Нежность дьяволицы

Трудно быть только знакомым человека, о котором ты знаешь, что он без колебаний отдаст тебе, если в этом будет необходимость, собственную почку.

      Несколько неуклюжих шагов, и он — медиум — её останавливает: Асю останавливает Константин, как знак «stop» для машины.       Обескураженный мужчина неуверенно двигался к впереди идущей девушке. Его тело с каждым шагом приобретало надёжную опору — оно становилось сильнее. Аланский провидец не сосредотачивал внимания на присутствующих, которые мимолётом бежали уже в знакомую всем гримёрку. Константин стремился только вперёд с полной уверенностью. Он протягивал руку до девичьего плеча. Исаева чувствовала сзади небольшую прохладу: рядом с провидцем шли покойники.       «Бездыханные… Зачем они здесь? — не понимала она. Несущая тьму чувствовала безжизненные потоки; усопшие не давали покоя, они были везде. — Кто-то их вызвал для своей работы. Неужели какая-то мразь хочет их подчинить?»       Холод обвивал горячие пятки: перепады температуры организма сказывались на циркуляции крови.       — Запах мертвечины и оледеневших тел, — благородно проговорила дьявольская сила. Бесовщина наслаждалась такими холодными потоками: Ад уже слишком горяч для неё.       Безмолвные, но те, которые могли прокричать и потревожить в нужные минуту и час, передвигались бесшумно: их как будто кроме неё никто не слышал. Тёмная и неизвестная магия окутала часть помещения, начиная защищать чернокнижницу — бессильные окружали её. Они постепенно заполняли свободное пространство для невидимых глаз: обволакивали экстрасенса, которая видит больше, чем простые людишки.       Мелкое и хрупкое движение, которое пробудило девичий разум, — тяжёлое прикосновение от аланского провидца.       — Исаева, — умиротворённо, словно один из мёртвых, позвал мужчина. Его незначительный поступок спас от невзгод. — Позволь мне проводить тебя до автомобиля. А то ещё заблудишься, как в густом лесу, — он приподнял уголки губ, улыбаясь, как миленький котик.       Ася погружена в свои думы. Они играли мёртвой пластинкой; мёртвая, значит, голова была забита трупами.       — А? А, ты… — уныло промямлила светловолосая. Несколько приглушённых звонков раздалось в голове: дьявол слабо надавил на неё, заводя чернокнижницу новыми мыслями. — Было бы славно, но мне кое-куда ещё необходимо, — она была не в лучшем состоянии и согласилась на такую бессмысленность: бес провёл бы её, но она желала дойти с живым человеком. Ведь и так неживой поток окутал её пеленой. — У меня к тебе есть просьба, — неожиданно для Константина она сказала такое.       — Да, я слушаю, — медиум был в напряжении, хоть это и не показывал. Он повернул голову в сторону колдуньи, заглядывая в её невозможно яркие глаза, но в итоге прочитал в них одно лишь недовольство. Увидев это, мужчина сначала настороженно спросил: — Тебе точно нужна моя помощь?       — Не помощь, а приказ. Убери живо с моего плеча руку, — огрызнулась Исаева. Эмоции полыхали: она всё ещё помнила, что произошло в восемнадцатом сезоне.       Константин убрал кошачью улыбку. В его глазах снова появились те самые пустота и огорчение, всемирное спокойствие.       — Прежде всего милости прошу подождать меня внизу, — начала ставить условия властная над ним дама. Сердце билось, как у испугавшегося щенка, губы сами по себе смыкались и размыкались: боится она прошлого, того, чего над ней творили там, но всё равно командует. — Я к тебе подойду. Надеюсь, за это время не забудешь, как я выгляжу. Ну а дальше, если захочешь, то проводишь до машины, — душа её пела от таких жестоких слов в его сторону. — Проводишь, куда мне нужно, а следуя этим этапам… Угадай, что мы сделаем? — она не стала дожидаться его легкомысленного ответа. — Правильно, разойдёмся. Я — на испытание, ты, наверное, — домой.

