Мой особенный Омега

Юнги не боится. Определённо не боится знакомства с родителями Чонгука. Нет. Он ужасно боится, но всячески старается спрятать свой страх. Новые знакомства всегда пугали, волновали до трясущихся ладоней. К тому же – это знакомство с родителями человека, что очень дорог сердцу. Любимого человека. Хочется не ударить в грязь лицом, хочется произвести хорошее впечатление, быть достойным Чонгука в глазах его родителей. Альфа его всячески отвлекает по дороге, подбадривает и просит ни о чём не переживать ведь, по его словам, его родители очень добрые и хорошие люди. Юнги верит ему, ведь у плохих людей не родился бы такой прекрасный Чон Чонгук. – Ты снова не надел её... – вдруг говорит альфа, задумчиво глядя на дорогу. Осталось немного до особняка. – Чего? – все мысли разом разлетаются с головы. Омега поворачивается к альфе и вопросительно смотрит на него. – Мою любимую шапку. С помпоном, – старший внезапно улыбается тепло, мельком глянув на омегу. – Она очень идёт тебе, но ты перестал её надевать, как только начал встречаться со мной. Омега крайне удивлён чужим ответом. Но свой находится весьма быстро. – Она старомодная и смешная. Я не хочу, чтобы тебя из-за меня обсмеяли. – Юнги отворачивается и вновь в окно смотрит. Она для омеги больше, чем любимая. Подарок отца на прошлый день рождения. Над Юнги смеялись часто из-за этой шапки, но парню было наплевать, хоть и в глубине души неприятно царапала обида. С Чонгуком же хочется быть другим. Под стать ему. Благо Юнги не видит сейчас альфу, ведь у того взгляд хмурым стал. Чонгук по ней нашёл своего омегу. Он и так крохотный, но в этой шапке вообще маленького миленького мышонка напоминает. Его детская кукольная внешность любые красоты мира собой затмевает. Чонгук завтра же и себе похожую шапку купит. И пусть хоть кто-то попробует посмеяться. Темболее над Юнги. – Во-первых, маленький, тебе должно быть глубоко наплевать на чужое мнение. А во-вторых, пусть хоть кто-то попробует посмеяться – тут же встретится с моим кулаком. Слова Чонгука приятно греют душу. Омега слегка улыбнулся и окончательно расслабился, чувствуя небывалое спокойствие и лёгкость. Он за Чонгуком, как за каменной стеной. Уже даже грядущее знакомство с родителями альфы не кажется таким страшным. Тэхён уже на пороге дома их встречает, быстрым шагом направляется к Юнги, приветствует его и обнимает. – Я заждался! – он отстраняется от удивлённого такой встречей омеги и с улыбкой смотрит в его глаза. – Проходи. Все ждут вас, – обменивается тёплым взглядом с Чонгуком и входит в дом. Все – это родители Чонгука и Тэхёна, которым альфа сразу же представил своего омегу. Господин Чон Енджи показался Юнги добрым человеком. А ещё он был очень красивым. Это не удивительно, ведь Тэхён и Чонгук – оба, словно сошедшие с обложки модного журнала модели. Енджи искренне радовался встречи с избранником сына и вежливо пригласил Юнги к столу, но сперва отправил всех младших мыть руки. Чон Сону сперва казался суровым и строгим мужчиной, но спустя буквально десять минут омега понял, что глубоко заблуждался. Господин Чон рассказывал много историй из детства Чонгука, шутил и заставлял всех за столом смеяться, а сына же – густо краснеть. Их беседа была приятной и непринуждённой. До тех пор, пока речь не зашла о семье Юнги... – Юнги, а чем занимаются твои родители? Парень судорожно выдохнул и вновь повернулся к Чонгуку, как всегда мысленно прося поддержки. Чонгук понимал, что, скорее всего для его родителей правда о главе семьи Мин окажется шоком и те, возможно даже запретят им встречаться. Но Чонгук готов идти даже против них. Против собственных родителей, ведь без Юнги невозможно. Чонгук себя без него и представить не может. Они – одно целое. По одиночке никак. Альфа омегу за руку берёт под столом, давая парню желаемое – такую ощутимую и очень нужную сейчас поддержку. – Мой папа домохозяин, – он всё так же смотрит на Чонгука, затем делает глубокий вдох и поворачивается к господину Енджи, ему в глаза смотрит. Чужой взгляд теплый, дружелюбный, – а отец был бизнесменом... И очень хорошим человеком... Но сейчас... – прерывается, выдыхает и глаза прикрывает на несколько секунд. – Сейчас он находится в тюрьме. Его обвинили в очень тяжких преступлениях. На несколько мгновений за столом воцарилась тишина. Даже Тэхён, что не знал этой правды, судорожно выдохнул и с прикрытым собственной ладонью ртом смотрел то на брата, то на его омегу. – Мин Юнги... Так... Твой отец... Мин Ухён? – Енджи наверняка многое знает об этом случае. Ведь он адвокат. – Да. Мин Ухён мой отец. – он не стыдится своих слов. С лёгкостью выдерживает чужие взгляды, ведь по-прежнему уверен в невиновности своего отца. Чонгук ждёт едких комментариев, суровых взглядов и осуждения. Но не видит ничего из этого в глазах родителей. – Я хотел защищать его в суде... Но он отказался от моих услуг. Мне его случай показался очень странным. Идеальный семьянин с прекрасной характеристикой... Он даже не отрицал свою вину... Хотя... Все улики кричали об обратном... Будто на нём лежит чужая вина... Чонгук чувствует, как чужая хрупкая ладонь деревенеет под его собственной. Как омега своей рукой собственную кожу остервенело сжимает через ткань брюк. Чонгук, до этого внимательно слушавший папу, сейчас к Юнги поворачивается и видит, как в чужом взгляде вспыхивает боль, что без слёз не обходится. – Он не мог этого сделать... – Юнги всхлипывает и опускает голову, не в силах больше держаться. Да, он чувствует облегчение. Сильное облегчение, ведь ждал чего угодно, но не защиты отца. – Вот бы только он позволил мне во всём разобраться... Юнги молниеносно взгляд на Енджи поднимает. Надежда. Вот она какая на вкус. Она будоражит, она питает, придаёт сил в момент, когда кажется, что ничего уже не изменить. – Тише, Юнги. Успокойся, пожалуйста, – шепчет Чонгук, гладит чужую руку, успокаивает, в мыслях благодаря свою семью. – Вот что. Нам следует как можно скорее познакомиться с твоим папой, Юнги, – отозвался наконец и господин Сону, до этого внимательно слушавший беседу. Юнги ему понравился сразу и отчего-то было дико жаль парня и хотелось помочь его семье. Если всё, что говорят омеги – правда, Енджи не составит труда оправдать Мин Ухёна. Обед заканчивается на приятной ноте. От Юнги требуется как можно скорее организовать встречу старших, и он обещает поговорить с папой сразу же, как только тот оправится после больницы. Для Енджи оказалось шоком, что Мин Ухён отказался от семьи. Омега готов был вправить тому альфе мозги собственноручно, ведь, каким трусом надо быть, чтобы не бороться ради любимого омеги и двоих деток.

