Интересная встреча

— Девочки... Мы спать идём, если что нужно будет — будите, — говорит Захарова, потирая глаза, и так мутные от алкоголя. — А вы что, спать не собираетесь? И вообще вместе будете? — Мам, да мы фильм посмотреть хотели, а потом спать пойти, — говорит Поцелуева, смотря на длинноволосую женщину, а сама клитор Романовой стремительно потирает. Маша кое-как держится, лишь бы не застонать от действий одноклассницы, с которой у неё раньше конфликты были. Ножки разводит под одеялом, сильнее губу нижнюю кусая, но при этом воду пьёт, дабы не показать ничего. — А, ну, фильмы — это дело хорошее, — зевнув, сказала Захарова, рот прикрывая, — спокойной ночи! — она дверь закрывает и уходит быстро. А Дарья к Романовой поворачивается и целует вновь жадно, трусы, что становились стремительно влажными, снимает и откидывает в сторону. Руки бёдра поглаживают, а поцелуи на шею переходят. — Д... Даш... Закрой д... дверь хотя бы, — чуть более хрипло сказала Романова, смотря мутными глазами на старшую. — Хорошо, — встаёт и дверь закрывает, — но давай договоримся так: если ты не хочешь или тебе что-то не понравится... Я сделаю, как ты захочешь, или вообще остановлюсь. — Сказать, что Маша была в полнейшем шоке, — ничего не сказать... Сама Даша так говорит? Она и вправду такая нежная? — Хорошо, Маш? — гладит её щёки нежно и аккуратно, она ни с кем не была такой, но рядом с Машей мир будто бы менялся на совершенно другой. Увидев кивок на свой вопрос, она нежно целует девушку и чувствует на своей талии руки не менее сильные. Пару секунд и пара ловких рук — и на Маше не остаётся ничего, в платье она была без бюстгальтера, а нижнее бельё было давно отброшено куда-то в сторону. Русоволосая, не собираясь отставать, стягивает ловко футболку с топиком спортивным. Она хочет побольше возбудить Дашу, поэтому ремень стягивает медленно и зубами себе так же медленно помогает. Блондинка же лицо руками потирает, дыша тяжело от переполнения эмоций. Резко чувствует ремень у себя на шее, два края которого в каждой из рук Романовой. Она Дашу за них тянет к себе, наклоняя, целует её страстно. Она ведь этого хотела? Определённо. Даша целует взаимно, страстно и нежно одновременно, а после валит её на кровать, нависая сверху, она садится на её бедра аккуратно, стараясь не доставлять дискомфорта своими действиями. А после ремень с шеи снимает, уже понимая, что хочет с ней сделать. Поцелуева хотела использовать нежность, страсть, эмоции и немного жёсткости. С Романовой она была абсолютно другим человеком, хотя сама не могла понять этого. Как? Как она сейчас целует её спокойно и аккуратно нежно, хотя неделю назад била до синяков жёстких? Маша всё прощала, ходила с гематомами, скрывая их одеждой. А если на лице что-то было такое, что замазать не удавалось, она говорила, мол, ударилась обо что-то, пока помогала по дому, или прилетело чем-то во время ремонта. Даша обязательно ещё извинится перед ней за всё словесно и материально тысячу раз, хотя почему только словесно и материально? Не только, но и физически, конечно, языком и пальцами отработает всё. В плане разговоров и помощи, а вы о чём подумали? Ладно, и это тоже. Но чуть позже, сейчас она хочет просто расслабить их обеих, она отстраняется от манящих губ и ремень берёт. — Даш, а вот скажи, — начала говорить Романова, смущённо губу нижнюю закусывая и смотря на себя и полуголую Дашу, — я правда толстая? У меня правда очень огромные бёдра? — она смотрит прямо в глаза ей. — С чего ты взяла? Ты дурочка? — Даша остановилась пока с ремнём и за щёки её взяла, целуя сладко в губы пару раз, а после лицо расцеловывает девушки. — У тебя безумно классная фигура, а твои бёдра сводят меня с ума, они очень красивые, не