Крик внутри

«Твою мать! Твою мааать!» - Рвалось изнутри, но Лиса закусила запястье, чтобы не выдать больше свое положение. Этот крик заполонил все изнутри, забрался под ребра и вонзил свои шипы, чтобы не вырваться на волю. Это был бывший склад радиотоваров. Она скрылась за грудой сваленных коробок, а неподалеку стонало стадо, натуживая прогнившие глотки. Мгновение назад она пронзила лезвием висок мертвеца и это спасло ей жизнь еще на миг. С ее свежей рваной раны сочилась кровь и нужно было срочно принимать решение. На поясной разгрузке висел тесак, а рядом пистолет. Времени мало, если она хочет спастись. Лиса выглянула из-за укрытия, за которым скрывалась – пока в ее сторону не смотрел ни один ходячий, но через секунду все может измениться. «Решайся, твою мать! Решайся!» Конечность с отсутствующим куском плоти на предплечье вынула пистолет из кобуры, оставив островки на обуви и пятно крови на одежде. Ствол оказался у виска. Зажмурив до боли веки, она дала себе еще секунду. Неужели вот так кончится многолетняя борьба, болью от укуса и пулей в голове из собственного револьвера, а горячее еще тело разорвут на части мертвецы. Тело горит, ломит кости от чувства страха и неизвестности. Она вонзила взгляд в след от зубов – может быть еще несколько лет и у ходячих вовсе сгниют конечности и вывалятся все зубы, они будут лишь слабо хрипеть в каше собственной кожи в жалких потугах настигнуть жертву, но не смогут сдвинуться и на метр. Это будет куча дерьма, похрипывающая, истощающая зловонию и совершенно не опасная, а мир, быть может, выйдет из комы. Она этого уже не увидит. Из глотки вырвался скулеж. Раскрасневшееся от слез лицо будто ком бумаги – рот разинут в попытке надышаться, но воздуха не хватает, слезы размыли дорожки на грязном лице. И тут, опомнившись на миг, она в ужасе зажала ладонью рот. Но поздно. Один ходячий взял вектор в ее сторону, конвульсивно дергая головой – он почуял ее. Он сокращал дистанцию, ярче ощущая запах манящей плоти, громче и увереннее изрыгая рык. Паника сдавила грудную клетку до боли, не давая сделать вдох. В попытках избежать удушения, Лиса разинула губы. Ее грудь судорожными болезненными толчками прокачивала гнилостный кислород, с уст девушки срывались хрипы. В панике цепляясь за жизнь, она направила револьвер в ходячего. Поразительно как сгущаются краски на краю жизни. Она клялась себе после всех увиденных ужасов метаморфоза личности в ходячего, что пуля не даст ей пройти через это, а теперь револьвер направлен в противоположную сторону. Отступая от него, она отталкивалась ногами, по-прежнему принимая сидячее положение, как в жутком сне. Ноги не поддавались ей, пока труп не рухнул наземь от оглушительного хлопка огнестрела, на этот раз окончательно мертвый. Раздалось рычание и шарканье множества ног. Похоже, это и был ее выбор. Содрав с себя ремень трясущимися белыми руками, Лиса в секунду накинула петлю выше укуса и затянула из последних сил зубами, стерпев новую порцию жгучей боли изо всех сил сжимая зубы. Кинула взгляд на запястье – 15:32. До выхода нужно продираться сквозь толпу мертвых и времени осталось мало. Девушка схватила свой рюкзак и всем телом навалилась на груду коробок с телевизорами, граммофонами и радиодеталями, обрушив стопу в сторону стада. Мертвец с вонзенным в шею ножом практически повалил девушку, споткнувшись о помеху и свалившись ей под ноги. - Проклятые ублюдки! – завопила она, одним точным ударом ноги размозжив голову покойника. Их было около десяти, свирепствующих от голода тел, разящих смертью, несущих погибель. В голове пульсировало, вдруг она опоздала и процесс заражения необратим? Лиса выхватила нож левой рукой и стала искать пути отступления. Впереди трупы, которые медленно пробираются к ней. Основная масса по правую сторону, слева можно постараться пройти. Испустив весь запас кислорода, она выхватила из разгрузки сигнальную шашку как склад осветил красный свет, точно пламя ада. Ринувшись на дистанции пару метров от трупов к выходу, Лиса ожидала, что тот невысокий ходячий в джинсовом комбинезоне мог ее повалить, поэтому