adora's NN

Обычный будний день, ничем не отличающийся от остальных, когда Томас должен был идти в школу, что он конечно и сделал, ведь Крамс из того типа людей, что ходят на занятия даже при температуре, дабы не пропустить что-то важное. Большая вероятность того, что такая упорность в достижении знаний зародилась в нём благодаря матерям, что с рождения мальчика воспитывали в нём качества, какие считали необходимыми, а именно — усидчивость и выдержанность. Томас мог вытерпеть что угодно, пускай, порой, это качество и могло сыграть с ним злую шутку. Всю жизнь он старался не выделяться из общей массы, ведь чем незаметнее и тише ты — тем меньше опасности тебя поджидает. Но, к сожалению, Томас имел очень большую тягу к знаниям, что так или иначе не могло остаться незамеченным среди сверстников, что привыкли ненавидить тех, кто не похож на них. И ведь кому-то же пришло в голову запихнуть несколько сотен беспокойных подростков с бушующими гормонами и желанием самоутвердиться за счёт других в одну не очень то и большую бетонную коробку. Почти всё свободное время Томас проводил за чтением, и спокойно мог провести параллель, как и множество других школьников, между любым учебным учреждением и тюрьмой. Главное отличие — это возможность уйти домой, в случае со школой. Не то чтобы Томаса очень привлекали различные детективы или тюремные приключения, но ему нравилось время от времени баловать свой мозг различного вида литературой, начиная от Шекспира и русской классики, заканчивая фантастикой и фэнтези. Многие из книг, что он прочел за последние полгода, были рекомендацией его любимого учителя мистера Уокера. Не прошло ни дня, чтобы Томас не восхищался этим хладнокровным и безумно умным мужчиной. Он знал, что может придти к Ричарду с абсолютно любой проблемой и получить дельный совет с точки зрения человека, который в своём возрасте повидал немало вещей: хороших и плохих. Не раз Томас задерживался после уроков, чтобы прийти к учителю и обсудить какую-нибудь тему, что они сейчас проходили на истории или литературе, всегда получая отдачу. Он отчётливо видел, что мистер Уокер приятно проводит с ним время, из-за чего впоследствии делал не совсем правильные выводы. Возможно Томас и не был человеком, что цеплялся за малейшие проявления тепла в свою сторону, ведь всю жизнь его окружали заботливые матери, и ему было слишком трудно поверить, что кто-нибудь сможет его когда-нибудь полюбить. А особенно такой потрясающий человек, как Ричард Уокер. Это была несбыточная фантазия о другом человеке, Томас ясно это понимал. Но это не мешало ему тратить бесконечное количество времени на написание стихов, посвященных своему преподавателю. У этих лёгких чувств не было будущего и Томас пытался на них не зацикливаться, но сердцу же не прикажешь. А появление ненужного и пугающего преследователя лишь усилило потребность в защите и внимании со стороны мистера Уокера. Томас прожил долгое время в тишине и покое, поэтому практически с рождения имел безупречный слух и предчувствие. Он замечал малейшие детали, о существовании которых другие даже подумать не могли. Он улавливал почти незаметные изменения в мимике и жестах своих собеседников, чтобы предугадать их следующие фразы или действия. Томас мог спокойно узнать о предстоящем тесте, основываясь лишь на чашке кофе у учителя на столе в утро понедельника. Он замечал недругов и тех, кого ему стоит обходить, до того, как они давали знать о своём присутствии. Всё это на протяжении жизни очень сильно помогало Томасу избегать ненужных проблем. Но всё же одну деталь он не учёл. И очень зря. Детей Честертонов знали все в средней и старшей школах. Их было попросту тяжело не заметить. Младший хаотичный сын, вечно успевающий поучаствовать везде и всегда, оставив за собой осадок непонимания и непринятия, из-за его странностей. Младшая сестра и ребенок в семье, что знали даже те, кто никогда с ней не встречались, ведь та являлась вихрем эмоций и различных чувств, что не оставят никого равнодушным. Старшая сестра, не менее бедовая, чем младшие сиблинги, что так же успевала поучаствовать в множестве событий и потасовок, при этом слишком часто находясь вне поле всякого зрения, но появляющаяся откуда не возьмись. И наконец, старший и самый первый ребёнок, что без перерыва доставлял проблемы не только семье, но и окружающим, из-за своего несносного характера и неконтролируемой агрессии, не смотря на то, что всё время ни с кем не контактировал. Томас, как и многие, был не исключением и знал о всех детях Честертонов, мог с лёгкостью составить психологический портрет каждого и рассказать, кто их любит, а кого они. Он прекрасно знал о происходящем между Норой и Ирен Каваной. О влюбленности в младшего Честертона негласного пятого ребенка семейства Кита Пристли. О