Опять двадцать пять!

Солнце только недавно поднялось. Листья уже стали менять окрас, из зелёных в яркие насыщенные оранжевые цвета. Отличный пейзаж, грех не нарисовать. Жаль только сегодня это невозможно сделать. — Гриш! Ты все взял? — мать с любовью обвязывала на меня шарф. — Мам, зачем мне это? Не так уж и холодно. — мышцы на лице искривились, сделая недовольную моську. — Не брыкайся! У бабушки в деревне совсем другая температура, чем в городе. — Ладно ладно… Мысли опять заполнили всё черепное пространство. Я конечно люблю бабушку, особенно эту деревню. Здесь провёл большую часть своего детства, даже есть пару друзей. Только, как меня там примут? У них свой коллектив давно сформировался, да каждый знаком с друг другом, а я от силу Маришу, соседку, знаю. «Поезд №N пребывает на платформу номер 3…» — О! Это же твой поезд. Беги беги! — А мне обязательно ехать…? — с щенячими глазами на посмотрел на маму. — Мы же вчера всё обсудили. — Эх… Хорошо хорошо. — я подошёл к проверяющему и вручил ему свой паспорт с билетом. — Как доберешься на станцию, то обязательно позвони мне! — Я постараюсь. — грустно улыбнулся уже держа в руках свои документы и пошёл в сторону своего купе. Закинув свои вещи на полку он огляделся. Обычные непримечательные койки, набитые не пойми чем и прикрыты кожей и столик у окна грязный. Долго не стал задерживаться и вышел в коридор. Мать стояла и махала ему в окно. На её глазах стали проступать слёзы. Я не слышал её слова, но губы ласково шептали мне: «удачной тебе дороги! Обязательно позвони мне!» Натянув улыбку кивнул ей напоследок и кивнул головой. Поезд сдвинулся и я последний раз помахал. Поезд привычно отъехал от станции, а я всё также стоял у окна. В душе появилась некая тоска. Вроде бы мне предоставили свободу, но при этом не мог привыкнуть, что опять нужно будет знакомиться с новыми людьми. За окно пейзаж перетекал так быстро, что глаз не успевал зацепиться за мелкие детали. Стояла осень. Солнце близилось к полудню. Время текло быстрее обычного. Я сидел у столика и чиркар очередные зарисовки природы. Пока всё было сделано карандашом, но при приезде обязательно им придам немного красок. Я тихо напевал какую-то незамысловатую мелодию из детства. Слова не помнил, но это сейчас не важно. Она помогла немного отвлечься, но на душе всё также кошки скребут. Отложив огрызок карандаша опять задумался. «Интересно, Мариша сильно поменялась? Я её несколько лет не видел, занят был тусовками» — А ведь раньше я был лучше. Учился хорошо, да не гулял по ночам… И его мысли переместились на несколько лет… Тогда только перешёл в 6 класс. Моя мать была помешана на моих оценках. Всё это время я приносил домой только хорошие оценки в дневнике. Также она меня таскала по кучу интеллектуальным кружкам, но ни один меня не заинтересовал так, как художественная школа. Все родственники твердили, что это не мужская деятельность, лучше бы ходил на шахматы, да занимался спортом. Интересно, если бы им показал книгу с работами из Третьяковской галереи, где 90% живопись сделанные в основном только одни мужчинами, то они поменяли бы своё мнение? В отличие от их моя сестра была только за, поэтому мы продумали план, как уговорить родителей. С Дашей его обсуждали очень долго, изучили от корки до корки, измеряя все возможные ответы на их вопросы. Буквально целую неделю готовили всё это. План был надёжен как швейцарские часы. Уже в начале октября я активно стал ходить на занятия. В своей небольшой группе оказался единственным парнем. Там я познакомился с Ксюшей. Мы сидели с друг другом на рисунке. После я познакомился с Людой и Егором, они были её друзьями. Так мы и начали тусить. Мы стали чаще проводить время втроем и после кружков ходили по району. Люда мне сразу приглянулась: активистка, комсомолка, спортсменка, да и просто самая красивая девушка в музыкалке. Во время перерывов я бегал к ней в класс. Он был обычный, в углу лакированное пианино, иногда мы слышали игру на ней и оно было великолепное, ноты разбросаные по столу с красными пометками, и конечно же в таком светлом помещении висели портреты композиторов, из них на фоне выделялась черно-белое фото Чайковского и Шекспира. В дальнем углу обычно стояла она, мой юный ангел, и играла на скрипке. Как позже узнал, Егор тоже учился там, только на гитаре и лишь впервые услышал его игру на школьном пикнике. Я уверен, что большинство девочек были заинтересованы только им, он отличался от других мальчишек своей красотой. Тогда я считал его стеснительным и неразговорчивыми, но моё мнение поменялось, когда стал больше тусить с ним. Он оказался таким начитанным, забавным, с ним было интересно общаться, хотя его шутки иногда были странные. Егор по приколу мог лапать всех и шутить аморальные шутки, благо это происходило крайне редко. Тогда конечно и не мог представить, что его прикосновения и приколы, по типу: «го пососемся» были своеобразным способом проявленния симпатии. Неосознанно я стал рисовать его черты лица: острый подбородок, как его поганый язык, курносый нос, эти зрачки цвета бензина и вечно лазящие прямо в глаза кудрявые волосы. Отмахнувшись от своих воспоминаний я грубо перечеркнул рисунок, прям не жалея лист. — Опять в голову лезут всякие поганые мысли