Не терпеть нужды и не иметь излишка, не командовать другими и не быть в подчинении — вот её цель.

      — Многого хочешь, Ася, но я выполню твои поручения, — он спокойно и умеренно ответил на её вальяжные приказы: уважение к женщине или девушке, неважно, кто она — самое главное в его жизни. — Для меня женские слова приравнены к высшим законам человечества, — Константин слабо улыбнулся. Его характер стал прежним: бесконфликтность, самообладание, и особенно — уравновешенность. Тишь да гладь. Почти бесит.       Движения его были полны абсолютной аккуратности. Он часто поглядывал на чернокнижницу. Ноги моментально попятились до деревянной двери; остановившись, он приоткрыл её и распахнул побольше, стал дожидаться, пока сперва переступит порог Исаева.       — Я пока что в силах открывать дверь, — ядовито огрызнулась она, показывая свою антипатию к Гецати. Дьявол не брал под контроль её тело, не брал ни разум, ни уста — она сама себя так запрограммировала.       Тот только вяло выдохнул, прогоняя наступающее раздражение, и спокойно проговорил:       — Мне несложно, Ася, — его карие глаза проводили девичьи ноги, перешагивающие порог. Мужчина не обижается на её язвительные слова, но он может, подобно зеркалу отразить, её же поведение.

***

      — Владос, но почему?! — Исаева шагала за ним по пятам: её голос звучал пискляво, как у гнусной девчонки, которая разозлилась, что ей не купили новую куклу. Она разбавляла разговор всевозможными движениями тела: руки складывались в виде молитвенной просьбы, глаза метались то на мужскую спину, то на его подстриженный затылок, ноги топали, невысокие каблуки сапог чётко набивали ритм; скрипящий пол прогибался от таких нечеловеческих стуков. Её слова уже неприятно звучали в почти безлюдном пространстве. — Ты же знал, что я забыла свои причиндалы: ритуальные свечи, дурнопахнущие бинты, душистую водку и приличные сигареты, — чернокнижница просила у него что попало, чтобы выйти на близкий контакт с мёртвыми, дьяволами да бесами. Ей были необходимы хотя бы две мистические вещи: любые свечи, даже церковные, и зажигалка. Любое огниво.       — Тебе ещё сто раз повторить? — разъярённо бросил Череватый. Он закинул ногу на ногу, покачивая верхнюю ступню в разные стороны, расплываясь в улыбке, но с грубыми намерениями. Не даёт он свои вещи кому-то, кроме жены. — Это, например, как ты дала мне поносить собственное нижнее бельё. Это твоя одежда, и я вообще никак не могу это взять. Так же в этом случае. Сумка с чернухой — моя, — твердил Владислав, но та не понимала его реплик, поджимала со всех углов и закорючек.       — Конечно, бельё и эзотерические приколюхи равны же, — бесстыдно изъявляла девушка, не отставая от мужчины: она если что-то начнёт, то обязательно закончит. Исаева, прочертив маршрут от самой дальней стенки до самой близкой, резко и бессмысленно остановилась. Она перешагнула чью-то ритуальную сумку и оказалась на одном уровне с Владиславом.       Тот вальяжно расселся, даже расплылся, на стуле и глубоко смотрел в девичью душу. Несмотря на то, что он находился ниже, это вызывало некий дискомфорт. Влад переигрывал в гляделки. Его взгляд казался намного увереннее на фоне чернокнижницы, но и она не отставала. Зелёные и карие глаза соединились в палитре красок — получался непонятный оттенок, словно тёмная грязь смешалась со свежей травой, когда в весенние деньки ударило тепло, а снег таял на глазах. Природа в это время года и цветная акварель глаз всеми принципами похожи.       — Ну не могу я! — бездыханно прокричал Влад, стукнув ногой — щель в деревянном полу расширилась. — Ненавижу, когда на меня так жалостно смотрят… Моя слабость, — начал признаваться мужчина, проклиная себя за это: — Твою мать! Говори быстрее, что тебе нужно, и с глаз долой.       