Chuuyatober 2023

Горячие ладони согревают тело куда лучше падающей сверху воды. Горячие ладони – родные, столь знакомые, столь любимые. Чуя мягко разворачивается спиной к Эдогаве, повинуясь им, прикрывает глаза, чтобы в них не попадала вода, и тихо выдыхает. Волосы мокрые, тяжелые, и тонкие пальцы в них зарываются – это не нежность, это нечто большее, определенно намного большее. Им не нужны разговоры – тишина столь комфортна и спокойна. Чуя тянет руку назад ради того чтобы мягко коснуться бедра, гладит кончиками пальцев, одновременно с этим ластясь к перебирающим его пряди рукам. Эдогава отстраняется лишь на несколько мгновений – чтобы взять шампунь с полочки и надавить немного на ладонь, а после вновь приняться за волосы Чуи с непривычной осторожностью. Пряди им перебираются совсем любовно. Он осторожно вспенивает шампунь на волосах, то и дело опускает руку ниже, чтобы коснуться ею ладони Чуи – хотя бы на пару мгновений сжать в своей, пощекотать слегка или просто пробежаться кончиками пальцев по ладони. Пена с волос сама смывается постепенно, и чуть позже он займется этим тоже, дабы промыть более тщательно, а пока опускается ниже, массирует напряженные плечи, позволяя хотя бы сейчас не контролировать все на свете, расслабиться и забыться. Их жизнь должна быть не про доверие, с такой работой, будучи во враждующих организациях. Кто знает, в какой момент в спине окажется нож? Однако оба игнорируют эту возможность, не сговариваясь – доверяют безоговорочно, подпускают ближе, чем можно. Удар в спину будет принят лишь с улыбкой на устах – потому что если так произойдет, значит было нужно. У Эдогавы не такие сильные руки, но Чуя действительно расслабляется под ними, позволяет творить со своим телом все, что захочется. Кончики пальцев скользят по спине, гладят, с интересом касаются каждой родинки на коже, пусть и их расположение давно выучено наизусть. Чуя откидывает голову Эдогаве на плечо, пачкая его не до конца смывшейся пеной, но тут же принимается отфыркиваться от полившейся на лицо воды, чем вызывает тихий смех. Его вновь ровно ставят, мягкий поцелуй остается на линии подбородка, а после пальцы вновь зарываются в волосы, с осторожностью смывая пену. Чуя тихо выдыхает, вновь гладит мягко по бедру – просто потому что до него дотянуться удобнее всего, а после и вовсе закидывает руки назад и обвивает за шею. Так и стоят, почти замерев – Эдогава медленными движениями смывает шампунь с волос, с тела, омывая его с осторожностью, изредка чуть сильнее сжимает в подобии массажа. Но чересчур надолго это не затягивает – прекрасно знает, что после долгого нахождения под водой у Чуи волосы вьются слишком сильно и он ворчит от этого. Расцепляться даже на несколько мгновений совершенно не хочется. Но Чуя поворачивается, лишь одним взглядом в глаза просит пойти в постель, а после ловит поцелуй в губы – недолгий, но теплый-теплый. Вода выключается вслепую, потому что Чуя прекрасно знает, что в ином случае они не выйдут отсюда, а Эдогава осторожно выжимает воду из его волос. Чуя ловит его запястья, заведя руки за голову, оставляет по поцелую на каждом, а после тянет прочь из-под душа, на мягкий коврик. Эдогава вышагивает послушно, лишь ради того чтобы быть близко-близко, почти сразу вплотную встает и куда-то в волосы носом тычется, вызывая улыбку на губах Чуи – непривычно нежную, ту, что только Эдогава и видел, больше никому не доводилось. Он тянет с крючка махровое полотенце, накидывает его на чужие плечи и осторожно стирает влагу с тела. Эдогава лишь губы покусывает, не мешается, позволяя позаботиться о себе, рукам Чуи поддается так же спокойно, как и Чуя поддавался ему. А когда тело более-менее сухим становится – тянется за вторым полотенцем и так же накрывает им плечи Чуи. Румянец пылает на щеках у обоих, то ли от жара, то ли от легкой интимности момента. Чуя позволяет частично вытереть свои волосы, хотя бы чтобы вода с них не капала на тело и можно было вытереть его до приемлемого состояния, подставляется под мягкие касания и опускает взгляд, покусывая губы. Тихий вздох – глазами даже не встречаются, но шагают навстречу одновременно, в объятия теплые. Полотенца падают на пол, ставши больше не нужными пока, потому что руки мягко обвивают тело крепко обнимая. Эдогава кончиками пальцев водит по родинкам на спине, в то время как Чуя – исследует выступающие позвонки, приложившись щекой к плечу и носом уткнувшись в шею. Тело постепенно окутывает легкая прохлада, но согреться выходит друг об друга – кажется, рядом вообще ничего не страшно, да...? Чуя улыбается своим мыслям; Эдогава улыбается с улыбки Чуи. С его все еще слегка красных щек, с тычущегося в шею-подбородок куда-то кончика носа, с гладящих спину тонких рук. Сердца бьются в унисон, и их стук отдается эхом от стен ванной – а может они просто настолько громки среди этой тишины и так только кажется. Чуя отстраняется первым – оставляет поцелуй в районе ключиц, в уголке губ, полотенца на место возвращает, а со стиральной машинки берет одежду – не свою, Эдогавы, и его одевает, прежде озаботившись нижним бельем, а после коротким взглядом намекнув поднять руки, чтобы надеть теплую пижамную кофту. И рядом присаживается, чтобы помочь штаны надеть – тут уже очередь Эдогавы губы покусывать, сдерживая краснь на щеках, но он позволяет одеть себя, прекрасно зная заранее, что Чуя самостоятельно одеваться тоже не будет... У них пижамы парные – теплые-теплые, флисовые, разноцветные, Эдогавой выбранные, и он же осторожно надевает кофту на Чую, сразу поддергивая рукава – знает, что тому жарковато в ней временами. Еще долго смотрят друг на друга, полностью одетые, нежными-нежными взглядами исследуют, руки сцепляют, сплетая пальцы в замочки, а после тянутся, чтобы украсть еще один поцелуй, такой же нежный-нежный, передавая все чувства через него. Чуя осторожно присаживается, подхватывает Эдогаву одной рукой под колени, второй – под спину, поднимая на манер невесты, и к телу прижимает надежно, близко, чувствуя, как его обвивают за шею. В коридоре еще прохладнее – приходится проскользнуть быстро, спешными шагами, чтобы как можно скорее оказаться в спальне. Матрас почти не пружинит, когда Эдогаву на него опускают, и Чуя откидывает одеяло, позволяя туда заползти, а после укладывается к нему, укрывая их обоих. Эдогава подползает моментально, обвивает руками за шею, заползая ладонями под ворот кофты, переплетает их ноги и утягивает в еще один поцелуй, тягучий и ленивый, уже немного сонный. Чуя обвивает за талию, гладит кончиками пальцев, вторую руку – куда-то на щеку, обнимает крепче, прижимая как можно ближе к своей груди. — Спокойной ночи, — выдыхает хрипловато, впервые за все это время, улыбку на губах показывает и ладонь с щеки перемещает на затылок, гладя. — Я люблю тебя. — А я тебя, — Эдогава почти мурчит, кончиком носа утыкается в ключицы и там и остается – уютно, пусть и голос теперь приглушенный. — Спокойной ночи, Чуя.