"Первый раз"

      Воспоминания душат, крепкой петлей до потери связи с реальностью сдавливая горло. Кидает то в жар, то в холод. Вся жизнь (если вереницу сменяющихся эпизодов прошлого воплощения можно в его состоянии назвать жизнью) проносится перед глазами. Даже заключение в Доме кандалов казалось не таким уж невыносимо кошмарным, чем сейчас перед сном. Дань Хэн ощущает себя привязанным к креслу ремнями в смирительной рубашке, как в том хорроре из прошлой янтарной эры, что продавец любезно «подарил» Март 7, обрадовавшись, что избавился от тяготившей его ненужной вещицы.              Март 7              По телу пробегает приятная дрожь, тревожные картинки исчезают, перед глазами яркая вспышка, что обычно следует за щелчком её полароида. Звук печатающейся фотографии словно крик петуха, предвещающий, что планета повернулась к яркой звезде: наступает утро, всё плохое уходит.       Дань Хэн ждёт другой щелчок, который должен сделать он сам. Космические пейзажи с их россыпью звезд и кружащимся танго планет проносится за окном уже не первый час, а Дань Хэн снова убирает руку с ручки.       Дань Хэн мог уже протереть дыру на ручке, так часто его рука касалась двери в купе Март 7 и убиралась обратно. Словно провинившийся ребенок, стоял он перед входом в чужой мир, где ему всегда рады, где его всегда ждёт она, такая нежная и любящая Март 7.       Он заставил всех переживать, и её тоже. Чувство вины щемяще давит в груди, словно сердцу место где-то не здесь, и оно пытается спрятаться от самого себя, давая знать о себе бешенным стуком; убежать то ли вверх, подступая к горлу, то ли вниз, прячась в пятках.       Взгляд опускается на тапочки и ноги в смешных носках, скрываемые клетчатыми ночными штанами. Но как магнитом взор возвращается всё туда же. К маленькой дурацкой вещи, что смешает два мира.       «Трус я какой-то что ли?» — словно за спиной говорит Дань Хэну Дань Хэн. Он испуганно оборачивается на месте, словно рядом стоит материальное отражение его самого. Холодные капли выступают на лбу; что-то внутри ломается, и вся нерешимость резко меняется коротким, но таким необходимым частично безрассудным, частично единственным верным действием.       Он не умеет делать это тихо, как натренированная в этом деле Март7. Но даже от явно не бесшумного открытия двери девушка не просыпается, продолжая мило посапывать, обнимая мягкую игрушку.       Негромкими шагами Дань Хэн идёт к большой розовой постели, застеленной чистой, приятно пахнущей цветами простыней. Март 7 спит, отвернувшись к незанавешенному окну, словно ожидая, что блеск осколков звезд будет наблюдать за ней и перенесется с ней в мир снов.       Дань Хэн ложится рядом, стараясь не мешать. Сейчас он как никогда понимает, что испытывает Март 7, когда она неосознанно тянется к чужому телу и обвивает нежными тонкими руками его талию. Как ищет в нём защиту и тепло, спокойствие и умиротворение, безопасность и такое спасающее чувство нежной и трепетной любви.       Стараясь бесшумно поднять одеяло, Дань Хэн находит удобную для себя позу. Тревожные мысли словно остались в коридоре — утром Пом-Пом их сметёт вместе с остатками космической пыли и другим мусором, а потом отправит все в заслуженное небытие.       Он не хочет будит свою маленькую льдинку. Сейчас он в звездном свете видит её шею. Не сдерживается, позволяя себе непростительную наглость: аккуратно отодвигает немного мешающие волосы и целует в такую чувствительную зону.       Вот здесь, в этой же самой комнате, по центру, он первый увидел её, абсолютно беззащитную, холодную, голую, оставленную, словно брошенный и ребенок. Первым делом он накинул на неё свой плащ, боясь, как бы гостья не замерзла. Как будто появившийся на свет котёнок, она долго не могла разомкнуть слипшиеся глаза, а тело продолжало оставаться холодным, словно жизнь противилась действиям Дань Хэна, желавшего согреть врученную ему судьбу.       Он никогда не забудет первый блеск её розово-голубых глаз, её бледные губы. Как розовела кожа руки, которую она неуверенно протянула к его щеке. Как она неуверенно пыталась о чём-то попросить, а он, словно коря себя за то, что не сразу сообразил, крикнул в коридор: «воды!». Как выбежал с ней в коридор, прижимая к себе сильнее, словно уже в тот момент он готов был защитить её от всего плохого, что могло осквернить её в этом мире.       И сейчас он хотел обратного: не прижать её к себе, обнять её со всей силы и уткнуться в плечо. Но она спала, а он боялся потревожить её покой.       Однако после столь интимного жеста, Март 7 начала суетиться: недовольно хмыкнула, словно пытаясь что-то сказать, сжала и разжала глаза, сощурила носик, и перевернулась на левый бок, ослабив хватку объятий игрушки.       Дань Хэн осмелился на ещё один интимный жест: отодвинул челку и прикоснулся быстро к девичьему лбу. Чувствуя дискомфорт от образовавшегося между ними расстояния, юноша пододвинулся ближе, положив руку на талию Март 7, слегка прижав её к себе. Девушка не проснулась. Больше Дань Хэн ничего не помнил…              ***       Март 7 чувствует, что просыпается от чего-то мешающего, чего-то нарушающего привычное существование во сне. Приглушенный холодный голубо-зеленый свет мягко подкрадывается к глазам. Она не может, да и не хочет, с первого раза раскрыть глазки и сориентироваться, где находится источник-раздражитель и как он вообще оказался в её комнате.       