Дубль два

— Нии-сан, — говорит малыш, с двухцветными волосами. Не-Кэйа (Кэйа видит, но управлять телом не может, он его даже не ощущает, точно сторонний наблюдатель, но от первого лица), — нии-сан, я не хочу получать причуду. — Но почему, Шо? — Искренне удивляется Не-Кэйа. Ребенок — Шо — ерзает, а после утыкается лицом ему в грудь. — Потому что то-сан будет мучить меня, — бормочет он, и его плохо слышно, потому что Шо уткнулся Не-Кэйе в грудь, но разобрать вполне можно было. — Он не будет мучить тебя, мелочь, — фыркнул Не-Кэйа, потрепав малыша по волосам. — Я не дам ему это сделать. — Обещаешь? — Конечно, Шо. Я защищу тебя. — Ха-ха, нии-сан, ты прямо как герой. — И скоро им стану, — с гордостью заявил Не-Кэйа, — вырасту, и стану настоящим героем. А пока буду защищать тебя. Какой из меня герой, если я даже младшего брата защитить не смогу? На риторический вопрос младший брат только смеется. И в этот момент Кэйа открывает глаза. Сон оседает горечью на языке. Он не совсем понял, о чем он(?) говорил с тем ребенком, но общий смысл сказанного до Кэйи дошел. И что-то ему подсказывало, что младшего брата у него(?) защитить не получилось. У Кэйи сны, обычно, были непонятно-хаотичные. Множество разных картинок, сменяющих друг друга едва ли не каждую секунду, они мелькали перед глазами, и Кэйа просыпался уставший, с гудящей головой. Но иногда, как в эту ночь, Кэйе снилось что-то… спокойное. Но в тоже время не особо приятное. Кэйа не мог понять, почему, но после таких снов в груди что-то шкреблось, а сердце сжималось, словно в тисках. Кэйе это не нравилось. Но если и выбирать из двух зол, он выбрал бы второе. За три месяца Кэйа уже успел привыкнуть к снам. Он также успел немного успокоиться, потому что дальше этого проклятие его не настигло. Сказать по правде, теперь Кэйа даже не был уверен в том, что это проклятье. Обычно, люди сходили с ума и уже через неделю-две теряли свое человеческое обличие. Кэйе эти сны снятся вот уже три месяца. Но он все еще оставался человеком, без каких-либо изменений. Может, особенность Кэйи в том, что его проклятье просто очень медленное? Эдакая замедленная версия оригинала. Кэйа не знал. Но ему было любопытно узнать подробности, даже если после этих снов оставалось горькое послевкусие. Кэйе был интересен мир в его снах. И были не менее интересны личности, которые ему снились. От их вида сердце сжималось, воя, словно от тоски, и Кэйе казалось, будто эти люди важны для него, что он их любил, и едва ли с ума не сводил тот факт, что он их не помнил и вспомнить не мог. Кэйе казалось, что это очень-очень важно. Но что-либо сделать он не мог. — Кэйа, хватит спать, пошли, там уже завтрак готов! — На его кровать прыгает Дилюк и Кэйа кое-как сдерживается, чтобы не вздрогнуть. Три месяца он живет в доме мастера Крепуса, и все еще Кэйа не мог привыкнуть к тому, каким общительным и активным был Дилюк. Ему все еще было странно видеть такого жизнерадостного и активного ребенка. В Каэнри’ах все было… по другому. Детей там толком не было, а если они и были, то с потухшими глазами, улыбок на их лицах практически никогда не было. Они даже не плакали. Просто выглядели, как куклы. Впрочем, как и остальные люди. Ожившие куклы, которые по какой-то странной ошибке продолжали существовать. Кэйа резко выдыхает и принимает сидячее положение. От такой внезапности Дилюк едва не отшатывается и чуть не получает по лбу лбом Кэйи, потому что понятия личного пространства у Дилюка тоже не было, что самого Кэйю все еще немного удивляло. В Каэнри’ах люди особо друг друга не касались. Непонятно, что тому было виной, но никто из них тактильностью не страдал, так что поведение Дилюка и его липучесть все