my only attempt turned into five

— Привет, ребёнок, — произнесла Эмма, когда Генри, которому уже семнадцать, вошел в гостиную. Она улыбнулась сыну и получила точно такую же широкую улыбку в ответ, а затем ещё и хитрое подмигивание. Это ввело её в некий ступор, но потом женщина тут же взяла себя в руки, а появившаяся ненадолго в зеленых глазах нерешительность быстро сменилась привычными весёлыми искорками. — Привет, ма, — отозвался Генри и плюхнулся рядом на диван, так, что сидящая на нем женщина слегка подпрыгнула и, смеясь, несильно ударила парня в плечо. — Как все прошло? — между тем спросил Генри, все ещё продолжая улыбаться. Эмма после этого вопроса заметно поникла и начала выглядеть немного грустной. Именно такими бы словами Генри описал состояние своей матери в тот момент. Он нахмурил брови и неожиданная догадка, пронзившая его мозг, вдруг поставила все на свои места. — Ты так и не сделала ей предложение, — не вопрос — утверждение. А когда Эмма тяжело вздохнула, зажмурилась и покачала, то Генри подскочил с дивана. — Но почему, ма?! Вы же, блин, любите друг друга, у вас двое детей, но почему связать себя узами брака для вас так сложно? — Не приплетай сюда Реджину, — выдохнула Эмма. Она заломила руки и часто-часто поморгала, будто бы смахнув ещё не проступившие слезы. — Просто, каждый раз, когда я хочу сделать ей предложение, все идёт не по плану. — Ма-ам, — протянул Генри. В его голосе появились отчаянные нотки, но Эмма, как только услышала это, тут же начала мотать головой из стороны в сторону. — Нет… просто… не говори ничего. Я знаю, что я идиотка, но, черт возьми, этих неудачных попыток было пять! Пять, ребёнок! — Я знаю только о двух, — растерянно отозвался Генри и прикусил губу. Эмма моргнула. — Ну, о некоторых мне до сих пор вспоминать стыдно. Мы могли бы уже давно стать супругами, но из-за моей трусости… — Вы остаётесь самой любящей парой, что я когда либо видел, — перебил Генри, а затем слегка поморщился. — Ну, наравне с бабушкой и дедушкой, которые найдут друг друга всегда и везде. Эмма хмыкнула, а затем рассмеялась. — Мам? Расскажешь мне про все твои неудачные попытки? — Ага, но ты должен точно уяснить, что все мои поступки — те, которые ты делать не должен. Генри кивнул и приготовился слушать очень постыдный, судя по алеющим щекам и ушам матери, рассказ.

Первая, или там, где вся вина на Снежке

То, что они долгое время скрывали свои отношения, сказалось на их повседневном общении. Всё сложнее было держать свой язык в узде, в особенности, когда Реджина выглядела просто сногсшибательно, примерно как и сейчас. Эмма раскрыла рот, пятясь и сваливая со своего стола стопку бумаг, а Реджина хищно улыбнулась, приближаясь к ней. Что мэр делает в обеденный перерыв в участке шерифа не знал лишь слепой и глухой, да и тот тоже уже догадывался. Эмма снова забыла свой обед. Точнее она не взяла его целенаправленно, чтобы увидеть мэрскую задницу ещё раз, даже с тем учетом, что этим утром они валялись в постели и повседневно беседовали о то, что будут готовить на ужин. — Привет, — Эмма улыбнулась, выразив большую степень удивления таким «неожиданным» приходом, чем следовало бы, от чего Реджина снова хмыкнула. — И вам добрый день, мисс Свон. — Чем обязана вашему прибытию? — и снова этот удивлённый-удивлённый взгляд. Реджина закатила глаза, поставив небольшой пакет с ланчем для Эммы на стол. — Ты снова оставила его, — сказала она, прищурившись. — В следующий раз я не буду бегать. — Ты вредина. — А ты нахалка. Стажёр, взятый под крыло Эммы, поднял голову от своих бумаг. Он хоть и сидел далеко от парочки, но все равно слышал все, о чем та говорила, поэтому замер в ожидании как минимум апокалипсиса, а как максимум… Чего он там ожидал как максимум, так и неизвестно. Эмма выглядела донельзя довольной, и на приближающийся конец света это мало похоже, в самом-то деле. Но все равно что-то здесь не так. Хотя бы из-за того, что мэр собственноручно принесла шерифу его обед. Мэр, который по очень достоверные слухам ненавидел этого самого шерифа. — Спасибо, Джина! Он моргнул, смотря на своего начальника, который будто бы светился от радости. Кажется, ему все же наврали, так как ненавистью тут и не пахнет. — Пожалуйста, мисс Свон, и впредь будьте внимательнее. Реджина ушла также неожиданно, как и пришла в офис. Эмма осталось довольной, вгрызаясь в сочный бургер, а ошалелый от таких насыщенных событий стажёр продолжал смотреть прямо на нее. В бешеном темпе прошел весь оставшийся день: Эмма заполняла документы к предстоящему городскому собранию, на котором её девушка и по совместительству мэр грозилась содрать с неё три шкуры. Весёлого мало, но в принципе Эмма сама понимала такой неожиданный порыв свести все послабления, которые давались ей в последнее время, на нет, так что слишком сильно не возникала. Разве что ради приличия. — Что сегодня на ужин? — Эмма позвонила Реджине минуты две назад, но говорить они начали только сейчас, так как по напряжённому «подожди минутку» стало ясно, что в данный момент женщина очень занята. Так и было: Эмма прислушивалась к клацанью клавиш, вертясь на стуле и в принципе ведя себя расслабленно. Почему бы и нет, ведь она уже все закончила, а дел на сегодня никаких не было. Это было в некотором роде заслугой стажера, так как Эмма настоятельно рекомендовала тому проветриться в оставшиеся часы рабочего дня. А тот и рад стараться, нашёл какую-то старушку, кот у которой залез на дерево и слезть напрочь отказывался. В принципе вот оно единственное дело за сегодня, и Эмма была более чем довольна. — Я не знаю, — отозвалась Реджина, все ещё печатая. — Мы так и не решили это за завтраком. Есть какие-то пожелания? Эмма задумалась, а потом кивнула, издавая несуразный звук в микрофон телефона. Реджина на том конце провода закатила глаза и усмехнулась. — Могу предложить пасту, Генри давно хотел, к тому же у нас будет больше времени провести вместе. Эмма согласилась, сводя разговор на непринуждённую тему и узнав, что рабочий день Реджины скоро закончится, пожелала той удачного завершения. Домой к Реджине Эмма пришла в течение часа, полностью готовая к тому, чтобы вооружиться лопаткой и фартуком, но Генри опередил ее. Парень остановился в проходе на кухне и просто смотрел на нее, от чего Эмме вмиг стало неловко. — Что-то не так, пацан? — спросила она, скидывая ботинки и проходя дальше. — Реджина ещё не пришла? — Когда вы хотели мне сказать? — поинтересовался Генри, и Эмма непонимающе нахмурилась. Она отправилась мыть руки в ванную на втором этаже, потому как запомнила, что кран на первом сломан и включать его строго нельзя по настоянию самой Реджины. Генри плелся за ней следом, кажется, в ожидании ответа, но Эмма как не поняла его изначально, так и оставалась в неведении. — Ты о чем, малой? — О вас с мамой. Я ж не слепой, ма. Эмма покачала головой и вытерла ладони полотенцем, смахивая оставшиеся капли на пол. Реджина бы не одобрила, но если честно Эмму слишком напряг вопрос Генри и тот факт, что он все знает. — Я все ещё не понимаю о чем ты говоришь. — Ты ночевала в спальне мамы. Я плохо спал этой ночью, а когда встал в туалет, то увидел тебя, стоящую дверях маминой спальни, — Генри передернул плечами. — А потом вы… — Мы поцеловались, — закончила Эмма, смиренно принимая свое поражение. — Ты не против? Генри покачал головой и улыбнулся. Эмма выдохнула, теперь одной проблемой меньше, но по возвращению Реджины этот разговор стоит продолжить и завершить более логично, чем это сделала Эмма сейчас. — Почему ты так спокоен? — А почему я должен о чем-то беспокоиться? Вы любите друг другу и меня все устраивает. Эмма снова кивнула, напряжение немного спало. Генри был уже не маленьким ребенком, такие разговоры не могли критично повлиять на него, но опасения все же имелись. — А почему ты такая спокойная? — задал встречный вопрос Генри, на что Эмма пожала плечами. — Не знаю, я просто…