Но свет не вызывает тревогу или испуг. Любопытство и беспокойство – вот что сначала тихонько открывает дверь, а потом распахивает на всю, нарушая естественное пробуждение разума Март 7, которая всё ещё находится на своей «территории».       Глаза пытаются разобрать в темноте очертания источника света, но увиденное больше напоминает какую-то очень ценную (и в кредитном, и в художественном смысле) картину, что хранится то ли у сада воспоминаний, как ценное свидетельство о величии человеческого таланта, то ли в коллекции богатого магната.       Но картина перед глазами Март 7 другая – бесценная.       Неровные линии, которые по мере фокусирования взгляда, превращались сначала в очертания веточек, а потом в изящные, благородный, а, самое главное, знакомые, а оттого любимые рога. Март 7 снова начинает дышать ровно, понимая, что она в безопасности и что Дань Хэн бы явно корил себя за то, что напугал её. Только он не узнает – Март 7 не скажет.       И пусть она недолго могла наслаждаться изяществом драконьей расы, но в памяти (самом ценном «имуществе» Март 7) они запечатлелись в малейших деталях каждого перелива цвета короны, венчавшей истинную природную форму Дань Хэна.       Хочется лишь коснуться такого интимного места, если получится – провести подушечками пальцев или ощупать, погладить рога. Март 7 начинает краснеть, но в этот момент она чувствует движение крепких рук на своей талии, притягивающих её ближе и какое-то недовольное сонное бормотание лежащего рядом юноши.       И незнакомую холодную тяжесть, окутывающую ноги. Что-то касается неспрятанной носком пятки.       От испуга хочется вскочить, но знакомое положение рук на талии отрезвляет и успокаивает. Взгляд Март 7 скользит вдоль его тела, ориентируясь на холодное зеленое свечение вдоль всей кровати и её ног.       Большой чешуйчатый хвост лежал по всей длине левой ноги Дань Хэна, спускаясь к колену и понимаясь к бедру правой ноги Март 7, обвивая вниз всю ногу, кончиком касаясь неспрятанной пяточки.       Дань Хэн, всегда готовый бросить в копьё в неприятеля, теперь выглядит не как храбрый рыцарь из романа, не как образ абсолютно идеального прекрасно-положительного главного героя книжки, в пух и прах разнесенной гильдией эрудитов. Сейчас спящий юноша напоминает Март 7 ищущего защиты и тепла потерянного детёныша.       Тонкие солёные ручейки текут из глаз Март 7. Тепло за тепло, забота за заботу, доверие за доверие. Она со всей силы вжимается в его тело, готовая расплакаться и завопить на всё купе. Дарящие внутреннее тепло и успокоение чувства наполняют её с ног до головы, и сейчас как никогда она понимает, как же сильно она его любит. И даже сейчас, единственное, что способно угомонить бурю, ураган и шторм переполняющих душу чувств, — это ровное дыхание Дань Хэна, открывшего ей свою истинную форму в самом беззащитном состоянии – во сне.       Последнее, что помнит Март 7 перед тем, как провалиться в сон – как крепко сжала Дань Хэна, боясь его потерять.              ***              Он просыпается ночью; не знает, сколько спал, сколько до завтрака и когда проснётся его маленькая засоня, по утрам любящая потирать ещё не раскрывшиеся глаза. Ему всё равно на время и пространство. Не хочется только одного – чтобы это заканчивалась.       Нескончаемая очередь звёзд и планет за окном; нагретое место, подстроившееся под габариты спящих; плюшевая игрушка Пом-пом, оказавшаяся в ногах, и мелодичное дыхание спящего бесценного сокровища, окутанного холодным сине-зеленым светом его драконьего хвоста.       Ему спокойно. Он и не сразу понимает, насколько сейчас он дал себе непозволительную слабину. Он когда-то давно скинул корону и хвост и отказался от них, но сейчас невольно стал не просто их заложником. Он был и одновременно не был пленником истинной формы.       Вот она истинная форма того самого перерожденного наследника Пожирателя Луны, вот он настоящий Дань Хэн от кончика хвоста до кончика рогов.       Но и человеческий облик никогда не был маской. Лишь человеческой оболочкой всё того же Дань Хэна…       … от которого никогда не отворачивалась и никогда не отвернётся его новая семья, включая Март 7.       Сохранять ровное дыхание тяжело, особенно в непривычных для себя условиях в, казалось бы, непримечательном деле. Дань Хэн и представить не мог, что трудности будут его ожидать не в битве с отголосками прошлой жизни, жертвой которой стала его личность, а в нестандартной повседневной ситуации, которая внезапно для него самого вышла из-под его же контроля.       Дыхание становится более ровным, но Дань Хэн уже чувствует, как тихий вдох сопровождается негромким рычанием. Становится тесно в пижаме – грудная клетка расширилась из-за вернувшихся в естественную форму легких. Свет от хвоста и рогов не так мешают осознать изменения в теле, как слегка изменившийся запах: ноты лотоса и воды из чешуйчатого ущелья — и мешающая острая чешуя, местами появившаяся по всему телу и уже успевшая разодрать штанину подаренной Март 7 клетчатой пижамы. Полотно черных длинных волос перекрыло наволочку подушки.       