Shine

      — Я дома.       Микаса опирается рукой на стену у дверей, пока пытается стащить с ноги кроссовок. Она не привыкла включать свет, хоть сейчас в коридоре и достаточно темно из-за закрытой двери в спальню, и из-за чего она не видит ни капли. Скидывает с плеч пальто, бросает ключи на тумбу и направляется в спальню.       Маленькая квартирка на двоих. Здесь уютно, всего одна комната кроме кухни и ванной, но им вполне достаточно и этого. Гости у них бывают редко, да и они не планируют заводить ни животных, ни детей, чтобы думать о покупке большей жилплощади.       — Ты сегодня позднее обычного, — Энни снимает с носа компьютерные очки и откладывает их на стол. Микаса подходит к столу, за которым сидит Энни, ставит рядом с ним сумку и наклоняется, чтобы поцеловать девушку. Она трётся холодным носом о щёку Энни и обвивает её плечи руками, глядя в экран ноутбука.       — У тебя глаза не устали в темноте на яркий экран смотреть? — Энни мотает головой. — Хоть бы шторы открыла, — она нащупывает левой рукой ладонь Микасы на своём правом плече и оглаживает её, согревая.       — Носи перчатки, а то так скоро руки себе отморозишь, — Микаса улыбается. Девушка не смотрит на неё, но Аккерман понимает, что та точно видит все её телодвижения. Она чуть наклоняется и оставляет лёгкий поцелуй на её скуле, оглаживает губы большим пальцем, заставляя Энни приоткрыть рот.       — Ещё не так холодно, — она проводит большим пальцем по её нижней губе. Они не такие сухие только потому, что Аккерман всегда напоминает ей о том, чтобы она мазала их бальзамом. — Ты не думаешь, что тебе пора отдохнуть? — Микаса проводит руками по её плечам, заходя на грудь, массирует и мнёт кожу, на что девушка слегка выгибается и шипит от удовольствия.       — Может быть, — она откидывает голову назад, встречаясь со взглядом серых глаз. Энни медленно моргает, и Микаса целует её в нос.       Девушке всегда не нравилось, как Микаса акцентирует внимание на её носе. И сколько бы та не говорила о том, что ей очень нравится её нос, Энни всё равно непривычно морщится каждый раз, когда она так делает, когда целует его или касается кончиком языка.       Энни целует её, притягивая к себе за голову одной рукой, а Микаса осторожно спускается оглаживающими движениями по её бокам, проводит руками по бёдрам и забирается холодными руками под футболку. Девушка вздрагивает от резкого перепада температур и ощутимо кусает Аккерман за губу в отместку. Та улыбается в поцелуй, легонько сжимая её бок. Энни отстраняет её от себя и поворачивается на стуле, призывая сесть себе на бёдра. Аккерман усаживается и сразу же обнимает её за плечи, снова целует и запускает в рот язык. Энни зарывается одной рукой ей в волосы, сжимая их на затылке в кулак, а второй придерживает её за поясницу, хотя та прекрасно балансирует на её бёдрах, и Энни это знает. Она гладит её по спине, задирая одежду, а Микаса уже успела в это время распустить её пучок. Энни разрывает поцелуй, ведёт языком по линии челюсти вверх и оставляет влажный поцелуй под ухом. Она снова отстраняется, смотрит ей прямо в глаза и стаскивает сначала пиджак, а потом и чёрную майку.       Она знает, как Микаса не любит, когда её одежда собирает пыль по полу, поэтому, вместо того, чтобы отбросить шмотки на пол, она откладывает их на стол за собой. Энни встаёт со стула, а Микаса обвивает её талию ногами. Девушка поддерживает её за задницу и подносит к кровати. Микаса не носит бельё, под майкой ничего не было, только грудь с проколотыми сосками. Энни аккуратно кладёт её на кровать, Микаса сама подтягивается к подушкам, пока девушка залезает на кровать. Она проводит по её груди ладонями, нежно сжимает и целует Аккерман в губы, осторожно закусывает нижнюю и оттягивает её, цепляясь пальцами за пирсинг и слегка сжимая сосок двумя пальцами. Микаса закусывает губу, когда она отстраняется, зарывается в светлые волосы рукой. Энни опускается к её груди, обводит языком сосок по ореолу, цепляет зубами пирсинг и улыбается. Микаса запрокидывает голову и вбирает в лёгкие воздуха через зубы, Энни проводит рукой по животу девушки. Её руки тёплые и сухие, Аккерман безумно обожает их, они не нежные, в мозолях, но она готова целовать их вечно.       