***

— Ма, пожалуйста, — взмолился Генри, тыча Эмму в бок. — Можно ближе к делу? Я и так помню все эти смущающие диалоги, в которых ты объясняла мне про пестики и тычинки, а также про истинную любовь. Эмма зарделась. — Ладно-ладно. Ближе к делу, ок-ей. После того шикарного ужина, на следующее утро, если быть точным, у нас с Реджиной произошел серьезный разговор. Она говорила, что раз Генри догадался о нас, то догадаются и остальные…

***

— А ты можешь не паниковать хоть раз? — Эмма сжала плечи Реджины и слегка помассировала их, расслабляя. — Думаешь, все в городе только спят и видят, как бы поймать нас с поличным? У каждого своих дел хватает, это единственный год без проклятий и прочего, каждый наслаждается жизнью, как может. Не им судить, подумай сама. — Дело даже не в том, что о нас узнают и предадут огласке, — Реджина покачала головой, выбираясь из объятий Эммы. Она положила руки на столешницу, перенося вес своего тела на них, и слегка сгорбилась, уже не выглядя как неприступный мэр. Но как обычная женщина — да. Эмма сделала глубокий вдох, подходя к ней сзади, но на этот раз лишь водя пальцами по предплечьям, скрытым атласной тканью блузки. — Твои родители точно не будут в восторге от такого выбора. Эмма лишь фыркнула. Но сама она понимала, да что уж таить, Реджина тоже понимала, что так просто их роман не может продолжаться. — Причем здесь мои родители? Я люблю тебя, и единственный человек, с кем мне стоит считаться, это ты. Реджина скептически посмотрела на нее, и Эмма тут же стушевалась, вдруг вспоминая все то, что было между ними до их принятия чувств. — Ты сама-то веришь в это? Эмма отошла назад, стараясь не смотреть на Реджину, и промолчала. Последовал тяжелый вдох, а после негромкий стук каблуков. — Извини. Давай просто проведем этот день как всегда? — Звучит отлично, — ответила Эмма, но в голосе ее не было той радости. Снежка позвонила примерно в час дня. Зная, что Эмма скорее всего находится в особняке, сделала это прямо на телефон Реджины, мило щебеча приветствия. Та раздраженно закатила глаза. — Здравствуй, Снежка, — произнесла Реджина. Эмма подала знак рукой, чтобы она сделала свой ход в игре, но Реджина ее проигнорировала, поднимая палец. Генри широко улыбнулся и бросил кубики: те покатились дальше, чем он планировал, но две шестерки были слишком желанными. Он победно взмахнул рукой и передвинул свою фишку вперед. Эмма тут же насупилась, забывая про неожиданный звонок Снежки и полностью возвращаясь в игру. — …если ты настаиваешь. Хорошо. Эмма повернула голову, понимая, что разговор подошел к концу, и Реджина села рядом. — Снежка позвала нас к себе, — произнесла она, выставляя руку в требовательном жесте. Генри отдал ей кубики, а затем сел на место. — На ужин сегодня. Мне стоит приготовить что-то самой или будем надеется на кулинарные способности твоей матери? — Снежка нормально готовит, — защитилась Эмма, на что Реджина скептически хмыкнула и передвинула свою фишку лошади на несколько клеток вперед. — Нормально, — согласилась Реджина. Эмма прищурилась и подозрительно посмотрела на нее. И одного взгляда на Реджину хватило чтобы понять, что женщина просто насмехалась. Реджина ничего не готовила по заверению Эммы о том, что вся еда будет в полном порядке и ей не придется жалеть о своем решении. Генри плелся где-то позади них, поэтому пара тихо переговаривалась на всем пути от особняка до дома Прекрасных. — Догадаются? — спросила Эмма, смотря на Реджину боковым зрением. — Очевидно, — кивнула та. — Они хоть и не отличаются острым умом, но сложить два плюс два, как это сделал Генри, в состоянии. Снежка встретила их широкой улыбкой и тут же пригласила за стол. Реджине пришлось схватить Эмму чуть ли не за шиворот, чтобы та пошла мыть руки; Генри пошел сам. После этого они уселись за стол, ведя непринужденную беседу, которую начала Снежка фразой «хорошая погода». — Да, — согласилась Эмма. — Мы поэтому пошли пешком. Лазанья, которую сделала Снежка по рецепту Реджины, что достался ей чуть ли не кровью и потом, оказалась на удивление сносной. Нужно отдать должное, не как у самой Миллс, но тоже неплохо. В любом случае Реджина не морщилась, когда ела ее, и даже смогла кое-как отвесить комплимент. Он ничего особенного из себя не представлял, но все же заставил Снежку просиять, словно начищенный чайник. Они немного поговорили о работе, а потом дружно переключились на успеваемость Генри. Тот тоже просиял, сказав, что на этой недели он получил отлично по математике и физкультуре (последнее встретилось чуть ли не овациями). Реджина довольно прикрыла глаза, отпивая чай из цветастой кружки, что сунула ей Снежка еще в самом начале их «семейных» посиделок. — А как у вас дела? — спросила Снежка, перебрасывая свое внимание на притихших Эмму и Реджину. Те переглянулись и как по команде пожали плечами. — Все своим чередом, — ответила Реджина. Эмма была менее несговорчивой. — Вообще Реджина издевается надо мной, заставляя переписывать отчеты. Но стажер меня радует, а тебе он как? Обращалась она непосредственно к Дэвиду, но вместо него снова ответила Снежка. — Милый мальчик. Он из потерянных, да? Бедный. В любом случае за ним сейчас ухаживают, не так ли? Эмма кивнула. — Но я спрашивала как дела у вас. Реджина снова сделала глоток. — О чем ты? Эмма нахмурилась, незаметно для родителей сжав руку Реджины под столом, а потом как ни в чем ни бывало обратилась к Генри. — Можешь пойти ко мне в комнату, малой? И без всяких «но». Когда обстановка накалилась до предела, а послушно ушедший Генри не мог видеть и слышать происходящее, Эмма повернулась к Снежке. — Вы знаете, да? Снежка всплеснула руками, ища поддержки во взгляде мужа. — Конечно мы знаем, Эмма! Как долго вы хотели водить нас за нос? — Мы никого не обманывали, — заспорила Эмма. — Какой смысл говорить кому-то о наших отношениях? К тому же, я и Реджина… Реджина взмахнула рукой. Эмма тут же прикусила язык, стушевавшись, но руку женщины так и не отпустила. — Какое это имеет дело, Снежка? — прямо спросила Реджина. — Неужели ты снова начнешь вещать о силе истинной любви и прочей чепухе? Уволь, я устала слушать об этом из уст своей покойной матушки, еще одной лекции я не вынесу. — Дело не в истинной любви. Вы просто… Не знаю. Это неправильно. — Из-за того, что она Спаситель, а я Злая Королева? Снежка снова взмахнула руками: у Эммы на миг проскользнуло сравнение с лебедем. Как иронично. — Реджина! Почему ты вечно пытаешься в чем-то меня обвинить? Реджина изогнула бровь и скрестила руки на груди, предлагая Снежке подумать самой. Та прикусила губу, но промолчала; диалог резко уперся в тупик. — Хорошо, — Реджина кивнула. — Тогда в чем дело? Что тебя так гложет, от чего наши отношения с Эммой являются чем-то неправильным? Сначала Реджина думала, что ослышалась. Бормотание Снежки можно было сравнить с бурчанием обиженного ребенка, когда тот выучил плохие слова и применил их на практике. На деле же перед Миллс сидела состоявшая женщина, мямлящая себе под нос нечто несуразное. — Извини? Эмма прыснула в кулак, и Реджина даже на миг пожалела, что просто не ушла из этого цирка. Или просто не отказалась от этой авантюры с самого ее начала. Или просто не взяла тогда телефон. Снежка выглядела слишком пунцово для своего обычного состояния, и Реджина поклялась, что больше не будет плеваться ядом в ее сторону, лишь бы та сейчас просто промолчала. Но нет. — Ты же ее бабушка. Теперь Эмма смеялась уже в голос, стукнув по столу ладонью и опустив голову на грудь, сотрясаясь в приступах хохота снова и снова. Реджина шикнула на нее, но Эмма бесстыдно ее проигнорировала, толкнув в бок. — Реджина…! — повернулась она к Миллс, на что та почти с ужасом на лице попыталась пригрозить: — Не смей! — Извини! — выдала Эмма, но ни грамма раскаяния в ее голосе не было. Реджина спрятала лицо в ладони, тяжело вздохнув. Хорошо. По крайней мере Снежка не против в том смысле, которого они пытались избежать. В любом случае атмосфера резко изменилась с лучшую сторону, и это не могло не радовать: Эмма выглядела довольной и уже в открытую перебирала пальцы Реджина, а Снежка с Дэвидом хоть и смотрели несколько озабоченно, больше не выглядели как оскорбленная чета верующих. — И как давно вы встречаетесь? — спросила Снежка. Эмма посмотрела на Реджину, ища подтверждения, а после ответила: — Около года, плюс-минус, — во избежание лишних вопросов Эмма добавила: — Мы переспали после смерти Грэмма, еще до падения заклятия, а потом… Что «потом» пунцовая Снежка и такой же Дэвид так и не узнали: Реджина больно ткнула Эмму под ребра, от чего та пискнула и замолчала. — Не обязательно было говорить об этом, — спокойно заявила Реджина, снова делая глоток. Эмма возмущенно посмотрела на нее и развела руками. — Свадьба? Реджина было уже обрадовалась, что бредовых мыслей Снежки больше не услышит за сегодня, но ее мечтам не суждено было сбыться. Она посмотрела на женщину тяжелым взглядом и выдохнула. — Извини? Эмма тоже включилась, посмотрела на мать чуть ли не блюдцами и проворчала: — Мы можем сами решить это, ма. Реджина кивнула, соглашаясь. — В любом случае, — продолжила Снежка. — Реджина, у тебя же был плохой опыт с этим, не так ли? — Был. — И ты хочешь всего этого?