Умоляющая особа неожиданно обрадовалась: глаза засияли ярче прожекторов, губы нашептали победную мелодию, руки заиграли новыми эффектами.       — Мне вообще чуток надо, — она была обескуражена новыми эмоциями. Дьявол плясал, как не в себе. — Нужно всего лишь две любых свечи, зажигалка, а лучше — спички, — перечисляла вещички, как продукты из списка, — если поделишься, то ещё необходима слегка водка, а остальное всё есть. Сигареты, бумажки-деньги и головные начитки. — Чернокнижница увидела долгожданную картину: Череватый подчинился её чарам и начал рыться в своей ритуальной сумке, доставая оттуда всё названное и требующееся для её практик.       — На, — он сложил всё в какой-то нелепый пакет и нерадиво протянул. — Можешь всё рассмотреть, вдруг чего-то нет, — проговорил с улыбкой до ушей: его бес зашептал всякую гадость. — Обратно ничего не возвращай. Считай, что это на сегодня авансом, — он плотно закрыл зловещую сумку и встал с коленей: мужчина раньше стоял на них перед ней. Взяв её ручки покрепче и сжав до тихого треска, он побрёл в сторону выхода, напоследок прошептав несколько слов волшебнице: — Жду от тебя и от бесов когда-то десять баллов, — он растянулся в улыбке, уходя всё дальше и дальше, и скрылся из виду, метнулся в направлении своей машины.       — Десяточки?.. Покажу тебе высокий балл, — Исаева ухмыльнулась. Она, покрутив перед собой пакет, заявила: — Какое-то дерьмо дал. Не мог что ли хотя бы от «Пятёрочки», а то взял порванный, — она завязала его потуже, параллельно вглядываясь, ничего ли из него не выпало. Полупрозрачный пакет, покрытый дырками, смотрелся ужасно. Из него торчали несколько свечей и коробочка дешёвых спичек. Всего три неуклюжих движения в бок, и коробка выпадет.       — Наверное, Череватый туда клал рабочее зеркало, — наугад пробормотала Ася, и просто сунула пакет под мышку и понесла. Она миновала железную вешалку. Одежды там никакой не было: все разъехались по домам.       Чернокнижница подтягивала пакет кверху, чтобы ничего не высыпалось. Она очертила несколько столов взглядом, на случай если кто-то здесь что-то своё оставил.       — Такая пустота… Ничьего барахла нет, — промямлила Ася, но внезапно что-то мелькнуло: на одном из деревянных столов неподвижно стояла какая-то баночка, отдалённо напоминающая лекарство от простуды. Стекло переливалось на комнатном свету — коричневые цвета превращались в бледно-жёлтые, да и тёмно-зелёные оттенки гармонично смотрелись в пузырьке. Отблеск оттенял их в идеальном смысле — чистое стекло обводило всю разноцветную внутренность. Баночка была наполовину пуста.       Находчивая одиночка покрутилась вокруг себя — никого не было в помещении, кроме неё самой. Она приподняла ёмкость с содержимым, слегка потрясла, и травы внутри немного переместились на одну из сторон сосуда.       — Не чай и не какая-то заварка, — вяло проговорила Исаева, заинтересованно разглядывая найденный реквизит. — Скорее всего… Это чей-то атрибут для призыва сгинувших. Кто же у нас занимается таким? — чернокнижница и позабыла, что находится в нескольких шагах от того, кто такое использует наяву. — Шевченко? Не-е-ет, эта женщина немного по-другому всё делает, но остаётся только… Гецати, — девичья голова попала в некое смятение. В ней звякнул грохот бесовских цепей. Демон молниеносно прошептал: ⠀      — О! Он что ли это курит?       Подслушав такую безумную белиберду, сатанический контракник тихонько заглушила громкий голос в своей голове; в ответ злой собеседник на некоторое время замкнулся.

