила этот океан, любила смотреть на тёмно-синие гладкие волны, вечно гонимые ветром. Ласковые, грозные, нежные, суровые – эти волны навевали какую-то чистую, светлую тоску. И ещё горы: почему-то отсюда, от океана, двуглавый Харан Киир виден особенно чётко. В знойном летнем мареве, в прохладном прозрачном воздухе предзимья: всегда на фоне неба вырисовывалась его чёткая двуглавая вершина. И сегодня, проехав немного вдоль кромки прибоя, я остановила лошадь и повернулась лицом к горам. Пронизанный солнечными копьями воздух, переливался и дрожал, но по-прежнему чётко, чётко, как и всегда, возносился гордый Харан Киир над всем, над степью, над горами, над Озёрным краем, над людьми, над городами, над табунами и собаками, над всем миром! Мой народ не поклонялся священному Харан Кииру. Это была святыня горцев. И всего моего племени и, ещё, кажется, сам Ахиго, подолгу заглядывались на эту гору. Однажды, когда ещё шли обильные дожди, и степь буйно зеленела, Мы с Ахиго сидели у откинутого полога нашего шатра, под густо-синим ночным небом, усеянным сверкающими жемчугами с одеяний богов, мой муж наклонился ко мне, нежно обнял за плечи и тихо прошептал: «Хотел бы я так сидеть вечно, рядом с тобой, под бесчисленными очами богов. Как думаешь, там,- махнул он рукой в сторону гор, - там на Харан Киире сейчас такая же дивная ночь? И тоже, наверное, сидит там какой-нибудь бог и обнимает свою прекрасную богиню. А, как ты думаешь?» Никогда я его раньше таким не видела. Мой суровый воин, грозный, но справедливый вождь, вдруг стал другим. Нежным?.. Нет, нежным он был всегда. Просто в ту ночь я вдруг почувствовала нечто новое в нём, в нём и в себе… И вот сегодня, глядя на вершину Харан Киира я вдруг с какой-то сладкой щемящей болью вспомнила ту ночь. Что бы это значило, чтобы?! Я вскрикнула. Над вершиной Харан Киира, всё разгораясь, пылала в солнечных лучах яркая короткая зелёная радуга. Короткой её называли горцы, а мне показалось, что она заполнила полнеба. Что это?! Что это?! Неужели это!.. Множество парусов там, где море сливается с небом я заметила не сразу. А когда заметила, было поздно. Один из кораблей вынырнул из-за изгиба берега неожиданно, прямо на меня. Я не успела ничего сообразить, когда высокие светловолосые люди с длинными боевыми мечами и топорами, прыгая через борт прямо в воду, бежали ко мне. Они что-то кричали, но их язык был мне незнаком. Убежать бы я не успела. Я попыталась. Но меня догнали, накинули на шею крепкую кожаную петлю, связали по рукам и ногам. Когда меня уже тащили на палубу корабля под странным полосатым парусом, я видела, как десятки, десятки десятков кораблей подходили к берегу, как с них прыгали бородатые мужчины, воины разных племён: здесь были и высокие светлоглазые и светловолосые, вроде пленивших меня, и низкорослые черноволосые, смуглокожие, узкоглазые и широкоскулые. «Гурцат, Гурцат!» - слышался клич с кораблей. Помню, что прежде чем, меня сунули в трюм, я ещё подумала: «Это нашествие! Великое нашествие! Что же будет с моей родиной? С Ахиго!» Последнее, что я увидела, прежде чем меня толкнули в затхлый трюм к другим невольникам, был высокий всадник с длинными светлыми волосами на белоснежном скакуне, и серый степной волкодав, стелившийся в беге рядом со стременем всадника. Это был Ахиго, мой Ахиго, спешивший к берегу. Но поздно, слишком поздно! Он уже не успеет!..