***

Эмма несколько мгновений помолчала, припоминая, что было дальше. Генри терпеливо ждал. — Ну, в итоге все закончилось не ахти. — Я помню, ма. Мама потом вообще с бабушкой не разговаривала. Эмма боязливо огляделась. — Да если быть точным, она и со мной то не хотела разговаривать. — И правильно сделала. — Эй! — Эмма обиженно надула губы. — Ребенок, ты слишком жесток. — Нет, ма, просто вы с бабушкой совершенно бестактны. — Возможно, — Эмма кивнула, задрав ногу на диван. — Но после того разговора я, на самом деле, даже не хотела думать о свадьбе и прочем. Да и Реджина больше никогда этот вопрос не поднимала. — А ты хотела…? Эмма улыбнулась и кивнула. — Да, конечно, но в связи с прошлым Реджины это казалось чем-то неправильным. Пойдем приготовим что-нибудь, — предложила Эмма дабы перевести дух. Генри кивнул, спрыгнув с дивана и последовав за Эммой. Та снова помыла руки и начала выкладывать продукты из холодильника. По ингредиентам Генри понял, что Эмма будет делать жаркое; он в принципе не был против, но вот Реджина… — Ты только не переборщи с солью и перцем, ма, — предостерег он. — Мама будет не в восторге. Эмма шикнула на него, от чего тот засмеялся. В последний раз, когда Эмма готовила жаркое все закончилось не очень хорошо: Реджина весь вечер жаловалась ей на боли в желудке, а утром, когда неприятное ощущение так и не прошло, пришлось наведаться к Вейлу. Реджина честно сопротивлялась и говорила, что это само пройдет, но Эмма, которой движила вина за содеянное, была непреклонна. Они таки добрались до мед. кабинета, где Реджину после выпитых обезболивающих и вывернуло. Прямо на халат Вейла (после она сказала, что ничуть не сожалеет об этом инциденте), что тот встретил не очень радушно, но все же осмотрел Миллс. Как и ожидалось: такое состояние из-за жаркого, в которое Эмма добавила перца и соли совсем не пожалев. Это и стало отправной точкой к тому, чтобы Реджина начала питаться исключительно нейтральной пищей, без всяких вырви-добавок, и утром запивать таблетки кофе. Эмма несколько раз извинилась после, но Реджина лишь отмахивалась, сведя эту тему на какую-то шутку. Но Эмма не шутила, ей было действительно жаль. — Да, это было неприятно, — поморщилась она, откладывая приправы подальше. — Но ты же мне поможешь, не так ли? — Конечно, ма, — Генри кивнул, не очень умело закатывая рукава. Эмма усмехнулась и отвернулась, нарезая мясо кусочками. То уже разморозилось, поэтому жилы иногда не поддавались, от чего она прикладывала чуть больше усилий. — Кстати, ма, — окликнул Генри спустя несколько мгновений молчания, за которые они уже успели нарезать почти половину нужного. — Расскажешь подробнее про тот случай с кольцом? Эмма мотнула головой и недовольно цокнула, выуживая волос из тарелки. — Ты ничего не видел, — предупредила она, и Генри поднял руки в знак капитуляции. — Кстати, а чего это тебя так интересует? Ты же в курсе тех событий. — Не всех, — Генри задумался на секунду. — Я был свидетелем только твоего ужасающего поражения. — Не напоминай, — Эмма направила на него вилку с нацепленным куском моркови на ней и пригрозила ей. — Если тебе так интересно…