Никогда не зацикливайся на плохом, из-за этого можно пропустить что-то хорошее.

      — Не пойман — не вор, — она неосознанно спрятала аланские травы в карман и не подумала, что может за собой притянуть беды. — А что? Никто не осудит и никто не узнает, — Ася взглянула напоследок на эти травы, заново перепроверила, не откроются ли они по дикой случайности, а то ещё экстрасенсы её поймают, как глупенького воришку. — Будем надеяться, что Гецати не обидится и не рассердится, — болтнула чернокнижница. Её глаза прикрывались: усталость давала о себе знать.       Она соединила громким звуком ладоши, хлопнув в них, и уверенно проговорила:       — Конечно, знаю… что старость не радость, но что буду делать в свои тридцать? — несущая уверенность и тьму в своём разуме побрела к выходу из душной гримёрки.       Зеленоглазая заметила, что мужчина взаправду стал её ждать. Он скучающе пялился в ослепительный экран мобильного; грудь часто приподнималась. Устал ждать медлительную особу. Его руки набирали какой-то длинный текст, глаза бегали по экрану вверх-вниз.       Аланский провидец убрал телефон, оборачиваясь на девичий силуэт: тягучая аура носилась в этом пространстве. Чёрные волокна ползли сзади чернокнижницы, стенки коридора покрылись мрачной слизью.       «Она их долго не выдержит… Много её сил тратит бесовщина, — раздумывал он. — Не может быть, что она такого не чувствует. Мне кажется, что даже другие экстрасенсы это уже заметили, а может, и нет. Никто на неё ещё так не пялился, как я. Значит, это только мне подвластно, а если к ней прикоснуться… Я уверен на сто процентов, что у неё какая-то символика набита: набита татуировка, сдерживающая дьявольскую энергию. Наколота полустёртая печать, ведь чернуха протекает в живой мир. Только об этом она умалчивает».       Она обратила внимание, что кареглазый пялится на неё и о чём-то длительно размышляет.       — Ну-у-у, слегка опоздала, — Исаева старалась держать себя в тонусе, делала голос увереннее, ведь в самом приметном кармане лежит вещь мужчины. Руки держали неприятный пакет, они не дрожали, только пакет издавал отвратительные шебуршания из-за проникающего ветра. — Опоздала и опоздала, просто промолчи и всё, — она плавно приподняла уголки губ.       Маг тут же вышел из раздумий, кивнув головой, чтобы девушка первой выходила из здания.       — Доктор, ты какой-то странный под вечер, — начала она диалог с ним. Враждующая пара заворачивала за угол усадьбы Стахеева. Впереди туда-сюда шастали операторы и некие помощники, потирая все заледеневшие части тела: замёрзли. Александр трясущимися руками затягивался до потемнения сигаретой, выдыхая пар в лицо Марьяны, которая прыгала с ноги на ногу. — А, они уже стоят?       — Кто именно «они?» — спросил статный медиум, приподнимая густую бровь: он не слишком вникал в слова волшебницы и сейчас уделял больше времени на размышления. Уделял время на тайны пришедшей чернокнижницы, которая о них умалчивает.       — Экстрасенсы… — разговаривающая особа заметила, как апатично ей отвечают. Выдохнув тёплый пар на руки, она посмотрела на Константина.       — Погляди вперёд и увидишь, — произнёс мелодичным голосом мужчина. Он с дурью покачал головой, вспомнив, что у Исаевой близорукость. — Извини, забыл. Раз не видишь, то слушай. Двое из тройки — Романова и Шепс — уже стоят, над чем-то весело хохочут и одновременно мёрзнут из-за твоего опоздания, — он желал донести благодать в её разум, но ей категорически наплевать.       — Не учи меня, как надо и не надо, — Анастасия, словно скоростной поезд, пошла к ждущим, беззвучно развернулась к медиуму — она опережала его на несколько шагов — и благородно заявила: — Я дальше сама. Спасибо, что ли, что удосужился проводить и подождать, — мужчина медленно остановился и с волнением спросил:       — Точно дальше сама? — медиум чувствовал присутствие погребённых глаз: он бесконечное время проводил с неживыми на природе. Аланский провидец знает, на что способны мёртвые люди, но на что способны бесы, знает намного лучше, чем девушка. Мрачная энергия поглощала её, из неё постепенно вытекали силы. Тьма пожирала, а покойники так и не отходили ни на шаг, плавно приближались.       — Я тебе что, какой-то ребёнок? Сказала — дойду, значит — дойду! — засасывающий мрак неощутимо уничтожал её, заставлял ненавидеть всех. В особенности — его. Сущности внутри неё зловеще улыбались и безмолвно рычали, она словно состояла из них. Люди, которые проходили мимо пары, начинали оборачиваться: женские отголоски раздавались везде.       — Главное — не шуми, — безмятежно произнёс медиум. Он совершил столько шагов назад, сколько надобно было, чтобы видеть её поглощающие глаза. Не стал лишний раз беспокоить и расслабляющим голосом заявил: — Я остаюсь тут, а ты иди-иди, — он подтолкнул её: та продолжила идти, не промолвив ни единого слова. — На сегодня это наша не последняя встреча, — она начала быстрее передвигаться: злость кипела в ней, но потихоньку укладывалась за счёт молниеносных ног, которые не давали опомниться во внутреннем мраке.

***

      Как только руки водителя коснулись руля, мир за окном начал разворачиваться перед экстрасенсами. Медленно удаляясь от усадьбы, троица наблюдала, как крошечные домики и деревья уступают место шумной урбанистической среде. Множество автомобилей, вписанных в пёстрый узор движения, напоминали о жизни города, о его бесконечном пульсе. На улицах через стекло машины пассажиры наблюдали быстрые перемены, как сцены в фильме. Мимо проносятся разные фигуры, истории и эмоции. Вот пара, идущая вдоль тротуара, смеётся и обменивается нежными взглядами. Вид из окна также позволил магам вникнуть в нюансы человеческой жизни. Они замечали семьи, которые напомнили Романовой, что у неё дома остались доченька и любящий муж, путешествующие вместе и разделяющие радость; задумчивых работников, направляющихся на работу; людей, проявляющих доброту и взаимопомощь. Если бы Александр не был занят в данный момент, он тоже всевозможными способами помог, подарил бы людям свою замкнутую любовь.       Сон — одна из самых важных частей нашей жизни. Усопшие вымотали Исаеву в облике бесовских сил и утихомирились.       Студёный отголосок ветра, будто передвижение отрешённого, изредка передвигался по полностью закрытому автомобилю. Марьяна, заметив это, бегло прошептала нужные слова: «Яко исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако да погибнут бесы от лица некоторого контрактника». Оттенок её чистых, голубоватых глаз постепенно сменялся темнотой.       