Сахабын

… Тревога! … Тревога! … Тревога! … Тревога! … Тревога! … Тревога! … Тревога! Телефон жужжал глухо и назойливо, повторяя одно и то же слово под бит, как самый истеричный в мире попугай. Подумалось, что если бы он завёл попуга, то ни в коем случае не стал бы учить его этой песне. Но тот бы и сам выучил, судя по всему. В сомкнутые веки ударил свет, будто с него резко стащили одеяло. Рома поморщился, не открывая глаз. Отстаньте. Ещё пять минут, пять минуточек… Покой разрезал истошный женский вопль: — ОН ЗДЕСЬ!!! Мда. Кажется, его планам на здоровый и крепкий сон было не суждено сбыться. Он моргал, пытаясь сфокусировать взгляд на фигурах, которые ощупывали его и, кажется, смахивали с него листья. А, так вот что показалось ему таким приятным и мягким одеялом… Рома проморгался, приподнялся на локте и охренел. — Дима?! — мужик в кепке повернулся на его сиплое хрипение, и Рома убедился в своей правоте. Дима. LDMA собственной персоной. Девушка подле него, стоящая на коленях и зарёванная до такой степени, что у неё тушь стекла к подбородку, замерла и повернула голову. — Лера?! Рома помотал головой. В неё ничего не укладывалось. — Ребят, вы чё здесь делаете? Лицо Хаос исказилось до такой степени, что Роме резко захотелось прикрыть пах руками. К сожалению, на одной он еле-еле удерживал вес тела, а второй крепко сжимал бубен, который не выпустил даже во сне, и потому пока не мог ею даже пошевелить. — Что ты здесь делаешь, а? Самый умный опять? Выперся бухой и обдолбаный ни свет ни заря?! Отвечай! — Лер, тш, — Дима, святой человек, погладил свою женщину по плечу, приобнимая, чмокнул в макушку и повернулся обратно к Роме. — Встать сможешь? Локи вздохнул и попробовал напрячь пресс. Справился и резко похолодел. — Дим, — сказал он севшим голосом, хотя казалось бы, куда больше сипеть. — Я ног не чувствую. ЛДМА замер лицом. Лера всхлипнула. — А, — сказал этот святой человек невероятно спокойным голосом. — Ну так я на них сижу!

***

— И значит, нахожу я этот сайт… о, да, спасибо, — Лера, умытая и закутанная в плед, приняла из рук Николая бережно заваренную кружку лучшего алтайского чая с изрядной порцией успокоительных травок. — Отзывы нормальные, фотки красивые. Говорю Диме — поехали. Он такой тоже — а давай. Но дороги убийственные просто, ну, ты знаешь, — рыжая шаманка активно закивала, не убирая рук с лечебными потоками от поясницы ЛДМА, который сидел тут, рядышком, и старался не очень охать. Шутка про ноги оказалась не совсем шуткой — от беспробудного сна на холодной земле у Ромы закоченели все суставы, и до кемпинга Дима нёс его на руках, как принцессу. Бородатый принцесс вертел головой и каждые две минуты переспрашивал, как там бубен и не забыла ли Лера колотушку. В последний раз, уже у самых домиков, когда им навстречу высыпала вся встревоженная толпа, Лера показательно огрела его этой колотушкой по голове. — В общем, пока доехали, пока выгрузились — уже и тьма-тьмущая, и сил никаких. Взяли ключи, затащили чемодан, сполоснулись и спать. А утром, ни свет ни заря, стук в дверь — спасите! Помогите! Нужны все, кто есть в лагере! Мне приметы описывают какого-то ебанутого, а я спросонья думаю — ну не может же это быть наш ебанутый?! Он бы нас позвал пересечься, наверное… — взгляд, который достался Роме после этих слов, заставил его сжаться сильнее и спрятать нос в кружку с молоком и мёдом. — А потом я смотрю - ба! Да это же НАШ ебанутый! — Ну простите, ну затупил… подумал, вам наша компания неинтересна будет… — Думал он! Ром, чё за хуйня? Тебе надо было просто спросить, — Лера закатила глаза и отхлебнула чаю. Травки, если и должны были, действовали как-то медленно. Впрочем, Рома всегда подозревал, что Хаос ведьма, а таких любая трава берёт медленно и неохотно. — А дальше мы его искали со всем селом. Видимо, потому и нашли, что жили дальше всех и у себя смотрели. — Видимо, так, — Николай присел с краешку, стараясь занимать поменьше места, и тоже положил руку на Диму, правда, почему-то на плечо, а не на пояс. — У нас были сигнальные флажки, но Роман Вениаминович прорвался далеко за них. — Волка ноги кормят, — буркнул Рома. — Надо было, вот и пошёл. Поговорку высокое собрание не оценило, кроме, разве что, Николая — тот медленно моргнул, до жути напомнив своего собственного тигра, и в кои-то веки ничего не сказал.

