(Не)молчать

Вера сминает блокнотный листок в кулаке, скрипит зубами от бессильной ярости, побравшей все тело. Разрывает бумагу на части, бросает на пол. Берёт книгу в руки, «Вино из одуванчиков», пролистает. Жалеет, что не указала шавке свое место, и та осмелилась тронуть чужое. Поворачивает голову, когда тихо скрипит дверь и входит Карина. Останавливается, смотрит внимательно бледными глазами цвета талого снега. Делает выводы. — Я говорила тебе. — Да. Вера двигается, чтобы села рядом. — Ты расстроилась, что она ушла? — А ты, как я вижу, этому рада. Карина улыбается немного смущенно, немного неловко, осторожно забирает книгу из рук и откладывает в сторону, планируя или положить в книжную полку или и вовсе сжечь, чтобы не осталось воспоминаний. Вера не возражает, когда Карина льнет к ней, как бездомный щенок, ищущий тепла и ласки. — Не понимаю, почему ты с ней спала. Барби покрасивее будет же. — Красота — понятие субъективное, Карин. Тебе ли этого не знать. С Воронцовой было интересно, и она сама тянулась, я не делала ничего. Карина замирает, когда обнимающие её руки прижимают крепче, немного напрягается, потому что ещё не до конца уверена, чего от Веры можно ожидать. Нет, она не боится её, ведь Вера пообещала не трогать, и обещания исправно выполняла.

***

— Я не понимаю, зачем Соне надо было уходить с проекта. Её обидела Вера? Диана уже не всхлипывает, успокоилась, растаяла в объятьях любимого человека. Поджимает губы, потому что искренне не понимает, почему Соня ушла и о своём уходе не сказала ей. Они разве были не хорошими подругами? Столько раз ведь успокаивали друг друга. Столько смеялись. А в итоге Соня ушла, не сказав ни слова. Это пиздец как обидно на самом деле. — Не думаю, Зай. Хоть я в их дела, типа, не лезла, но не верю, что съебала бы из-за этого. — А, может, из-за Карины? Она же в последнее время стала так часто общаться с нами. — Соня, типа, заревновала? — Или поняла, что Вере интереснее Карина и её наивные глазки. Не знаю, в общем. Пошла вообще эта Воронцова-предательница нахуй! — Правильно, там ей самое место. Даша смеётся, целует Диану в шею, чтобы отвлеклась и больше не парила мозги. Скользит руками под короткий розовый топ с длинными рукавами. Диана кусает губу, глухо стонет, откладывая гигиеничку в сторону. В пизду эту Воронцову. Как и Грац, как и Федоренко, как и всех тех, кто предавал и предаёт!

***

Маша Сёмина догадывалась, что до финала Соня не останется. Слишком улыбчивая, для травмированного человека, слишком непробиваемая на слёзы и плохие эмоции при раскрытии личности. Не ушла бы сама — вытурило бы руководство, как ту же Калякину, которая хоть и была нормальной и интересной, но абсолютно себя не проявляла. девочка-сосочка, девочка-сосочка Как говорила однажды про Юну Карина, почему-то изменившаяся и переехавшая в другую комнату. Без тяжелого прошлого, не вызывающая, как Адаменко, не такая эмпатичная, как та же Диана или Соня, просто «девочка-сосочка». Ей бы к психологу походить, и там решить все проблемы, а не на шоу сидеть. Выгнали, несмотря даже на то, что история у Сони откровенно хуевая. И потому, как она реагировала на сеансах психологии, собственноручно раскалывая шутовскую маску и обнажая раненое нутро, и что была частью команды и её кружки для тг, редкие, но оттого ценные, набирали подавляющее большинство положительных комментариев. Куда меньше, чем у той же Поцелуевой, главной сусси-звезды, но не меньше, чем у самой Маши или Алины. Так что она приняла правильное решение уйти. Сильная девочка, справится за пределами видеокамер и того улья, в которое потихоньку превращается их школа с приходом нового «пахана». Маша вздыхает грустно и немного тоскливо, поджимает губы и с улыбкой смотрит на тонкие черные линии, сливающиеся во множество тонконогих журавлей на белом листе бумаги.