no shit sherlock

Ёнджун спросил, почему меня это заботит. Меня не «заботит». Очевидно. Забота = пустая трата времени и отвлечение внимания от всего, что важно. Заботиться = перестать функционировать должным образом. Надо объяснить Ёнджуну. Я помогаю ему, потому что хочу этого. Потому что он — полезное развлечение для меня. Потому что подобное событие могло бы усилить его депрессию. Не потому, что я забочусь. Однако у меня есть существенная проблема: мне нравится Ёнджун. Или, скорее, я не испытываю к нему неприязни. Никогда раньше мне кто-то не нравился. Я подшучивал над ним. Шутки. Опасная ситуация. Нужно найти способ получше отвлечься и покончить с этим. Это будет мешать мозговой работе. У меня есть теория о том, кто на самом деле связался с Аресом по поводу Кан Тэхена. Во-первых, необходимо раскрыть личность бывшего парня Тэхена. Простой вопрос. Это займет не более пяти минут, если у вас есть список друзей Ёнджуна на Facebook. Он несерьезно относится к мести. (В основном). Хочу посмотреть, прав ли я насчет теории. Сначала нужно узнать имя бывшего парня. Всегда хочется убедиться, прав ли я. Надеюсь, разгром ситуации с фото не окажет слишком сильного влияния на Ёнджуна. Свяжусь с ним позже. Он сильнее, чем он думает.

◤━━━━━ ☆. ☪ .☆ ━━━━━◥

      Это странное спокойствие — знать, что каждый человек в школе видел его голым. — У вас с Тэхеном пятьдесят девять общих друзей, — говорит Субин. Наконец-то в его гостиной появилось кресло, и Ёнджун сидит в нем, пока сам Субин мостится на ржавом шезлонге, который Чхве украл из своего подвала. Субин наклонился и печатает так усердно, словно играет в миниатюрную версию «Ударь крота». — Двадцать девять из них — мужчины. — Мне все равно, — Ёнджун прислоняется к спинке, заказывая пиццу онлайн. Или пытается это сделать. — Двенадцать из них являются потенциальными кандидатами на роль бывшего парня. — Субин, мне все равно, — Ёнджун наводит курсор мыши на пустой флажок рядом с пепперони. — Ты хочешь пепперони? — Разве ты не говорил, что у тебя есть имя его аккаунта в Твиттере? — Субин поднимает взгляд. — Меня не волнует его аккаунт в Твиттере. Единственное, что меня волнует, — это хочешь ли ты добавить пепперони в свою пиццу или нет. — Я же говорил тебе, что забота — это рискованно. Смотри: теперь тебя можно шантажировать. Я обменяю свои предпочтения в отношении пепперони на твиттер этого парня. — Я просто собираюсь заказать пепперони. Ради сохранения моего рассудка, — Ёнджун вводит адрес Субина на веб-сайте пиццерии, нажимает «Создать заказ» и выключает ноутбук. — Ты действительно собираешься притвориться моим парнем? — Сомневаюсь, что это Ким Джихун, он встречается с кем-то уже три месяца, — бормочет Субин, рассеянно счищая ржавчину с подлокотника. — Тебе придется держать меня за руку. На публике. По крайней мере, один раз. — Ёнхун… о! Только не он. Слишком прямолинеен. Очевидно. — И поцелуй. Возможно, тебе придется поцеловать меня. — Теперь их десять, — Субин откидывается на спинку шезлонга. Она стонет под ним, угрожая вот-вот лопнуть. Ёнджуну, наверное, стоит взять камеру, чтобы заснять момент, когда Субин упадет на пол поверх остатков шезлонга. — Все прошло бы намного быстрее, если бы ты дал мне его твиттер-аккаунт. И перестань ухмыляться без видимой причины. — Ты всегда ухмыляешься! — огрызается Ёнджун. — Я делаю это только по очевидным причинам. — Ты когда-нибудь кого-нибудь целовал? Это прямой вопрос, не из тех, которые обычно задает Ёнджун, и он вырывается из какой-то маленькой части его существа, о существовании которой он и не подозревал.       