еще вводили Кэйю в ступор. — Встаю, встаю, — пробормотал он тихо. Дилюк нахмурился, глядя на него и Кэйа не сдержался, отвел взгляд. — Снова плохой сон? — Спросил он. Кэйа качнул головой. — Нет, хороший. В этот раз хороший, — ответил он. Дилюк знал о его проблеме со сном и кошмарами, так что не было ничего удивительного в том, что он спросил это. Кэйа не был уверен, знает ли о его проблеме Крепус, но скорее всего догадывается, просто пока что в это дело не лезет. О том, что сны эти были не просто кошмарами, Кэйа не говорил. Ему бы, по хорошему, отыскать какие-нибудь книги и разузнать об этой теме побольше, да только читать он пока не умел. На своем языке — да, но не на языке Мондштата. Он успел выучить только разговорный, но читать научиться не успел — отец оставил его раньше, чем он смог это сделать. Кэйа моргает, вновь смотрит на Дилюка и глаза его невольно цепляются за красные волосы. Каждый раз, когда Кэйа смотрит на них, в груди разливается какое-то странное тепло, почти щемящая нежность. Кэйа не понимает, в чем причина, но ощущения эти схожи с теми, которые он испытывает после снов. Почему его так привлекает красный цвет волос Дилюка? Ответа на этот вопрос он, наверное, никогда не сможет узнать. Как и на многие другие. Кэйа боялся огня. До истерики, и он не понимал, откуда причина этого страха, но каждый раз стоило ему лишь увидеть пламя (даже в домашнем очаге), его накрывала ужасная паника и истерика, с которой Кэйа ничего поделать не мог. Раньше такого не было. В Каэнри’ах его не мучила боязнь огня. И кошмары, и странные сны и видения его тоже не мучали. Возможно ли, что Архонты прознали о том, что он тут и наслали на него проклятия? Чтобы осложнить его жизнь еще больше? Кэйа не знал. И не был уверен, что хочет знать. Он вылезает из под одеяла, встает босыми ногами на пол, наслаждаясь прохладой пола, и чувствует на себе взгляд Дилюка. Кэйа даже не оборачиваясь знает, что в глазах названного брата (на этом моменте Кэйа запнулся, потому что называть подобным образом Дилюка все еще было непривычно, как и непривычным был тот факт, что мастер Крепус его усыновил) так и читается “ты что, сумасшедший?” Потому что Дилюк прохладу терпеть не мог. Особенно ледяной пол с утра пораньше, поэтому он всегда спал в теплых носках (даже летом), в то время как Кэйа спал босиком. И по дому он тоже ходил босиком, за что конечно же выслушивал множество нравоучений, как от служанок, так и от мастера Крепуса, но каждый раз все равно ходил босиком, просто потому что. Конечно, в последнее время ситуация стала лучше и босиком Кэйа ходил только в своей комнате (за что выслушивал уже от Дилюка, но нет, Кэйа и так уступил и уступать дальше был не намерен). После того, как Кэйа оказался в Мондштате, он стал отвергать тепло всеми фибрами души, сам не понимая причину. В Каэнри’ах он был душу готов продать за крохи тепла. А тут… Что ж, Кэйа не мог найти этому объяснение, хорошо? — Пошли быстрее, — торопит его Дилюк и Кэйа на это только тихо вздыхает, но повинуется. Особого выбора у него все равно не было. # # Был ли Дилюк в восторге? О, однозначно. Когда Кэйа только появился, сначала Дилюк искренне переживал, что он у них все-таки не останется, но потом, когда этот вопрос решился, Дилюк начал переживать по другой причине — что Кэйа будет ощущать себя тут, как слуга или как ненужный человек. Но к счастью, этого, кажется, не происходило. Кэйа, кажется, прижился, а сам Дилюк был очарован Кэйей. Кэйа был тихим, часто вздрагивал и растерянно оглядывал окружающий мир, будто видел впервые. Сначала Дилюку его поведение казалось странным, но после он просто перестал обращать на это внимание, приняв, как должное. Кэйа был