Вишневая книга

Сентябрь 2023-го, Варшава, Радом, особняк семьи Далттер, 10:26. Песня главы — little girl gone — CHINCHILLA

«Когда кто-то приказывает вам жить по их правилам, вы должны помнить, что всегда можете от этого отказаться. И плевать, кто это будет. Коллеги, семья, любимый человек — неважно. На первом месте всегда остаетесь только вы сами». © Герман Манцевич

Лиса уже почти забыла дорогу в этот дом. Когда она была здесь в последний раз?.. Сколько воды утекло с тех пор? Минуло всего два года, а казалось, будто целая вечность. Деревья в саду были все такими же ухоженными, особенно яркими именно осенью. Дорожка выложена идеальной плиткой, горшки с декоративными кустиками стоят строго симметрично, а фонтанчик посреди придомовой территории такой чистый, что создается впечатление, будто каждый его уголок прошлись зубочисткой. Хозяйка дома постаралась на славу. Семья Далттер всегда и во всем была образцовой. Мэри Далттер — начитанная леди с прекрасной родословной, Колин Далттер — уважаемый реставратор, Юрий Далттер — молодое дарование и теперь успешный бизнесмен, а Олисава Далттер… Разочарование этой фантастической семьи. После того, как испортила важный антиквариат и пошла против желания Колина. Они всегда контролировали её жизнь — он и Мэри. У Лисы попросту не поворачивался язык назвать её мамой. Эта женщина была лишена всех черт, присущих любящим матерям. Но Юрия она, пожалуй, любила. За его покладистый характер и острый ум — этого у брата было не отнять наравне с хитростью. Юрий носил много масок, хотя на самом деле честно считался с мнением родителей. Просто юлил временами и умалчивал о мелочах. Юрия все устраивало — жадный до денег, он добился финансового благополучия, и мужчине было плевать, чем он занимался. В этом брат с сестрой кардинально различались. «Если буду жить, как хотят они, то потеряю себя». Эта мысль всегда толкала Олисаву идти своей дорогой. — Младшая госпожа! Когда Лиса вошла в парадные двери, к ней тут же подскочил усатый дворецкий. Он выглядел очень комично в громадных очках, а от движения тонких губ казалось, будто усы норовились сбежать с его тощего лица. — Здравствуй, Фитц. Этот мужчина был немцем по происхождению, поэтому Далттер, сами являющиеся потомками крупного немецкого рода, не смогли оставить земляка. Фитц от чего-то бежал в своё время, но Лиса никогда не вдавалось в подробности этой истории. Что бы ни произошло у человека в прошлом — это никак не оправдывало его поступки в будущем. — Господин уже очень давно вас ожидает, пройдемте. Лиса криво усмехнулась: — Я тоже рада тебя видеть, Фитц. Дворецкий никогда не питал к девушке теплых чувств. Напротив, убеждённый, что Мэри и Колин ангелы во плоти, мужчина не понимал, почему она решила покинуть семью и всегда спорила с ними. А когда Фитц впервые застукал её целующейся со школьной подругой, то и вовсе очерствел. Даже сейчас в его голосе слышалось пренебрежение. Но обижало ли это Олисаву? О, нет. Глупый старик не мог задеть что-то сокровенное в ее душе. Все самое сочное ожидалось впереди. Минув большую прихожую, Лиса двинулась вслед за Фитцем. Он вел девушку за собой медленно, словно она забыла, где находится кабинет ее отца. Сейчас это было на руку. Сава хотела вдоволь пропитаться удушающей атмосферой этого дома, чтобы потом пропасть еще на несколько лет. Семейные портреты, начищенный до скрипа пол, тяжелые гардины и умирающие в вазах космеи… Ничего не поменялось — даже огромные настенные часы с кукушкой все еще мерно отсчитывали время. — Олисава! Звонкий голос Мэри едва не заставил девушку вздрогнуть. Но на бесстрастном выражении лица это никак не отразилось — напротив, Далттер лишь увереннее выпрямила спину, напрягла почти каждый мускул