Мы никого не пустим на нашу школьную скамью

      Новое утро встретило девушек в темноте и тесноте. Когда проснулась Канадэ, то чувствовала, что Мафую спит на её груди, крепко обняв её. Но какого было удивление композитора, что оказались они возле стенки, а то, как они спали было больше похоже на кокон.       Найдя рукой телефон, девушка увидела время. Конечно, она предполагала, что ближе к будильнику, но теперь она знала, что до него ещё минут десять.       Им пришлось перевести будильник минут на 15 раньше из-за того, что стали дольше вставать и собираться. Поэтому Йоисаки сейчас нежно вела руками по спине Асахины, собираясь её просто будить. — Мафую, — на грани шёпота она позвала, — просыпайся.       Никак не ответили, лишь уткнулись сильнее в грудь. — Ну же, просыпайся, ещё полежать успеем. — Ммм.... — она сильнее завернула в кокон их.       Честно, Канадэ не понимала всех конструкции. Вроде начинали с обычных объятий, а закончили каким-то странным сборищем. — Знаешь... я чувствую себя пчелиной маткой, — сказала Йоисаки. — Чего?... — подняла голову лирик.       Зазвучал будильник. Им пришлось встать. Правда, день не задавался у композитора, то всё падает, то спотыкается. Это даже случилось на лестнице, благо, Мафую успела поймать. — Будь аккуратней, пожалуйста, — освобождая из хватки, попросила она. — Я постараюсь.       Конечно, чуть позже Йоисаки объяснила почему ощущала себя пчелиной маткой. Это из-за того, что когда матка куда-нибудь, то её облиипляли всю, как она помнит из детства в деревне. — Ну чтож, "королева пчёл", пора учиться. — Мафую!! — смущённо сказала композитор.       В школе дела были не лучше. Неуклюжесть словно увеличилась в сто раз. Лишь спасало нахождение Асахины рядом, но не от падений.       Один раз ей пришлось идти одной, без лирика. Спускаясь по лестнице, почувствовала, что ноги стали её подводить и вот она уже падает.       Канадэ не знала что делать и приземлилась она на ладони с коленями. Резко, всё заболело. В коленях чувствовалась некоторая прохлада, но откуда — не понятно.       Йоисаки попыталась встать, но в её глазах всё поплыло и она опустилась снова. Посидев немного на полу, композитор начала вставать. Ей как-то нужно было спуститься до конца с промежуточного этажа. Лишь тогда старшеклассница заметила, что её колготки в коленях были порваны, а рядом всё в мелких каплях крови. — О, Канадэ, ты тут! — начал одноклассник, — о, Боже, что с тобой? Давай помогу.       Он взял её за руку и стал медленно помогать спускаться. Дойдя до конца лестницы им оставалось немного — дойти до конца коридора.       Прозвенел звонок. Все стали собираться возле кабинета, чтобы зайти всем классом. На ковыляющую Йоисаки резко обратили все внимание. В глазах Асахины в это время читалось беспокойство и удивление и она сразу подбежала. — О, Канадэ... что с тобой? — спросила отличница у девушки, — спасибо, посади её на скамейку. Скажите, что нас не будет, — сообщила она юноше. — Ты только помоги ей, — ответил одноклассник.       Мафую сразу села на колени, собираясь осмотреть повреждения. Аккуратными движениями, она отлипляла края колготок. — Ну ёмаё, ты как так? — грустно спросила лирик. — Я... шла по лестнице и тут...падаю... — у неё началась истерика.       Сама композитор не любит плакать у кого-то на глазах, но сейчас всё накопившиеся начало выходить вот так в слезах. — Нужно обработать. Держись крепко за меня, — встала Мафую.       Девушка аккуратно просунула руки за спину и под колени младшей, поднимая её на руки. Асахина чувствовала сильную хватку вокруг своей шеи, в то время как сама крепко держала хрупкую девушку.       Спокойно спустившись на ещё один этаж, Мафую почувствовала то, что её рубашка намокла в том месте, где устроилась Канадэ. Подходя к мед. кабинету, она опустила девушку на скамейку рядом. — Я лишь попрошу ключ на вахте, — отошла отличница.       Пять минут и дверь в вечно закрытый медицинский кабинет была открыта, а на кушетке сидела композитор и плакала. — Канадэ, почему ты плачешь? Тебе сильно больно? — сочувствующие спросила лирик. — Угу...       Она положила ладони на щёки пострадавшей. Убирая слёзы, Мафую тоже грустила. — Мне становится плохо на душе от твоих слёз, — прошептала она, — но ещё хуже становится, когда я мало чем могу помочь тебе в твоём горе, как ты была в моём.       Целуя влажные дорожки на щеках, Асахина продолжала нежно держать в руках девичье лицо. Канадэ чуть успокоилась. — Мне нужно обработать твои колени и руки. Поэтому будет ещё и щипать, — доставая необходимое, начала она.       Лирик начала с ладоней. Промыв аккуратно руки, перекисью она залила ссадины. После этого перешла к коленям. Снова промыв рану, Мафую стала обрабатывать перекисью водорода. Опять протирев колени, уже наложила бинт. — Конечно, дома нужно снова обработать, но для вот такой обработки пока сойдёт, — подытожила Асахина. — Спасибо, — слабым голосом поблагодарила Канадэ. — Пожалуйста, лишь бы ты была в порядке.       Они отпросились домой. Такое нельзя тянуть и сделать всё сразу.       Уже в их комнате, снова сидя на коленях, Мафую с зелёнкой в руках обрабатывала края ранок. На руках всё сделано, в то время как колени требовали больший уход. — Мафую. Канадэ, — прозвучал механический голос. Это была Мику. — Мм. Здравствуй, — не обращая внимания на виртуального певца, Асахина продолжала свою работу. — А почему Канадэ плачет? Что-то случилось? — Случилось. Что-то ужасное и ей нужна была помощь, — посмотрев на вокалоида ответила, — Канадэ, ты снова плачешь, — уже шёпотом сказала она.       Лирик нежно платком убирала все слёзы. Было тихо, лишь всхлипы композитора прерывали тишину. — Хочешь, я потом рамён твой любимый сварю? — Угу..., — чуть успокаиваясь, кивнула. — Ну же, моя королева, — пыталась успокоить отличница, — потом мы будем тебе глаза лечить. — П-почему? — спросила Йоисаки. — Ты полдня плакала. Твои глаза уже покраснели, — гладила щёки, — но я не говорю, что плакать — плохо. Ты можешь плакать.       Канадэ прижалась к лирику и уже тише было в комнате. — Пойдём за рамёном? — тихо спросила младшая, полностью успокоившись. — Пойдём, — облегчённо улыбнулась Мафую.