Субин выпрямляется, как всегда невероятно элегантный, даже сидя в шезлонге посреди комнаты без мебели. Он никогда не выглядит так, как будто ему здесь место. Ёнджун пытается придумать место, где он мог бы выглядеть, как свой, и единственное, что ему приходит в голову — это музей. — Я скажу тебе, если ты дашь мне его аккаунт в Твиттере, — говорит Субин. Это не имеет значения. Это так глупо. — Послушай, я даже не знаю, как обращаться с твиттером. Какой-то случайный пользователь по имени Dangergirl связался со мной, но я сомневаюсь, что это тот самый. Субин улыбается. — Разве ты не хочешь сначала узнать, держал ли я когда-нибудь кого-нибудь за руку? Это был твой первый критерий для того, чтобы притворяться твоим парнем. — Конечно, как скажешь, — теперь Ёнджун краснеет, он это чувствует. Это самый глупый разговор в мире. Ему не следовало отказываться от ценной темы о пепперони. — Нет. Я этого не делал, — взгляд Субина жадно скользит по экрану. Он говорит так рассеянно, что его голос становится тише. — Я не заинтересован в такого рода отвлечениях. — Ты хочешь сказать, что никогда ни с кем даже не держался за руки? Или… по крайней мере, кто-то держал тебя за руку. Твой брат. Или родители. Когда ты был маленьким. — У меня отличная память, — Субин прокручивает аккаунт быстрее, синий свет отражается на его лице. — О, не сиди здесь и не смотри на меня так. Ты тоже никогда ни с кем не встречался. И у меня было значительно больше возможностей, чем у тебя. — Раньше меня часто приглашали на свидания, — яростно говорит Ёнджун. — Раньше я был… Привлекательным. Субин прекращает прокрутку. На секунду Ёнджун не может понять, обжигает его взгляд или замораживает, и ему кажется, что Субин собирается сказать что-то, в чем он не уверен, что хочет слышать, но вместо этого он произносит: «Хюнин Кай». — Раньше я не был Хюнин Каем. — Хюнин Кай, — заявляет Субин, — это тот, кто разослал твое фото. Я избавлю тебя от необходимости спрашивать, как я это понял, и просто объясню. Это было сложно, так как его местонахождение скрыто, а имя не используется. Но Dangergirl всегда была подсказкой. — Он… любит опасность? — Нет. Ты любишь опасность. Хюнин Кай любит «Dangergirl», серию комиксов, начатую в 1998 году. И угадай, у кого из ваших с Тэхеном общих друзей есть эта фотография в профиле? — Субин поворачивает ноутбук лицом к Ёнджуну. Он моргает, глядя на маленькое квадратное изображение темноволосой героини комиксов. — Я же говорил тебе, что так будет быстрее, — говорит Субин. — Как я и сказал. Я никогда не ошибаюсь. — Значит, ты любитель комиксов, — Ёнджун подтягивает колени к груди. — Плюс один факт в копилку того, что я знаю о тебе. — Я не любитель комиксов. Я просто наблюдательный, и с хорошей памятью. А ты? — Что, я? — Целовался с кем-то? — уточняет Субин. — Ты только что сказал, что я никогда не ходил на свидания. — Только потому, что у тебя никогда не было отношений не значит, что ты никогда ни с кем не целовался. Раздается звонок в дверь. Ёнджун встает. Они сидели там, обсуждая, целовался ли он когда-нибудь с кем-нибудь, дольше, чем он предполагал. Время летит быстро, когда он разговаривает с Субином. Кепка разносчика пиццы покачивается в дверном окошке. Субин захлопывает ноутбук, — он всегда им хлопает, ему, наверное, приходится менять экран каждый месяц, — и хватает свое пальто. — Ты всегда с таким энтузиазмом относишься к пицце? — с сомнением спрашивает Ёнджун. — Пицце? Какой пицце? — с прищуром спрашивает сосед. — Мы собираемся поговорить с Хюнин Каем. К тому времени, как Ёнджун добирается