и при этом выглядела естественно. Быстрой смене образа Лису научила именно эта женщина. Хмурое лицо? Не позорь нас, улыбайся. Случилось что-то плохое? Плевать, здесь сидят уважаемые люди, поддержи беседу и будь приветлива. Пригодились ли эти повадки хамелеона в жизни? О да, пригодились. И сломали ее тоже. Опасаясь недовольства друзей и партнеров, Лиса часто скрывала от них свои настоящие эмоции. Никому не могла открыться, даже своей первой искренней любви — Елене. Олисава Далттер всегда кого-то играла. Стоило ли полагать, что с Мией все будет иначе? Что она сможет показать свою темную сторону и не отпугнуть? Познакомить со своими демонами и понадеяться, что они не сожрут хрупкую, прекрасную нимфу и музу ее творчества? Никто не мог знать наверняка. Сава на миг прикрыла глаза и обернулась. На губах играла мягкая, приветливая улыбка. Только уголки губ дрожали в напряжении, но это мог заметить только настоящий профессионал. Мэри всегда отличалась проницательностью, просто многие вещи женщина банально не желала видеть. — Здравствуйте, мама. — Ты привезла книгу? Она спустилась с лестницы и встала напротив дочери. В строгом рабочем платье, начищенных туфлях-лодочках, с идеальным пучком на голове и таким же идеальным макияжем. Пример для подражания, хотя подражать там было нечему. — Не испачкала ее? Мадам Далттер бесцеремонно выхватила антиквариат из девичьих пальцев, придирчиво его осматривая. «Ага, запятнала ее своей грязной кровью». Лиса мило улыбалась, глуша рвущиеся наружу эмоции. Не сейчас, еще не время срываться и уходить, хлопнув дверью. Она еще даже не увидела брата. — Юрий здесь? Олисава попыталась сменить тему. Точнее, свести разговор к минимуму. Но Мэри все еще была поглощена книгой и пропустила вопрос мимо ушей. — Ты только посмотри! — воскликнула женщина. — Это же достояние нашего народа! Книга, имеющая только два дубликата! Ты хоть понимаешь, что с ней нужно обращаться подобающе? — Если вы так переживали за ее сохранность, то стоило поехать за ней самой, не так ли? Злость едва ли удавалось сдерживать, она нарастала с каждой секундой. Сава успела позабыть, какого это, общаться с матерью, которая считает тебя разочарованием. Наверное, стоило передать книгу с водителем, но девушка раз за разом давала семье совершенно ненужные шансы. Чего она ожидала от них? Теплый прием? Отсутствие презрения? Наивная. Мэри осеклась, на ее лицо легла тень. Пухлые губы превратились в тонкую, надломленную линию. Сава знала, к чему эти изменения — еще с детства Мэри пыталась заставить дочь постоянно чувствовать вину. Считать себя должной им за то, что решили подарить жизнь такому ничтожеству. Долгие годы девушка пыталась заслужить их любовь, а когда поняла, что ее мечте не дано сбыться, оставила эту затею. Отпустила себя, дала крылья — пока еще маленькие, как у цыпленка, неспособные на полет, но имеющие перспективу. Перестала ждать чудесного освобождения из золотой клетки и сделала это сама. Не полетела, нет… захромала, тем не менее точно зная, что в будущем сможет бороздить воздушные океаны. Сава закончила выбранную ими гимназию, по велению отца поступила в университет. Единственная мысль, греющая ее душу все это время, была о своем уютном местечке подальше от холодного особняка. Учась и попутно подрабатывая, к двадцати двум годам Олисава смогла позволить себе студию и уйти окончательно. Занятие рисованием, которое родители считали чушью, подработки в кофейне и в баре помогли Лисе купить себе пропуск в мир. И воспользовалась она им, когда не смогла должным образом сделать заказ от влиятельного друга отца. Сава помнила свои слезы, помнила, как умоляла поручить это дело настоящему специалисту, а не вчерашней выпускнице. Но все было как всегда — ее не желали слушать. — Ты не умеешь общаться уважительно с собственной матерью? Появляешься дома в кой то веки и все равно грубишь! — Я общалась исключительно с уважением, мама. Мэри дернулась, как от удара. Затем развернулась на каблуках и зацокала ими по направлению к кабинету мужа. Поймав гневный взгляд Фитца, Лиса растянула губы в язвительной улыбке и развернулась, чтобы направиться в другую сторону. Еще в коридоре она ощутила тонкую нотку парфюма Юрия. Она подарила ему эту марку на день рождения с первой зарплаты, а брату так понравился запах, что он стал покупать этот одеколон постоянно. Как сестре, Лисе было приятно. Ее старания оценили. Неспешно шагая к библиотеке, Сава очутилась в восточном крыле дома. Здесь тоже почти ничего не поменялось. Те же дорогущие картины на стенах, тот же платяной шкаф, через который Лиса мечтала убежать в Нарнию, те же тусклые антикварные светильники и совершенно скучный ковер. — Хм, как всегда, открыто окно. Олисава вошла в библиотеку. Погода испортилась, от солнечного утра, которое они с Мией встретили вместе, не осталось и следа. Началась буря. Лиса искренне переживала из-за этого: ей бы не хотелось, чтобы Сапковски намокла, когда закончит свою работу. Но как же сильно Далттер любила запах дождя. В нем всегда чувствовалось что-то особенное — свободное, глубокое, таинственное. — Ох, блудная дочь решила посетить белый дом. Голос Юрия прозвучал тихо, но слишком внезапно, чтобы девушка осталась спокойной. Сердце Лисы пустилось вскачь, хотя внешне она никак себя не выдала. Лишь вдохнула поглубже и обернулась к брату. — Соскучилась по сорванцу. Она улыбнулась, когда мужчина протянул к ней руки и с удовольствием утонула в его теплых объятиях. Несмотря на вынужденное соперничество, они оставались дружны. Лису не обижало, что Юрия ставили ей в пример как состоявшуюся личность, обесценивая ее личные заслуги. К годам четырнадцати девушка впервые усомнилась в оценочной системе их семьи. Так начался раскол. И расставление приоритетов. Сначала брат — потом редкие похвалы. — Когда ты вернулся? — Вчера. Лиса кивнула как будто самой себе. Затем отступила на шаг и с удивлением поняла, что плачет. Холодные пальцы Юрия смахнули влагу с ее щек, и мужчина улыбнулся сестре с легкой снисходительностью. — Так сильно скучала? Олисава молча уткнулась носом в его шею, пытаясь успокоиться. И что это вообще на нее нашло? — Просто наконец смогла обнять свою семью. Семья, да?.. Пожалуй, Юрий был единственным, кого она так называла сейчас. В прошлом она считала своей семьей и Елену, но так и не успела ей об этом сказать. Все закончилось разбитой хрустальной туфелькой и страданиями Золушки. Молодые люди расположились в креслах за самым дальним стеллажом, чтобы матушка при желании найти их, сделала это не сразу. Снежана, милая горничная, вторая прислуга помимо Фитца, подала им чай. Эту женщину родители Лисы и Юрия наняли уже после их ухода из дома. Благо, Снежана оказалась понимающей и пообещала не рассказывать Мэри о тайном убежище еще хотя бы пятнадцать минут. — Как ты, братец? И я сейчас не про антикварный бизнес, ты знаешь, мне плевать, главное, что ты не испытываешь финансовых трудностей. Юрий взмахнул ресницами, делая неспешный глоток так изящно, будто сидел на чаепитии у королевы Англии. Он и выглядел подобающе: всегда облаченный в классику, за исключением собственного дома, подтянутый, красивый, обаятельный и умный. Лиса с самого детства пыталась поспевать за братом, но Юрий дал ей понять, что они слишком разные и ей нет нужды становиться его копией. Эти слова очень повлияли на нее. Помогли в становлении характера и поиске личности. — Я в порядке. Недавно встретил девушку в США, ее зовут Милли. Олисава