"Первая загадка" или "Последняя надежда красных глаз"

      «Есть такая поговорка: «Смотришь в книгу, видишь «фигу»!» Это про меня!»       В который раз я пыталась сосредоточить свои мысли на произведение Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», но мысли как тараканы разбегались по тёмным углам моего сознание, а проще говоря, я летала в облаках! Сегодня был один из прекрасных осенних деньков, прощальный привет «бабьего лето». И бросив книгу в угол кресла, я решила прогуляться по парку находившегося не далеко от моего дома. Одев любимые синие джинсы, белую майку и черное худи, проскользнула не заметно в прихожую. Не хотелось встретить маму, уверена у неё найдется более подходящее для меня занятие. Стараясь не издавать звуков, я обула белые кроссовки. Взглянув в зеркало, решила что, чего-то не хватает и распустила черные волосы.       «Так-то на много лучше». — Мамуля, я ушла! — крикнула я закрывая за собой входную дверь.       «Да погода просто замечательная: небо голубое, полуденное солнце золотое и листья шуршат под ногами. Вот оно — счастье».       Захотелось позвонить кому-нибудь из подруг, но оказалось, что телефон я забыла дома.       «Отлично! Теперь меня дома ждет часовая лекция на тему: «Сколько раз тебе говорить, чтобы ты брала телефон, я же волнуюсь» … или «А голову ты не забыла?» Я конечно люблю свою маму, но порой она чересчур волнуется».       Путь до парка занял минут пятнадцать прогулочным шагом. Свернув с уложенной плиткой аллеи, я бродила среди деревьев, раскидывая ногами опавшие листья. И почему-то, вспомнилась строчка из записки: «Мерцающих в лесу у тополя, средь елей». В парке было спокойно и умиротворенно, бабульки сидели на лавочке в тени у ивы, мама гуляла с малышом, да несколько «парочек» прогуливались по парку. Фонтан уже не работал, но в бассейне осталась вода в которой теперь отражалось небо. Желто-красные листья кружило порывами ветра, они опускались, образуя круги на воде. И вот водная гладь успокоилась и замерла, словно ожидая нового порыва ветра. Сидя на лавочки у края фонтана, я наблюдала за этим круговоротом и не сразу заметила знакомые очертания лица на воде. Не было не страха, не прежнего ужаса. На воду снова упали листья и образ исчез.       «Ну что, Саша?! Настало время подумать о своей маленькой проблемке, здесь и сейчас, как я понимаю, забыть об этом мне не дадут. И так, когда я пыталась взломать замок на сундуке, я увидела человека в зеркале, который позже являлся мне во снах и представился как Александр. Он сказал, что ему нужна моя помощь, но чем «Я» могу ему помочь? И кто он, вообще такой? И что мне совсем этим делать? Так успокойся Шурочка и думай логически. Все это случилось в деревне, так? Так! Значит нужно узнать как можно больше об этой деревне, об этом доме и об этом чердаке. Но как? Интернет и мама, вот тебе и ответ!»       Обратная дорога домой, заняла на много меньше времени. Уже через десять минут я стояла на кухне и размышляла с чего начать разговор: — О, ты уже вернулась? Быстро ты, что-то. — Да, я телефон дома забыла, думала, ты будешь волноваться, если не дозвонишься. Может тебе помочь чем-нибудь? Давай я посуду помою, а ты пока чаю выпей, хочешь разведу? — Конечно, хочу, я сегодня, что-то так устала. Спасибо, Шурочка!       Заварив маме черный чай с мятой, которую мы привезли с деревни. Я стояла у раковины и пенной губкой мыла жирные тарелки. Мы говорили на разные темы. Она спросила, как дела в школе и как продвигается мое чтение Достоевского, а я поинтересовалась как у нее дела в школе, ведь она работала учителем географии. Вы скажите, мне не повезло, ведь когда твоя мама учитель, к тебе постоянно повышенное внимание. Именно поэтому моя мама преподавала в другом учебном заведении. — Мамуля, знаешь, я тут недавно поняла, что очень мало знаю о своих родственниках и о нашем доме в деревне. Может, ты мне что-нибудь расскажешь, были у нас какие-нибудь семейные тайны? — Тайны? С чего вдруг такие вопросы. — Ну, просто в одной передачи по ТВ, одна актриса искала своих предков, это оказалось так