***

У альфочки глаза отца... Его черты лица и носик... Сокджин так мечтает показать Ухёну сына. Чтобы тот был рядом, держал на руках младенца, вдыхал его неземной аромат. Этому не быть никогда, и об одной мысли об этом омеге взвыть хочется. Несправедливо. Он оставил их. Джин себя каждый раз держаться уговаривает, но каждую ночь ревёт в подушку от бессилия, от невыносимой тоски по альфе, по которому скучает каждая клеточка его тела. Сокджину бы возненавидеть его за преступления тяжкие, но сердце не хочет мириться. Ухёна не прогнать оттуда, никакими инструментами не выскаблить. Если только само сердце с корнем вырвать. Омеги уже выбрали имя малышу – Ёхан. В его документах есть фамилия и данные папы, но в графе отца пусто, что так же вызывало слёзы у Сокджина, которые он старался выдать за слёзы радости. Их выписывают с первым снегом. Сокджин счастливо улыбается Юнги и Намджуну, принимает поздравления и букет огромный. Садится вместе с Юнги и малышом на заднее сиденье авто Кима и клянётся себе, что впредь никаких мыслей об Ухёне не допустит. Нельзя. Юнги увлечён братиком, поэтому не видит глаз папы, но от Намджуна чужой взгляд, полный боли не ускользает. Ким понимает омегу, и всячески хочет помочь ему, сердце его вылечить, своё без остатка отдать навсегда.