Шепс неспокойно елозил на пассажирском кресле: извлекающаяся энергия и до него дотронулась. Мужские очи неприветливо прошлись по кожаному салону, словно заметив некие неполадки мёртвого царства. Он совершил непредсказуемое движение в свою же сторону; длинные пальцы снимали с костяшек левой руки спиритические кольца. Окружности давали ему необъяснимые способности, которых ни у кого из экстрасенсов не было. Энергокольца были пропитаны его же силой и его собственной властью над усопшими. Медиум окончательно снял с себя все кольца, кроме одного. Оно разнообразно переливалось на уличном свету, который пробивался из окна, и выбрасывало неровные потоки энергии. В нём хранилась жидкая кровь Александра, оно охраняло его от ударов бесов. Колечко начало вибрировать и засасывать тягучую чернуху, которая постепенно засыпала. Шепс заворожённо глядел на мелкий поток костистой энергии. Она гораздо слабее шла, чем до этого. Чернуха, кажется, потеряла тот сгусток былой энергии. Медиум медленно повернулся к ведьме, которая не могла пошевелиться от переизбытка пережитого стресса и шока. Она так же посмотрела на него.       — Ты это тоже видел?.. — прошептала она ему. Впереди них с высокой скоростью ехала машина с операторами, другим ведущим, который будет вести данное испытание, и остальными членами группы. Трое экстрасенсов — в другом автомобиле, но с ними сидел ещё один человек, урывками посматривая на них, — скептик-водитель. — Из-за чего такой сгусток именно здесь появился, а затем безмятежно пропал? — говорящая испуганно поджала губы: Романова не такая была, какой казалась на телеэкране.       Мужчина словно пропал на долю секунды. Он бесчувственно дёрнул плечами и мёртво, тихо сказал:       — Я совершенно не знаю причину, но я этого точно не совершал, — оба были обречены: никто не знал, из-за чего это всё.       Голубоглазый искривил губы и распахнул глаза. Вспышка, которая ударила ему в лицо, отразилась на его эмоции. Шепс покачал головой, прогоняя неловкое состояние, нелепо взглянул на ещё одну участницу тройки: рядом сидящей просто-напросто не было. Она словно ночная звезда, пропавшая свежим утром.       — А где… — он не успел закончить, как опустил взгляд — хрупкое девичье тело неподвижно лежало на сиденье и приподнималось из-за частого дыхания, которое переходило в бесшумное сопение. Чернокнижница, подобно сладкому младенцу, крепко уснула: поглощающаяся внутренняя энергия забрала достаточно жизненных сил, чтобы организм не выдержал и уснул. Голова лежала на женских коленях Романовой, тело — боком, ладошки сложились друг на друга и поддерживали голову. — Марьяна, ты до неё дотрагивалась?       Она уловила округлённые глаза Шепса, взглянула вслед за ним и увидела спящую Исаеву; веки той чуть закрыты, нос втягивал воздух, губы слегка разомкнулись, показывая беленькие зубы.       — Как так-то? — она просто-напросто её не почувствовала, не ощутила никакого прикосновения к себе. — Я её даже не заметила и не учуяла, — женская рука лежала на девичьей талии, а Марьяна думала, что на подлокотнике или подставке. — Да, я её трогала. Думаешь, что я её во сне потревожила, и она выдала такое? Я её побеспокоила, когда она была в дремоте. Ей снится нечто ужасное, ведь бесы её защищают и насильно отбирают жизненную энергию. Мы, конечно, знали, что она им поклоняется…       Слушающий нарочно перебил говорящую:       — Марьян, давай всё решим, когда приедем к месту назначения. Как раз она проснётся, — он кивнул на «мёртвую» Асю, — и всё узнаем, — он многозначительно посмотрел на ведьму — та только согласилась и покачала головой.

Жизнь тем и интересна, что в ней сны могут стать явью.