Вторая или там, где Эмма находит нечто большее

Реджина стала немного зависима от интернета, что никогда за ней не наблюдалось. Эмма с интересом наблюдала за своей женщиной, намывая полку, на которую несколько минут назад умудрилась уронить банку с мукой, Пару раз чихнув, она все же смогла убрать последствия своего нахождения на кухне и повернулась к Реджине. Та и ухом не повела: продолжала что-то с интересом вычитывать. — Может все же скажешь? — спросила Эмма, оставаясь на месте. — Мне же до чёртиков любопытно, что тебя так заинтересовало. — Всему свое время, мисс Свон, — произнесла Реджина, и Эмма могла поклясться, что уши её покраснели. Хорошо, возможно у неё появился новый смысл жизни: узнать, что же делала Реджина уже которую неделю. Сначала она честно думала о секс-шопе. (Генри она об этом не говорит по причине: маленький еще). И нет, ей не было стыдно, просто не понятно, почему же Реджина вдруг решила скрыть то, что они могли обсудить чуть ли не повседневных тоном за чашечкой кофе. Кофе, правда, грозилось оказаться на скатерти, а сама Эмма отправилась бы в нокаут смущения, но оно того стоило в любом случае. К том уже Реджина никогда не скрывала подобного и была более чем честна со своими желаниями. Хорошо. Второе, о чем она подумала, честное пионерское, было что-то из разряда предсвадебной чепухи или свадебного платья. Эта идея просто не могла выйти из её головы долгое время, поэтому, ей в принципе нечего было терять, она предложила посмотреть Реджине один из сопливых фильмов с невестой в главной роли, которая, долгое время мечтая о свадьбе в тайне и пытаясь найти идеальное платье в интернете, сбежала из-под алтаря. — Кошмар, — сказала Реджина, подтягивая колени к груди. — Кажется, она ещё не выросла из детских мечт о идеальном женихе и платье в розовой рюше. Эмма засмеялась и уткнулась ей в плечо все еще дрожа. Окей, возможно Реджина искала немного другое, раз так отреагировала. Или же она просто мастерски притворялась. В любом случае её любопытство было слишком неутомимо для того чтобы прекратить свои поиски прямо сейчас. А потом это произошло: Реджина оставила свой ноутбук включённым, а сама удалилась на кухню за очередной порцией кофе, и Эмма, стыдливо вжав голову в плечи, прошмыгнула внутрь её кабинета. Она почти успела прочитать заглавие сайта, отметив, что тот связан с медициной, как крышку ноутбука с характерным хлопком закрывается прямо перед её носом. — Мисс Свон, — предостерегающе начала Реджина, остановившись в проёме. — Мне показалось? Эмма активно закивала, пятясь назад, а точнее вперёд к самой Реджине, дабы избежать участи быть зажаренной и как можно скорее оказаться в недосягаемости для женщины. Та вздернула бровь и сложила руки на груди. — Извини! — пискнула Эмма. — Там Генри с проектом помочь надо, я пойду. — Ну-ну, — Реджина покачала головой. Эмма действительно пошла в комнату Генри, но не помогать, а просто внутренне кричать от досады за свой промах. Генри смотрел на неё с вылитым выражением лица своей матери, от чего ей стало дурно. — Учи уроки, ребёнок, — пробормотала она, ткнувшись лицом в подушку. Генри пожал плечами и отвернулся. Итогом сего действия стало полное спокойствие Реджины и полное беспокойство Эммы, которая уже извелась в собственных не самых радужных мыслях. Ноутбука, кстати, в кабинете не было, по крайней мере, когда Эмма проходила рядом, вздрогнув при этом, то не увидела его на месте. — Ужин готов, — улыбнулась Реджина, снимая с себя фартук. Эмма кивнула, плюхаясь на свое место, и посмотрела на Реджину: та распушила волосы отточенным движением, расчесав их пальцами, сложила фартук, оставив его на тумбе, а уже потом села напротив Эммы. Остался только Генри, но по характерному топоту сверху, они поняли, что сын уже собирался спускаться. И покатого не произошло, Эмма поторопилась объясниться. — Извини. — Все в порядке, Эмма, — ответила Реджина, мягко улыбнувшись. Эмма промолчала, наблюдая за тем, как губы женщины красиво изгибаются. Она никогда не сможет привыкнуть к этому. — Я просто переживаю, — начала она. — Это что-то серьёзное? Реджина покачала головой, протянув руку через стол. Эмма повторила этот жест, переплетаясь пальцами, и выдохнула. — Я зря это, да? Но им не дали договорить: Генри протопал по лестнице, а потом и мимо них в ванную, где помыл руки, и вернулся на кухню. — Спасибо, мам. — Приятного аппетита. Эмма уткнулась в свою порцию пасты.