***

Намджун привёз омег домой и помог донести вещи до самой спальни Сокджина. – Доктор Ким... Боже, откуда это всё? – Мин глазам своим не верит. Его спальня преобразилась: в ней появилась детская мебель, игрушки и прочие детские принадлежности. Сокджин не успел ничего купить, так как не ожидал родить раньше срока. Омега кладёт Ёхана в новую кроватку с голубым балдахином и удивлённо, даже с лёгким испугом смотрит на мужчину, что уже поставил сумки к шкафу. – Всё в порядке. Это мой подарок Вам и малышу. – Но... – Прошу Вас, Сокджин. Просто примите это. – Намджун и слышать не хочет возражений. Это лишь малость из того, что он готов сделать для них. – Вы очень многое сделали для нас, доктор Ким... Спасибо. – Джин не знает уже, как вести себя с этим мужчиной. Он смущён чужой добротой и искренностью. – Не стоит благодарности. Отдыхайте. Я пойду пожалуй. Если понадобится любая помощь, прошу Вас, звоните мне. Уж этого Сокджин точно делать не намерен. Разве что исключительно по необходимости. – Я провожу Вас.

***

Их знакомство состоялось через пару недель. Сокджин много плачет, но Енджи его успокаивает, заверяет, что убедит Ухёна сотрудничать, добьется правосудия любым путём, будет рыть землю и биться головой о любые двери, дабы помочь тем, кто отнюдь не является им чужими. Джин благодарит Чонов, официально нанимает Енджи для бывшего мужа и хранит в себе надежду, что в скором времени его любимый альфа окажется рядом. Чонгук Сокджину тоже очень понравился. Омега счастлив, что его старшему сыну так повезло со второй половинкой. Молодой альфа умён не по годам, прекрасно воспитан и, главное, что очевидно, очень сильно любит Юнги.

***

Мужчина стряхивает с плеч снег и переступает порог отеля. Эта встреча не предвещает ничего хорошего, но для них нет нерешаемых проблем. Потому, что в нынешнее суровое время деньги решают всё. Менеджер провожает альфу в ресторан отеля, что в данное время закрыт для посетителей. За дверью остаётся охрана из пяти грузных альф, что безупречны в своём деле. Так же за ней находятся и люди того, кто уже ожидает гостя внутри. – Сегодня на улице особенно красиво. – Альфа стоит у окна и любуется снежным вихрем, что кружит уже час, покрывая землю белым одеянием. – Красиво. Не спорю. Приветствую Вас, господин Чжи. – Добрый день, господин Бан. Прошу, присаживайтесь. – альфы жмут друг другу руки и садятся за стол. Разговор обещает быть долгим и напряжённым, поэтому Чжи просит у подошедшего официанта лучший виски и незамедлительно начинает говорить. – Мне доложили, что Чон Енджи вновь настаивает на встрече с Мин Ухёном. Боюсь, что этот выскочка доставит нам уйму проблем. – Я уже решаю этот вопрос. Мин Ухён отлично выполнил условия сделки. Думаю, пора избавиться от него, ведь Чон не угомонится, пока не докопается до истины. – Хорошо. Избавляйтесь. И как можно скорее.

***

Юнги вынимает оба наушника и откидывает их в сторону вместе с телефоном. Это не помогает. Кажется, даже сквозь включённую на максимум музыку он слышит плач брата. Юнги его любит всем сердцем, но то, что ребенок надрывно плачет почти каждую ночь, уже выводит из себя. Омега, сидя по-турецки, смотрит в одну точку и тяжело дышит, раскачиваясь слегка из стороны в сторону. Руки трясутся. Парень их в кулаки сжимает, зубы стискивает, не зная что делать и куда бежать. А бежать хочется, ведь Ёхан не прекращает реветь. Он очень беспокойный, хотя папа от него ни на шаг почти не отходит. Иногда Юнги сам старается проявить инициативу – просит родителя отдохнуть, а сам альфочку качает на руках, бродя туда-сюда по спальне. Сейчас же, как бы подло это не звучало, Юнги ловит себя на мысли, что не хочет больше его ни видеть, ни слышать. Голова гудит, словно со всех сторон сирены воют, невыносимо больше терпеть. Но Юнги терпит. Понимает, насколько мерзки его мысли и чувства, ведь это его младший братик, его кровинушка. Ребёнок, который ни в чём не виноват.