извернувшись, она вонзила шашку прямо в его открытую глотку и добила подготовленным тесаком. Тело свалилось перед ней. Это был когда-то ребенок. Еще мгновение и придя в себя девушка оказалась за входной дверью. Она обернулась – смердящие трупы шли на шашку, все помещение залил зловещий алый окрас и заполнил дым. Эта картина с ходячим ребенка окончательно подкосила ее. Мертвецы окружили тело, топтавшись по слизкой плоти. К горлу начало подступать. Бесшумно она затворила старую ржавую дверь склада, оставив трупы наедине с сигнальной шашкой. Лиса Браун была среднего роста, обычного телосложения светловолосой девушкой. Её нельзя однозначно охарактеризовать такими словами, как: «бесстрашная», «отчаянная» или «слабая», «податливая». Когда мир изменился, он прихватил с собой пассажиров и нынешняя реальность выбила дерьмо как следует из всех. Человеческая природа поражает своей гибкостью. Три года назад Лиса Браун была педагогом в колледже, имела ученую степень в области ботаники и не могла жить без любимой работы. И уж точно понятия не имела как управляться с оружием и ожившими мертвецами. Сейчас же… Лиса знала, что через два квартала по Yolth Street есть аптека, она ее последняя надежда сохранить себе жизнь. Взгляд на те же часы – 15:37. Раньше ей доводилось видеть, как укушенного спасали путём ампутации, именно спасали. В этом самый большой страх – не справиться в одиночку, но пока Лиса отгоняет эти мысли и следит лишь за углами и изгородями. Вот она. Потерявшая цвет вывеска информирует о том, что это аптека с самыми демократичными ценами. «Демократии то сейчас чертовски не хватает» горько усмехнулась ботаник и с ослабшей бдительностью направилась за своим спасением. Слабость уже несколько минут как атакует сознание, сказывается кровопотеря – поддерживала себя девушка. Картина внутреннего «убранства» не удивила: разбитые стекла, за которыми когда-то хранились препараты, стеллажи разбросаны по зданию, а на полках можно заметить разве что витамины да детские смеси. Взгляд на часы. 15:42. Лиса прислушалась к своим ощущениям. Жуткая слабость, рука сильно онемела, тошнота, но озноба нет. И тут девушка осеклась – она даже не проверила здание на предмет движения. «Кретинизм — это еще один симптом деформации? Срань» Выругавшись, она медленно пошла мимо стеллажей, согнув ноги в коленях и держа нож наготове. В аптеке оказалось чисто и Лиса ускорившись бросилась искать обезболивающие, шприцы, марлю – все, что может понадобиться. Бинт – это все, что удалось найти. В глазах потемнело от ужаса. Она свалилась с ног, не в силах удержаться. Так всё закончится – крутилось в голове. Она окинула оружие застланными пеленой глазами и прижалась к нему лбом с бессилием. Руки тряслись, текло из носа, глаз. Взгляд на укус – красные следы от зубов смотрелись на теперь абсолютно обескровленной руке как кусок грязи в стерильной операционной. Это не должно было так закончиться. Лиса придвинула свой верный рюкзак и открыла его. В нем лежали стилус, ремень и пара адаптеров для винилового проигрывателя. Да. Ее жизнь кончится из-за сентиментальностей. В одной из вылазок она нашла старенький электрофон, как тот, который был в ее детстве. Разумеется, он был сломан. Она неделю исследовала район в поисках магазина радиодеталей, а нашла целый склад, в котором ее и убил ходячий. - Мам… - сорвалось с дрожащих губ – прости. Уже мало что соображая, Лиса поднялась, в который раз смахнула с лица и сняла ремень с руки. Тот с грохотом армейской бряжки о кафель оказался в стороне кассы. Перед глазами возник двор с вишневым деревом. По лицу расплылась улыбка. Небольшой дом из кирпича был огорожен белым заборчиком. Она еще немного напрягла память и по воздуху разлился запах печеной тыквы. Смена мысли и вот она внутри дома, где так уютно, как раньше – большой диван посередине комнаты, конечно, библиотека отца, сделанная собственноручно во всю стену и до потолка уложенная книгами, а рядом лестница. Большой белый ковер, а на стенах портреты. Вот она, Лиса Браун в любимой пижаме и с Тоффи на руках – большая рыже-белая