setting fire to our insides for fun

«Он уйдет», — шептали леса и травы. Дурманила попусту осень, мешая помыслить здраво — душила свежая прелость и леность, и что-то внутри совсем больно сжималось. Знал Уен, знал, конечно — еще с самой первой встречи, — что век их вдвоем будет недолог, но сладок; знал, что нельзя отдавать себя на волю красивых рук и твердого взгляда. Боги шутили, смеясь: навевали странные сны-кошмары, превращали лесную дичь в падаль. Уен держался, как мог — вернее, держала его лишь чужая нежность; только чужие глаза, в которых плескалась вечность и что-то еще, живое, — не давали сойти с ума. Но Хонджун погрустнел, потускнел — так опадает последний лист осени — он не молвил, а пел: «Я нужен на родине». Он смотрел, как загнанный зверь: руку готов отгрызть, но больше во взгляде — стыд и печаль; сердце — такой же кремень, что и был когда-то. Уену не было нужно много — возраст не тот, да и других дел по горло. Просто кого-то рядом, кого-то живого — и так хватает общения с мертвыми — просто того, кто останется и будет дома даже в шторм и печаль; даже в пожар и горечь. Хонджун дал намного больше. Но и плата его высока, даром, что ненавидит золото — с собою на фронт он заберет сердце и душу Уена. Уен собирает его в поход к его огненным кораблям и тому, кто не переставал его ждать — надежда бессмертна тем более у старпома. Хонджун бы, право, пустился бы в путь-дорогу совсем без котомки — лишь бы скорее влететь на бойню — ему достаточно веры Уена. Так он говорил. Уен никогда не верил. Он кладет ему в сумку кольчужный пояс, расшитый ночной звездой, оплаканный владычицей моря — сколько же боли пришлось ей отдать за такую находку! Но все ничего, если он сохранит жизнь Хонджуна; сбережет без царапин и всяческих шрамов — не жалко и душу отдать на откуп. Венок, солнцем тканный — в позолоте осенней листвы мерцают заблудшие души счастливого лета, горят неземные костры и соцветья из самого края света. Даром мерцает — поет птичьими голосами; прогоняет морок и дым и любые тревоги разума. Последний подарок — веревка. Просто кусок бечевки, никакой магии; но Уен долго мнется. Вдруг самому пригодится в какой-нибудь пасмурный день — чем лихо не шутит; в жизни случается разное — порою она кончается. Но все же кладет и путы. На случай, если Хонджун задумается о том же самом.