У Энни сухая кожа, часто сухие губы, но крепкое телосложение и безумно страстный взгляд, которого достойна только Микаса; острый язык с шариком пирсинга, который сводит девушку с ума одним своим видом, а стоит Энни проникнуть в её рот языком, как она млеет на её руках.       Леонхарт стаскивает с неё брюки, заставляя приподняться, чтобы сделать это, и откидывает их на стул, идеально попадая. Проводит рукой по внутренней стороне бедра Микасы, побуждая её немного раздвинуть ноги, чтобы ей было удобнее устроиться между её ног. Девушка откидывает голову и удобнее устраивается на подушках, Энни оглаживает её бока, спускается на бёдра, и останавливается на коленях.       — Странные у тебя способы «отдыха», — Энни усмехается и целует её колено. Микаса тихо смеётся.       — Могу я вести, — Энни ничего не отвечает, но гладит её лодыжки. Микаса шипит, тогда Энни стаскивает с неё носки и начинает аккуратно массировать ноги, давит пальцем на середину стопы, проводит по всей её длине, чем заставляет девушку довольно промычать. Энни целует выпирающую косточку, Микаса одёргивает ногу, морщась.       — Это не гигиенично, — Энни улыбается и подползает к ней вплотную, наваливается всем телом и смотрит прямо в глаза.       — Почему? — как можно невинней, на что Микаса только закатывает глаза. — Твои ноги всегда пахнут только дезодорантом, такое ощущение, что ты вообще не потеешь, — Микаса усмехается.       — Нет, просто я принимаю душ по несколько раз за день, — Энни скрещивает руки на её груди и укладывается на них, а на её губах играет едва заметная улыбка. — Ну вот что ты на меня так смотришь? — Микаса берёт лежащую рядом вторую подушку, на которой обычно спит Энни, и пихает ей её в лицо. Девушка смеётся и убирает подушку от своего лица.       Микаса встаёт с кровати и идёт в сторону стула, на котором висят её штаны. Из закрытого переднего кармана она достаёт телефон, а со стола подцепляет пачку сигарет и зажигалку. Энни морщится, понимая, что та сейчас пойдёт курить. Микаса открывает окно и садится на подоконник, кое-как умещая ноги, открывает окно нараспашку и поджигает сигарету. Леонхарт скрещивает руки на груди, наблюдая за ней, ей не особо нравится, когда она курит, зато нравится, когда она ходит по дому без верха, этого не отнять. Она подходит вплотную, когда Аккерман выдыхает дым в открытое окно.       — Не боишься, что выпадешь? — она ставит руки по обе стороны от её бёдер и странно смотрит на неё. Микаса усмехается, стряхивая пепел в окно.       — Ты каждый раз это спрашиваешь, — она сохраняет зрительный контакт и медленно втягивает воздух. — Хочешь меня отсюда столкнуть?       Энни усмехается и отходит от неё, вешая брюки и майку с пиджаком на плечики в гардеробный шкаф. Микаса тушит сигарету в пепельнице на подоконнике и продолжает смотреть в даль. Энни подходит к ней и тяжело вздыхает.       — У тебя вся кожа мурашками покрылась, — она проводит кончиками пальцев по её коже. — Не замёрзла? — Она жмёт плечами. — Ты теряешь интерес к чему-то так же быстро, как он у тебя появляется.       — А нечего мне было ноги лизать.       — Я не лизала, а целовала и делала массаж, хотела сделать тебе приятно, — она переплетает их пальцы. — Тебе никогда не угодишь, — она слегка склоняет голову набок и улыбается девушке. Микаса отворачивается.       — Прости, — Энни обнимает её за талию, прислоняясь к груди, побуждая Микасу обнять её в ответ. Девушка зарывается в её волосы обеими руками, начинает массировать голову.       — Чего ты сейчас хочешь? — Микаса жмёт плечами.       — Снять напряжение, наверное. Не знаю…       — Для этого не обязательно трахаться, ты в курсе? — Энни тихо усмехается, а Микаса даже не шевелится, словно вообще не дышит и не живёт. Энни тяжело вздыхает, понимая, что на контакт девушка не идёт от слова совсем, может, она просто хочет побыть одна.       Энни уходит из комнаты, захватывая телефон. Она наливает себе чай с ромашкой, а Микасе крепкий чёрный чай. Хоть та и не пришла на кухню за ней сейчас, Энни уверена, что она точно придёт позже. Микаса и правда довольно быстро появляется в проходе, она заметно озябла, но Энни больше не предлагает ей одеться. Она только отступает на шаг в сторону плиты, опираясь бёдрами на кухонный гарнитур. Аккерман берёт свою чашку и садится на этот же гарнитур в паре сантиметров от неё. Энни что-то смотрит в телефоне, а Микаса, разогревшись из-за чая, начинает махать одной ногой, постепенно увеличивая амплитуду. Энни убирает пустую кружку в раковину и подходит к Микасе. Та смотрит на неё с неприкрытым интересом, судя по всему, ожидая дальнейших действий. Она разводит ноги сильнее, позволяя Энни свободно устроиться между её бёдер.       Аккерман отставляет кружку подальше и притягивает Энни к себе ближе, стягивает с неё футболку. Микаса скрещивает ноги на её пояснице, заставляя ещё сильнее прижаться телом. Энни обхватывает её талию тёплыми от чая ладонями и ведёт вверх на грудь. Та целует её шею, оставляет яркий засос над ключицей. Микаса закидывает голову, открывая больше доступа к шее, а девушка проводит по ней кончиком языка, сжимает соски между пальцев. Микаса легонько толкает её в грудь, отстраняя от себя, а Энни непонимающе смотрит на неё, тогда девушка хватает её за руку и ведёт за собой в спальню, позволяя снова опрокинуть себя на спину. Энни стягивает с себя спортивный топ, а Микаса закусывает губу, глядя на это. Она поднимает руки и проводит по её плечам, нажимает в ямочки над ключицами большими пальцами и ненадолго задерживает руки в этом положении. Энни пристально наблюдает за её эмоциями, которые едва заметно сменяются на её лице, в глазах растёт возбуждение. В глазах обеих, и Энни это прекрасно понимает.       Микаса знает, как и где нужно погладить, помассировать, чтобы Энни снесло крышу, хоть она никогда этого открыто и не покажет из-за неумения выражать свои чувства. Они обе этим страдают, на самом деле, возможно, в этом они себя и нашли, нашли подруга подругу. Врач-хирург и профессиональная спортсменка по плаванию, встретившиеся в одном отделении больницы, благо, в которое попала с травмой не Энни. Как в какой-то сомнительной мыльной опере, Микаса провела операцию для её отца, спасла его от смерти, и Энни не знала, как, каким образом благодарить эту девушку. Безумно исхудавшую, бледную и с плотно залёгшими синяками под глазами от недосыпа. Наверное, впервые в жизни, Энни хотелось сделать хоть что-то для совершенно, по сути, постороннего ей человека. Но девушка только вымученно улыбалась и отмахивалась, утверждая, что ей ничего не нужно, и это просто её работа, за которую она получает законную зарплату.       Энни никогда не пожалеет, что тогда настояла на том, чтобы угостить её кофе, не важно где, в кафе, ресторане или дома, где они, в итоге, его и пили, потому что смены Микасы заканчиваются обычно довольно поздно. Обе не скажут уверенно, когда это всё началось и закрутилось, когда их общение переросло в нечто большее, когда Энни решила, что с этим человеком она согласна разделить всю свою оставшуюся жизнь.       