странным и это просто было его частью. Хотя его кошмары несколько тревожили Дилюка, но Кэйа стряс с него обещание, что отцу он ничего не расскажет, так что приходилось держать язык за зубами. Иногда Дилюк ложился вместе с Кэйей, обнимал его, успокаивая. Он понятия не имел, что такого снится его брату (и называя Кэйю так, у Дилюка что-то теплое в груди растекалось), но у него было огромное желание прогнать кошмары Кэйи и хорошенько избить их. Но к сожалению, он понимал, что это невозможно. Все, что Дилюк мог сделать — ночами пробираться к Кэйе и обнимать его, успокаивая. В Кэйе вообще было много странностей, помимо его кошмаров. Кэйа путал имена, часто зависал, порой вел себя так, будто впервые видел деревья. Дилюк не знает, как объяснить это, какое оправдание этому можно найти. Так что он просто решил не лезть в это. Если Кэйа захочет — расскажет. Но Дилюк считал, что до того, как попасть к ним, жил Кэйа достаточно… паршиво. А еще Кэйа боялся огня. До дрожи, до криков, до истерик, Дилюк все еще помнит, как Кэйа впервые увидел камин с горящим в нем пламенем и начал рыдать. Рыдать громко, взахлеб, будто на его глазах жестоко убивали близких ему людей и тогда Дилюк впервые испугался. Потому что он еще никогда не видел подобных эмоций. Тем более от вечно тихого и скромного Кэйи. Чуть позже Дилюк стал замечать, что все связанное с огнем или теплом Кэйа воспринимал достаточно… плохо. Мягко говоря. Дилюк косится в сторону спешно-жующего Кэйи и отводит взгляд. Сейчас Кэйа стал есть гораздо медленнее. По началу он ел так, будто его вечность морили голодом, а еду могли отобрать в любую секунду, поэтому Кэйа старался запихнуть в себя все, что мог. Что-то Дилюку подсказывало, что Кэйа и в самом деле голодал. И эта мысль ему совершенно не нравилось, но он этого не показывал, стараясь окружить брата заботой и теплом, в силу своих возможностей (и возраста). Дилюк выдыхает. А еще Кэйа все еще стеснялся что-либо попросить. И это огорчало, потому что Дилюк был готов на все, чтобы его брат чувствовал себя комфортно. Дилюк уже не знал, как показать Кэйе, что тот мог просить у него все, что его душе вздумается. Аделинда говорила, что Кэйе просто требуется время, чтобы привыкнуть. Дилюк искренне надеялся, что это правда. У Аделинды, конечно, не было никаких причин лгать, но все же… — Дилюк, — тихо окликнул его Кэйа, и Дилюк едва ли не встрепенулся, повернув голову в сторону брата. — В чем дело, Кэйа? — Ты же… ты же умеешь читать? — Осторожно спросил он, на что Дилюк уверенно кивнул: — Я еще учусь, правда, но в целом читаю хорошо. — А можешь меня научить, пожалуйста? Дилюк медленно моргнул. Кэйа… Кэйа не умел читать?.. Сверстники Дилюка уже умели читать, и для него было несколько странно (и чертовски удивительно), что Кэйа читать не умел. Это только больше и больше подтверждало его мысли о том, что до того, как попасть к ним, Кэйа жил ужасно. Дилюк неловко кашляет, видя, как начал кусать губы Кэйа, видимо, занервничав: — Ну, я вряд ли смогу тебя чему-то научить, — начал он, и заметив, как поник Кэйа, быстро затороторил: — то есть, я никогда никого не учил, но мы можем заниматься вместе. Я скажу отцу, и мы вместе будем ходить на уроки, я буду помогать тебе. Глаза Кэйи прямо-таки загорелись счастьем, от чего и сам Дилюк не смог сдержать улыбки, глядя в сверкающий глаз брата (тот факт, что у него один глаз, Дилюка тоже несколько напрягал, но он практически привык к этому и уже не находил это странным). — Не за что, Кэйа, — мягко улыбнулся он. Дилюк просто был счастлив, что Кэйа радуется. Он был намерен стать самым лучшим старшим братом на свете. У него не получилось. В будущем, вспоминая это, Дилюк будет горько