говори чепуху. Ты мне и такой нравишься. Маша улыбается нежно от поцелуев таких родных, от рук таких агрессивных, что боли для неё много доставляли, но таких нежных с ней после всего этого. Она смотрит в глаза Даши, а её собственные слезятся от радости. Неужели это то, чего она так долго ждала? Она за шею её обхватывает и целует. Целует её медленно, очень нежно, даже лениво. Даша отвечает, и её очень даже устраивает такой поцелуй, она в волосы длинные зарывается аккуратно, а на своём затылке поглаживания чувствует. — Спасибо... Я люблю тебя, Даш, — говорит совсем тихо Романова, прямо в самые губы блондинки. — Я тебя тоже люблю, Маш, ты... будешь моей, Романова? — в глаза смотрит и ответ ждёт, хотя знает, какой он будет. — Буду... — улыбка счастливая у девушки появляется на лице. — Что ты там хотела с ремнём сделать? — вновь к нему возвращает взгляд и заигрывающе нижнюю губу прикусывает. — Сучка, — ухмыляется и руки её связывает, к кровати привязывая. Поцелуи с шеи медленно переходят на более яркие, бордовые отметины. Она на шее её оставляет пару штук в разных местах, а после спускается к ключицам. Голубые глаза поднимаются и встречаются с карими, проводит языком по острым ключицам, а также по татуировке «wrong» проводит, языком каждую букву обводя. Поцелуями мокрыми дорожку до груди ведёт, к соскам припадает, сначала ареолу обводя языком. Пирсинг задевает горошины твёрдые. Поцелуева чувствует, как Машенька дышит быстро, видит, как грудь красивая вздымается, и стон первый слышит, что резко с уст срывается у девушки. Романова руки любимые на талии чувствует, дергает руками и понимает, что ремень не затянут до конца и ловкими движениями рук она его снимает аккуратно отбрасывая, а после делает то, чего явно старшая не ожидала, меняет их местами. Татуированная снимает с голубоглазой штаны быстро, а после ноги её разводит. — Дарья, да вы уже вся мокрая, неужели я так сильно возбуждаю? — хихикает, а после языком по влажному белью мажет умело. Прямо в глаза ей смотря, она ухмыляется, когда стоны тихие слышит. — Сними это чертово бельё... Я тебя умоляю, Маша, — дышит тяжело, а после голову наклоняет, смотря умоляюще на младшую. Маша слушается, бельё в сторону откидывает. Смотрит на короткостриженую девушку завораживающе, а после ноги её сильно разводит. Хочется её всю распробовать и не отлипать, будто это самое сладкое лакомство за всю жизнь, которое она пробовала. Мажет языком быстро и ловко, будто каждый день практиковалась до этого. Бёдра аккуратные сжимает, иногда даже шлепки по ним делает, да такие, что следы потом красные остаются. Романова в волосах своих чувствует руки, что слегка тянут её волосы и сжимают, иногда направляя. А Маша себя на мысли ловит, что ей нравится это, нравится, что её за волосы тянут и сжимают их, пока она приятно делает. Ей так приятно оттого как её тянут, что она языком сначала входить начинает, а после его на пальцы заменяет, растягивая девушку аккуратно. А поцелуи и даже укусы с засосами на бёдрах оставляет, всё выше поднимаясь. Даша расслабляется и вскидывает бёдра сама даже, насаживаться на ловкие пальцы начинает. А Маша времени не теряет, входит быстрее в неё. По комнате разносится звук, как пальцы хлюпают, как поцелуи на теле Дарьи остаются, и стоны её, которые стали громче, но она их сдерживала. Но в какой-то момент, находясь на пике, Даша громко простонала из-за пальцев ловких, а вскоре и стук в дверь послышался, Маша рот ей закрыла и говорить начала. — Да-да? Что-то случилось? — строит дурочку из себя Романова, пока в девушку входит ловко. — Машенька, что за... стон сейчас был? — спрашивает Андрющенко у дочери. — Всё хорошо, Даша просто с кровати упала, и это был стон отчаяния, — «хочешь