Психеи и её нескончаемой беготней за Иветт Кларк. И, конечно, о проблемах Доминика. Но по непонятной причине Томас не уделял достаточно внимания последнему, как впрочем и всему семейству. Несмотря на бедовость и опасность старшего Честертона, он был уверен, что ничто на свете не способно заинтересовать такого как Доминика в таком как он. Доминик был отшельник, которого все обходили стороной, на что тому всё равно было плевать, ведь его не волновал практически никто на белом свете. Каков был шанс, что он мог бы бросить хотя бы взгляд на невзрачного и неуклюжего Томаса, что старался всегда держаться в тени, будто от малейшего внимания он мог сгореть на месте. Вероятно — 0,00000000000000000000000000001%. И всё же, шанс был. Их первая встреча лицом к лицу длилась от силы пару секунд, но даже этого было достаточно, чтобы обречь Томаса на вечный страх и преследования. Он просто улыбнулся чёртовому Честертону, дабы не попасть под горячую руку того, а в результате совершил фатальную ошибку, и, возможно, самую большую в своей жизни. Первые разы Томас списывал на совпадения и случайности, ведь почему бы Доминику было просто не пойти в ту же сторону, что и ему? Вдруг у того были дела в стороне, где живёт Крамс. Почти каждый божий день. Со временем это превращалось в какой-то детективный ужастик про одержимого маньяка, что так любил читать Томас. Но мог ли он когда-нибудь представить, сидя под одеялом с включенным фонариком и книгой посреди глубокой ночи, что станет жертвой подобного психа в реальной жизни? Конечно нет. Его так сильно даже не пугали десятки исчезновений детей в городе, как «невидимый» преследователь, идущий за ним по пятам. Однажды одна из его матерей заметила у него в комнате перцовый баллончик почти у самой кровати, на что Томас просто не знал, что ответить. Пришлось списать всё на исчезновения детей, что выглядело достаточно правдоподобно в нынешней ситуации. Но могли ли представить себе его родители, что за их сыном увязался не совсем адекватный фанатик. Очень навряд ли.. Конечно Томас чувствовал пристальный взгляд на своей спине, когда только вошёл в школу и двигался по направлению кабинета биологии. И, очевидно, он слышал шаги определенного человека, что уже запомнил после стольких раз преследований. Молниеносным желанием было пойти к мистеру Уокеру, но тот в этот день должен был прийти только ко второму уроку. Следующим порывов было закричать — настолько он утомился от беспрерывных переживаний о собственной безопасности. Но самым логичным, как показалось Томасу, было где-нибудь спрятаться. Он ужасно сильно не хотел опаздывать на биологию, но ситуация слишком отличалась от обычного понедельничного утра, когда Доминик провожал его аж от дома. Сегодня Честертон объявился только на школьной парковке и, затушив сигарету, проследовал за Томасом с каким-то странным выражением лица, что было знакомо Крамсу. Так выглядели его матери в утро его дня рождения, планируя устроить какой-то сюрприз. Сомнений не было — Доминик что-то задумал. Находясь слишком далеко от нужного кабинета, Томас понимал, что не успевает, а поэтому быстрыми шагами завернул в ближайший мужской туалет, практически сразу же заваливаясь в первую попавшуюся кабинку и плотно закрывая дверь. Прошло пару секунд и столько же шумных вздохов от нервозности Томаса, прежде чем дверь в помещение открылась. И после так же закрылась. Томас затаил дыхание, пока его собственное сердце стучало так быстро, что, казалось, вывалиться из груди. И до того вспотевшие руки, сейчас были сжаты в кулаки, намереваясь дать отпор обидчику в случае чего. Томас совершенно не умел драться, но знал, что просто так навредить себе не позволит. Шаг за шагом человек по ту сторону двери двигался по керамической плитке с грохотом от своих массивных ботинок. В какой-то момент Томасу даже показалось, что он услышал лязг металла, похожего на звук от ножа. Но потом он вспомнил о груде браслетов, что носил Честертон. Так думать было спокойнее. На что был способен Доминик догадаться было не сложно. Хватало всех тех драк, куда тот умудрялся встрять из-за своего колкого языка или же неконтролируемой агрессии. В общем и в целом Доминик был силён, споров нет. А значит выбить дверь и заломать хрупкого Томаса ему не составит труда. Но не будет же тот поступать так необдуманно прямо в школьном туалете, верно? Нежелательным ответом послужил стук в дверь. —Томас? И что прикажете ему сейчас делать? Какой разворот событий может ожидать Крамса, находящегося в подобной ситуации. Это всё просто не укладывалось у него в голове. —Томас, ты здесь? — настойчиво, но мягко повторил голос за деревянной стеной, что разделяла их. — Это я, Доминик. Честертон. — спохватившись, добавил он, находясь в уверенности, что Томас мог не знать его лично. Ответ прозвучал только через десятки секунд: —Д-да? Послышался облегченный вздох. —Можешь выйти, пожалуйста? —..