Твое сердце будет разбито

Мама и отчим уже ждали меня. Они не появились в прихожей, когда я осторожно зашла в квартиру, но стоило мне заглянуть в гостиную, в которой тихо шел телевизор, как отчим сказал: — Подойди к нам. Я подошла. Они сидели на диване и смотрели на меня. Отчим — холодно, почти равнодушно. Мама — сердито и обиженно. В руке у нее был сжат телефон, и я почувствовала вину — наверняка она пыталась дозвониться до меня! — Прости, мам, у меня телефон разрядился, — начало было оправдываться я, как она вдруг вскочила на ноги. В ее глазах была паника. — Катя, что с тобой?! Свитер грязный, джинсы порваны! А что с лицом? — Она пригляделась и заметила, что у меня разбита губа, хотя я наделялась, что мама не увидит. Крови, конечно, достаточно было, но ранка оказалась не такой уж и глубокой. Она принялась в панике осматривать меня, а я замотала головой. — Совсем нет! Я просто упала! — Аня, сядь, — велел маме отчим. — Что у тебя болит? — не слышала мама. — Ничего, — беспечно махнула я рукой. — Не переживай, пожалуйста! — Аня, я сказал — сядь, — повторил Андрей резким тоном. — В смысле — сядь? — взвилась она. — Посмотри в каком состоянии Катюша! Андрею не понравилось, что мама не слушает ее — он привык, что она ловит каждое его слово. — Немедленно сядьте! Обе! — закричал он вдруг, да так, что мы обе едва не присели от страха. Никогда раньше Андрей не позволял себе повышать голос. Прочистив горло, он повторил: — Пожалуйста. Сядьте на диван. Аня, не наводи суету. А ты, — его холодный взгляд пронзил меня насквозь, — будь добра, объяснись. Мама со вздохом села рядом с ним, а я осторожно опустилась в кресло и крепко сжала подлокотники. — Простите, — еще раз повторила я. — У меня произошел форс-мажор. Дело в том, что я возвращалась от репетитора, зашла в кофейню и неудачно упала, когда спускалась по лестнице. Облилась кофе. Коленку поцарапала. И руку тоже. А губой задела перила. Лучшая ложь — это та, в которой есть доля правды. — Малышка моя, — мама было рванулась ко мне, но Андрей удержал ее за руку. — Аня, я же попросил — без паники. Значит, упала? — Его взгляд будто сканировал меня. Я несмело кивнула и добавила жалости в голос. — Да. А потом еще под дождь попала. И поздно пришла. Да еще в таком виде. Мне очень жаль. Простите. Я в третий раз извинялась, а Андрея это не брало! Мне что, перед ним нужно извиниться пять раз? Десять? Двадцать? Всю жизнь извиняться за то, что я дочь его любимой женщины, на которую она тоже должна обращать внимания? И возможно, больше, чем на него самого? Эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, но я ничего не сказала, даже мимикой не выдала внезапную злость. Ради мамы. Не хочу ругаться. — Не ври нам, — жестко сказал отчим, и я внутренне сжалась. — Андрей, — непонимающе прошептала мама. — Я видел тебя с какой-то девкой. Она провожала тебя до дома, — продолжал Андрей. — Как же это мерзко, Екатерина. Ложь — это отвратительно. Надо же, и имя мое вспомнил! Еще и так официально… Я молчала. — Ну, рассказывай. Ты с ней гуляла, вместо того, чтобы вовремя прийти домой? А к репетитору ты вообще ходила? Или, может быть, ты прогуливаешь репетитора и просто так тратишь мои деньги? — вкрадчиво спросил он, и я вспыхнула. Обида и злость туго переплелись во мне, и сдерживаться больше не получалось. Да почему он все время тыкает мне своими деньгами! — Это моя одноклассница! Мага Романова! Она увидела, что я упала, помогла подняться! Пластыри купила! — закатала я рукав свитера, демонстрируя их. — Довела до дома. А деньги я твои не трачу! Это моя пенсия по потере кормильца! Я на эти деньги по репетиторам хожу! — Решила снова напомнить мне, что я не твой родной отец? Мило. Не знаю, как это произошло, но я заплакала и