***

Следующей ночью Эмма не выдержала. Когда Реджина выключила свет и зажгла ночник, стоящий на прикроватной тумбочке, она повернулась к женщине лицом, призывно раскрывая одеяло. Та усмехнулась. — Все в порядке? — просила Реджина, устраиваясь в объятиях Эммы. — Да. — Не ври мне, — Реджина сжала предплечье Эммы рукой, заглянув в глаза. — Ты все ещё думаешь о том, что видела? Эмма не хотела признавать это, зная, что Реджина в любом случае расскажет ей все в нужное время. Но одного взгляда на лицо Реджины, находящееся сейчас в легкой доступности, хватило для того, чтобы Эмма сдалась. Она мягко поцеловала Реджину в уголок губ. — Ты права, — она выдохнула. — Просто я… — Эко. — Прости? Реджина усмехнулась. — Это был сайт с одной из больниц в Бостоне, где можно сделать эко, — объяснила она. Эмма замолчала на долгие мгновения, и Реджина спрятала взгляд куда-то в одеяло, стараясь даже не дышать. Впрочем, вскоре тишина была нарушена неожиданным восклицанием Эммы, что напугал Реджину до чёртиков. — И ты молчала?! — воскликнула она с чувством полной несправедливости в голосе. — Реджина… — Извини. — Извини? — Эмма нахмурилась. — Ты хочешь сделать это? Последовал кивок, после которого Эмма прижала Реджину к себе. — Если это действительно так, то я самая счастливая женщина на свете. Они поговорили об этом ещё утром, перед тем как спуститься вниз и начать готовить завтрак. Эмма постоянно улыбалась, чем изрядно нервировала Реджину, но не так чтобы слишком, просто было немного неловко видеть блондинку такой неосознанно счастливой, когда сама она находилась в мягко говоря неуверенно положении. — И ты не против? Эмма посмотрела на нее слишком удивленно, потому Реджина прикусила язык и опустила голову. — Может хватит быть такой неуверенной? — просила Эмма, мягко улыбаясь. — Я понимаю, что у тебя тяжёлое прошлое и все такое, но прошло много времени, и я всегда буду рядом, что бы не произошло. Хорошо? Реджина кивнула. — Хорошо. — Хорошо. Пойдём вниз. Как-то неосознанно они пришли к просматриванию того сайта вместе. Реджина казалась все еще смущенной, но Эмма делала все возможное, чтобы она чувствовала себя нормально. И, да, вскоре они уже думали, когда можно будет сделать это. Реджина настаивала на весну, но Эмма, здраво предположив, но праздники для детей в их день рождения можно будет объединять, предложила осень, а именно её конец. — Я не допущу, чтобы у кого-то возникла мысль о нашем бедственном положении, — отбрила Реджина. Эмме пришлось согласиться. И, да, вынашивать ребенка будет Реджина. Эта идея даже не обговаривалась между ними, Эмма лишь вскользь упомянула, что очаровательная внешность Реджины должна принадлежать их ребенку, и на этом дискуссия по этому поводу пришла к завершению. Реджина, нужно отдать ей должное, терпимо отнеслась к нервному состоянию Эммы, когда та полезла узнавать о процедуре в интернет, хотя у самой заметно дрожали руки (прятала она их мастерски между сведенных ног, когда они сидели на диване и тихо переговаривались, но Эмма все равно заметила). — Скажем Генри? — спросила Эмма, вытягивая ноги и облокачиваясь на Реджину спиной. Та рассеянно погладила ее по спутанным волосам, расчесывая те, и покачала головой. — Давай скажем ему, когда уже все решится, хорошо? — она улыбнулась. — Просто Генри… Он не воспримет это как возможную попытку заменить его, нет. Но… Реджина вздохнула, собираясь с мыслями. — Я уверена, что передумаю, когда увижу его удивленный взгляд. — А потом будешь жалеть, — закончила Эмма, сгибая ноги в коленях. Реджине осталось лишь согласиться. Записываются они той же ночью, примерно в два часа, когда Эмма, извертевшись и в конце концов так и не уснув, встала с кровати и обнаружила широко раскрытые глаза Реджины, смотрящие прямо на нее. — Спишь? — спросила напуганная до усрачки Эмма. Реджина согласна кивнула. — Сплю. А потом они обе пришли в движение, и вот Эмма уже вовсю пялилась в экран ноутбука, а Реджина мило щурилась и сидела рядом, прикрывая обнаженные участки кожи одеялом. — У них апрель полностью свободен, — оповестила Эмма, когда Реджина вернулась из ванной. — Может, на начало? В любом случае консультация займет много времени, потом еще и донора подбирать, делать кучу тестов. Давай? — Уверена? — вместо ответа спросила Реджина, и Эмма закатила глаза, тыча кнопками. — Итак, наша запись на второе апреля, два часа дня. И второе апреля наступило слишком быстро: Реджина была не готова, а если и делала вид, то только ради того, чтобы успокоить не менее паникующую Эмму. Генри назвал их «женатиками» и пожелал удачи в предстоящей поездке, как ему сказали, по мэрским делам самой Реджины. Он, конечно, мало поверил, уж слишком его матери были взбудоражены работой с бумагами, но предпочел просто промолчать и собраться в школу. В любом случае ему все расскажут. — Удачи, мамы, — улыбнулся он, взмахивая рукой на прощание, и скрылся за калиткой. Реджина постояла еще немного на крыльце, а после ушла в дом, собирать немногочисленные вещи. Они почти забыли права: Эмма в экстренном порядке вернулась назад, извиняясь перед Реджиной в сотый раз за пять минут, но та, сидевшая почему-то на заднем сиденье своего мерса, даже внимание не обратила. Несколько раз они останавливались по нужде, а Реджина, начавшая уже тихо беситься, попросила Эмму поменяться с ней местами. Сначала та отнекивалась, но после настоятельной просьбы, которая сопровождалась фирменным взглядом «прожгу твой зад, если не сделаешь то, что тебе говорят», стушевалась и уступила руль Реджины. Некоторое время Эмма была недовольна, сидеть на заднем сиденье она не любила, а сесть рядом с Реджиной не представлялось возможным из-за сумки, стоящей там. — Сколько осталось? — спросила Эмма, развалившись и вытянув ноги, предварительно сняв с себя ботинки. — Около часа, — ответила Реджина, бросив короткий взгляд в зеркало. — Запачкаешь сиденья — сама будешь мыть. Таким образом и протекала их дорога до Бостона.

***

— Я, кстати, сразу догадался, что что-то тут не так, — улыбнулся Генри. Эмма закатила глаза и толкнула сына в плечо, вытирая руки. — Ты у нас смышленый парень, ага. В любом случае мы в тот день много что узнали, и Реджина была действительно счастлива, когда получила документы о возможности проведения этой процедуры, — Эмма переместилась в гостиную. Жаркое осталось стынуть в духовке, дожидаясь прихода Реджины и непосредственно ужина.