Зачем..? —Я хочу поговорить с тобой. «А я с тобой нет» ответил бы Томас, будь он смелее, чем являлся. Но сейчас, находясь в тупике, он не придумал ничего лучше, чем выполнить просьбу, надеясь, что отсутствие сопротивления смягчит Доминика. Предварительно нажав на смыв, чтобы не выглядеть полнейшим дураком, Томас открывает дверь и сталкивается лицом к лицу со своим «ночным кошмаром». И, возможно, после стольких дней преследований и одной мимолётной встречи взглядами Томас был уверен, что запомнил каждую малейшую деталь в Доминике, сейчас он понял, что ошибался. Он слишком сильно акцентировал внимание на звуковых признаках присутствия Честертона, что совсем забывал смотреть на того. Вероятно, тогда бы он был немного спокойнее, ведь Доминик смотрел на него безумно спокойным и нежным взглядом, словно кошка на только что родившегося котёнка. По слухам он ожидал мертвенно бледного лица с глазами полными пустоты и безразличия, но реальность была иной. —Привет.— с несвойственным ему смущением произносит Доминик и улыбается краешками губ. —Э, п-привет.— не знает, что ответить Томас. Они стоят так около минуты бездумно пялясь друг на друга, пока их не прерывает звонок на урок. Крамс тут же пугается наказания за опоздание, но, видя безмятежность на лице собеседника, подавляет эти чувства, дабы сохранить максимальное внешнее спокойствие. —Т-ты что-то хотел, верно?— Томас безумно сильно ненавидит волнение в своём голосе, но просто ничего не может с этим поделать. —А. Да-да.— спохватился Честертон, видимо на время забыв о предмете разговора,—Мы с тобой ходим вместе на биологию, а я сегодня забыл учебник. Я подумал...—глаза в пол.—.. может быть ты сядешь со мной? «Вау», только и мог подумать Томас в своей голове. Никаких ножей или ранений? Слабо верилось, что подобная встреча может не оставить за собой негативных последствий. —А-а, почему бы и н-нет?— тихо отвечает он, выдавливая из себя дружелюбную улыбку. —Отлично. Путь от туалета до нужного кабинета занимает всего минуту, но Томасу она казалось вечностью. Он шёл слегка впереди Доминика и, не переставая, чувствовал на себе взгляд того. В полной тишине были слышны лишь их шаги и громкое дыхание Томаса, что он пытался утихомирить, но физические реакции на происходящее были сильнее его самого. Уже у самой двери Доминик неожиданно обгоняет Томаса и первым стучит дверь, после чего открывает её перед лицом обескураженного Крамса. На них стали обращены почти все взгляды в кабинете, в том числе и преподавательницы по биологии. —Из-звините за опозд-дание, миссис Оуэн.— только и может выдавить из себя явно нервничающий Томас, смотря на свои ботинки. Учительница была несомненно удивлена опозданию одного из самых прилежных учеников, но сдержала свои эмоции. —Ничего, мистер Крамс, проходите.—и добавила уже без прежней мягкости. —И вы, мистер Честертон. Всеми силами стараясь не обращать внимание на заинтересованные взгляды одноклассников, Томас, а следом и Доминик, садятся за свободную парту, попутно доставая нужные вещи. Открывая учебник на нужной странице и слушая учительницу, Томас боковым глазом замечает устремлённый в другой конец класса безразличный взгляд Доминика. Проследя за ним, Томас замечает Роберта Харриса — лучшего друга Доминика, что имел реаутацию отца всех местных детишек и короля хороших вечеринок. Сейчас «мистер-отец-года» выглядел также обеспокоено и насторожено как и сам Томас. Складывалось ощущение, что они с Честертоном общались телепатически, впоследствии чего Доминик скучающе отвёл взгляд и посмотрел на Томаса, что сразу же уткнулся в тетрадь. Урок прошёл спокойно, что было как-то слишком удивительно для вечно переживающего по мелочам Томаса. Доминик покорно писал конспект весь урок, время от времени смотря на Крамса каким-то только ему известным взглядом. А со звонком спокойно закинул вещи в сумку и куда-то исчез. Томас был в полнейшем шоке. И его мозг был так забит всем происходящим, что биология или следующий урок испанского ещё не скоро посетят его голову. Перебросившись парой слов с миссис Оуэн по поводу выполнения домашнего задания, Томас вышел последним из кабинета, замечая в метрах десяти у стены Доминика и Роберта о чем-то заметно спорящих. Хотя спорил скорее Харрис, так как Честертон на всё закатывал глаза и безразлично пожимал плечами, периодически сухо отвечая. Завидев Томаса, разговор быстро сошёл на нет, и парни разошлись в разные стороны, и прежде, чем Доминик скрылся за углом, Томас поймал на себе его теплый, по-животному собственнический взгляд, словно он точно знал, что Крамс от него никуда и никогда не денется, будто загнанная львицей в тупик антилопа. Внутри Томаса всё похолодело.