Микаса проводит ниже по рукам, спускается на предплечья и запястья, оглаживает их и переплетает пальцы, улыбаясь и восстанавливая зрительный контакт с девушкой. Они слабо улыбаются друг другу, и Энни опускается ниже для поцелуя. Она отрывает одну руку, чтобы положить её Микасе на лицо, огладить его кончиками пальцев по краю, укусить за язык, поймать всего на мгновение ошарашенный взгляд и довольно облизнуться.       Микаса ловит её лицо в ладони и снова притягивает к себе, а Энни, пользуясь моментом, залезает пальцами под ткань трусов на бёдрах, начиная медленно и аккуратно их стаскивать. Микаса без слов приподнимает бёдра, чтобы облегчить ей задачу, но не разрывает поцелуя. Это пришлось сделать Энни, чтобы поменять положение тела для удобства. Она отбрасывает бельё в сторону, но не сбрасывает его с кровати, даже сейчас помня, как Аккерман такое не нравится. Леонхарт льнёт к шее Микасы, касается языком едва выпирающего сухожилия и обводит его полностью. Свободной рукой она проводит по внутренней стороне бедра Микасы, отодвигая ногу в сторону, а потом переворачивает ладонь и полностью накрывает её вульву. Аккерман чувствует тепло её рук и с тихим шипением вдыхает воздух через плотно сомкнутые зубы от удовольствия, тогда Энни проводит зубами по её подбородку, словно почёсывая его, Микаса уворачивается от щекотки, тем самым открывая прямой доступ к ушам.       Энни проводит двумя пальцами по половым губам, Микаса интуитивно сильнее раздвигает ноги, тогда Леонхарт может спокойно коснуться её клитора. Девушка под ней вздрагивает от неожиданного прикосновения, а Энни тянет зубами её мочку уха, что только больше дезориентирует в ощущениях. Она приподнимается с Микасы и тянется вперёд, из-за чего перед девушкой мелькают серые шорты. Почему-то ей казалось, что Энни тоже раздета, видимо, этот момент напрочь вылетел у неё из головы. Девушка тем временем капает себе на пальцы немного смазки, возвращается в прежнее положение и расслаблено улыбается.       — Я добавлю немного геля, чтобы было не так неприятно сначала, — Микаса кивает, хотя понимает, что в целом, особого дискомфорта от её сухих рук она не ощущает, а к тому моменту, когда она попытается засунуть в неё пальцы, смазки будет достаточно. И всё же, если Энни хочет убедиться в том, что всё пройдёт гладко, — Микаса только «за».       Девушка снова припадает к её шее, опускается ниже к груди, на этот раз более уверенно лаская пальцами клитор Микасы, но стоило ей дойти языком до сосков, как та резко притянула её к себе. Энни опешила от такого резкого рывка, Микаса же преспокойно оглаживает её поясницу, забираясь под резинку шорт и, сразу же, трусов. Энни не сложно понять, к чему та клонит и чего хочет, поэтому сама выпрямляется и позволяет девушке стянуть с себя одежду и отложить на край на кровати. Микаса не позволяет ей продолжить ласки, берёт её лицо в ладони и целует в нос, пытаясь полностью завладеть вниманием Энни.       — Я хочу тоже, — она закусывает губу, шёпот очень горячий и слишком близко к лицу Леонхарт, чтобы его не почувствовать. Она прикрывает глаза и расслабленно выдыхает, проводя чистой рукой по волосам Микасы.       — Ты уверенна, что нам в таком положении тел будет удобно, солнце? — Микаса хотела уверенно ответить, что да, вполне, но это обращение выбило её из колеи, заставляя замешкаться и смутиться чуть ли не до покраснения. Энни очень редко так её называет, но когда она так делает, внутри Микасы что-то тает, а может, и она сама. И Леонхарт достаточно умна и способна к логическому мышлению, чтобы понять, каким образом на неё влияют подобные обращения. Правда, особо она ими не разбрасывается: не потому что не хочет сделать приятно, а потому что не умеет словесно выражать любовь и привязанность. Как и Микаса.       