до двери вслед за ним, Субин уже на полпути вниз по дороге, а разносчик пиццы недоуменно смотрит ему вслед. Чхве ругается себе под нос, сует парню немного денег, бросает пиццу на пол коридора Субина и убегает вслед за ним. — Я действительно должен украсть машину Минхека, — говорит Субин, когда сосед догоняет его, что занимает некоторое время, учитывая, что обычный шаг Субина почти такой же быстрый, как и бег Ёнджуна. — Он любит эту машину больше всего на свете. Это означает, что мне придется разбить ее хотя бы один раз. — Субин, я не хочу этого, — громко говорит Ёнджун, бежа трусцой, чтобы не отстать. — Он живет всего в четырех кварталах отсюда. Он президент клуба комиксов, и они встречаются у него дома. Адрес есть на странице в Facebook. — Нет, я не это имел в виду, — Ёнджун пытается проскочить перед ним, но это все равно что встать перед торнадо. Очень высоким, красивым торнадо. — Я не хочу мести. Я не хочу, чтобы ты заходил туда и орал на него… — Тогда я не буду кричать. — Субин. Ты не понимаешь, — Ёнджун не в форме, он не бегал с момента аварии, и теперь он тяжело дышит, а Субин не хочет идти медленнее. Он хватает Субина за рукав, оттаскивая его назад. — Я не хочу… — Конечно, хочешь, — огрызается Субин. — Все так делают. Кто-то обижает тебя и ты хочешь причинить ему боль. Такова человеческая натура. Так работают люди. Удивительно, как быстро он может переключиться с удивительного Ёнджуна на раздражающего его. — И сколько исследований ты провел, чтобы узнать это? — Личный опыт — это мое исследование. — Значит, ты большой любитель мести, — дует ветер, и волосы Ёнджуна падают ему на глаза. Субин снова улыбается. Эта странная улыбка, которую он использует всякий раз, когда говорит что-то, от чего обычному человеку стало бы грустно. — Я мотивирую тех, кто ищет мести. — Как кто-то мог бы тебе отомстить? — полушутя говорит Ёнджун. — Тебе ни до чего нет дела, поэтому никто не может причинить тебе боль. Помнишь? Никакого риска. Воцаряется тишина. Мимо проезжает машина и заворачивает за угол. — На самом деле, я немного завидую этому, — неловко произносит Чхве. Субин застегивает верхнюю пуговицу своего пальто. Ёнджун вздыхает. — Я не хочу мести, потому что мне не нужно внимание. Люди все время пялились на меня, даже до того, как появилась фотография. Горе заставляет людей интересоваться тобой. Не в хорошем смысле. И теперь, с этим фото, мне не нужно, чтобы Кай рассказывал людям в школе, что я пришел к нему домой и… — Хорошо, — Субин резко снова начинает двигаться. — Мы делаем это не из мести. — Нет? — И никогда не делали. — Тогда почему тебя так интересует Хюнин Кай? — спрашивает Ёнджун, спеша за ним. — Потому что он не был тем, кто связался с Аресом. — Ладно…? Тогда я повторяю свой первый вопрос. — Но он был тем, кто отправил фотографию. — То есть ты хочешь сказать, что здесь замешан третий человек? И мы собираемся встретиться с Каем, чтобы узнать, кто этот человек? — Это второстепенно. В основном я просто хочу убедиться, прав ли я. Я на девяносто процентов уверен, что это так. — Угу, — говорит Ёнджун, когда они сворачивают за угол в жилой район. — Это еще две вещи, которые я знаю о тебе — ты сделаешь все, чтобы доказать свою правоту. — А вторая? — спрашивает Субин, не оборачиваясь. — И все, что угодно, лишь бы выяснить, почему ты не прав, если это так. — Вот именно. Вот как мы начинали… — Субин останавливается, хмурится и машет рукой между ними двумя. — Что бы это ни было. — Это? — Бессонница, — говорит Субин. — Я все неправильно понял. — Нет, что ты имел в виду под что бы это ни