интересно. И Машка Ларионова, тоже какую-то программу на компьютер установила с генеалогическим древом. Так там надо заполнять имена, фамилии и даты рождения и смерти всех родственников, которых знаешь. — Это, наверное, что-то наподобие семейной родословной или фамильного дерева? — Да, да! Ты абсолютно права. Ну что поможешь? «А это, кстати, не плохая мысль. Надо будет взять программку у Машки!» — Раз тебе это интересно, то конечно помогу. Как мне в своё время рассказывала бабушка, а я если честно уже не много все подзабыла, то начало нашей семьи по женской линии идет от твоей прапрабабушки. Звали её, кажется Лизавета Петровна Иванкова. Девичью фамилию я забыла, помню, что родители её жили на территории княжеской усадьбы и были наемными рабочими. Получилось, так что первый ребенок Лизаветы Петровны умер в месячном возрасте, а в это время княгиня умерла при родах, вот и стала наша прапрабабушка кормилицей маленькой княжны Анастасии Федоровны, через пару лет у неё родилась твоя прабабушка и моя бабушка Матрена Тихоновна. Это она мне все и рассказывала. — А что еще, она рассказывала? — Ну, она говорила, что отец умер рано и что дедушку с бабушкой она совсем не знала. Что все детство она провела в княжеском доме, а княгиня очень любила её и маму. Что когда настало время Анастасии Федоровне выйти замуж и уехать к мужу в столицу. Она дала деньги Лизавете Петровне. — Моей прапрабабушке? — Да, дала деньги, на то что бы она построила себе хороший дом. — А где? — У мужа её в соседней губернии, был родительский дом, который пустовал уже несколько лет, у нашей же прапрабабушки дома не было, так как ее родители были откуда-то издалека, откуда бабушка не знала. — И ты хочешь сказать, что это-тот самый дом, в деревне? Это сколько ему тогда лет? — Наверное, лет сто, ну твой двоюродный дедушка Гриша, хорошо следил за ним и постоянно ремонтировал, помнишь пару лет назад папа ездил туда на месяц и они ремонтировали крышу. — Помню, я очень скучаю по нему, он да последнего шутил и называл меня «Шнурком», как жаль, что такие хорошие люди умирают. — Ты права Шурочка, и так на чем я остановилась? Вспомнила! Лизавета Петровна переехала в деревню, где вела небольшое хозяйство, а Матрена поехала с княжной в столицу. Она мало рассказывала о том времени, говорила, что в княжеском доме царила любовь и гармония, но вот только революция разрушила их счастье. Бабушка во время какой-то демонстрации была ранена и вернулась в деревню к маме, там через два года она вышла замуж за моего дедушку и переехала к мужу, который жил в соседнем селе. — А что же стало с княгиней? — Их семью расстреляли, муж княжны был ярым сторонником монархии. — Просто ужас. — Да, тяжелые тогда были времена, вот и Лизавета Петровна, не перенесла, когда её раскулачили, забрали все что было ценное в доме и хотели сжечь его. Сердце её остановилось. Было это в 30-х годах. — Но на нашем чердаке, стоит довольно старинная мебель, и это трюмо. И почему дом не сожгли? — Ответа на этот вопрос я не знаю. Бабушка говорила … — И чем это здесь занимаются королевы моего сердца? — Привет папочка! Иди мы тебя поцелуем.       Папа мой Анатолий Борисович Добров, работал переводчиком в коммерческой фирме, ему было 45 лет, но он до сих пор не имел свойственный его возрасту жирок, так как любил физический труд и экстремальные виды спорта. Его черные как смоль волосы, которые достались мне по наследству, едва тронула седина, а в серых глазах светилась доброта. Двадцать лет тому назад он познакомился с Екатериной Геннадьевной, тогда еще студенткой педагогического института и шикарной блондинкой с карими глазами, и этой весной они отметили Фарфоровую свадьбу. — А мы тут с мамой чай пили, да обо всем понемногу говорили, сплетничали!       Мама одобрительно мне улыбнулась, видно ей тоже не хотелось рассказывать папе тему нашего разговора. Ведь он не мог поддержать наш разговор, так как сам был приютский и не знал своих родственников. «Вот смотрю на них и думаю, какие же они у меня красивые и хорошие. Вот только дальнейший разговор с мамой придется отложить».