Самое главное, что сейчас осознаёт Дань Хэн, здесь, в её объятиях, он чувствует себя самим собой, а не Дань Фэном с другим именем. Закрыв глаза, он видит не квинтет, ни осколки чужих лиц и отражение предшественника. Он видит себя, показывающего «V», и улыбающуюся Март 7, смотрящую в маленькое видоискатель. Она видит уставшее лицо Дань Хэна, согласившегося «запечатлеть» этот момент в Чешуйчатом ущелье. Если бы не Март 7 и её небольшие, немного детские поступки, Дань Хэн продолжал бы сходить с ума от оставленных на его жизни отпечатках не его прошлого. И сейчас, в таком беззащитном состоянии, он мог бы чувствовать себя «голым», но вместо этого он опять чувствует себя собой. Для неё он никогда не был, не является и никогда не будет Дань Фэном.       «Я тебя люблю».       …       Тяжелый хвост исчезает, а вместе с ним и голубо-зелёный свет у ног и головы. Тяжелые веки плотной шторкой отделяют зеркала души от реального мира, помогая погрузиться уставшему мозгу в сон. Дань Хэн начинает дышать чаще – уменьшившиеся лёгкие захватывают меньше кислорода. Привычное дыхание помогает снова заснуть.              ***              — Март.       Ответом выступает не молчание, а недовольные звуки непроснувшейся девушки.       — Вставай, завтрак проспишь.       — Не просплю.       — Март.              — Только не…       Грохот и возмущенные ой, сопровождающие поглаживания головы.       — … упади с кровати…       — Прости.       — Тебе не за что извиняться.       Дань Хэн первый раз ночевал вне своего купе, и Март 7 нелегко было осознать, что только она ходила в соседний номер ночевать. Ощущать рядом во сне Дань Хэна стало неотъемлемой частью её жизни, пускай она и оставалась ночевать всего два раза в неделю. Только это всегда было у него на небольшом матрасе. В тесноте, да не в обиде.       Дань Хэн не встаёт, а лишь смотрит с её края кровати на кокон, из которого Март 7 не пожелала вылезать.       Она в ответ долго и без каких-либо слов изучает его. Никаких видимых на первый взгляд следов от ночного облика. Сомнения закрадываются: а не приснилось ли ей? Лишь по одному её молчаливому и полному непонимания взгляду, бегающему от макушки до пяток, Дань Хэну всё становится ясно.       — Я не напугал тебя? — он должен был понять и раньше, что Март 7 просыпалась и видела его, раз её не смутило, что она слышит голос Дань Хэна, с которым она явно не засыпала, ведь…       Дань Хэн сам пришёл к ней за теплыми объятиями сна, за защитой, за проявляя доверия. В первый раз…       Вопрос не ставит Март 7 в ступор; сон словно рукой сняло. Сначала на кровати появилось скомканное одеяло, а потом и сама Март 7. Дань Хэн не успевает даже заметить, как две ладошки девушки накрыли его крупную кисть.       — Нет, Дань Хэн…       Март 7 помнит сама, какого это было тайком бесшумно бежать от кошмаров, пытаясь найти спасение от кошмаров и тревожащих мыслей, водоворотом ужасных фраз из диалогов с самой собой, потихоньку сводящих с ума.       Путаница из слов желаний и мыслей, которые сейчас надо выразить Март 7. Надо сказать и что он не напугал её, и что она рада, что Дань Хэн пришел к ней, и что она не чуть не испугалась этого драконьего облика.       — Спасибо… — сказанное словно нечаянно, но в тоже время словно подготовленно для безвыходной ситуацию, в которую надо действовать здесь и сейчас.       — что пришёл…       Её мягкие холодные ладошки быстро куда-то деваются. Дань Хэн едва удерживает равновесие, когда Март 7 бросается в его объятия. Положив голову на его правое плечо и вцепившись объятиями в его лопатки, она произносит такое простое, но успокаивающее:       — Я люблю тебя.       Дань Хэн отвечает на такой самый дорогой сердцу жест ответными объятиями, в ответ положив голову Март 7 на правое плечо.       Но всё же некоторые силы берут верх над пошатнувшейся силой воли Дань Хэна, которую до событий Сяньчжоу он подавлял всеми силами.       Ей в нос ударяет чудесный аромат, несравнимый ни с одними самыми дорогими духами, которые всячески продвигает КММ. Лотос и ледяная утренняя вода. Так ощущалось утро в Чешуйчатом ущелье, где они вместе проводили последние дни перед отбытием с вымотавшего физически и морально Лофу.       Март 7 продолжает лежать на плече, ощущая некоторый дискомфорт от ощущения того, что её что-то толкает вперед. Но она продолжает уверенно лежать на нагретом месте. Ей сейчас кажется, что ничего не происходит, хотя прямо сейчас метаморфозы охватывают тело Дань Хэна.       Она закрывает глаза, словно спит. В таком мгновении хочется оставаться и жить вечно. Остановись, поезд, задержись на пять секунд…       на десять минут, на час, на световой день, на год, на янтарную эру…       на вечность, оставшись идеально обработанным, безупречным и бесценным шестифазным льдом в бриллиантовой огранке…       — Не спи.       — Я не сплю… Дань Хэн…       — М?       — Мне так хорошо с тобой…       — Даже сейчас?       — Даже сейчас…       — Прости, может быть немного больно… Я отвык от этого тела и не могу его полностью до конца контролировать…       Она не чувствует ни холода, ни тяжести, ни дискомфорта, когда сияющий хвост постепенно обвивает её ногу, поднимаясь от пяточки, которую быстро пощекотал Дань Хэн, вдоль голени и бедра. Вверх, не касаясь спины и шеи, поднимается к лицу девушки, легонько касаясь её щеки.       — А? — Март 7 от такой неожиданности резко вскидывает голову назад.       Кончик хвоста, к приятному удивлению Март 7, образовал половинку сердечка, к которой поднеслась вторая половинка, сложенная из девичьих пальчиков.       Сквозь это сердечко они некоторое время смотрели друг на друга, забыв о том, что на самом деле надо спешить, и скоро должна прийти Пом-Пом всех будить, а за неё придёт зевающий Келус, интересующийся, не потерял ли он по ошибке где-то свою зубную щетку.       —Дань Хэн? А мы успеем к завтраку?       — Пом-Пом вчера объявила выходной, чтобы мы набрались сил после тяжелого путешествия. Наверное, ещё дня два-три никто не будет нас будить рано. Я по глупой привычке разбудил тебя.       — Дань Хэн, а мы можем?       Он понимал, к чему она клонит. Он это понял ещё тогда, когда на Лофу Март 7 сбежала из своего номера к нему.       Он не собирался ей отказывать.       — Да, но…       Он ведь понимал, что её упорство способно разбить даже стену, построенную в галактике хранителем Янтаря; знал, как Март 7 любит испытывать новое, получая удовольствие от самого процесса познания, а не от конечного результата.       — Ты хочешь…       Март 7 прекрасно понимала, что Дань Хэн не начнёт, пока не получит согласие, пока не убедиться в готовности девушки.       — ДА! — неожиданно громко для себя произнесла она так, что слово отдавалось от стенок купе. Март 7 надеется, что она случайно никого не разбудила и не напугала.       — Март, может быть очень больно.       Он аккуратно проводит тыльной стороной ладони по её щеке, аккуратно проводя вдоль линии подбородка, не разворачивая к коже лица пальцы и ногти, больше напоминавшие своей остротой когти.       Говорит о боли, но в тоже время даёт почувствовать свою заботу. С ним всё идет по плану. С ним встречать закат за просмотром нового сериала с кружками какао с маршмеллоу. С ним легко вставать рано, сонно потирая глаза и облокачиваясь на его плечо, когда весь день обещает быть изнуряющим экспресс-обходом магазинов на планете, на которой они совершают остановку. Из его рук даже горькое лекарство кажется сладким вареньем. В его глазах не страшно утонуть, под его дыхание не страшно засыпать, в его волосах (и длинных, и коротких) невозможно потеряться. С ним это не бояться заблудиться. С ним это забывать о кошмарах. Он – доверие, он – тепло, он – любовь, он – свет.       Март 7 для него — это нежный цветок, тянущийся к солнцу. С ней самый плохой день станет праздником, а любое бытовое дело – бесценным воспоминанием. Усталость сметает как тряпкой пыль, стоит ей обхватить его руку. Она – энергия, она – сила, она – жизненный стержень. Она – смелость, она – решительность, она – сила духа. Она – смысл, она – любовь. Она – начало начал.       — Дань Хэн, с тобой ничего не страшно.       — Март, дело не в страхе. А в непривычке.       — Дань Хэн, я хочу тебя!       Вторая его рука ложится на другую щёку и медленно и аккуратно притягивает лицо Март 7. Соприкосновение губ, за ним следующие, пока оба не находят для себя положение, в котором они слишком увлечены друг другом, чтобы думать о том, что делать дальше. Уже сейчас она чувствует разницу с их обычным сексом: язык стал длиннее, а ей уже не хватает кислорода, чтобы продолжать целоваться.       Оба глубоко дышат, готовясь к следующему не менее страстному подходу.       На сей раз инициативу берёт на себя Март 7, садясь на коленки к Дань Хэну. Такой же неповторимый взгляд, выражающий как очарование, так и обожание девичьей силы. И ничто его не изменит: ни длинные рога, которые Март 7 решительно будет называть короной и никак иначе, ни длинные острые уши, как у другой расы человекоподобных существ, описанных в сказках, ни длинные волосы, пахнущие чешуйчатым ущельем, ни слабо выраженные чешуйки под левым глазом.       Теперь она берёт его за подбородок и едва касается его губ.       Руки Дань Хэна оказываются на её талии, слегка приподнимая девичье тело, из-за чего Март 7 сильнее нависает над ним, а он сильнее ощущает своё полное подчинение и доверие к ней, к каждому её действию, жесту и слову. Он обожает её.       А Март 7, возбужденная таким положением, начинает раскидывать поцелуи в случайном порядке. Он даже не ищет логики в её движениях, лишь покорно подчиняется процессу, получая удовольствие от каждого поцелуя. Сначала целует правую щеку, затем кусает нижнюю губу, двумя пальцами зажимает кончик носа, аккуратно водя вправо-влево, отодвигает челку и целует лоб в одном месте, потом целует левый уголок губ, правый уголок, правую щеку снова, чуть выше первого поцелуя…       Дань Хэн теряет счёт поцелуев.       … снова лоб, снова щеки, лоб, кончик носа, лоб, щека или лоб, лоб или щека, или другая щека. Аккуратно касается губами нового для себя места – чешуек на левой щеке. Безболезненно притрагивается, но одна чешуйка всё же цепляется за губу, легко царапая, но не до крови. Он не будет её не ругать, лишь взглядом слегка укорит за неосторожность.       Его руки медленно поднимаются под растянутой розовой маечкой по линии талии, останавливаясь где-то под её грудью.       — Март, подними, пожалуйста, ручки.       Тоненькая ткань ночнушки оголяет сначала животик, потом грудь, затем временно закрывает лицо девушки, так прекрасно сидящую на его коленях, а затем отправляется за горизонты кровати.       Дань Хэн же поднимает руки и тянет вверх свою ночную рубашку, к его удивлению не зацепившуюся за рога, открывая Март 7 вид на его тело: широкие плечи, расширившаяся под объём увеличившихся легких грудная клетка, чешуйки по всему телу, блестящие легкой золотой россыпью, на легкий голубоватый оттенок кожи (или так падает свет в её комнате).       Он меняет положение, чтобы им удобнее дальше было продолжать наслаждаться друг другом. Спина упирается в стенку, хвост, немного прижатый, находит себе место слева, сложившись в несколько петель. Март 7 садится обратно, ощущая, что зона паха стала значительно больше.       Но, словно угадывая, что её беспокоит, Дань Хэн снова кладёт руки на её талию, снова поднимает их вверх, к её груди. Поднимая её легким захватом так, чтобы впиваться в нежную кожу подушечками пальцев, не касаясь острыми ногтями, Дань Хэн спускается дорожкой коротеньких поцелуев вдоль шеи, осыпая шажками сначала левую ключицу, и, дойдя до веснушчатого плеча, прерывает дорожку, продолжая её у другой ключицы.       Март 7 только получает удовольствие, не пытаясь и не имея возможности ответить, она не может сопротивляться «власти» его рук, так идеально изучивших все слабые места её тела. Она осматривает величественные рога, завораживающие своей формой и холодным светом. Плавно-перетекающий с зелено-синего в голубой цвет гипнотизировали, как манящая к себе полная неразгаданных тайн планета. Март 7 хотела притронуться к ним, но легкое покалывание двух клыков отвлекло.       — Ауч!       — Прости, немного не сдержался.       Дань Хэн, с одной стороны, был зол на себя и, с другой стороны, доволен: игривый укус расцвел красным пионом на плече, но не до крови. Легкие покусывания украшают маленькими красными звездами, крутящимися вокруг невидимого центра, плечи Март 7, которой сегодня придётся к завтраку надеть что-то не оголяющее ключицы.       Дань Хэн и Март 7 в такие моменты меняются местами: активная и спокойная девушка расслабляется и получает удовольствие и внимание, а юноша оказывает ласки и демонстрирует свою любовь, которую он не любит проявлять публично на словах или отдельных действиях (обниматься на людях, целоваться, шептаться, делать романтические намеки, обсуждать милые моменты из жизни, нет. Но выбить игрушку в аттракционе, купить сладкую вату, покататься на колесе обозрения – никогда и ни в чём не откажет, только посопротивляется для вида, в душе желая лишь уединиться и насладиться моментом вместе, без лишних глаз Химеко, Вельта или Келуса).       Даже в драконьей форме Дань Хэн продолжает оставаться внимательным к каждым подергиваниям её тела, к каждой её реакции на его «грубости» (именно так он воспринимает следы от укусов и более сильные надавливания). Он ощущает реакцию не только по мурашкам и сдерживаемым стонам, но и по тому, как сильно Март 7 сжимает волосы на его затылке.       Он спускается от её ключицы к манящей ложбинке. Каждый поцелуй ощущается одновременно и привычно-нежным, и будоражаще-первым.       — Откинь голову назад, — тихо, словно они тут не одни, и так осторожно произносит Дань Хэн, плавно проводя тыльной стороной ладони по чувствительно-нежным местам, стараясь не касаться острыми ногтями. И это нужно не столько для того, чтобы она выгнулась навстречу ему, а для того, чтобы рога не царапали её подбородок, принося обоим дискомфорт.       Март 7 слушается, но стоит Дань Хэну коснуться языком её соска, как она забывает о его просьбе. Его рога не цепляют её, наоборот, они отведены назад и никак не мешают им наслаждаться процессом.       Он чувствует её сбившееся дыхание, как часто поднимается её грудная клетка, как она старается не издавать лишнего звука. Это только сильнее будоражит что-то внутри, что-то ранее обузданное и сейчас вырвавшееся наружу. Поцелуи и легкие посасывания сменяются легкими покусываниями.       Несколько красных полосок остаются на левой груди Март 7 — Дань Хэн сильнее обычного сжал ладонь, немного впившись в благородно-холодного оттенка кожу.       Каждое касание языком розового твердого соска, каждый след его губ на её коже, каждое сжатие по очереди то левой, то правой груди, кажется таким знакомым. Наполненное лаской каждое действие Дань Хэна ощущается как приятное возвращение домой после тяжелого дня, как восстанавливающая ванна, как тёплое одеяло.       