***

Две попытки были провальными. Реджина перешла на работу дома, предпочитая депрессовать в одиночестве, подальше от посторонних глаз, но не от Эммы, которая молчаливой тенью следовала за ней по всему особняку. Их доктор Чейз разводил руками, говоря о том, что Реджина полностью здорова и никаких отклонений не было, процедура также проходила всегда успешно, исключая вариант халатности самого персонала, но все же было что-то не так. И Реджина винила себя. — Прости, — извинилась она, и Эмма притянула женщину к себе, второй рукой убавляя звук телевизора. — Я просто… Эмма знала, что Реджина хотела сказать, поэтому не могла допустить этого. — Перестань, Реджина. В этом нет твоей вины, — она ободряюще сжала предплечья женщины. Ответом ей была тишина. Врать Генри они больше не могли, поэтому в этот раз Реджина вызвалась съездить одна, руководствуясь: «Эмма, мне не на кого оставить город, кроме как на тебя, поэтому останься, это будет намного полезнее, чем быть свидетелем очередного провала. А на улице уже май, и надежды Реджины продолжали таять. Эмма взяла на себя смелость, решаясь забронировать столик в ресторане и просто отдохнуть от всей этой суеты вместе с Реджиной. К её удивлению свободное место нашлось лишь на конец мая, а вопросы «кто» и «зачем» так и остались без ответов. Из телефонного звонка Эмма узнала, что Реджина почти добралась до Бостона, а потому пропадет на неопределенное время; эта новость не была встречена радушно, но Эмма не подала виду. — Сын. Генри посмотрел на мать, продолжая на манер хомяка складывать чипсы себе в рот. Он даже не жевал, в самом то деле. Эмма нахмурилась. — Во-первых, скоро обед, — начала она, забирая у Генри пачку чипсов под его возмущенный писк. — Во-вторых, как ты мог со мной не поделиться? Генри закатил глаза и растянулся во весь диван. — Мама снова по работе? — спросил он таким тоном, что Эмма почувствовала себя полной дурой. — Так, — она села возле сына, подвинув ноги того немного дальше. — Реджина меня прожарит до корочки, если узнает, но я так больше не могу, ты же член нашей семьи как никак. Генри насмешливо фыркнул и опустил подбородок на грудь, выжидательно смотря на мать. Та вздохнула. — Мы с Реджиной хотим ещё одного ребёнка, — пробормотала она скорее себе под нос, чем для ушей Генри. — Мы не сказали тебе, потому что для Реджины это было тяжелым шагом, поэтому мы посчитали, что лучше, чтобы ты узнал позже… — Я знаю. — И вот теперь ты знаешь, — продолжила Эмма, смотря на свои скрещенные руки. — Мне стало даже легче. Повисла недолгая тишина. Эмма вдруг свистяще выдохнула, возмущённо и немного удивлённо посмотрев на Генри, а тот в свою очередь засмеялся. — Вы с мамой сама очевидность, — пояснил он. Эмма еще немного посмотрела на него, изображая великого мученика, а затем стукнула по ноге, набросившись на сына с щекоткой. Реджина вернулась поздно ночью. Скинула туфли, тихо положила немногочисленные вещи у порога, а затем поднялась в комнату Генри. Убедившись, что тот спит, она поправила его одеяло, поцеловала в лоб и, проведя рукой по плечу, вышла, закрыв за собой дверь. В спальне Эмма оставила для неё ночник, что неярко освещал комнату. Реджина смогла увидеть, как хмурится во сне её девушка, и улыбнулась. Раздевшись и приняв быстрый душ, она вернулась в спальню, юркнув под одеяло и прильнув к Эмме. — Привет, — прохрипела Эмма, зашевелившись и пробуя перевернуться. — Спи давай, — шепнула Реджина. На следующее утро Генри постучался в их спальню, и Реджина, только открыв глаза, почти в панике начала собираться. Эмма тихо рассмеялась и натянула одеяло почти до носа, хотя была одета она в просторную футболку и шорты. Реджина зло посмотрела на неё, а затем окликнула Генри. — Ты можешь войти. Генри осторожно просунул голову в образовавшееся отверстие, и, убедившись, что его мамы выглядят нормально, сделал шаг вперед: Реджина натянула первую попавшуюся футболку Эммы, чтобы прикрыть просвечивающую сквозь пеньюар наготу, а сама Эмма все так и сидела с одеялом по нос. — Можно к вам? — спросил он, смущенно натирая подбородок. Эмма с Реджиной синхронно кивнули, Генри уселся на край кровати, ожидая, когда его матери соберутся вместе, а потом пробормотал: — Мы же всегда одной семьей будем? Реджина со свистом выдохнула, сожаление в ее взгляде было таким отчетливым, что Эмме стало физически больно смотреть в эти подернутой поволокой карие глаза. Она сжала ее руку, молясь, чтобы та не отдернула ее, и выдохнула, когда холодные пальцы разжались. — Что ты хочешь этим сказать? — спросила Реджина. И ее нервное состояние передалось и Генри, который сидел и мял свою выглаженную рубашку, в которой обычно ходил в школу. — Ну… с появлением брата или сестренки… Реджина прикрыла глаза. Рука автоматически дернулась к животу, но она вовремя остановила это действие, вместо этого положив ее на бедро. — Генри, я… — Я просто хотел спросить, мы все также будем устраивать вечер кино и игр, да ведь? — спросил он и ярко улыбнулся, в точности копируя выражения обеих своих матерей. — Ну, а если нет, я даже не против буду менять памперсы. Только надо купить прищепку для носа… Эмма сообщила Реджине о предстоящем ужине в ресторане за два дня. Реджина сначала опешила, смотря на Эмму как на восьмое чудо света, в потом и вовсе пришла в негодование. Тут, впрочем, были и адекватные причины такого поведения Миллс, но иногда проскальзывало что-то и вовсе дикое. Как например это: — Я морально не готова, — заявила Реджина, сверля Эмму серьёзным взглядом. Эмма, заметившая некоторые изменения в поведении своей девушки, покачала головой. — Не дури, Реджина, — сказала она негромко. — Ты в любом случае будешь прекрасно выглядеть, даже если наденешь на себя мешок из-под картошки. И, да, одним из новшеств была некая мания, по которой Реджина не могла пропустить ни одно зеркало на своём пути. Без комментариев в сторону своего «просто ужасного тела с ужасной физической подготовкой» не могло обойтись и дня, и Эмма честно уже начала тихо беситься, а продолжать доказывать обратное она стала с ещё большим остервенением чем обычно. — Придётся ещё раз съездить к врачу? — спросила Эмма, загнав крошку на столе под тарелку с фруктами. Реджина не ответила; Эмма подняла взгляд на женщину, поворачивая голову, а потом вздохнула. Да, так и есть. Взгляд Реджины был мало похож на тот воодушевленный, что был с самого начала, поэтому эту тему Эмма больше не развивала. Вместо этого она помогла выбрать платье Реджине для мероприятия и дала Генри двадцать долларов, чтобы он тоже повеселился в тот день. Сын расщедрился на благодарности, а затем бросился в свою комнату. — Он ведь купит комиксы, — оповестила Реджина, дотрагиваясь до спины Эммы. — Не думаешь, что ему пора как-то контролировать свои растраты? Я боюсь, что мы вырастили транжиру. — Не будь ханжой, Реджина. Генри умный парень, я уверена, что у него что-то да и припасено на чёрный день, — успокоила её Эмма. — К тому же, я видела у него копилку, а по тому, как он ее тряс, она казалась солидной. Реджина прищурилась, но согласилась, все же отметив, что нужно обучить Генри вести блокнот своих прибыли и трат, просто чтобы убедиться в том, что их сын действительно понимал ценность денег. В назначенное время они были готовы и ждали только одного: такси. После падения проклятия, в их город похвалили туристы наряду со многими новыми жильцам, поэтому благодарить появлению такси все же стоило Эмму. Она открыла дверь, предлагая Реджине выйти первой, когда с улицы послышался требовательный гудок, и они обе помахали Генри на прощание. Тот с громким топотом спустился вниз, а затем, когда дверь за мамами закрылась, с таким же громким топотом поднялся обратно в свою комнату. До ресторана они добрались за минут пятнадцать. Эмма черканула несколько смс Генри, в большинстве своём от лица Реджины, где свято клялась, что накажет его, если в их отсутствие с домом что-то случится, на что получила заверенное чуть ли у адвоката обещание, что все будет в целости и сохранности. И, да, они всего лишь уезжали на другой конец Сторибрука, но Реджина была слишком щепетильной и дотошной матерью, чтобы просто пустить все на самотёк. Эмма ведет себя как истинный джентльмен, так что все мысли Реджина, что приносили ей некий дискомфорт, отошли на задний план. На задворках своего сознания она все еще думала о том, что происходило дома в их отсутствие, но успокаивалась тем, что Генри уже достаточно зрелый в своих решениях. Эмма улыбнулась ей, открывая двери ресторана, и галантно выставляя руку, дабы Реджина скинула свое легкое пальто. Это она и сделала, оставшись в неброском платье с коротким рукавом и небольшим вырезом сзади. Эмма предпочла ветровку, которая теперь покоилась на вешалке, и тоже платье, только более воздушное, нежели у спутницы. Они прошли за один из самых дальних столиков с цифрой семнадцать в середине, которую пробегавший рядом официант поспешил убрать. Место было огорожено небольшой ширмой, но пусть та и закрывала их только от половины посетителей, Реджине было достаточно и этого. Взяв меню, она посмотрела поверх брошюры на Эмму, которая изучала блюда с таким интересом, будто бы нашла что-то действительно экзотическое. Реджина вперила свой взгляд в меню. А Эмма в этот момент вовсе не читала. В попытке скрыть панику за притворным интересом к меню, она старалась как можно меньше теребить коробочку с кольцом в своем кармане. С кольцом. Тем самым, которое она купила невесть сколько времени назад, но так и не смогла найти ему достойное применение и места лучше, кроме как в тумбочке, в доме своих родителей, где появлялась теперь очень редко. Она сделала глубокий вдох, а когда Реджина обеспокоенно посмотрела на нее, улыбнулась и предпочла сбежать от объяснений с помощью самой глупой отмазки. — Я выбрала, — сказала она, потрясая меню. Реджина сконфуженно вернулась к своему меню, бросив тихой «я сейчас». В итоге они заказали несколько блюд с креветками, которые Реджина просто обожала, салат и обычную воду. Эмма заикнулась о вине, зная о том, что в списке представленных есть то, от которого Реджина просто без ума, но в ответ получила лишь сморщенное лицо и пофыркивание. — Если только шампанское, — смирилась Реджина, откладывая меню в сторону. Начиная с горячего и каких-то легких разговоров Эмма готовила себя к главной части этого вечера. Эпично встать на колено у нее не получится, но красиво сделать предложение руки и сердца своей возлюбленной, она надеялась вполне удастся. Реджина сделала глоток воды после того, как съела примерно половину своего первого, и Эмма запоздало последовала её примеру, слишком быстро запихивая еду в рот. — Будь аккуратнее, — предостерегла ее Реджина. Эмма растерянно кивнула. — Могу я кое-что сказать? — спросила она, смотря в свою тарелку. Реджина заинтересованно прищурилась и наклонила голову. — Конечно. Эмма сделала глубокий вдох. Потом ещё один, а когда в голове перестало биться единственное «вдох на один, выдох на два», подняла голову. — Я знаю, что между нами много что произошло, — начала она; Реджина отложила вилку и выпрямилась. — Но я хочу сказать, что я… Не сильна в таких речах, но я просто люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Я не хочу чтобы между нами были секреты и недопонимания… — Подожди, — перебила её Реджина. — Прежде чем ты продолжить, я тоже хочу кое-что сказать. Эмма растерянно кивнула. — Всё что угодно, Реджина… — Я беременна. Эмма напряглась, её рука инстинктивно сжалась вокруг коробочки, и она действительно хочет сделать это предложение сейчас, но… — Что ты сказала? — осипшим вдруг голосом переспросила она. Реджина мягко улыбнулась и протянула руку, кладя её раскрытой ладонью вверх. Эмма сжала её, в успокаивающем жесте поглаживая большим пальцем. — Я беременна.