кошка, карамелька…. - Тоффи… - сорвалось с губ девушки и словно очнувшись от комы, она схватила рюкзак, выбежав на дорогу. Словно забыв о окружающих опасностях, она рванула за угол и бежала как могла быстро до соседнего здания. Ее сердце рвалось из груди, когда она нашла, что искала. Это был зоомагазин – небольшой площади с счастливым тойтерьером на постере. Тихо отварив скрипучую дверь, девушка вошла внутрь. Справа находилась касса, прямо многочисленные ряды с игрушками, лежанками и кормами. Окинув взглядом Лиса нашла, что искала – отдел с медпрепаратами для животных. Сердце замирало. Лиса взяла большой желтый мяч и кинула его в стойку с лакомствами. От столкновения прозвучал лязг. Секунду, другую она прислушивалась и смотрела во все глаза вглубь магазина. Все было спокойно и тогда Лиса ринулась что есть сил к ветеринарной аптеке. Еще раз окинув внимательным взглядом зал, девушка разбила стекло обухом своего ножа и судорожно шептала – мелоксикам, мавакоксиб… мелоксикам, мавакоксиб… Когда нужный препарат нашелся, она нырнула в нижнюю тумбу и достала шприц. Все происходило так быстро, что точно прошло меньше минуты. Как нашла, она не медлила, а тут же набрала содержимое сразу трех капсул средства в шприц и вколола лекарство аккурат возле следа зубов, найдя зеленую вену. Теперь все действия были такими судорожными, будто она не успевала думать или боялась этого. Теперь лиса искала применение зажигалке, которую держала в здоровой руке. Не сумев поджечь упаковки с игрушками – они попросту плавились и источали черный тяжелый дым, она собрала все коробки и пластины с лекарствами, скидав их в кучу и добилась слабого горения. В ход пошли купюры из кассы и те игрушки, которые были сшиты из ткани. Пока пламя набирало силу, ботаник нашла единственную сгодившуюся для ее целей вещь - металлическую кружку, и тут же стала нагревать ее над сине-зеленым пламенем. Она не позволяла себе поддаваться страху, не позволяла мысли разгуляться за пределы следующих друг за другом действий. Взгляд на часы - 15:52… «Некуда отступать» твердо сказала себе она и проверила на готовность нагревающийся металл. Он стал едва теплее, чем был… Дрожь пробила все тело, выступил холодный пот. Если она не прижгёт рану, то умрет от кровопотери. Мысль как взрыв перегоревшей лампы озарила ее и Лиса судорожно нашла револьвер, а в нем пули. Несколько манипуляций и перед ней на листке с инструкцией к ветеринарному препарату лежит горстка пороха. Все готово. И вот зараженная рука лежит на прилавке кассы, а над ней зависает тесак. Слезы и скулеж уже рвутся из девушки. Медлить нельзя! Она закусывает синюю кость – первая попавшаяся игрушка для собак – что бы не кричать от боли и молиться вселенной о том, чтобы тройная доза мелоксикама подействовала… Мгновение. Время тянется так мучительно долго, что решимость начинает слабеть. Лиса берет себя в руки и… Удар! Удар был нанесен из последних сил с огромного размаха, насколько это возможно. Душераздирающий вопль, на преграде которого только лишь резиновая игрушка. Она била по локтевому суставу, но не справилась и на половину. Лицо мокрое и слизкое, даже сложно понять в чем оно именно. Она остановилась. Все ее естество сопротивляется происходящему. Органы сжались, их будто пропустили через мясорубку. Она упала на пол, выплюнула кость и взревела. Это было невозможно выдержать. Сейчас если бы хоть одна пуля осталась не вскрытой, без сомнений, Лиса пустила бы ее в голову. Она могла бы молить, что бы это случилось. Еще секунда и она вспомнила почему это делает. Поднялась, чуть не поскользнувшись в луже, едва не теряя сознание, скованная бессилием и такой болью, которую, кажется, испытывает жертва ходячих трупов, она поднимает тесак… Ей не хватило еще трех ударов… Эти секунды не в силах пережить ни один человек на земле, это агония. Завершив дело, Лия берет порох и посыпает им кривую культю, со свисающей кожей, видит все, что осталось едва не до каждого капилляра. В глазах темнеет и подкашиваются ноги, но она успевает практически на ощупь поджечь рану. В агонии она падает без сознания.