За поцелуями следует игра с соском, сначала долго с правым, потом долго с левым, следом уверенное сдавливание правой груди до легкой приятной боли, одновременно с резким глубоким засасыванием левой груди. Каждая смена действия со стороны Дань Хэна сопровождается тем, что Март 7 плавно покачивается вперёд-назад по его паху, как маленькая лодочка, сопротивляющаяся волнам, отталкивающим её назад. Она прижимает кулак ко рту, стараясь не издавать лишних громких звуков, но тихое скуление все равно предназначено только Дань Хэну.       Даже ему иногда не хватает воздуха. Но оставлять внимание не хочется: руки снова ложатся под обе груди, медленно поднимая их. Большие пальцы уверенно приближаются к её соскам, аккуратно двигая из в разные стороны. Поднимает вверх и отпускает, снова и снова: слушая её дыхание, медленно находя подход к её губам сначала справа, потом слева. И только когда их языки сплетаются и по инициативе Дань Хэна поцелуй углубляется, крепкие мужские руки спускаются вдоль по ребрам, оглаживают животик и нарушают границу резинки шортиков, обхватывая ягодицы, слегка притягивая девушку к себе.       Перерыв. Словно они поднялись после долгого погружение вынырнули навстречу к Солнцу. Взглядом Март 7 хочется опуститься ниже, но каждое действие его рук на её бедрах отвлекает, не позволяя сосредоточиться на чем-либо ещё кроме его лица, налившегося алым румянцем.       Словно угадывая её дальнейшие желания, он убирает руки. Март 7 снимает шортики, оставаясь в трусиках. Она даже не представляет, какое влияние на Дань Хэна оказывает открывшийся перед ним вид. Не кружевное бельё, не тонкая сеточка, не неприличной формы ткань, едва что-либо прикрывающая, а мягкое розовое белье с нелепым бантиком и выцветшим от многочисленных стирок цветочком заводит его сильнее, чем самое «соблазнительное» бельё.       Он догадывается, к чему она ведёт. Рука тянется вниз, к мокрой ткани, которую необходимо отодвинуть, чтобы её подготовить.       Но она не садится ближе. Её мокрое тело, на котором отражают лунный свет капельки пота, так гипнотизирует в легкой дымке наступающего утра. Непостижимая тайна, никем не разгаданная. Его драгоценное сокровище.       — Доверься мне, я знаю, что делаю. — говорит она, захватывая вместе с резинкой штанов ткань его белья.       — Не заставляй себя.       — Не учи меня!       Март 7 и не подает виду, что не знает, как ей быть. Но она твёрдо уверена, что справится. Кончик хвоста Дань Хэна аккуратно касается её подбородка. Слегка пугая, приподнимает лицо, и они встречаются взглядами. Дань Хэн одобрительно кивает:       — Ты всегда можешь остановится.       Март 7 несколько секунд смотрит на то, что было для неё загадкой. Она даже не знает, с чего лучше начать и как.       — Представь, что второго тут нет.       Она касается его нижнего члена дрожащими пальцами сначала в одном месте, затем в другом, не решаясь провести вдоль выступающей золотой вены.       — Он тоже…?       — Светится, как и рога? Не проверял.       Не страх, но некоторая боязливость присутствует. Март 7 иногда может совершать безрассудные поступки, но тут так нельзя. Он и не ждёт от неё спонтанных действий — осознаёт ту путаницу из желаний и возможностей, что сейчас водят хоровод в её сознании.       Она неуверенно кладёт свою руку, также неуверенно проводит вверх, боясь надавить где-то не так, не хочется делать больно.       — Не бойся. Остановись, если хочешь.       Она убирает руку. Внимательно осматривает со всех сторон, словно пытаясь найти наиболее удобную позицию для своей руки. Новый захват – попадание в цель. Мягкие подушечки коснулись самых чувствительных мест.       Медленно и неспеша Март 7 ведёт вверх, и чуть напористее опускает руку вниз. Постепенно набирает темп, но всё также не полностью обхватывает. На руку попала прозрачная капелька, напоминающая шар предсказательницы, в котором плавно вихрем за вихрем сменяются зеленый, голубой и золотистый туманы.       И только со временем Март 7 уверенней прикасается к половому органу, иногда убирая руку и проводя сначала по завораживающей золотой вене вверх, затем аккуратно качая головку взад-вперёд, взад-вперёд.       Дань Хэн пока держит ситуацию под контролем — простыни всё ещё целы.       Появляются первые бело-золотые капли, уже оказавшиеся на руке Март. Плавно и медленно она продолжает водить вверх-вниз, внимательно наблюдая за завораживающими переливами благородных холодных оттенков, меняющих направление вместе с движением её рук. Голубо-зелёная дымка поднимается вверх, преобразуясь в вихри-ветки дерева. Снизу вихри маленькие, кверху становятся больше. Словно картина в каком-то необычном стиле.       Вставайте, бегите из дома прочь,       Оставьте свой сон у порога.       Сегодня такая же звездная ночь,       Как когда-то была у … (помнит только гильдия эрудитов).       Март внимательно смотрит дальше, как вихри меняют направления, словно их отзеркалили, стоило ей провести рукой вниз. Она когда-то видела нечто похожее в доме-перевертыши. Стол, стулья, холодильник, диваны – всё висело на потолке-полу, а ты ходил по полу-потолку, пытаясь соотнести реальность с запутавшимся восприятием.       Быстро касается губами слева, потом так же быстро справа. Дань Хэн чувствует сменяющуюся одну за другой волны мурашек, пробегающих по всему телу. Каждый поцелуй пускает новую волну.       