And it's evil

      — Ты бредишь, — говорю я, морща лицо. Но внутри такое чувство, что всё это дерьмо — правда.       — Как сказал Цицерон, первый закон истории — бояться какой бы то ни было лжи, а затем — не бояться какой бы то ни было правды, — отвечает она, поднимая на меня взгляд, пока я словно нахожусь в сюрреалистическом сне. Это всё бред. Не может быть правдой…       — Почему ты мне раньше, блин, этого не сказала?! — истерически говорю я, хлопая по столу ладонью. Поверить не могу, что она всё знала и молчала.       — Что бы изменилось? — спрашивает она, глядя на меня своими большими глазами. На её лице нет ни одной эмоции, будто она действительно считает, что это неважно. Сказала между делом, как отрезала.       — Всё, Уэнсдей, блин! Абсолютно всё! — психованно выдаю я, встав из-за стола, и направляюсь к двери, чтобы прокричаться, потому что мне еще никогда не было так плохо, нахрен. Потому что меня разрывает от злости к ней. И потому что девушка, которую я люблю — хозяйка монстра внутри меня… Я люблю её… Господи, это всё сон. Мне это снится.       — Тайлер, стой, — звучит сзади, и я начинаю дико орать, как псих, на всё кафе, так громко, что девушка за барной стойкой смотрит на меня с выпученными глазами и нервничает.       — Оставь меня в покое! — громко говорю я ей возле двери, но она идет за мной.       — Давай поговорим, — указывает она на улицу, и мы выходим вместе. Она присаживается на лавочку возле кафе и будто ждет от меня того же. — Садись… Всё началось со смерти Лорел.       — Что началось? — спрашиваю я, надеясь, наконец, понять, что происходит.       — Когда я убила ее… Ты ведь знал, что я её убила? — спрашивает она, и я киваю.       — Предполагал.       — Этим самым я забрала связь между Хайдом и тем, кто им управлял… В общем. Его хозяином, — отвечает она, глядя на звезды. — Я не хотела этого. Ты должен знать.       — А чего ты хотела? И что теперь делать? — спрашиваю я, нервничая, как параноик. Я не хочу этого. И меня распирает от этого чувства. Мы с ней не на равных условиях. Это просто нечестно. У меня тоже есть чувства. Я — человек.       — Ничего… Думала узнать у дяди, что делать, и как избавиться от этой связи, — звучит её обеспокоенный голос. — Мне она тоже не нужна, Тайлер.       — Ну да, конечно же, — говорю я, встав с лавки, и становлюсь напротив.       — Зачем мне брать ответственность за другое существо? — парирует она, откидываясь к спинке.       — Затем, что ты эгоистичная сука и убийца, которая преследует только свои гнусные цели. Тебе вообще насрать на других людей. И я не верю ни одному твоему лживому слову. Это снова обман. Ты снова воткнешь мне нож в спину, стоит мне отвернуться! — возмущаюсь я, скрестив на груди руки, но уже думаю о том, что перегнул. Нельзя столь грубо относиться к тому, с кем было столько всего…       — Нож в спину, прямо как ты, когда предал меня?! Пока что, Тайлер, только ты был гнусным человеком, о котором говоришь. Я ничего тебе не сделала. Только не до конца говорила правду, — заявляет её самоуверенный голос, и мне так хочется открутить её маленькую голову, что я еле сдерживаюсь, сжав свои кулаки. Мы точно поубиваем друг друга в порыве гнева.       — Скомандуй мне что-то, — выплевываю я, бросая на нее гневный взгляд.       — Что? — удивляется она, недоуменно оглядывая меня.       — Посмотришь, как это работает. Могу ли я противиться, черт тебя дери! — вскрикиваю я, громко дыша от злости, пока она хмурит передо мною свои брови.       — Я не… Тайлер, куда ты, — задает она вопрос мне в спину, но я уже сажусь в машину вне себя от злости и хлопаю дверью. Она заходит обратно в кафе и выходит оттуда примерно через три минуты, направляясь к машине.       — Мотель в пятнадцати минутах отсюда… Поехали, Тайлер, — пристегивает она ремень безопасности и заводит машину. Я не хочу говорить с ней. Не хочу больше делать вид, что всё нормально. Что она нравится мне, и другое. Я вообще не знаю, чувствовал ли я это на самом деле, или всё это навязано моим Хайдом. Всю дорогу мы едем молча. Берем комнату с двумя разными кроватями, и мне это подходит. Потому что злость к ней так сильна, что я не могу спать с ней рядом. Не могу больше доверять.       Как только она идет в душ, я начинаю обшаривать все вещи, что она взяла. Вспоминаю, что она сама решила заняться со мной сексом. Зачем? Для чего? Она ведь даже стащила презики с заправки, чтобы сделать это. В моей голове хаос. Я не верю ни во что и никому. Хочу домой к отцу. Но, если дядя Фестер может помочь избавиться от этой связи между нами, я должен попробовать, потому что не хочу больше идти с ней на контакт.       Пока я думаю об этом, дверь в ванную открывается, и она выходит ко мне абсолютно голая.       — Да ну нахер! Ты издеваешься?! — отворачиваюсь я к стенке абсолютно разочарованный её новой выходкой.       — Просто забыла взять полотенце, — звучит равнодушный тон.       — Почти поверил, Аддамс, — говорю я, зажмуривая глаза, и непроизвольно улыбаюсь, как придурок, думая об этом.       — Ну, Тайлер… Прекращай, — ластится она ко мне, присаживаясь на мою кровать.       — Не надо, — грубо говорю я, ощущая её руку на своем плече. — Не трогай меня.       — Почему? — задает она вопрос. — Всё это не отменяет наших с тобой чувств.       — Да ну? Серьезно? А они вообще были, эти чувства? Потому что ощущение, что ты их навязала. Ощущение, что ты, точно так же, как Лорел, всё время манипулировала мною ради своих желаний! — выплевываю я, и она смотрит на меня с такой обидой, будто я сказал что-то очень гадкое и унизительное. Наверное, я неправ.       Она молча уходит на свою сторону комнаты и переодевается, выключая свет.       — Прости, я не хотел этого говорить. Чувства, определенно, были, и мне жаль, что я так сказал, — поворачиваюсь я, глядя на то, как неподвижно она лежит, не отводя от меня взгляда. В комнате темно, и мы оба чувствуем себя достаточно паршиво из-за происходящего.       — Я доверилась тебе не потому, что ты — мой Хайд, а потому что ты — Тайлер, которого я знала, — говорит она, аккуратно убирая с лица волосы.       — Я знаю, — смотрю я на нее. — Просто всё это давит на меня. Я никогда не хотел, чтобы во мне жила какая-то тварь. Но, когда она появилась… Я словно начал по-настоящему жить.       — В каком смысле? — сосредоточенно смотрит она на меня.       — В том смысле, что мои эмоции нашли выплеск… Я научился получать удовлетворение… Если можно так сказать, — задумываюсь я, поправляя подушку. — Но это всё… Плохо. Убийства, злость, страхи.       — Всё это было потому, что твоей хозяйкой была Лорел, — констатирует она, сверкая в темноте глазами.       — Хочешь сказать, что мне больше не нужно убивать? Что ты другая, или что мы это исправим? Брось… Я не верю в чудеса, Уэнсдей. А ты явно из тех людей, которые любят месть, — нервно посмеиваюсь я, видя, что она встает с кровати и идет ко мне. Её маленькое тело забирается на меня, и она сидит сверху, глядя мне в глаза, оперевшись ладонями на мою грудь.       — Мы можем жить иначе. Ты… Можешь… Освободиться от этого и жить иначе, — убеждает она меня, коснувшись ладонью моей щеки. — Поверь, что чувства не только были. Они есть.       Я закрываю глаза, испуганно выдыхая от её слов и касаний.       — И ты снова делаешь это… — кладу я ладони на её бедра.       — М? — спрашивает она.       — Манипулируешь. Руководишь. Внушаешь мне… — отвечаю я, тронув рукой её футболку. В этих вещах она вся закрытая. Футболка больше неё размера на три и смотрится как балахон.       — Неправда. Я стараюсь быть тебе больше, чем другом… — звучит её спокойный голос, переходящий в шепот.       — Когда я говорил это в том склепе… Я заранее знал, что этого не будет. Что мы не сможем… Что Лорел убьет тебя, — признаюсь я дрожащим голосом, и она снимает с себя футболку.       — У меня не осталось даже шрама… Смотри, — проводит она рукой по животу. — И я жива.       — Я понимаю, я о другом… Я много врал тебе, сейчас я понимаю, что мы с тобой обречены на провал, — отвожу я взгляд, ощущая, как она берет мою руку и кладет себе на грудь.       — Но, может, не такой уж и провал? Ведь не такие мы и разные, Тай, — она впервые называет моё имя сокращенно. Так, как всегда делал отец. Это обездвиживает. Слышать это из её уст и странно, и приятно одновременно.       — Ты быстро вошла во вкус, — говорю я, пока она двигает на мне бедрами, и её глаза начинают гореть адским пламенем.       — Потому что с тобой. Потому что… Это ты, — звучит её голос, который сетями затягивает меня в её власть.       — И я заслужил что-то большее? — интересуюсь я, пока с меня стягивают штаны и всё остальное.       — Ты слишком привлекателен для меня… Чтобы я не пробовала что-то новое, — бредëт она по моему телу руками, но я останавливаю её ладони.       — Давай начистоту… Мы с тобой сможем быть вместе? Мы больше не расстанемся? — смотрю я в её глаза в надежде услышать простое «да».       — Если меня посадят за решетку, то расстанемся, — улыбается она безумной улыбкой. — Но я бы хотела быть вместе, уже говорила это.       — Если нас поймают, Уэнсдей… Мы сядем оба. Чтоб ты знала, — говорю я, касаясь её подбородка.       Мне так бесконечно нравится эта ямочка на нем и её губы, которые подобны красивому праздничному бантику, а на вкус как спелая ежевика.       — Я готова сидеть с тобой, Галпин. И сидеть на тебе, — звучит её ядовитый голос, пока руки касаются моего члена. О, Господи…       — Только… Не останавливайся, — шепчу я дрожащим голосом, пока она спускается вниз, целуя мой напряженный живот.       — У нас с тобой два варианта. Первый — довериться друг другу. Второй — разойтись. Я выбираю первый, а что выбираешь ты? — останавливается она внизу, бесстыдно водя по мне рукой и мешая думать.       — Я выбираю тебя. И всегда буду выбирать тебя, — закатываю я глаза, запрокидывая назад голову, и въедаюсь пальцами в белую простынь, ощущая её губы на своём члене… Видимо, я окончательно пропал, и мне никогда не выбраться из этого котла по имени Уэнсдей Аддамс...