жить — умей вертеться» — любимая фраза Романовой. Она к ушку Поцелуевой наклоняется и просит её руку своей заменить, а та слушается. Маша руку ей на шею кладёт, слегка придушивая, входит в неё быстро, большим пальцем клитор массируя. — Кончай, — звучит как приказ на ушко блондинки, а Маша своим язычком острым по ушной раковине проходит, чувствуя сокращение мышц на своих пальцах. — Умница, Дашенька, — говорит ей в губки тихо и целует кратко, на шее засос оставляя. Она смазку природную с пальцев слизывает, а после и с губ половых остатки тоже слизывает быстро. — Точно? Как там Дашенька? — взволнованно спросила Лиза. — С ней все хорошо? Может, врача ей или обработать что-то? — Мам, всё хорошо! — сидит довольная, улыбается и в губы целует Дашу. Шаги слышны тихие уже где-то далеко, а потом и вовсе, как дверь закрылась в чужую комнату. Девушки облегчённо вздыхают. Обе получили от этого адреналин, их вновь чуть не спалили. — Сука... А вроде такая тихая и милая девочка, а ебёшь только так... — тяжело дыша, сказала Даша. — Ты просто меня недооцениваешь, кись, — улыбается и на бёдра, что ещё потряхивает, слегка садится, руками шею обхватывает и целует её. Вскоре девушки ложатся аккуратно на кровать, даже вещи не собирают, которые по всей комнате разбросаны. Маша в шею ей утыкается, а на своей талии руки сильные чувствует, ощущает себя после этого безумно защищённой. Утром девушки проспали и проснулись к третьему уроку. Маша встала, потянулась и на время посмотрела, а после Дашу тормошить начала. Девушки по-быстрому собрались и в школу пришли. Маша была в чёрном платье, что фигуру красиво облегало. Конечно, это не осталось незамеченным Грац и её подружкой Лизой. При первой возможности они вышли за ней в туалет. — Ромашка, а ты сегодня ничё так выглядишь, даже без своей уродской кепки, — начала говорить Грац, подходя, а после руки на талию её кладёт. — Я могу тебя прям тут трахнуть, и никто мне ничего не сделает. Романова руки её пытается с себя убрать, но их лишь сильнее на талии сжимают, глаза начинают слезиться, а после сзади Грац она слышит голос любимой: — Мила, блять, съеби нахуй и не трогай Романову, — девушка была явно зла и недовольна этим, ведь теперь это её девушка, а к ней лезут. — Поцелуйкина, я чёт не поняла, ты чё Ромашку защищаешь? Влюбилась в эту? — на неё идёт. — Да, влюбилась, и вообще это моя девушка, поняла? — тут удар в нос чувствует, а после в ответ бьёт девушку, и тут уже завязывается сильная драка. Лиза кое-как их разнимает и Милу уводит, а Маша подбегает к Даше и на колени падает, лицо её в руки берёт и смотрит. — Дашенька... маленькая моя... спасибо, у меня есть всё, чтобы обработать, — говорит и достаёт медикаменты из рюкзака своего. А после рядом садится и чувствует руки на талии своей и ягодицы сжимающие. Маша нижнюю губу прикусывает и нос Поцелуевой обрабатывает, слезая с неё. Девушка всё в рюкзак складывает и чувствует сзади руки на талии, а после слышит, как в туалет кто-то из преподавателей заходит. Даша тянет её с вещами в кабинку, зажимает её у стенки, шею мокрыми поцелуями покрывая. А Машеньке нравится, и одновременно она задумывается: их преследует адреналин от того, что их могут застукать? Она чувствует руки на ягодицах своих, что сминают платье и её бёдра пышные, которые Дашенька её любит сильно. А после поднимают подол платья и на колени встают. Маша смотрит на это и дышит тяжело, Даша ей в глаза смотрит, дышит прямо в бёдра, обжигает их дыханием своим. А после поцелуями покрывать начинает, медленно засосы оставляя, а у Машеньки бельё от этого мокнет только так. Адреналин оттого, что-то в туалете не они одни, что их вновь могут застукать, а Даша ещё и медлит специально, пока пышная грудь Маши