***

— А потом ты пришла домой и от страха всунула мне это кольцо, шепнув, чтобы я его спрятал, — закончил Генри, усмехнувшись. Эмма зарделась и вскинула руки. — В свое оправдание я хочу сказать, что выбора у меня и не было в общем-то. После этого, ты сам знаешь, мы весь вечер умывались соплями и слезами. — Не ври, ма. Эмма хитро улыбнулась. — А я и не вру, сын, ты сам обнимал нас и плакал. — Ма!!! На следующее утро, когда Эмма, поцеловав Реджину в щеку, проводила ее на работу, Генри уже не мог ее дождаться. Обосновавшись на все том же диване в гостиной, он нетерпеливо дрыгал ногами и беспокойно оглядывался в сторону двери, ожидая, когда его мамы прекратят сюсюкаться. Хоуп уже ждала в машине, куда ее самостоятельно посадил Генри, на удивление ведя себя тихо. Генри был в не себе от счастья, когда сестра не заплакала при виде него (что было бы совершенно не неожиданностью, потому как девочка была очень беспокойным ребенком). — Реджина обещалась приехать пораньше, — объявила Эмма, поднявшись к сыну. — Сказала, что устроим грандиозный ужин, так как какие-то бумажки стали чуть ли не священным писанием. Не знаю. Генри усмехнулся и кивнул, приглашая мать сесть рядом. Эмма покачала головой и ушла от него куда-то в сторону, а затем и вовсе за спину. Генри вывернул шею, наблюдая за матерью; Эмма взяла с полки какой-то журнал и вернулась в поле его зрения. — Что это? — полюбопытствовал Генри, на что получил укоризненный взгляд. — Я не воспитывала тебя таким любопытным. Насупившись, он возразил: — Я сам. Эмма улыбнулась и, усевшись на диванную подушку, после же вытащив ее из-под себя, бросила увесистый журнал на колени сына. Он оказался журналом модного показа и в общем-то новостей из мира моды, и Генри не смог подавить недоумевающее мычание. Эмма закатила глаза и наугад открыла его где-то на середине. — А… Генри кивнул, понимая, почему для хранения кольца Эмма выбрала именно такое место. Реджина вовсе не увлекалась модой и тем более показами и всякого рода дизайнерами, предпочтя одеваться как сама того пожелает (и удивительным образом всегда выглядеть как с обложки). Что такие журналы делали в особняке оставалось загадкой до сей поры, потому как Эмма клялась, что когда она переехала сюда, они уже были. — И долго ты его собралась прятать? — Генри повертел журнал в руках и отложил его в сторону. Эмма прокашлялась, скрывая за этим смущение, что настигло не совсем вовремя, а потом и вовсе спохватилась и убрала все на место. — Не знаю, как наступит время. — Оно уже наступило, — укоризненно посмотрел на нее Генри и вздохнул. Эмма вздохнула тоже.

Третья или Эмма познает неловкость

Номер три — иначе говоря это очередной провальный провал из самых провальный провалов, потому как Эмма чертовски стеснялась его. Реджина была на третьем месяце беременности, которую она переносила сносно, если не считать продолжительного токсикоза. По утрам уже не так тошнило, что не скажешь о любимых гамбургеров Эммы, от которых она буквально подрывалась к ближайшему более или менее вогнутому предмету. Эмма услужливо держала волосы Реджины, когда ту выворачивало наизнанку, а потом стойко терпела всю ругань своей женщины и укоризненные взгляды. Но бургеры все же ела. С сочной говядиной, огурчиком и салатом те были сродни пище богов, и Эмма и впрямь думала, что вкусив его попадет в Рай. Причиной также мог стать огненный шар. Угрозы Реджины насчет ее ночевки на диване в гостиной перестали приводить к должному: Эмма просто запиралась вместе с ней в спальне и отказывалась выходить, а применять магию Реджина просто не хотела. Да и жалко было, особенно когда смотрят на тебя так проникновенно. Так вот, к третьей попытке Эммы приводит именно ночь. Если так посчитать, они с Реджиной редко сближались до полуночной страсти: обе ценили в первую очередь уют и близость сознания, нежели сплетение тел в бессознательном движении. Если доходило до секса, то это было чаще исследование, пробы пера и каждый раз плавание затягивалось. Но сегодня было иначе. Либидо Реджины взбесилось, и несмотря на неловкость её положения и уже немного, но заметный живот, она достаточно резво раздела Эмму и разделась сама, требовательно и вместе с тем умоляюще раздвигая ноги. Эмма подчинилась. Когда обе уже не могли нормально дышать: Эмма находилась между ног Реджины, а сама она в изголовье кровати, почему-то именно сейчас девушке пришла в голову неуместная идея. Она подняла взгляд, впитав чарующий вид перед собой, а после положила руку на живот, поглаживая тот. Реджина заметно смутилась, несмотря на то, что щеки ее уже были красные. Она с явно недовольным видом (который больше походил на крайнюю степень стыдливого смущения) убрала руку, и посмотрела прямо в глаза напротив.