***

Сокджин уже битый час пытается накормить малыша, но тот отказывается от смеси. В грудях молоко кончилось ещё в больнице. А чего он, собственно, ожидал, если так нервничал, истязал себя и плакал ночи напролёт. Вот и пожинает теперь плоды. Малыш лишь под грудью успокаивается, сосёт её настойчиво, так стремится до молочка добраться, но нет его там. Малыш вновь грудь отпускает и плачем горьким заливается, требуя желаемого вкуса и теплоты, уставшего папу окончательно добивая. Сокджин уже вместе с ним плачет от собственной беспомощности. – Успокойся, маленький мой, прошу тебя. Только вот просьбами малыша явно не успокоишь...

***

Юнги на грани. Кажется, ещё немного, и его мозг попросту взорвётся. Омега трясущимися руками уши закрывает, надеясь перестать слышать чужой плач. Но тщетно... – Замолчи... – шепчет. – Замолчи... Заткнись! – последнее слово уже выкрикивает, даже не думая, что папа может услышать. То ли его Всевышний услышал, то ли сам Ёхан решил всё же сжалиться, но после его крика всё затихло. Юнги только лёг обратно на подушку, как в спальню тихонько постучались, после чего вошёл Сокджин. – Юнги. Ты в порядке? Младший приподнялся на локтях и посмотрел на папу, на чьём лице читалось беспокойство. – Мне плохо, пап, – он вновь присел, желая поделиться с родителем своим состоянием. – Плохо, когда он плачет. Это раздражает сильно. Я ничего не могу с собой поделать. Джин не думал, что появление в доме маленького ребёнка станет проблемой для Юнги. Старший вздыхает тяжело и присаживается на край кровати, собираясь с мыслями. Он понимает, что шум вызывает негативные эмоции у Юнги, но он не справляется с малышом, и от этого нутро переворачивает. – Прости... Это моя вина. Мы завтра же переберёмся на первый этаж. Может, пригласить доктора Кима завтра? Не хочешь побеседовать с ним? – Да, думаю мне стоит поговорить с ним. Спасибо, пап. – А сейчас засыпай, – Джин встаёт с постели и подходит к сыну, после чего нагибается и оставляет на его лбу тёплый поцелуй, – доброй ночи, Юнги. – Доброй, пап. – улыбаясь, отвечает младший, и Сокджин покидает чужую комнату.