***

Когда все поясницы были вылечены, нервы успокоены, друзья перезнакомлены и сплетни обсуждены, а Ромины многострадальные конечности отогрелись и перестали отваливаться и ныть (целительский консилиум на три голоса пропел, что это временный эффект, и через несколько часов его срубит снова, а последствия он будет ощущать от нескольких дней до недели, если не месяца), ему до жути захотелось их размять — и заодно свалить из тёплой токсичной компании, которая плотно сдружилась против него и на разные лады запевала «наш товарищ идиот и себя не бережёт». Разве что ЛДМА с Пашей заняли нейтральную позицию — точнее, Паша выпал в осадок «Вы тот самый LDMA?», Дима выпал в осадок, что его знают даже тёмные сибирские шаманы, и они отсели в уголок слушать демки и делиться любимыми треками. Рома же выпутался из кокона пледов и одеял, отмахнулся от пяти протянутых рук и сам выполз на улицу. День был неприлично светлый и солнечный для дня затмения. Впрочем, его и не должно было быть видно в их краях — пик приходился на южное полушарие, это Рома точно запомнил, штудируя всю возможную информацию о дате. Он постоял на крыльце, вдыхая свежий осенний воздух, так непохожий на морозный воздух его родного края. Впрочем, немного мороза ему принесло — из соседнего домика выпал Данила, кивнул и подвалил ближе, на ходу доставая пачку сигарет. После плотного завтрака мясом с картошкой — кайф поесть от пуза после тяжёлой работы — курить хотелось неимоверно, так что табак пришёлся весьма кстати. Затянулись. — Ты как вообще? — спросил Рома, тихо радуясь возможности перевести фокус беспокойства на кого-то другого. Да ему и правда было интересно, получилось ли у Данилы с барсом добраться до вершины, или куда он там шёл? Данила покивал, собираясь с мыслями. — Да нормально в целом, — сделал паузу, стряхивая пепел и затягиваясь заново. — Рассказывать ваще можно? — Столько, сколько посчитаешь нужным или разрешили, — Рома прислонился виском к резному столбу. Он сейчас точно не был готов делиться ничем из того, что было за воротами. Да и вспоминал смутно, какими-то обрывками, будто это и правда был сон, а не нормальный транс. — Ну, в общем, там, на горе, за тучами, на самом деле солнечно и ясно, — Данила помахал руками, показывая, что совсем светло, прямо как тут. — И мне показали, кем ещё я могу быть, если не барсом. То есть, я не могу перестать быть барсом, и мне долго карабкаться, но потом я могу стать кем-то ещё. Кажется, вот здесь, — он постучал себя по груди. — Под снегом и льдом есть огонь ещё. Хотя его, конечно, растить и растить. — Соколом будешь, раз солнечно? Или как там, Жар-птицей? — усмехнулся Рома, прикинув атрибуты и то, что сам видел в Даниле. Тот криво улыбнулся в ответ и на эту короткую секунду вдруг стал гораздо, на миллиарды лет, старше себя-нынешнего. Но мгновение прошло, а за ним и наваждение. — Типа того. Помолчали. Рома выпустил дым и попытался в десятый раз дозваться до бубна. Бубен либо молчал, либо… Рома не мог его услышать. Это не было совсем нонсенсом — после тяжёлых путешествий наступал мощный откат, и чуйку временами отшибало прямо в ноль — но Рома всё равно поёжился, вспоминая пещеру и свой голос в пустоте. Он остался жив, но, возможно, он больше не кам. — Ты дурак, — Данила прыснул, улыбаясь чему-то своему, и покосился на удивлённо поднятые брови. — Мин просил передать тебе, что ты дурак, и кам-дурак. Он злится, хочет ящик рома и настаивает, чтобы ты не пытался лезть в тонкие сферы, пока не придёшь в себя, ни в какие вообще. Локи открыл рот. Закрыл рот. Недоверчиво прищурился. — Я вас разве знакомил? — Совсем официально — нет, но я его слышу. Я всех слышу, такой уж я чувствительный, — Данила пожал плечами, даже в этом жесте не сумев скрыть то, как из него литрами хлещет самодовольство. Локи покосился на него с укоризной, но ничего не сказал. Сам таким был, что уж там, когда первый год носился с бубном, как бешеный, и чуть ли не каждому встречному им под нос тыкал: смотрите, я шаман, кам, самый настоящий, у меня и колотушка есть! Они замолчали, и тишина эта была неожиданно уютной. Локи залип, подкурив новую. Он думал о том, что его ждёт теперь. Перспектива остаться камом грела, но все остальные скорее пугали. Хотя, прикинул он, даже потенциальная вечность в услужении Эрлик-хану на проверку раскрывалась с позитивной стороны. Родных повидает, побазарит с Гайдаром, а ещё… Очнулся он только тогда, когда его аккуратно потрогали за рукав. Обернулся — рыжая шаманка, убедившись, что он её заметил, жестом предложила передвинуть пепельницу, не особо востребованную ввиду того, что пепел они смахивали на землю. Локи придвинул её к себе, и девушка подтянулась, обняв столб с другой стороны, и села на перила, свесив ноги вниз. Рома движ не поддержал, опасаясь, что под ним тонкая досочка тупо подломится, но позволил себе опереться локтями и прижать руку к голове, которая начинала снова болеть. — Как думаешь, получилось? Локи не понял, кто из них задал этот вопрос, но, судя по всему, ответа в любом случае ждали от него. Неприятным нюансом было то, что сейчас его не было. — Такому воздействию нужен срок от двадцати восьми до сорока дней, чтобы просто начать проявляться в мире, — Николай подкрался бесшумно, как обычно, положил голову на плечо Данилы, мгновенно превращая их в единое двуглавое существо, и продолжил толкать свою энциклопедическую пояснительную телегу. — А затем оно будет развиваться столько, сколько ему потребуется. Быть может — мгновенно, а может, несколько месяцев. Но знать наверняка мы будем уже через полтора. Сроки навевали тоску. С другой стороны, через полтора месяца солнце должно было умереть и родиться заново — быть может, хоть в следующем году оно осветит мир по-другому? — А что делать, если оно не сработает? — тихо спросила рыжая. Локи поморщился. Почесал бровь большим пальцем. Боль становилась зудящей. Уставился перед собой, подбирая слова, но вдруг вспомнил, что для такого ему вообще никогда не надо было думать. Слушать сердце — этого достаточно. А оно… Локи пожал плечами. — Если будет так, то у меня… — он аккуратно затушил сигарету, опёрся ладонями и потянулся. — Есть повод прийти сюда ещё один раз.