Как бы то ни было, Аккерман уверенно ведёт рукой по животу Энни, переворачивает ладонь как и она и хочет коснуться её лобка, но девушка останавливает её руку, подносит к губам и тихо произносит «позже». Она снова касается её клитора, обводя его круговыми движениями, несильно разводит пальцы и спускается к влагалищу. Она аккуратно вводит пальцы, стенки легко поддаются, она проникает сразу до конца. Микаса выдыхает и снова запрокидывает голову назад, с болью закусывая губу. Энни касается краем пястья головки клитора, чем только раззадоривает сильнее. Она быстро достаёт пальцы из влагалища наполовину, оглаживая вход во влагалище подушечками пальцев и снова переходя на клитор. Энни оставляет неяркий засос на ключице, проводит по ней зубами, случайно сжимая тонкую кожу, из-за чего Микаса вздрагивает.       Девушке хочется сохранить зрительный контакт с ней, но та только и делает, что закидывает голову или отводит взгляд. Движения Энни не резкие, но уверенные, она может легко выдерживать статичную «нагрузку» на запястья, что до сих пор поражает Микасу. Сама она не обладает полным комплектом физической силы, хотя и слабой её не назовёшь. У неё крепкие руки и стальная выдержка, в целом, все качества хорошего хирурга. Но не настолько мощные, как у профессиональной пловчихи, конечно.       Микаса надавливает ей на плечи, обводит их руками. Чёлка лезет в глаза, поэтому Энни сдувает её с лица девушки. У неё самой волосы распущены и лезут в глаза и рот, мешаются и значительно снижают обзор, но Энни знает, что Микасе нравится, когда её волосы выглядят именно так, потому что в них можно легко забраться руками.       Аккерман резко вздрагивает, ноги мелко трясутся две секунды, а пальцами Энни ощущает, как она сжимается и разжимается пульсирующими движениями. Микасе нужно пару минут на отдышаться, она смотрит в потолок, Энни сидит рядом и тоже восстанавливает дыхание. Их тела чертовски липкие от пота, в комнате итак душно и жарко из-за плотно закрытого окна. Энни слабо улыбается, глядя на красное после оргазма лицо девушки, лежащей рядом. Она лезет целоваться, но Микаса только недовольно морщится, слабо отвечает, но сил взять инициативу нет совсем.       Энни поднимает её на руки и принимает решение отнести в душ хотя бы так. Микаса не сопротивляется, Энни оставляет её в душевой настраивать воду, сама уходит за сменной домашней одеждой, а в комнате вспоминает про окно и открывает его нараспашку, чтобы проветрилось лучше. Вода специально прохладная, чтобы взбодриться, Микаса стоит под прохладными струями, когда дверцы душевой раздвигаются. В неё заходит Энни, и в кабинке становится теплее, то ли из-за того, что у неё тёплое тело, то ли из-за её горячего дыхания, которым она сразу же опалила плечи Микасы. Девушка отвела мокрые волосы назад, и Энни машинально повторила за ней. Леонхарт оставила короткий поцелуй на её плече, провела по рукам сырыми ладонями и переместила их на талию, окольцовывая её и ловя в своеобразный капкан.       