улыбаться и посмеиваться со своей детской наивности. # # В какой-то момент Кэйа понимает, что новую информацию впитывает в себя, точно губка. Обучение письму и чтению не становятся для него чем-то особо трудным, как он предполагал изначально. Крепуса уговаривать даже не пришлось — как только он узнал от Дилюка, что Кэйа ни читать, ни писать не может, он без лишних слов заявил, что тот в обязательном порядке будет посещать занятия вместе с Дилюком. К ним домой приходил репетитор. Достаточно хорошая женщина, сказать по правде, которая была искренне удивлена тому, как Кэйа все схватывал на лету. Всего за полмесяца он догнал Дилюка, а через неделю после этого начал ощущать скуку, уже все усвоив. Дилюк не был глуп, ни в коем случае. Он тоже был хорош в учебе, просто Кэйа… Кэйа просто легко впитывал в себя информацию и он сам не понимал, как это происходит и работает. Но он решил не спешить так, не выделяться. Кэйа ощущал, что Дилюку будет не по себе такими темпами. Что он начнет чувствовать себя плохо, он, все-таки, наследник, а какой-то оборванец с улицы умудрился не только догнать его по учебной программе практически с нуля, но и начинать перегонять. Кэйа витал в облаках на занятиях, старался делать вид, будто не понимает, о чем идет речь, а по ночам, тайком, зачитывался книгами, которые только находил на винокурне. Благо, их было достаточно. Какой-то полезной информации Кэйа все равно не выяснил, конечно, но кругозор расширил, что тоже было неплохо. — Кэйа, — осторожно начал Дилюк, поджимая губы, — ты же понимаешь, что не должен притворяться и… Кэйа пожал плечами, прервав его: — Я не особо притворяюсь. Я не хочу спешить, Дилюк. Без тебя мне будет скучно, так какой смысл? — Произнес он. Иногда Кэйа ощущал себя неправильно-взрослым, будто бы это он был старшим братом, а не Дилюк. Но потом это наваждение спадало, и Кэйа вновь ощущал себя самим собой — тихим младшим братом, который прятался в тени старшего. Дилюк, молча посмотрев на него пару секунд, покачал головой. — Раз ты так говоришь, — протянул он, — но, послушай, если тебе захочется, ты не обязан ждать меня или… — Все в порядке. Правда. Я не хочу идти вперед, если рядом со мной не будет тебя, — мягко улыбнулся Кэйа. Слова его исходили откуда-то из глубин сердца. Кэйа, отчего-то, вновь вспомнил красные-красные крылья. Невероятно мягкие и родные. Почему-то Кэйе казалось, что эти слова должны были быть сказаны именно тому, у кого эти крылья были. Но он тут же отмел эту странную мысль. Какой еще человек с крыльями, право слово? Это даже звучало как бред. Кэйа не мог быть знаком с каким-то мифическим существом или, что еще более невозможно, с архонтом. Потому что такие крылья могли быть у кого угодно, но точно не у обычного человека. (И на этих мыслях что-то странное скреблось в его подсознании, чувство, словно он ошибается, но Кэйа игнорировал это чувство, не обращая внимание). Может, это какое-то мифическое создание? Феникс, например? Или какой-либо адепт из Ли Юэ? Кэйа не знает. Он знает лишь то, что у Анемо Архонта есть крылья, по крайней мере если судить по тому, как его изображают. Дилюк, тем временем, отвернул голову и наклонил ее так, чтобы глаза оказались спрятаны за челкой. Кончики его ушей, как и щеки, начали алеть. — Как ты можешь говорить такое, — пробурчал он едва ли не под нос, из-за чего Кэйа не особо понял, что он сказал. — Что? Дилюк резко качнул головой. — Ничего, ничего, Кэйа. Я просто… — Дилюк все же повернул к нему голову, глаза его горели какой-то странной решимостью. — Я просто так тебя люблю, знаешь? Кэйа моргнул, а после неловко и тихо рассмеялся, ощущая, как у него самого начинают гореть щеки. — Знаю, Дилюк. Я знаю.