было? — удивленно спрашивает Ёнджун. — Ты имеешь в виду дружбу? А потом он замолкает. Потому что это правда. Как давно он дружит с Субином? И, Господи, почему? Субин черствый, агрессивный и холодный. С другой стороны, он защищает его в школе. Оттолкнул его с дороги машины. Был первым, кто не стал ходить вокруг да около темы Бомгю. Он был первым, кто увидел его сломанную сторону и все равно отнесся к нему как к человеку. Так что он догадывается, что на то были причины. — Я расскажу тебе еще кое-что, что ты должен знать обо мне, — коротко говорит Субин. — Я не занимаюсь вещами типа дружбы. Ауч. — Ты говоришь как модница, которая говорит, что не носит зеленый цвет или что-то в этом роде. — Ты приводишь самые странные сравнения. — Я должен найти какой-нибудь способ достучаться до тебя. — Поздравляю с почином. — В любом случае, никогда? — спрашивает Ёнджун, хотя ему, наверное, следовало бы просто заткнуться. — У тебя, должно быть… — И вот мы здесь, — Субин останавливается так внезапно, что Ёнджун натыкается на него. Они стояли перед маленьким белым домиком, таким же, как и все остальные дома в квартале. У крыльца есть коллекция увядающих цветов. — Casa de Huening. Ёнджун обхватывает себя руками, чтобы отогнать холодок, пробегающий по его спине. — Субин, я не… Но он уже стучит. А Кай уже открывает дверь.       У Ёнджуна было несколько общих занятий с высоким мальчиком в очках, который всегда носит футболку с логотипом какого-нибудь телешоу или комикса, но до сих пор он никогда не выделял его. Тот никогда не был похож на человека, способного испортить чью-то репутацию фотографией. По сути, он представлял себе кого-то из «Дрянных девчонок». — Ты Чхве Субин, да? — осторожно спрашивает Кай, хотя Ёнджун может заметить искру интереса. Субин притягивает людей своими длинными конечностями и острыми скулами, а затем снова отталкивает их своей индивидуальностью. — Да, это я, — говорит Субин. — И я пришел, чтобы вступить в ваш клуб. Ёнджун изо всех сил старается не смеяться. — Я очень интересуюсь комиксами, — говорит Субин. — Особенно Danger Girl. Мой любимый персонаж — Сидни. Я обожаю ее сложные отношения любви и ненависти с Джонни Барракудой. Ёнджун, если тебе понадобится маневр Геймлиха, просто дай мне знать. Ёнджун пытается контролировать удушающий звук, который он издает в результате подавляемого смеха. — Ёнджун? — медленно произносит Кай. — Чхве Ёнджун? — Он смотрит мимо Субина прямо в глаза парня, и что-то нехорошее проступает на его лице. — Он также большой поклонник Danger Girl, — говорит Субин, не показывая никаких признаков того, что он собирается взять и сбежать, а именно это Ёнджун очень хочет сделать прямо сейчас. — Ваш клуб открыт для всех учеников, не так ли? — Эм… да. — голос Кая хриплый. Он снимает очки и машинально протирает их о рубашку. — Я думаю… входи… Субин подает знак Ёнджуну следовать за ним. Чхве определенно не хочет идти следом, и Кай избегает встречаться с ним взглядом, но Субин просто открывает дверь шире. В конце концов Ёнджун выходит в полутемный коридор. — Ты такой фанат комиксов, — шепчет Ёнджун Субину. — Википедия, — шепчет Субин в ответ.       