Вальс на воде

      Невиллет не знал, когда эти встречи стали столь частыми. Как и то, как смог этот странный маленький человек ворваться в его жизнь, так незаметно и в то же время ярко. Фурина заходила в его кабинет, словно к себе домой. И самое странное в этом всем было то, что и Невиллет не испытывал ни малейшего неудобства или стеснения, которое обычно испытывал с другими людьми. Он испытывал лишь какое-то странное чувство, наполняющее его грудь теплом. Порой Фурина вырвалась в кабинет вихрем, дверь громко хлопала о стены, она театрально кружилась вокруг себя, а после делала поклон. Она была актрисой до самой прожонной души. —Леди и джентельмены, а вот и Я, неповторимая и прекрасная—Фурина!       И все же, когда она представлялась так Невиллет испытывал глубокое чувство смущения. В таки в встречи, которые составляли примерно семьдесят процентов от остальных, она приносила коробочки со сладостями. И всякий раз они были разные. —ООО, попробуйте вот эти эклеры, месье Невиллет! Они из кафетерия Бенжамина! И думаю они действительно заслужевают похвалы! Правду ведь говорят, что месье Бенжамин мастер своего дела! А вот эти пирожные, сделанные на основе овощей, довольно интересное сочетание, в меру сладкое.       Стоит ли говорить, что по скромным наблюдениям Невиллета леди Фурина обожала сладкое, а все те десерты имеющиее более нейтральный или свежый вкус предназначались больше ему? Но, конечно, же Невиллет из вежливости пробовал все, что она приносила. Не то что бы сладкое ему не нравилось, но и не испытывал он к сладостям никакого ранее интереса.... До этого момента.       Порой они беседовали за чашкой чая. Чаще всего говорила Фурина. Она громко смеялась, пародировала голоса знакомых и всех людей которых она сочла любопытными. Удивительно было и то, что любопытными и поразительными она считала всех. —Каждый человек уникален и прекрасен. И каждый заслуживает внимания, —всякий раз с нежностью говорила она.       Бывали дни, когда она заходила тихо, почти не слышно. Лицо её выражало лишь спокойствие и редкую усталость, которая пропадала через какие-то пары мгновений. Из-за чего порой казалось, что ему и вовсе показалось. Она скромно улыбалась, проскальзывая дальше, присаживалась на недалеко стоящий диван и доставала небольшую книжечку из сумки. —Вы не против если я посижу с вами, месье Невиллет? У вас в кабинете удивительно спокойная атмосфера.       И смотря на её умиртоворенный вид, пышущий какой-то свежестью, он не мог отказать. В любом случае это ведь не плохо, что бы просто сидеть рядом и заниматься своими делами? Люди ведь говорят, что всякое дело в компание делается намного быстрее и более воодушевлённо? Ведь так?       И они сидели. Сидели рядом, но в то же время далеко. Он разбирал документы, она в основном читала книги или же сценарий к очередной из пьесс. —Как-нибудь вы все таки должны посетить хоть одно из моих представлений. Невиллет, серьезно кивает, записывая в планы. И это желание было удивительным, потому что ранее никому кроме мелюзин не доставалась такая почесть—что бы сам Верховный судья выделил время на них. Таким образом, постепенно Фурина внедрялась в его жизнь, незаметно и целенаправленно. Таким образом, Фурина становилась неотъемлемой частью его жизни.