заинтересованно подалась вперед. — Думаю, я женюсь, но родителям ни слова, поняла? Хочу расписаться где-нибудь на островах без горы надоедливых родственников. Боюсь, меня стошнит, если на свадьбу приедет тетя Дори. Лиса рассмеялась, вспоминая, как вышеупомянутая женщина таскала брата за щечки. В детстве он был чуть пухленьким, но после очередной такой пытки быстро сбросил вес. — Я рада за тебя, Юр, очень. И ты же знаешь, я могила. Родители для меня чужие люди, никаких откровений и уже тем более раскрытия твоих секретов. Мужчина моргнул, делая глоток уже остывшего чая. Его глаза, такие же глубокие и темные, как у Лисы, потускнели. Несмотря на хорошие отношения с отцом и матерью, он никогда не чувствовал тепла или доброты с их стороны. Возможно, когда-то для Лисы их похвалы означали любовь, но Юрий знал, что это не так. Они оба, и брат, и сестра, являлись зверьками в зоопарке. Просто один зверек преуспел в дрессировке и выполнял движения так, как того требовали дрессировщики. Мужчина отлично умел притворяться и играть — благодаря этому он многого добился. — Ну а у тебя что? Юрий хмыкнул, заметив волнение Лисы. — Нашла кого-то? — Я тоже встретила девушку. Ее зовут Мия, мы знакомы всего ничего, но она замечательная… такая замечательная, Юр. Широкая ладонь легла на острую девичью коленку. Мужчина подался вперед, снизу вверх заглядывая сестре в глаза. — Тогда не упусти ее. Я хочу, чтобы рядом с тобой был любящий и надежный человек. К тому же, будет нескучно лететь на мою свадьбу с такой компанией. Олисава устало, но очень тепло улыбнулась. Он всегда был таким — всегда принимал все, что она ему давала. Даже когда был шокирован — все равно не осуждал и пытался понять. Юрий узнал об ориентации Лисы совершенно случайно, прочитав строчку в ее дневнике. Девушка думала, что раскрытие этой тайны поставит крест на их отношениях, но она ошиблась. Юрий стал гораздо сильнее оберегать сестру, пока не уехал учиться, а потом и работать в штаты. — Ты не против? США толерантная страна, и все же… Твое окружение не станет?.. — Мое окружение это примет, — перебил ее брат. — В противном случае, мне придется пересмотреть список своих друзей. — Ты серьезно? Я не хочу портить твою жизнь. — Я люблю тебя, Бэмби. И ты тоже моя жизнь. — Его глаза потемнели, лицо выражало исключительную серьезность. — Не забывай об этом даже когда я далеко. Лиса снова заплакала, но теперь щемящее чувство в ее груди стало меньше. Камень, давящий на грудную клетку, стал чуть-чуть меньше. — Опять это глупое прозвище! — Ха-ха, я обязательно расскажу о нем твоей новой девушке! Это ведь очаровательно! — Мы еще не встречаемся! — Ну так чего медлишь? Уведут же, небось красотка, у тебя хороший вкус. Лиса рассмеялась, ткнув брата носком ботинка в коленную чашечку. Они просидели в библиотеке еще час, прежде чем их снова навестила Снежана. Красная, дерганная, она тихо попросила молодых людей подняться в кабинет их отца. — Дальше ты сам, я пошла. Олисава похлопала Юрия по плечу: — Ты уж как-нибудь отмажь меня. И жду в гости с Милли, надеюсь, встретимся еще до свадьбы. — Состыкуемся, когда сделаешь девушку, о которой говорила, своей. Лиса вспыхнула, но постаралась сохранить уверенный, бунтарский вид. Сердце зашлось очень быстро и громко, когда она вспомнила про Мию. Наверное, Сапковски сейчас вела какую-нибудь лекцию или практическое занятие, сражаясь со сном. Такая же нежная и красивая, как и в тату-студии, как и в «Шарлотте», как и… всегда? Олисава мысленно хмыкнула: кажется, она уже соскучилась. Нормально ли это было? Не кидалась ли она в омут с головой? Впрочем, несмотря на пережитую боль, Сава закаляла себя как сталь. Чтобы больше никогда ничего не бояться. — Хорошо, тогда буду ждать.