      Она всегда была очарована снами. Она закрыла глаза, и настала темнота.       — Темнота — это что-то, что всегда пугало меня с детства, — заявила Исаева. Её слова расплылись в мраке. Её никто снова не услышал. — Я боюсь безысходности в ней, — робко договорила она.       Её окружила безликая беспросветность. Глаза бегали по неизвестным объектам. По всем сторонам стояли деревенские дома, но сзади возвышались многоэтажные здания — пропасть между прошлым и настоящим. Вокруг — мёртвая тишина, никто ничего не молвит.       Женские сапоги ломали под собой хрупкие ветки так, будто это было её сердце, которое с каждым движением разбивалось на мелкие частицы. Глаза бегали по всей округе, желали захватить хотя бы какой-нибудь огонёк. В страшном омуте нашёптывались чьи-то странные голоса, где-то вдали кричали люди. Кто-то громко хлопал в ладоши и подпрыгивал на месте (были слышны приглушённые приземления), но никого не видно, только слышно.       Девичья фигура боязливо шла вперёд, не решаясь оглянуться. Ася была напугана, но всё равно осмеливалась на маленькие шаги. Её глазки, которые время от времени темнели, заметили неяркий свет. Она с уверенностью направилась именно туда. Душа разрывалась от облегчения, ступни набирали скорость, на лице мелькнула улыбка.       Она приостановилась у ворот старого, но на вид жилого дома: ноги сами привели сюда. Громкие голоса затихли, но не до конца, и доносились откуда-то из заброшенных домов. Девушка приподняла ладонь и сжала её в трясущийся кулак. Она отважилась постучаться три раза — приглушённые удары славно отразились на деревянную дверь, благодаря им калитка завибрировала. Настали неловкие тишина и молчание. Не было никаких шагов или шуршаний внутри. Никто не открыл.       Ася замерла на месте. Её эмоции долбились в живой мир. Переполняющий страх, который вытекал за пределы стакана эмоций, невероятная мнительность — чувства не затихали. Они как неспокойное море.       — Присядь… — прошептала нечисть в воздухе. Девушка прикусила нижнюю губу — просочилась кровь. Она начала дрожать от паники, холод усугублял положение. Чья-то лёгкая рука её подтолкнула. Девичье тело уселось на деревянный порог, покрытый дырками и гнилыми досками. Он слегка прогибался под ней.       Женские руки лихорадочно подрагивали. Пухлые губы дрожали, как промокший щенок на холодной улице. Глаза метались куда попало, вырисовали мрачные фигуры, которые улыбались в тиши. Иллюстрации бегали с точки на точку, глазея на сидящую персону. Они показывали на неё пальцем и смеялись, ведь она была слабее всех. Слабее всех остальных.       На её лице заиграли слёзы, которые прокладывали мокрые дорожки на фарфоровых щеках. Эмоции одержали победу над ней.       Она никого не слышала, она желала только своей смерти или на крайний случай суицида. Раздались неловкие шаги, которые втаптывали траву прямиком в землю. Кто-то тяжело шёл. Шёл, не останавливаясь.       Ася приподняла голову и увидела, что к ней приблизился человек — статный проходимец; он испуганно осматривал девчонку. Девичьи глаза сразу же обратили внимание на его большие ладони по сравнению с её. Руки были покрыты чем-то чёрным: сверху, на его широких плечах, накинут чёрный пиджак; он и прикрывал руки. Его могучие ноги приблизились и встали прямо. На незнакомом лице траурным светом поблёскивали карие глаза. На шее висел серебряный амулет, в котором проглядывалась красная доза крови. Серебряный и красный цвета сочетались. У мужчины тёмные волосы, которые сливались с ночным небом, плавно перебирались на ветру, пухлые губы и ухоженная борода. Этот набросок внешности смахивал на человеческий силуэт. Он кого-то ей напоминал…       Мужчина наклонился к заплаканной девчонке и нежно процедил:       — Возьми мою руку, — «Если бы ты не мог проснуться, как бы ты узнал, что — сон, а что — действительность?» — Я помогу тебе настоящим образом, как только может сделать это истинный мужчина.       Не промолвив ответа, Ася мучительно закатила глаза… и с болью стала просыпаться.       Хлёсткие выкрики, гам и главное — невероятный будильник в человеческом образе.       — Исаева! Просыпайся, мы добрались! — оглушительно будила её ведьма, встряхивая разные части тела.       Чернокнижница приоткрыла глаза. Они опухли, на них оставались слезинки, которые также уцелели на щеках. Бурные эмоции подхватили новую волну — небольшие капли солёной воды заново пробились наружу, но только в живом мире, а не в царстве Морфея.