Дом опрятный, но унылый — даже занавески кажутся выцветшими. Шторы явно с барахолки. К холодильнику приклеена серия табелей успеваемости, все с отметками «В». В гостиной восемь человек расположились вокруг стопок комиксов и пакетов с попкорном, приготовленным в микроволновке. Ёнджун узнает их всех по тихой группе Кая в школе. — Это Субин. И… Ёнджун, — Кай по-прежнему отказывается смотреть на него. Ёнджун делает то же самое. — Они вступают в клуб. Раздается несколько почти приглушенных вздохов, и Ёнджун вздрагивает от пристальных взглядов людей, которые видели его голым, но они длятся всего минуту. Затем взгляды переключаются на Субина, поскольку все сразу понимают, какой он чудак. Они в своем роде чудаки. Если бы только Субин действительно увлекался только комиксами. — Кай, — говорит Субин, игнорируя их всех. Люди бесконечно очарованы им, и он никогда не отвечает им взаимностью. — Можно нам минутку на кухне? Кай бледнеет на восемь оттенков. На этот раз он действительно смотрит на Ёнджуна. — Почему? Мы как раз собирались… — О, я просто хотел бы, чтобы ты объяснил нам время встреч, правила, другие разные неинтересные вещи, которыми, я уверен, нам не нужно утомлять всех остальных, — Субин хватает его за локоть и уводит обратно на кухню. Субин столько раз управлял Ёнджуном таким образом, что тот даже почувствовал укол жалости. Вот только — нет. Этот парень разослал его фотографии в обнаженном виде по всей школе. Он должен был бы испытывать нечто противоположное жалости. Анти-жалость. — Чаю? — слабо предлагает Кай, когда они все оказываются на кухне. Ёнджун начинает считать количество новеньких солонок на подоконнике. — Я бы предпочел что-нибудь покрепче. К примеру, правду, — невозмутимо говорит Субин. Драматично, как всегда. Почти половина солонок украшена рождественской тематикой. — Что? — бормочет Кай. Он оглядывается по сторонам, чтобы отвлечься, и его взгляд останавливается на Ёнджуне. — О, Ёнджун… Я слышал о той истории с фотографией. Должно быть, отстой. — Да, должно быть, — встревает в разговор Субин. — Именно на это ты и надеялся, когда отправлял ее по почте каждому человеку в школе. Кай словно приклеивается к кухонному шкафу. — Я этого не делал. — Ты лжешь не так хорошо, как фотошопишь. — Фотошоп? Но я не… я не фотошопил… — Господи, — бормочет Ёнджун. — Оставь его в покое. Субин оборачивается к Ёнджуну, его тон внезапно становится резким. — Ёнджун, если бы ты мог вести себя чуть более человечно в течение пяти секунд, чтобы я мог точно предсказать… — Человечно? — Чхве полностью теряет интерес к солонкам. — Это я-то не человек? Я? Ты единственный здесь, кто не относится к этому понятию! Кай переводит взгляд с одного на другого. Мертвая тишина стоит в гостиной. Все слушают. Выражение лица Субина нечитаемо. — Люди злонамеренны и мелочны, и наслаждаются возмездием, и, судя по всему, ты, Ёнджун, если ты на самом деле человек, должен получать от этого удовольствие. — Ну, это не так. На мгновение воцаряется тишина, настолько неловкая, что она почти звенит, как натянутая гитарная струна. Затем Кай издает судорожный звук и лицо Чхве багровеет. — Мне все равно! Мне все равно. Ты это заслужил. Я не буду извиняться. Субин бросает взгляд на Ёнджуна, который уже начинает злиться? Посмотрите. — Я — нет, — одними губами отвечает Чхве.       Кай ударяет кулаком по кухонной стойке, отчего вода в соседнем стакане подпрыгивает. — Я всегда думал, что ты хороший, Ёнджун! Мне было жаль тебя, когда умер твой брат. Я действительно это сделал. Я не знаю, зачем тебе нужно было это делать. Тэхен, должно быть, рассказывал тебе обо мне. Должно быть, он это сделал. Ладно, теперь он начинает злиться, но не доставит Субину удовольствия наблюдать это. — Ты просил меня сделать это. Кай яростно смеется. — Это абсолютно самая дерьмовая отговорка для оправдания, которую я когда-либо слышал в своей жизни. — Кай прав, — Субин ухмыляется. Ухмыляется. Чхве ненавидит его. — Ты ошибаешься, Ёнджун. — Ты тот, кто отправил мне письмо! — Если бы только он мог разбить стакан с водой о невыносимую голову Субина. — Адресовано Аресу! Узнай, будет ли мой парень целоваться с тобой, чтобы я заранее знал, собирается он мне изменять или нет! — Ты Арес? — В голосе Кая слышится потрясение. Слишком сильный шок, чтобы быть фальшивым.       