вздымается быстро, и она губки свои пухлые покусывает чуть ли не до крови. — Д... Даш... Мы в школе... — тихо начала говорить Романова, хотя понимала, что уже явно не в силах остановить ничего. Да и в целом не хочется. — Оу, да что ты, — усмехнулась Поцелуева, — когда ты трахала меня, пока за стенкой была твоя мама, тебя это несильно волновало, знаешь ли, — улыбается и усмехается, бельё влажное вниз тянет. Даша языком своим по влажной промежности проводит, стон тихий слышит из уст. Рукой губы её закрывает, а после её руку заменяет рука самой Романовой. Она ноги разводит, сама того не осознавая. Руки Дарьи ягодицы и бёдра пышные поглаживают, которые Романова так не любит, а Даша в них готова находиться вечность. Они ей безумно нравятся, и она не понимает комплекса Маши по их поводу, она хочет доказать ей, что они безумно красивые, самые любимые и самые желанные. Даша знает, что за свои старые удары она долго будет извиняться, зацеловывать и зализывать раны внутри любимой девушки. Что она и делает сейчас, хочет сделать всё идеально и в лучшем виде. Маша очень впечатлительная, а когда пирсинг чувствует — ещё больше течь начинает от прилива эмоций. Знает, что кончит и с помощью умелого языка Поцелуевой. Та водит им быстро, причмокивает, обе слышат, как преподаватель выходит из туалета, дверь хлопает, и Романова наконец-то стонет громко и протяжно. Устала сдерживать свои эмоции, хочет быть громкой рядом с возлюбленной, чтобы та чувствовала и слышала, как ей хорошо. И Дашу это и вправду радует, она соски под платьем начинает сжимать, которое спустила до рёбер девушки. Маша стонет вновь громче, рот рукой закрывает от неожиданности. Удивляет то, насколько она может быть громкой и развратной, чувствует, как краснеет от этих мыслей. Язык умело двигается, иногда входя в девушку. Дарья рисует там свои картины и узоры, которые известны только им двоим и никому больше. Она чувствует, как у девушки ноги трястись начинают, и слышит краткое: — Да... аш, я... я скоро... — еле выдавливает из себя Романова. А блондинка, услышав заветные слова, двигаться быстрее начинает. Пара быстрых ритмичных движений — и вновь громкий стон в ладонь. Поцелуева рада, она довела за две-три минуты девушку до тряски в ногах. Щёки от смазки блестят, она вылизывает промежность девушки. Маша смотрит на неё и, когда та поднимается, слизывает смазку с её щёк пробуя как бы себя на вкус. — Неплохо, но ты вкуснее, — ухмыляется Романова, а после вздыхает, когда чувствует язык на сосках и звук причмокивающий. — Не могла оставить твои набухшие соски без внимания, ты выглядишь слишком сексуально, — улыбается, талию девушки поглаживая, а после поправляет платье и бельё на неё надевает. А Маша лишь краснеет и ничего не отвечает, смущённая до жути, выходит из кабинки с рюкзаком и идёт к зеркалу, причёску свою поправляя. Руки Даши видит на своей талии, а после — и лицо её, и поцелуи на шее нежные. Девушки выходят, о чём-то разговаривая, и Маша ахуевает, останавливаясь, а Даша в неё врезается. — Блять, ты чего как столб вкопанный встала? — на Машу смотрит, а потом смотрит на то, на что уставилась девушка. У самой глаза, кажется, сейчас на лоб полезут. Токарова целуется с Оел, сидя на подоконнике? Чего, мать твою? — Мне это кажется? Я ослепла, может? Они же, вроде, недолюбливают друг друга. — Если ты ослепла, то явно со мной на пару, Даш... — Маша всё также стоит и пялится. — Может, мы это... подойдём? — Ам... ну... если ты, конечно, хочешь... то пошли, — говорит Поцелуева, после чего её ведут за руку к двум девушкам. Света и Айылаана их даже не заметили, девушки были увлечены страстным поцелуем. Маша покашляла, после чего девушки только отстранились друг от друга и посмотрели