***

— Мам, я понял, — Генри поморщился. — Я не хочу знать, что происходит у вас в спальне, мне достаточно и того, что вы противно целуетесь. Эмма закатила глаза и в шутку пихнула сына в плечо. — Ты досточно взрослый для того, чтобы терпеть это, — ответила она. — К тому же мы с твоей мамой и так долго скрывались, можно уж и понять. — Единственное, что я готов понять и уже понял — это то, что моя мать настоящая трусиха. Эмма снова пихается, и на этот раз Генри скатывается с дивана с громким смехом. Больше было похоже на то, что он сейчас задохнется, но Эмма, которой знатно поднадоел его сарказм, с довольной улыбкой опустилась на колени рядом и начала щекотать, усугубляя положение парня. До момента, как за окнами послышался звук припарковавшейся машины, они успели поиграть в приставку, после которой они оба остались недовольными, так как результат «два-два» никого не устраивал, обсудить, что хотели бы на ужин, и начать как раз его готовить. Когда Реджина с Хоуп на руках показывается в гостиной, они оба перепачканные в соусе терияки, предназначенном для курицы, улыбаются и своими объятиями так и норовят испачкать идеальный костюм. Реджина тут же гонит их обоих в ванную и переодеваться, и под угрюмое возмущение и улюлюканье Хоуп, сама направляется на кухню. Садит ребенка за детский столик и надевает фартук. — Если кто-то из вас не помоет руки, я заставлю нянчиться с Хоуп целую неделю, — прокричала Реджина, прежде чем закончить приготовления. Хоуп была достаточно тихим ребенком и хмурилась точно также, как и ее мать. От Эммы ей досталась любовь к бананам, которые девочка просто обожала. Реджина пару раз взглянула на то, как притихшая дочь уплетала разрезанные кусочки фрукта, а затем, когда Эмма пришла на кухню, сказала: — Лицо твоей дочери все испачкано. Эмма закатила глаза, но послушно начала вытирать мягкую кожу Хоуп платочком. — Наша дочь, Джина, — ответила Эмма: — И вообще, ты уверена, что это нормально то, в каком количестве она ест бананы? Реджина убрала грязную посуду в раковину, а затем сняла с себя фартук. Курица запекалась в духовке, поэтому у нее было немного свободного времени. Она прищурилась, смотря на Эмму, которая пыталась отобрать месиво из рук дочери, и вздохнула. — Я тебя предупреждала, что когда дети маленькие, они влюбляются буквально во все, что им дают. Это твой просчет, и теперь наша, — она нарочито подчеркнула это слово: — дочь станет банановым маньяком. Эмма прыскает, продолжая улыбаться, когда у нее наконец получилось разжать кулачки Хоуп. Теперь она была занята тем, чтобы отмыть все, что налипло между маленькими пальчиками. Реджина подошла сзади. — Я люблю тебя, — проговорила она, обнимая Эмму за талию; ее подбородок покоился на чужом плече. Эмма просила после этих слов, и, когда радостно угукающая Хоуп нашла новое развлечение в пластиковой зеленой ложке, повернулась к Реджине. Теперь они стояли в обнимку, и Эмма чувствовала дыхание на своей шее, щекочущее и горячее. — Я тоже тебя люблю, Джина, — прошептала Эмма, поцеловав темную макушку. — Мне нужно в кабинет, у меня остались некоторые дела, и, я надеюсь, вы не испортите курицу. Реджина многозначительно посмотрела на нее, на что Эмма просто усмехнулась, выпроваживая из кухни. Она отвесила шуточный поклон, после этого же позвав Генри, и когда Реджина, закатив глаза, удалилась вверх по лестнице, заговорщицким тоном прошептала: — У нас есть что-то вроде тридцати минут, готов к продолжению? Генри в точности копирует выражение Реджины: закатывает глаза и сжимает губы в тонкую линию. Эмма смеется, стуча по стулу рядом. — Давай садись и не ворчи. Короче говоря, она уснула, когда я встала с кровати, чтобы взять кольцо. Знаешь же, что она очень уставала во время беременности, поэтому я не стала ее будить, отложив это дело до лучших временен. Генри, морщась от недетского рассказала, с благодарностью взглянул на Эмму, когда та не стала распространяться, чем же они занимались ночью. Он вздохнул, обводя рукой все помещение вокруг них. — Я так понял, что лучшее время еще не наступило, да? Эмма закатывает глаза, в шутку ударя сына по руке. — Не ерничай. За ужином Реджина с кем-то разговаривала по телефону в то время, как Генри с Эммой уже доедали свои порции. Судя по тому, как пролегла глубокая морщинка на лбу ее женщины, Эмма могла поклясться, что речь снова шла о работе. Мэрские штучки не покидали Реджину даже дома, умудряясь испортить ее прекрасное расположение духа всего лишь за пару мгновений. Несмотря на то, что разговор Реджины был больше односторонним (она только слушала, кивала и в редкие моменты поддакивала), Эмма чувствовала, как это общение вытягивает из нее все соки. Генри выскочил из-за стола, когда уже на его мобильный поступил звонок. Он бросил какие-то скомканные извинения, и, схватив пирожное и десертную вилку со стола, быстро улизнул к себе в комнату. Реджина проводила его долгим взглядом, прикрывая микрофон на телефоне рукой. — Это то, что я думаю? — спросила она, снова возвращаясь к разговору, когда Эмма растерянно пожимает плечами: — Хорошо, я услышала вас. В таком случае предлагаю встретится в Бостоне на этих выходных. Эмма допила бокал белого вина, а когда Реджина воткнула вилку в десерт, спросила: — Что-то по работе? Реджина кивнула. — И да, и нет. Я назначила встречу в Бостоне только для того, чтобы убедиться, что все пройдет как и надо. Эти болваны ничего не могут сделать без кого-то, стоящего у него над душой, — Реджина вытерла губы салфеткой, и остатки помады окончательно стерлись: — Эмма, дорогая, уложи Хоуп. Эмма с готовностью кивнула, направившись к дочери, которая уже радостно тянула к ней свои ручки и что-то лепетала. Хоуп мало разговаривала, но это не должно было означать ее проблемы с развитием, как напридумывала себе Реджина. Она просто любила молчать, зато истерики закатывала хуже своих матерей, которые переплюнули весь Сторибрук. — Итак, у нашего сына появилась подружка? — заговорщицким тоном спросила Эмма, держа Хоуп в руках. Реджина некоторое время просто наблюдала за тем, как Эмма дурачилась: издавала пукающие звуки в оголенный живот Хоуп, на что та смеялась и пиналась пятками. Затем медленно, даже с некоторое осторожностью ответила: — Думаю, да. Я в его возрасте уже была замужем, поэтому он даже немного припозднился. Эмма открыла рот в немом удивление, но затем, заметив в карих глазах искры озорства, рассмеялась над собственной доверчивостью. — Очень смешно, Реджина, — усмехнулась она. Но в голове набатом стучала мысль о замужестве. Реджина очень редко даже вскользь упоминала о Леопольде, эти моменты можно было пересчитать по пальцам одной руки. А уж шутила она и того меньше. Но Эмма не заметила ничего отягчающего, поэтому просто кивнула. Тема личной жизни Генри была закрыта, пусть и ненадолго. Но вот личная жизнь Эмма обросла еще большими вопросами и многоточиями.