Субин прислоняется к кухонной столешнице, сложив кончики пальцев вместе, как настоящий суперзлодей. Каким-то образом Ёнджун знает, что Черен нашла бы это сексуальным. — Что, по нашему мнению, мы знали о человеке, который разослал твое фото, Ёнджун? Что они знали правду о тебе. Но Кай до этого момента не знал. И все же он, несомненно, разослал фотографию. Это значит… — Кто-то еще связался с Аресом., — пораженно бормочет парень. — Ты был прав… — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — говорит Кай дрожащим голосом. — Все, что я знаю, это то, что ты переспал с моим парнем, а затем отправил фото в твиттер-аккаунт нашего клуба. Каждый мускул на лице Кая напряжен. Ёнджун всегда видел в нем стороннего наблюдателя — на своих занятиях, но не в своей жизни. Достаточно тихий, чтобы не выделяться, не настолько странный, чтобы над ним смеялись. Всегда в тесной компании друзей, никогда по-настоящему ни с кем не разговаривая. Но все, что он сейчас может видеть — это кого-то, кому он причинил боль. Судя по выражению лица Субина, все, что тот может видеть, — это того, кто причинил ему самому боль. Его глаза безжалостны. — И ты решил справиться со своими личными проблемами, отправив чье-то фото голышом всем в школе. О, извини, — чье-то фото в одежде, которое ты сделал обнаженным, используя значительные навыки работы с фотошопом, которые ты приобрел, создавая те блестящие фан-арты, которые ты публикуешь на Facebook. Затем тон Субина меняется, поскольку он явно что-то замечает. — Ты сказал, аккаунт клуба в Твиттере? — Да, он принадлежит не только мне, — Кай колеблется, ломаясь под напором Субина. — Мы публикуем обновления и все такое… — Ёнджун! — восклицает Субин, и внезапно его плечи оказываются в возбужденной хватке Субина. — Ты знаешь, что это значит? Лицо Субина слишком близко, чтобы он мог определить местонахождение своих легких. — Это был кто-то из клуба. Кто-то, у кого есть доступ к этому аккаунту в Твиттере. Они должны использовать его по сменяющемуся графику. Человек, чья очередь была использовать его до Кая, — это тот, кто связался с Аресом. Они знали, что Кай будет тем, кто войдет в систему следующим и получит твое сообщение с фото. Ёнджун отталкивает его. Кай плачет. О нет. — Кай… — Я все еще не понимаю, о чем ты говоришь, — он трет глаза с яростью, с которой Ёнджун слишком хорошо знаком. — Я получил это сообщение, и… — Эй, Кай, — Ёнджун так устал от слез. Любых. Особенно когда они вызваны им самим. — Мне действительно очень жаль. Я думал, это было то, чего ты хотел. Если бы я мог взять свои слова обратно… — Не извиняйся, Ёнджун. Извиняться за то, в чем нет твоей вины — удел идиотов и мазохистов, и я надеюсь, что ты не такой, — Субин снова стал стальным. Он переводит свой МРТ-взгляд на Кая, и Чхве уже знает, что сейчас произойдет. — Ты встречался с ним всего две недели. У тебя в заднем кармане все еще лежит корешок билета в кино с вашего первого свидания. Вряд ли стоит мстить за что-то подобного уровня. Твои родители чрезмерно опекают тебя и не разрешают тебе заводить отношения, вот почему ты держал их отношения в секрете так сильно, насколько мог, и поэтому не знаешь, как это работает. Но я знаю, как это работает, Кай, поскольку я очень наблюдателен, и поэтому я скажу тебе: Тэхен