на Машу и Дашу. — Маш... я... я хотела рассказать, честно, — краснеет Токарова и утыкается в шею Макаровой, краснея лишь сильнее перед лучшей подругой. — То есть когда я говорила, что мне Даша нравится, ты меня упрекала за это! А когда сама конфликтовала с Оел, она тебе, оказывается, нравилась! Вот ты сучка, — зло начала говорить Романова, обиженно фыркая. — И давно вы встречаетесь? — Ну Маш, ну прости, — Токарова, как маленький котенок, смотрит, глазками хлопая, а Маша ведётся и вздыхает. — Ну, мы, может, уже месяц как в отношениях, — вступает в диалог Макарова. — А я-то думаю, чё это вы не конфликтуете в последнее время, удивительно, — актёрское мастерство на высшем уровне, надо будет на него и поступать Романовой. — А оказывается, пальцами и языком конфликты решаются у вас уже как месяц. Даша смеётся уже в голос от возмущения любимой, ловит на себе её взгляд и целует в губы, кратко обнимая. А после девушки вместе собрали вещи и пошли на урок физкультуры. В раздевалке, пока Маша переодевалась, к ней подошла Диана: — Отбила мою девушку и радуешься, что теперь пиздить не будут? Будут, ещё как будут, — начала свой противный монолог Адаменко. — Ты никчёмная и не нужна ей, надеюсь, она тебя бросит при первой возможности и поймёт, что я была куда лучше, чем ты. — Ты? Лучше меня? Я? Отбила девушку? Адаменко, ты мозги пропила или тебе их выбили, а может, вытрахали те, с кем ты Даше изменяла? — усмехается и руки на груди складывает. — Я лучше тебя в сто тысяч раз, ты только и умеешь настраивать людей против кого-то, чтобы их ни за что избивали, а сама, как последняя шаболда, изменяешь и пользуешься. — Когда я говорила, что я ей пользовалась? Ты дура, блять? — блондинка злиться начинает. — Тебе прям видео показать? У меня есть, — улыбается, с ухмылкой смотрит на неё. — Я видела, как ты целовалась и с Верой обжималась, а также слышала весь ваш диалог, но я не только видела и слышала, я ещё и сняла это всё на видео, Дианочка. Так что... тут моей вины, что вы расстались, вовсе нет, я лишь открыла всем на тебя глаза, милая. В сторону Маши кулак летит, на неё замахивается Адаменко, но её руку перехватывает Даша и больно за запястье сжимает. — Даша, ты дура?! Мне больно! Отпусти! — Адаменко руку вырвать пытается быстрее и скрыться с «места преступления». Но не выходит, Даша держит уж слишком крепко. — Слышь, ты тут чё устроила? Я всё видела, что за ересь ты несёшь и с какого это хуя ты в том, что сделала сама, обвиняешь Машу? — Поцелуева крайне недовольна, она не даст больше кому-то обижать её Машу. — Только попробуй её тронуть, я сломаю тебе лицо так, что ни один пластический хирург тебе не поможет, ты меня поняла? — запястье сжимает так, что повезёт, если на нём синяк завтра не образуется. — Поняла, — сухо говорит Диана и выходит из раздевалки. Поцелуева обнимает младшую и к себе прижимает близко, она лицо её расцеловывает, спрашивая наконец-то: — Она ничего не успела сделать? Чокнутая, — Даша до сих пор зла на блондинку за то, что та лезет к Маше. — Нет-нет, всё хорошо, солнце, может, уйдём? Я уже не очень хочу идти на урок, — утыкается ей в шею ласково, как котёнок. — Я только за, подумай, может, ты куда-то хочешь сходить? — говорит Даша, хватая свой рюкзак и рюкзак Романовой. — Не знаю, если честно, — Маша задумчиво посмотрела на Дашу. — Давай сначала уйдём, а потом уже решим, — улыбнулась Романова и словила взглядом кивок Даши. Направилась за ней. Девушки ушли с последнего урока, они гуляли чуть ли не до глубокой ночи, каникулы, как-никак, почему бы и не погулять? Темно, лёгкий ветерок, тепло, девушки сидят на лавке, смотря на звёзды, и пьют одно пиво на двоих, самое дешёвое, но такое же вкусное и сладкое, как и их любовь.