Аккуратно целует вверх члена, слегка обхватывая головку. Непривычно большой. И страха нет – интерес, только он, как азарт, руководит ею. Убирает чутка мешающие волосы, заправляя их за ухо. Уверенно (по крайней мере её так кажется) спускается ниже, представляя в голове обычный член Дань Хэна, но второй член, никуда не девшийся, мешает спуститься ниже. Март поднимает глаза, ища поддержки. Дань Хэн же легонько кивает головой, выражая, что всё в порядке.       — Для первого раза хватит, Март…       Но она не была бы собой, если бы не пыталась ещё раз, ещё раз ещё раз, пока она не будет уверена в безупречности сделанного. Или по крайней мере в том, что последний раз в сто раз лучше первого, пускай и оказался несовершенным.       Неуверенное первое скольжение губ сменяется быстрыми качаниями головы. С каждым новым жестом ей движения становятся всё более уверенными, пробивающими тонкий, но в тоже время крепкий слой выдержку Дань Хэна, что начинает с каждым новом движением дышать чаще и тяжелее.       И всё же она добилась своего, когда во рту ощутила «наплыв» незнакомого вкуса. Драконья сперма оказалась безупречной на вид, словно маленькая жизнь, а то и вселенная была в этих завораживающих каплях. Но ещё безупречнее оказалась Март 7, завороженная результатом своих действий.       Дань Хэн был готов уже сдавить простыни так, что своими острыми когтями прорезал бы не только розовую ткань, но и слой матраса — его когти, что с легкостью бы разорвали плотную ткань в двух местах.       Но он забывает обо всём, стоит ей только такой очаровательной потянуться к нему за заслуженной наградой – таким глубоким, таким страстным, захватывающим до потери сознания поцелуем.       Ему хочется перехватить инициативу в свои руки. Всё-таки драконья форма делает его более раскрепощенным, более увлеченным, более смелым в его сексуальных действиях.       Не разрывая поцелуй, он опускает руки на талию Март 7, подхватывая её, словно упавшую в руки принцессу. Март не успевает опомниться, как оказывается на мягких подушках, а пальцы Дань Хэна убирают мокрую ткань её трусиков.       — Дань Хэн…       На его лице читается такие нехарактерные для него смятение и нерешительность. Он не может сделать ей больно, не может продолжить без подготовки. Он понимает, насколько важен первый опыт, первое впечатление. Он не может продолжить – боится острыми ногтями навредить.       — Март, я не могу продолжить…       — Дань Хэн, пожалуйста.       — Нет, будет больно.       Ему самому не хочется вот так вот бросать начатое, но он не может пренебрегать её безопасностью и комфортом.       — Ты веришь мне?       Он не успевает опомниться, как она вскакивает на кровати, садится к нему на колени и приближается к его лицу. Как сбито её дыхание, как её холодные руки касаются его разгоряченного тело, как сильно она жмётся к нему. Он не знает, как сейчас смотреть ей в глаза, только ищет спасения в туманности звёзд, словно они могли ему помочь.       — Март, дело не в вере.       — А в чём тогда? Пожалуйста, поверь мне.       Он готов утонуть в красоте зимнего рассвета её глаз. Руки невольно оказываются на её бедре, плавно то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз. Сам не до конца понимает, как легко он поддаётся её словам, её очарованию, её упорству и её власти. Ничего убедительного — лишь просьба поверить. Глупо с их сторон. Оба это понимают, оба идут к неизвестному опыту. Таков путь освоения, таков выбор первопроходцев.       — Тебе будет больно?       — Не будет!       Март может была не особо сильна в высшей математике, в завернутых метафорах, сравнениях и олицетворениях. Но «причинить боль» и «Дань Хэн» — это две параллельные прямые, что никогда не встретятся ни в какой вселенной.       А Дань Хэн ощущает свою слабость, свою беспомощность перед уверенностью, переросшую в решимость.       Дань Хэн не знает, когда точно он осознал свою влюбленность, перетекшую в новые сильные чувства. Но он знает, что его очаровывает в ней: упорство, уверенность и стойкость духа.       — Дань Хэн, пожалуйста, я хочу тебя.       Последний оплот его защиты рушится, стоит ей снова чутка покачиваться взад-вперед в области его паха. Он подхватывает её, опять она лежит на кровати, а он нависает над ней. Он жаждет поцелуя, ещё одного, за ним ещё. Длинного, почти что никогда не заканчивающегося, страстного, безумного, влюблённого.       Рука скользит по бедру и направляет ножку за спину. Март сама сводит обе ножки в крест.       Впервые за долгое время Дань Хэн чувствует страх, непозволительную слабину, и глубокое гнетущее беспокойство, вперемешку с волнением. Рука неуверенно направляет член. Плавно, миллиметр за миллиметром, вводит, ожидая ответной реакции. Март 7 спокойна.       — Видишь, я говорила!       — Вижу.       Он готов ей проигрывать. Всё-таки она была права. Кому, как не ей, лучше знать своё тело.       