***

      На улице, стоит только им вместе выйти на прогулку, Невиллет ловит взгляды. Поражённые, восторженные и другие, природу которых он понять так и не смог. Оно и понятно, почему люди удивлены. Всегда нелюдимый Верховный судья, вышел на улицу, да еще не один, а в компании звезды Фонтейна! На Фурину же смотрели так словно она подарок божий, точно она их великий талисман и светило. А она пользуется вниманием, весело улыбается и рукой машет. Ох, сколько раз за подобные прогулки её окриликивали с просьбой дать автограф. И сколько раз из подтишка фотографировали... —Леди Фурина! Я бы хотела вас поблагодарить за совет. Моему мальчику действительно стало легче! —Фурина одаривала женщину мягкой улыбкой. —Ах, леди Фурина. Вы прекрасно сыграли в прошлом спектакле. Не терпиться увидеть вас вновь на сцене. Мне порой кажется, что сцена это ваш дом! —Вы совершенно правы! Сцена это и есть мой, дорогой прекрасный дом, —смеялась она. —Леди Фурина. Поделитесь секретом вашего мастерства! —кричали папарацци. —Это всего лишь труд и опыт.       Частенько после встречь с репортерами, она хватала его за руку и скрывалась за ближайшим поворотом. Хитро поднмигивая и поднося палец к губам, в просьбе молчать. —И вы не устаете? —спрашивает однажды он. Наблюдая за волнами омывающими берег. Фурина рядом, усмехается, поглаживая выдру у её ног, что так и ластилась к ней. Животные удивительно любили её. Если не обожали. Сколько раз он замечал, как к ней тянуться и собаки, и кошки, и даже птицы. —Устаю, —просто говорит она. —Но когда ты долгое время находишься на сцене привыкаешь. И я привыкла. Не то что бы мне не в радость чужое внимание, но просто наблюдать как лица других освещается радостью или восторгом, для меня это высшая награда. Для меня награда знать, что они вдохновляются мной, что я помогаю сделать им шаг вперед к своей мечте. И то, что благодаря моей игре и благодаря театру, люди могут отвелечься от своих бед.       И сказано все это было с такой нежностью и любовью, что Невиллет был уверен, все это правда. И смотря на неё. На её умиротворенное, воодушевлённое и до бесконечности нежное лицо, Невиллет был уверен, что и сам каким-то образом проникается этой всепоглощающей любовью. Фурина открывает ему глаза, заставляя любить людей так же сильно как любит она. И честно говоря, порой он сомневался, что кто-нибудь ещё мог так любить весь мир, как она. И Невиллет не мог это не ценить.       Однажды он увидел её вновь около моря. Фурина часто посещала его берег. Иногда просто стояла закрыв глаза, думая о чем-то, иногда игралась с выдрами, которые точно чувствовали её присутвие, выползать из воды, а после весело крудились вокруг ног девушки.       Иногда же она была окружена мелюжинами. Всякий такой раз, Невиллет замирал. Да наблюдал внимательнее. Он смотрел на доброе, нежное лицо леди Фурины. Смотреть как она ласково гладит мелюзин по голове, слушает их рассказы, и принимает всякий раз подарки. Будь то ракушки, или подводные цветы с морскими звёздами. Иногда она тоже дарила им что-то в ответ, будь то одежда или сладости, или просто маленькое, сделанное собсвеноручно, оригами. Эти подарки после ещё не раз Невиллеь замечал у мелюзин либо в домах либо на них же. Часть подарков была аккуратна сложена и в его ящиках, на хранение.       Когда Невиллет видел её в окружение своих дорогих друзей, на сердце теплело. Он не мог переступить через себя, дабы подойти и поздороваться. Он не мог нарушить столь милый и личный момент. Всякий раз Невиллет тихо уходил. —Что ты думаешь о леди Фурине? —как то спросил он у своей помошницы Кларе.       Мелюзина задумалась на мгновение, подняв лапку к лицу, а после её мордочка засняла: —Она очень добрая. Часто слушает нас, дарит подарки, и даже как-то защитила Серис от собак! А еще от неё всегда так приятно пахнет. Прямо как дома. Невиллеь погрузился в раздумья.

***

      Сцена перед ним разворачивалась стремительно и захватывающе. Актёры на сцене кружились в бушующем танце чувств и реплик. И Невиллет, признается, что и сам был поглощён увиденным точно морской пучиной. Но главное, конечно, все его внимание было обращено на тонкую маленькую фигурку в центре, облаченную в чёрное простое платье. Он следил за каждым её плавным движением, за каждой фразой и взглядом.       Леди Фурина, как и говорили все в Фонтейне, была по истине талантливым человеком. Столь точно она передавала все эмоции и жесты. Столь ярко она играла и столь чудесно оживал персонаж в её исполнение. Точно это и не персонаж вовсе, а реальный человек. Точно все это не как-то спектакль, а жизнь! Когда актёры вышли на поклон, он не мог не подняться со своего места и не хлопать, так же как и все остальные. Столько эмоций он не испытывал ещё никогда. И Фурина подарила ему их, вшила прямо в сердце!       Когда она выходит из гремерки, Невиллет ждет её неподалёку с букетом озерных лилий, она как то говорила, что это её любимые. Она удивленно смотрит на него, прежде чем в ее глазах засияет хитрость и веселье. —Ах, месье. Неужели это мне? Благодарю-благодарю. —она берёт у него из рук букет, нежно прижимая к груди. —можно ли считать, что теперь после увиденного, вы так же как и все остальные станете моим фанатом? Невиллет отводит взгляд: —Точно не знаю, на счет фаната, но человеком искренне пораженным и восхищенным вашим талантом —да. Фурина звонко смеется. Берёт его под локоть, прижимаясь своим тельце к его боку и ведёт по коридору к выходу. —Тогда, не стоит ли нам отпразновать этот знаменательный момент, в кафетерии Джорджа Росс? У него пекуться прекрасные пончики! Он не мог ей отказать. Не после того как посмотрел в разноцветные лучистые глаза. Кажется, он стал слишком мягким и сентиментальным.