Носом она уткнулась в её сырые волосы, дышать трудно из-за воды, хотя ситуация могла усугубиться тем, что в кабинке было бы душно из-за тёплой, близкой к горячей, воды. Они редко мылись вместе из-за разных предпочитаемых температур, но после секса обычно хотелось или валяться под еле работающим вентилятором, или помыться под охлаждающей водой. Энни прислонилась щекой к макушке Микасы и вздохнула, на что Микаса только тихо усмехнулась, выдавила немного геля для душа на руку и провела по груди, начиная взбивать пену. Мыльная вода текла Энни на руки, они становились скользкие, но хватку она так и не ослабляла. Отстранилась только тогда, когда Микаса попыталась развернуться в её кольце из рук, что она в итоге и сделала, только на этот раз ей ничего не мешало, чтобы сделать это. Девушка капнула себе ещё геля на руку, только на этот раз взбила небольшую пену в руках и сразу же перешла на плечи Энни, мягко проводя по ним руками, опускаясь на грудь, пресс, возвращаясь к рукам и пытаясь намылить спину.       Энни встала под струи тропического душа и быстро смыла с себя всю пену, как и Микаса. Они обе стояли совсем рядом, и сейчас вода уже не казалась столько прохладной, сколько обжигающе холодной. Энни отходит к стенке кабинки, куда не попадают струи воды от душа, и прислоняется к ней всем телом, переводя дыхание. Микаса подходит к ней ближе, целует во влажные скользкие губы и опускается поцелуями ниже. Энни даже не замечает, как та оказывается на согнутых коленях на дне душевой кабины перед ней, в требовательном жесте надавливая на внутреннюю сторону бёдер, побуждая её раздвинуть ноги. Возбуждение не то чтобы полностью сошло с Энни после секса, а сейчас оно просто подогрелось. Она раздвинула ноги настолько, насколько позволяла ширина душевой. Микаса провела руками по бёдрам от колен до самого таза, поместила их на внешнюю сторону бёдер и приблизилась к низу живота Энни. Она мелкими поцелуями спускалась всё ниже, пока не дошла до вульвы. Она аккуратно касается языком половых губ, обводит их по кругу, на язык стекает вода с тела, Микаса проводит руками по животу девушки, как бы смахивая капли воды, стекающие по нему. Энни дотягивается до крана и убавляет воду до минимума, чтобы она не попадала на них и не мешалась, пока Аккерман сплёвывает слегка мыльную на вкус воду с языка, хотя она знает, что вода на самом деле ни капли не мыльная, а это всё игры её сознания.       Микаса целует клитор, проводит по нему языком, руками поглаживая бёдра, иногда переходя на ягодицы. Энни пальцами опирается на скользкие стенки душевой, подмечая, что её стоило бы уже помыть от налёта. Чистой рукой она поглаживает Микасу по мокрым волосам, тяжело дышит. Аккерман и сама дышит очень тяжело, прерывисто: стекающая вода может запросто попасть ей в трахею, из-за чего ей приходится постоянно сжимать стенки горла. Она изредка прерывается на поцелуи во внутреннюю сторону бедра, обе безумно обожают такие касания и поцелуи. Энни, пока смотрит вперёд, а не вниз, полностью отдаваясь ощущениям, даже не замечает, как Микаса оставляет на её бёдрах парочку достаточно ярких засосов. Единственное, что её успокаивает, это наличие у неё купальников с шортами.       Энни чуть не скатывается по стенке душевой от оргазма, но сильные ноги и, частично, руки Микасы, поддерживают её. Микаса кое-как приподнимается — ноги затекли в таком положении — и шипит от боли. Энни сразу же заключает её в объятия, сама наваливается спиной и всем весом на стенку душевой, А Микаса старается не становиться слишком непосильным «грузом» для неё.       — Хочу холодной воды…       — Включи душ сильнее, — Микаса сонно зевает.       — Я хочу не на тело, а внутрь, — и после недолгой паузы поясняет: — чтобы пить…       — Я убрала в холодильник кувшин с лимонадом, когда уходила на работу.       — Ты лучшая, — Энни целует её в лоб и прибавляет душ, чтобы смыть с себя остатки пота.       — Он стоял на видном месте, хочешь сказать, что ты за сегодня ещё ничего не ела? — девушка скептично вскидывает бровь, а Энни только тихо усмехается.       — Просто не заметила, не злись.