Но и беспокойство Дань Хэна дарит уверенность: с тонким трепетом относится к каждой незначительной детали, к каждой мелочи, к каждому жесту. Но из мелочей складывается единая картина: из маленького кирпичика строится дом, с маленькой черты начинается первая линия великого шедевра, с внимания к деталям выстраиваются крепкие здоровые отношения. Без предусмотрительности Дань Хэна никогда бы не было и решительности Март 7. Без её стойкости и упорства не было гармонии, так прекрасно смазывающей заживляющей мазью их души.       — Дань Хэн, расслабься. Если бы мне было больно, разве бы я стала молчать?!       Она с лёгкостью угадывает, что он хочет спросить. Её самочувствие для него сейчас в приоритете, и только одна эта мысль заводит Март 7, заставляя внутри смешаться двум океанам из возбуждения и уверенности. И убедиться в правильности и судьбоносности своих решений и их последствий.       Дань Хэн адаптируется быстро. Толчки становятся более резкими, постепенно набирающими темп. Сейчас они могут позволить себе всё, даже забыться в приличиях и нормах, когда просто хочется быть счастливым и наслаждаться таким чувственным, таким значимым моментов не просто соития, но и раскрытия и открытия наново таких дарящих радость щемящим больно-сладким уколом человеческого удовольствия.       Он бесконечно ей благодарен за всё: от объятий до фотографий, от невинных интимных жестов за завтраком до страстных ночей, наполненных безграничных взаимных обожаний друг друга. Даже сейчас толчок за толчком ему так важно переплести пальцы их рук. Хочется отмотать время назад и снова расцеловывать каждый сантиметр её оголенного плеча, «прикрытого» тоненькой бретелькой её нежно-розовой маечки.       Он слишком сильно увлечен ею, её нежной кожей, укусами и небрежными засосами, что не обращает внимание на то, как весь её животик оказывается усыпан маленькими каплями его завораживающей спермы. Как красиво она рассыпалась в разных местах: словно россыпь созвездий на картах первых учёных.       — Прости, забылся.       Как бы предугадывая вопрос немой вопрос во взгляде Март 7, Дань Хэн продолжил:       — Видьяхара не размножаются привычным человеческим способом.       Он впервые в жизни не надел презерватив. И кончил он дважды: в Март 7 и на её живом. Глазами бегает по комнате в поиске упаковки салфеток, что лежат на столе в недавно начатой упаковке.       В драконьей форме Дань Хэн занимался сексом в первый раз. В человеческой форме до Март 7 у него было несколько раз, но он всегда предохранялся, используя только купленную им недешевую контрацепцию. Он не простит себе, если у Март 7 окажутся нежелательные заболевания.       Он не может оторвать от неё взгляд. Ложится рядом, смотря ей в глаз. Впервые ему никуда не хочется вставать, идти куда-то, думать о чем-то. Спокойно лежать у неё на груди, слушая очередные восхищения пейзажами Белобога, размышлениями о специфических вкусах жителей Лофу Сяньчжоу, сопровождаемые тысячью извинениями, мол, к нему это не относится. Он исполняет задуманное. Март 7 аккуратно целует макушку между рогов. Она медленно проводит вдоль его волос, падающие на его широкие плечи, которые, однако, уже успели немного сузиться и приблизиться к человеческой природе.       Последние минуты безмятежного утра подкрадываются незаметно. Отдышались после столь долгого и необычного пробуждения, которое крепко запечатлелось в особом интимном альбоме, к которому доступ в собственном сознании теряет сама Март 7 (но какой восторг приносит победа над собственным сознанием: запутанный лабиринт превращается в прямой коридор с дверью, открывающей доступ к хранилищу с самыми сокровенными знаниями. Жаль, что оно пустовало и его приходится заново обставлять воспоминаниями, как картинками на коллаже, как книгам на полках в библиотеке, как списком в каталоге архива, как фреймах в запутанном комиксе гения, хватающегося за последние огоньки вдохновения и веры в себя).       — Дань Хэн…       Пытаясь прийти в себя и привыкнуть к человеческой форме, Дань Хэн долго фокусировался на одной точке на потолке, стараясь не отвлекаться от внешних раздражителей. Но, услышав мягкий чудесный голос он поворачивается на бок, купаясь в утреннем озере, отражающем рассвет.       Март 7 ощущает тепло его человеческой руки (драконья конечность была холоднее) на своей щеке.       — Спасибо, что открылся мне.       Никакие кредиты, никакие сокровища корпорации не стоят даже одной минуты этого утра, такого чувственного, такого нежного, такого таинственного и в то же время такого простого, как яичница с кофе на завтрак.       — Дань Хэн?       — М?       — Можно заплести в твои волосы цветы?       — И сделать причёску? Хочешь завязать косу?       В ответ Март 7 активно кивает головой в знак согласия. Дань Хэн же тянется к её губам, как скрепляя согласие поцелуем. Глупым, коротким, словно первым и неловким поцелуем.       — Скоро завтрак, надо собираться.       Побродив по комнате в поисках вещей, Дань Хэн в последний раз смотрит на Март 7 этим утром. Кажется, весь экипаж крепко спал до обеда, что не может не радовать. Всё, что происходило утром в этом купе, так и останется только между ними.       А Март 7 знает, что теперь она реже будет засыпать одна в своей комнате. И сегодня будет первый осознанный раз, когда она заснёт в тёплых объятьях Дань Хэна.