никогда не заботился о тебе. Он воспользовался тем фактом, что раньше мужчины уделяли тебе мало внимания, и предположил, что ты будешь достаточно благодарен, чтобы переспать с ним без особых усилий с его стороны… И тут Субин смаргивает воду со своих глаз. Он опускает взгляд на жидкость, пропитавшую его рубашку. Ёнджун считает до трех, прежде чем поставить опустевший стакан обратно на стойку. — Ёнджун… — начинает Субин. — Убирайся, — шипит парень. — Сейчас же. — Но причина всего этого фиаско сидит в гостиной, и мне нужно проконсультироваться… — Вон отсюда! Что-то мелькает в выражении лица Субина, прежде чем он подчиняется. Он исчезает из кухни. Ёнджун слышит, как за ним тихо закрывается входная дверь. — Мне жаль, — все безнадежно. Ёнджун безнадежен. Субин — самый безнадежный из всех. — Он… он не имел в виду… — О, да, он определенно имел в виду, — Кай продолжает вытирать лицо, снова и снова, хотя это не ему в лицо плеснули стаканом воды. — Видишь, тебе повезло. Твой парень сделает все, чтобы причинить боль тому, кто причинил боль тебе. Моему — все равно. Он никогда обо мне не заботился. Субин прав. — Субин не… — Не прав? Не твой парень? — Кай смеется и закрывает лицо руками. — В любом случае, я тебе не верю. Убирайся из моего дома. — Но… — Уходи! — Он кричит. Ёнджун оборачивается, и половина клуба любителей комиксов стоит в дверях, уставившись на него. Еще больше пристальных взглядов. Всегда больше пристальных взглядов. Он отстраняется от ситуации, заставляет себя выйти, — не выбежать, — наружу. Туда, где светит солнце.       А Субин стоит у забора перед домом и курит. Ёнджун подходит к нему и выхватывает сигарету у него из пальцев. — На секунду я подумал, что ты собираешься дать мне пощечину, — говорит Субин. — Я все еще думаю об этом, — Ёнджун втаптывает окурок в землю. — Бросай курить, если только ты не стремишься заболеть раком легких и потерять голос, и тогда ты никогда больше не сможешь никого разозлить. Одному богу известно, на что бы еще ты потратил свое время. Субин долго смотрит на него. По какой-то причине этот взгляд ощущается иначе, чем у людей из клуба комиксов Кая. — Кстати, я был прав. — О, слава Господу, — Ёнджун вскидывает руки вверх. Кай плачет, и его все еще трясет, а Субин так невероятно бесит. По крайней мере, ветер утих. — Боже упаси, чтобы ты когда-нибудь оказался не прав. — Не знал, что ты религиозен, Ёнджун. — Я не… просто… заткнись. В чем ты был прав? — В двух вещах. Кто-то еще связался с Аресом, чтобы саботировать отношения Кая, — Субин опирается локтем на забор. — И что ты не человек. Ёнджун натягивает свитер повыше на плечи. — Давай просто пойдем домой, пока Кай не отправил за нами свою армию комиксов. — Люди ненавидят меня, — говорит Субин. — А если нет, то это не длится долго. — А я нет? — Ёнджун знает, что ведет себя подло, но он так зол из-за того, что Субин сказал Каю, и он действительно понятия не имеет, как относиться к соседу теперь. Может быть, он просто сбит с толку. Раздражен, определенно. Хотя он почти уверен, что это не ненависть. — Ты же не хочешь, чтобы я заболел раком легких. Ёнджун наполовину смеется, наполовину стонет. — У тебя низкие стандарты для того, чтобы нравиться людям. — Я не сказал «нравиться», — лицо Субина непроницаемо. — Я сказал «не ненавидеть». — Тогда это уже кое-что, — Ёнджун прикрывает глаза от солнца. — Можем ли мы, пожалуйста, вернуться к тебе домой и съесть холодную пиццу, которая сейчас лежит у тебя на полу? — Из твоих уст это звучит так аппетитно. И теперь Субин замедляет шаг ради него, пока они идут обратно.