***

Утро у Юнги не задалось. Не хотелось просыпаться, не хотелось вставать с постели, ведь он почти не спал прошлую ночь. Сокджин зашёл к нему с Ёханом на руках и велел спускаться к завтраку, попросил поторопиться, ведь скоро выходить в центр. Юнги себя чувствует неважно. Голова раскалывается, настроение ни к чёрту, но это не повод прогуливать занятия. Омега кое-как принял душ, оделся и взял рюкзак, чтобы после завтрака сразу отправиться в центр. Чонгук написал "С добрым утром, любимый", но у омеги оно далеко недоброе. Тем не менее, после смс альфы Юнги стало немного лучше. Ответ он напечатал уже за завтраком, когда пытался засунуть в себя злосчастные мюсли. Аппетита, как не странно, тоже нет. – Поешь хоть немного, Юнги. Тебе силы нужны, – мягко попросил папа. Вид у него, к слову, тоже далёк от нормального. Омега одной рукой коляску качает, в которой только заснул Ёхан, а другой наспех закидывает в себя овсяную кашу. Сокджину еле удалось покормить Ёхана. Снова через плач, снова малыш отказывался брать бутылочку, но голод, как всегда, взял своё. Осилив лишь половину порции, Юнги встал из-за стола и пожелав папе хорошего дня пошёл одеваться. Он замер, увидев на полке в коридоре свою шапку. Ту самую шапку, от которой без ума Чонгук. Юнги улыбнулся, всё же взял её и натянул на голову перед зеркалом. Надел куртку, намотал на шею шарф, обул сапоги и вышел из дома. С появлением Ёхана многое изменилось в его жизни. Сокджин меньше опекает, не провожает его в центр и не забирает оттуда. Эти обязанности теперь возлегли на Чонгука. Ну а альфе это только в радость. Чонгук уже ждёт любимого. На нём черная дутая куртка, чёрные джинсы и сапоги, доходящие до голени. "Божественный" – мелькнуло в мыслях у Юнги. – Привет, – старший притянул к себе улыбающегося омегу и нежно поцеловал в губы. На лице Чонгука улыбка засияла, как только он заметил на голове любимого шапку с помпоном. Юнги растаял в его руках, отпуская все тягости с души. Запах его альфы – лекарство от любых невзгод. Омега носом в чужую шею уткнулся и лишь позже заметил, что Чонгук что-то прячет за спиной. – Что там? – Мин пытался заглянуть за альфу, но Чонгук ловко отнял руку из-за спины и, отпустив омегу, резко натянул на себя черную шапку с помпоном. – Нравится? Теперь мы похожи. – омега замер сперва, но затем залился смехом, уместив ладошки на плечах альфы. Тот поправил шапку и вновь обнял Юнги за талию. – Это твоя? – Чонгук кивает в ответ. – Ты правда собираешься её носить? – он в глаза альфе смотрит, улыбаясь. – Буду. – Чон вновь мягко целует Юнги в губы. – А теперь поехали. Альфа усадил омегу на переднее пассажирское, закрыл за ним дверь и, обойдя машину сел за руль. Всю дорогу до центра улыбающийся Юнги с Чонгука глаз не сводил, отмечая, как всё же смешно тот выглядит в этой шапке и как тепло на душе от этого. Теперь мы похожи...

***

Деньги, что оставил Сокджину Ухён, стремительно заканчивались, ведь оплачивать счета за дом, доктора Кима и прочего, дорогого стоит. У омеги в голове мелькнула мысль о кормильце, но он быстро отбросил её. Затратно. Да и не хотелось, чтобы малыш привязывался к чужому человеку. Джин опустошен. Он сидит в гостиной и покачивает малыша на руках, сам зевает, рискуя вот-вот отключиться. Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Омега аккуратно уложил спящего Ёхана в коляску и понуро пошёл открывать дверь. На пороге стоял съёжившийся от холода доктор Ким, переминаясь с ноги на ногу. Его нос и щёки были красными, а в руках он держал два полностью нагруженных пакета. С улицы домой пробрался сквозняк, отчего омега невольно сжался, обняв себя руками. – Здравствуйте, Сокджин, – альфа бегло оглядел омегу, отмечая про себя, насколько вымученно тот выглядит. Пусть так, но Сокджин для Намджуна красив в любом виде. – Здравствуйте, доктор Ким. – Извините, что без предупреждения. Можно? – Конечно можно, проходите. Омега пропустил альфу в дом и поспешно закрыл за ним дверь. – Я принёс гостинцы Вам и детям, – он поставил пакеты к стене, принявшись снимать верхнюю одежду. – Доктор Ким... Боже... Не стоило... – омеге неловко от чужой заботы. Он не просил у этого человека ничего, но Намджун продолжает опекать, впрочем, не имея на то никакого разрешения. – Простите за бестактность, но я очень переживаю за Вас, Сокджин. Просто примите эти гостинцы. Здесь всё свежее. Фрукты, молоко, овощи. Позвольте пройти на кухню. И Сокджин позволяет. Просто потому, что нет сил препираться. Намджуну хотелось ещё многое сказать. То, что он чувствует ответственность за него. Чувствует необходимость быть рядом время от времени. Сокджин сейчас особенно похож на человека, которому нужна помощь, поддержка, забота. Продукты лишь очередная мелочь. Намджун готов дать гораздо больше. Нужен лишь зелёный свет. Да вот только лишь красный мигает, ослепляя. Сокджин за чашкой чая поведал Намджуну, что делом Ухёна займётся один прекрасный в своём деле адвокат.