просто сбежала из гостиной. Не хотела плакать при них. — Андрей, зачем ты так говоришь?! Ты мою дочь попрекаешь деньгами?! — слышала я, как кричит мама. — А меня? Меня тоже начнешь попрекать? — Аня, без истерик пожалуйста. Ты все не так поняла, — отозвался Андрей спокойно. — Да что я могла не так понять?! Что?! Раз у тебя проблемы с деньгами, дай мне устроиться на работу! — Аня! Не раздувай из мухи слона! Я беспокоился за твою дочь вместе с тобой, потому что она мне небезразлична! Да, ляпнул, не подумав, но это не значит, что я ее попрекаю! Или тебя! Вы моя семья! А за Катей нужно следить! Ты же видишь, какой она сложный ребенок! Ну все, успокойся, любимая. Успокойся. — Андрей… — Ну все, моя хорошая, все… Мама заревела, и я поняла, что Андрей обнимает ее — его голос стал таким нежным, что меня затошнило. Почему мама сразу же отошла, стоило ему стать с ней милым? Чтобы не слышать их голоса, я закрылась в своей комнате. Только была ли она моей? Ведь все вокруг принадлежало отчиму. Даже мама. Я упала на кровать, закрывая лицо плюшевым медведем. Слезы катились градом, но плакала я беззвучно. Я всегда так плакала. С того самого момента, как не стало папы. Наверное, упрек отчима стал последней каплей в сегодняшнем сложном дне, поэтому я не могла остановиться. Сначала травля, потом побои, теперь отчим… Но обидно было не из-за его слов, а из-за поведения мамы. Как будто бы я совсем ничего для нее не стою. От слез меня отвлекло сообщение от Андрюши. Не от отчима сова богу. «Привет, Кать! Ты как? Я сегодня не писал, занят был». «Все хорошо, а ты?» «Я отлично! Слушай, а хочешь погулять на днях? Я по тебе соскучился». «Давай», — без задней мысли написала я. «Свободна завтра?» — спросил Андрей и прислал несколько стикеров в виде розочек. Я уже хотела написать, что свободна, но вспомнила, что завтра придется провести время с Романовой. Теперь же я её вечная должница. «Нет…» «А послезавтра?» «Я не знаю, что с расписанием, уточню и тебе отвечу, ладно?» — сумбурно написала я. Вместо ответа Андрей прислал селфи. Он широко улыбался мне, и я, глядя на него, тоже захотела улыбнуться — в ответ. «Ты классный», — напечатала я и поставила сердечко. Не красное, а синее, а то вдруг подумает еще что-нибудь не то… «Сэнкс! Я знаю. А мне селфи?» — потребовал друг детства. «Не хочу…» «Так нечестно! Требую свое сэлфи!» Я стерла с глаз слезы, поправила волосы — так, чтобы они закрывали часть лица. И улыбнулась на камеру. Снимок вышел неплохим, если не учитывать моих красных глаз. «Ты красивая, Катюш. Только почему улыбка такая грустная? И что с губой? — спросил Андрей. — Все в порядке?» «Неудачно упала…» В дверь постучали, и я устало прикрыла глаза. Ну вот, следующий этап разборок. Открыв дверь, я увидела маму — она окончательно успокоилась и принялась бактерицидные салфетки и перекись. — Ты точно в порядке, Катюшкин? — спросила мама, вновь осматривая меня, как ребенка. Я тряхнула головой. — Да, точно. — Садись, — скомандовала она и обработала мне ранку. Завела мне за уши волосы и виновато улыбнулась. — Ты в детстве несколько раз губу разбивала. А один раз так сильно разбила лоб, что все вокруг в крови было. У меня едва ли не истерика началась, а отец схватил тебя и повез в детский травмпункт. Там все быстро зашили. Я коснулась старого едва заметного шрамика на лбу. Я помнила обрывки того дня — как плакала мама, как папа возил меня в больницу, а потом они купили мне куклу и мороженое. Странно, но это воспоминание было одним из счастливых. — Мам, я не хотела опаздывать, а телефон разрядился, — вздохнула я. — Мне жаль, что так получилось. — Главное, что все хорошо, — сказала она. — Просто следи за телефоном и не опаздывай, хорошо? — Хорошо… — И еще… Катя, тебе нужно поговорить