Writober в мелкоформе

В разработчики мироздания попадают не просто так, а по невероятному стечению обстоятельств, которое может произойти далеко не с каждым. Поначалу всем стажёрам тяжело принять тот факт, что вселенная — результат бесчисленных случайностей. Затем они пытаются найти какую-то логику и спорить, но в итоге сдаются и — после непродолжительного запоя — вливаются в работу. Яр тоже был таким: он настолько переломал свою жизнь, что чуть не свернул бытие в крендель, но зато получил работу тестировщиком. Однако Яр до сих пор не разучился удивляться. Его отдел, курирующий Землю, последнее тысячелетие особенно надрывался. Слишком много появлялось переменных, которые нагромождались, конфликтовали, но худо-бедно работали. Например, мир ещё не рухнул лишь благодаря тому, что каждый день кто-то выпивал стакан морковного сока. Отладки вели к сопутствующим катастрофам, поэтому Яр молился на рабочие костыли и не задавал глупые вопросы программистам.

***

Двойные солнца довольно распространены по вселенной, так же много и лун в приливном захвате своих планет. Однако Ноэль умудрилась сохранить атмосферу, несмотря на постоянную атаку космической радиацией и чудовищным жаром с двух сторон. Всего четверть луны постоянно находилась в затемнении, и этого оказалось недостаточно для колонизации. Ноэль — трата времени и средств для Империи, но не для ушлых контрабандистов. Именно они распустили слухи о странных явлениях, которые в научном сообществе считались вздором. Дорф с командой проводили исследования на свой страх и риск: хотя не картель представлял для них опасность. Для выездов требовалось жаропрочное оборудование, охлаждающие скафандры и приличный корабль — всё это предоставила религиозная организация, которая надеялась найти в космосе бога, сотворителя всего сущего. Исследователи с фанатиками не спорили и летели из научного любопытства. Нормальный человек не стал бы жариться на этой адской сковородке, но Дорф мог часами любоваться стеклянными барханами и плавящейся плотной атмосферой через затемнённый шлем. Иногда он видел переливающиеся фигуры на горизонте — миражи инопланетной пустыни. Но главное атмосферное явление появлялось в определённые часы — когда оба солнца направленно плавили один регион, и температура достигала пика. Наступал по-настоящему жаркий полдень. Раньше Дорф наблюдал за Полуденницой из корабля, но с новым оборудованием решился выйти на поверхность. От давления из-за разниц температур трещало вековое стекло, отчего Ноэль словно лихорадило. Свет преломлялся, и пространство словно ломалось под его натиском. Шлем уже не помогал — нестерпимая яркость ворвалась в мозг и отбросила изображение наподобие проектора. Дорф увидел свой дом на Земле, зелень, башни, устремлённые в голубое небо. Картинки рябили, менялись. Иногда он не мог узнать образы: словно это были чужие воспоминания, из другой головы. Скафандр стал настолько тяжёл, что провалился по щиколотки в бурлящее стекло, но Дорф до сих пор не погиб. Случайность это или попытка общения — ещё предстояло выяснить. Одно он понял точно: Ноэль — очень любопытная луна, которая вполне могла общаться с подобными ей. Ведь свет — самый простой и надёжный носитель информации во вселенной.

***

Отстояв в электронной очереди, Маша наконец получила доступ к планетарному каталогу. Появилось недовольное голографическое лицо и мазнуло взглядом по запросу. — «Джеллимаксикама-10» и «Предженитриопропаптина» нет. — А где искать? — робко спросила Маша, стараясь не думать, насколько оскудеет её баланс. Не в цифрокоинах вообще-то счастье. — На планету их не привозят, ничем не могу помочь. В принципе, не ново, что лекарства первой общей необходимости приходится искать по соседям. Многие производители не тратились на логистику и ждали, что покупатели сами приедут. У Маши же совсем редкий случай, инопланетный. Пришлось выложить кровные на телепорт, однако на Марсе — промышленной Мекке — ничего не нашлось. Хотя там ей сказали не тратить время в её отсталой галактике, поскольку рынок экзотов крайне мал. Пришлось телепортироваться в Андромеду и тратить половину рабочих часов на поиски, но на одной из планет Маша сделала невозможное и собрала все лекарства по списку. Вернувшись домой, она высыпала порошок в аквариум с переливающейся фиолетовой медузой — это было самое простое. Ещё предстояло засунуть невкусные таблетки в клюв и не потерять пальцы. Ну ничего, железные перчатки и большая любовь всегда её спасали.

***

Странно чувствовать себя внезапно лишним в родном доме, как приёмным ребёнком при биологических родителях. А это точно они — ты видишь свои черты в их лицах, похожие привычки. Так и должно быть — но чувствуется неправильным. Самозванец влез в чью-то шкуру и теперь придумывает оправдания. Озарение лавиной обрушивается, но отчего-то на душе спокойно, будто так и должно быть. В этом доме никогда не было уютно, а родители не одаривали теплом. Они даже не в курсе, чем ты увлекаешься, где и кем работаешь. Им неинтересно, да и тебе не хочется рассказывать. Так зачем себя мучить, изображать что-то на праздниках? Потому что так полагается. Это театр, в котором актёры давно заигрались и забыли разойтись по домам. Кирпичами из фундамента выпадают нервные клетки, когда тебе припоминают какие-то загубленные старые вещи из детства — ведь их больше жалко, верно? Со смехом они вспоминают рисунки-каракули и кривые поделки из бумаги, как плохо ты играл на гитаре и всех с ума сводил, шахматы бросил, хотя они хотели видеть тебя чемпионом. Затем удивляются, почему ты ничего от жизни не хочешь. Посреди красивого холодного дома ты — чужак; недолюбленный, лишний ребёнок для галочки в списке обязательных дел. Может, пора крикнуть со сцены, кто ты на самом деле?