***

Чонгук прощается с Хосоком и отправляет Юнги смс, в котором сообщает, что выезжает за ним в центр. Друзья оценили его новый предмет гардероба, а также оценили его желание соответствовать Юнги. Тэхён смеялся над ним сперва, а после прятал слезливый взгляд ото всех. Растрогался, что уж тут скрывать. Любовь Чонгука крепчает с каждым днём. Каждый раз, видя Юнги, он убеждается, что это его омега. Сегодня с утра он заметил странность в запахе младшего, но промолчал. Шиповник заблагоухал новыми красками, стал ещё насыщеннее, и это лишь об одном говорит: у омеги не за горами течка. Чонгук завёл авто и поехал за любимым, давил на педаль газа, чувствуя непреодолимое желание поскорее оказаться рядом. И, как оказалось, не зря. Он видит омегу недалеко от ворот центра. Вокруг него вновь собралась шайка Тэмина. Сам же альфа прижал омегу к забору и что-то говорит ему. У Чонгука от злости руки затряслись. Он тормозит прямо около них, буквально выбегает из машины и под ошарашенные взгляды друзей Тэмина хватает его за шкирку и валит на асфальт, тут же усаживаясь сверху. Он ведь предупреждал, но видимо до Тэмина не дошло с первого раза. Чонгук наносит удар за ударом, игнорируя жалкие попытки альф и омег оттащить его. – Я предупреждал, сука! – Тэмин, кажется, отключился, и только тогда тяжело дышащий Чон встал с него, громко и прерывисто дыша. Он искрящимся гневом взглядом окинул сжавшихся в стороне друзей Тэмина, взял за руку своего отреченного омегу и двинулся к машине. Юнги плохо. От мыслей о произошедшем у ворот центра его дрожь пробирает. Тот альфа проходил мимо с друзьями, но, завидев выходящего из центра знакомого омегу, не смог пройти мимо. – Интересно... Так ты и вправду ненормальный? – хищный оскал, отдалённо напоминающий улыбку, омегу замереть заставил. Юнги не знал, что ответить. Страх и паника нарастали. Омега надеялся, что его альфа приедет, как можно быстрее, ведь терпеть очередные издевательства не хотелось. Юнги, благодаря Чонгуку, все их прошлые козни забыл, но сейчас эта кучка нелюдей вновь объявилась, бередя старые раны. Тэмин в два шага оказался напротив, схватил за руку и дальше от ворот увёл, после чего толкнул к забору и буквально навис над испуганным до чёртиков омегой. Внезапно взгляд альфы изменился. Он шумно втянул носом воздух около омеги и, слегка откинув голову назад, закатил глаза. – Чёрт... Какой же ты, сука, вкусный, – произнёс слегка хриплым голосом. Он вновь смотрел на омегу и наслаждался чужим испугом, ровно до тех пор, пока не приехал Чонгук. Хоть альфа сейчас и в той самой шапке, выглядит он отнюдь не смешно. Скорее устрашающе. На его лице желваки играют, пальцы до побеления костяшек руль сжимают, дыхание его не восстановится никак, отчего и самому Юнги сейчас не легче. Запах злости лёгкие сжимает, не давая сделать полноценный вдох. – Чонгук, успокойся пожалуйста, мне плохо... – но его мольбу игнорируют. – Сейчас ты отправишься домой и не будешь выходить оттуда ближайшую неделю. Не звони мне и не пиши, слышишь? Даже если я сам позвоню или напишу – не отвечай. Ты понял меня? – его голос гневом и болью пропитан. Знал бы Юнги, как хочется сейчас Чонгуку увезти его куда-нибудь подальше, запереться с ним и не выпускать из постели до тех пор, пока течка не закончится. Но альфа не может так поступить с любимым. Юнги беречь нужно, ведь он ещё совсем юн. – Почему... Я не понимаю... Чонгук... – Не спрашивай ничего. Просто сделай, как я прошу. Через неделю мы снова увидимся, и всё будет, как прежде. Весь оставшийся путь они молчали. Юнги не понимал, почему Чонгук так поступает с ним, но объяснений так и не добился. Альфа даже не поцеловал на прощание. Высадил у ворот дома, проследил, пока омега скроется за дверью и уехал прочь.