с Андреем. Произошедшее его очень задело. Все те теплые чувства, которые появились во мне, мигом смыло. — Я опять должна извиняться, да? — спросила я прямо чужим голосом. — Вам нужно решить конфликт, понимаешь? — неуверенно сказала мама. Да он ей что, мозги промыл, что ли?! — Конфликт? Мам, он уже второй раз попрекает меня деньгами. Я чувствую себя униженной, понимаешь? — Мы не так его поняли, дочка. Андрей просто не умеет нормально высказывать свои мысли. Он же мужчина. Они все такие — прямые, порой грубоватые. — Мама попыталась все перевернуть в шутку, но меня снова охватили злость и обида. — Папа таким не был, — тихо сказала я. — Разумеется, он ведь твой папа, — услышала я голос отчима, который неслышно вошел в комнату. — Твой родной папа. Не то, что я, верно? Чужого можно и не слушаться. Я ведь никто. Я оцепенела — не хотела, чтобы Андрей слышал это. Боялась. А чего — и сама не понимала. Слишком уж подавляющая сила исходила от него. Отчим был спокоен. Просто стоял в дверях и смотрел на нас удивительно теплыми глазами. Мне даже не по себе стало. Я ни на миг ему не верила. — Я понимаю, что тебе некомфортно жить с чужим человеком. И что тебе никто не заменит отца. Но я стараюсь, поверь, — тоном праведника продолжал Андрей, и мама, глядя на него, едва ли не прослезилась. — И хочу, чтобы ты тоже старалась — ради своей матери. Мы можем быть неидеальными родителями. Можем совершать ошибки, кричать, ругаться. Но это только из-за того, что мы беспокоимся за своих детей. Пойми это. И давай жить мирно. Мы семья. От последней фразы меня едва не передернуло, но я заставила себя улыбнуться. — Хорошо… — Мир? — просияла мама. Потрепала меня по волосам и обняла Андрея. А когда на кухне зазвонил ее телефон, выбежала из моей комнаты с радостной улыбкой. Отчим вдруг шагнул ко мне и положил руку на плечо. И сжал его так больно, что я едва не вскрикнула. Больше тепла в его глазах не было — лишь лютый холод. — Еще раз устроишь истерику, пожалеешь, — своим обычным безразличным голосом сказал отчим. — Веди себя со мной вежливо, поняла? Я упрямо молчала, сцепив зубы. — Поняла? — повторил он и еще сильнее сжал мое плечо. — Отпусти, мне больно, — сквозь зубы сказала я. — Будь хорошей девочкой. Не смей дерзить и перечить. Иначе отправлю в закрытую школу. Чтобы приходила вовремя и не якшалась с подружками и мальчиками тем более . Я слов на ветер не бросаю. Он отпустил мое плечо и тоже вышел из комнаты, а я в полной прострации осталась сидеть на кровати. На глазах снова появились слезы, а воздуха стало не хватать. Я кинулась к окну и распахнула его, впуская в спальню прохладный и сырой осенний воздух. В окне напротив стояла Мага и держала в руке лист бумаги. Увидев меня, она помахала мне. Я ответила, почувствовав на лице улыбку. В соседнем доме живет моя девушка. Ну и пусть, что ненастоящая. Зато с ней впервые за долгое время я почувствовала себя защищенной. Пришло новое сообщение — в мессенджере. Незнакомый номер. На аватарке — знакомая морда, то есть, Маша собственной персоной, которая делала селфи, стоя у зеркала в раздевалке. Бейсболка козырьком назад, простая черная майка, телефон в руке закрывает половину лица, взгляд опущен — глаза направлен в экран. В общем, типичная аватарка брутальной девушки, которая понятия не имеет, какая сторона лица у неё«рабочая» и какой ракурс выгоднее. Фотается, как попало, и все равно красивая. А еще у нее рельефные руки и красивые татуировки— но все в меру. Глядя на неё думаешь, что человек-сильный. А сильные люди обязательно добрый. Так говорил папа. Интересно, что написала Маша? И откуда номер взяла? Это как-то неожиданно, странно, но по-своему приятно. «Завтра будем веселиться» — написала она мне. Будто бы предвкушает.