Фрагменты прошлого в настоящем

В толпе может произойти много чего. Воровство, похищение, может быть, даже убийство — особенно если толпа будет, как на главной площади. Бен терпеть не может толпы и рад был бы ходить окольными путями, но, как королевский посол, он должен не только пробираться через эти толпы, а ещё и взаимодействовать с людьми в них. Это так… утомляет. Бен вообще людей не то чтобы любит, он быстро устает от общения, а после званых ужинов он чувствует себя так, будто его засунули в мешок и хорошенько избили — всё болит, перед глазами всё плывет, а состояние «лечь и лежать ближайшую неделю» у него не проходит никогда вообще. Он, вообще-то, даже и не заметил, что даже в мыслях стал величать себя Беном. Родители наверняка пришли бы в ужас — ему давали длинное Бенджамин, и звали всю жизнь только так, ни разу не пытаясь сократить, а он так привык к сокращению, что ему стоит больших трудов откликаться на свое полное имя. А все виновата эта глупая сирена! На самом деле, ничуть не глупая, как раз-таки наоборот, просто Бен — кто бы мог подумать — слишком смущён для того, чтобы думать о ней в ином ключе. Вслух он этого, разумеется, не говорит, да и сейчас смущение стало куда меньше. Раньше всё было хуже. При их первой встрече Бен подумал, что Адельхейт сложно выговаривать длинное Бенджамин, поэтому смирился с сокращением. Никому другому он этого не позволял, но если он хочет установить дружеские отношения с сиреной, чего никто и никогда из его рода эльфов не делал, он вполне может уступить ей в некоторых вещах. Потом, конечно, выяснилось, что Адельхейт прекрасно выговаривает и Бенджамин, и другие слова, ещё и посложнее, но когда наступило это «потом» — Бен уже был вовсе не против, что она его так называет. Это казалось чем-то… личным. Он позволял себя так называть только ей, и у них был будто бы маленький секрет на двоих. Но людей Бен всё ещё не любит, да. Ему некомфортно слишком долго общаться с кем бы то ни было, но положение и родители обязывают. Они, наверное, пришли бы в ужас, услышав, что их сын, гордость семьи, спутался с сиреной, таскает ей сладкое, необычные штуки их мира, и ведёт себя как влюбленный подросток, у которого совершенно внезапно случилась первая любовь. Наверное, он и есть подросток, у которого совершенно внезапно случилась первая любовь. Во всяком случае, несмотря на то, что он уже достаточно взрослый (а какая разница? эльфы все равно не стареют), у него не то чтобы много опыта в отношениях. Когда он был юнцом, родители сказали, что он должен жениться на эльфийке с соседнего острова ради укрепления дипломатических отношений. Она была хорошо воспитана, красива, много всего знала и подходила Бену идеально по всем фронтам (а самое главное — она подходила к нему по мнению его родителей). Бен так и не смог на ней жениться. Он просто в какой-то момент понял, что если он всю жизнь проведет так, как это видят родители, он скончается от скуки, или, может быть, просто будет несчастлив. Почти вечная жизнь в несчастье… он почти был готов на это пойти. А потом случилась Адельхейт. Они познакомились случайно. Просто в каком-то из озёр начала пропадать рыба, Бен отправился проверять, что там такое. Он о ч е н ь сильно не хотел лезть в лодку, очень сильно не хотел даже прикасаться к воде, потому что у него едва ли паническая атака не началась, но он же гордость всей страны. Он должен это сделать, пусть и пропажа этой рыбы — последнее, что вообще должно его волновать. Почему отправили именно его? Он не помнит, зато прекрасно помнит как сложно ему было хотя бы заставить себя залезть в эту чертову лодку. Ему пришлось. А потом что-то толкнуло лодку сбоку, и Бен упал в воду, даже не попытавшись удержаться, полосу что слишком был занят собственными страхами и мыслями. Когда он открыл глаза, он сперва подумал, что умер. Он не умеет плавать, он боится воды, он чуть не утонул в детстве, и это практически единственный его недостаток. На грудь давило что-то тяжёлое, и он нахмурился, постаравшись сфокусировать взгляд. На него в ответ посмотрела сирена, удобно устроившись у него на груди. Бен тогда чуть не умер во второй раз. Его сейчас съедят, да? Погодите-ка… он ведь не в воде. Она его что, вытащила? — Кто же без защиты и не умея плавать в воду лезет? — сирена ткнула его в щеку пальцем и тяжело вздохнула. — Живой? Ты что тут делаешь вообще? Бен неловко старается отползти. Поза смущающая в высшей степени, и ещё н и к т о не позволял себе прижиматься к нему настолько близко. Хотя сирена, вообще-то, очень даже красивая. … погодите-ка. Точно красивая? Бен глядит на нее — нежно розовые кудряшки, большие зеленые глаза, и ни следа от тех типичных жутких лиц сирен. Более того, живут они обычно на дне. Что она тогда делает здесь? Как оказалась в закрытом водоёме, из которого нет прямых выходов? — Что ты тут делаешь? — он наконец оставляет попытки отползти. Бен понятия не имеет, куда ему деть руки — на сирену? Точно нет, на ней ни единого элемента одежды, а голую кожу или чешую Бен трогать не станет. Только бы она не поднялась выше. Только бы не… Он не вынесет смотреть на голую женскую грудь. Слишком много открытых частей тела… — О! — сирена выглядит отчего-то радостной. — Тут недавно был потом, уровень воды так поднялся, что добрался аж до этого озера. Я не заметила, представляешь? А когда уровень воды опустился, я уже не смогла выбраться обратно, — ее ушные плавники почти огорчённо опускаются, и Бен вздыхает. — Отнесешь меня обратно? Извини, но это был единственный способ как-то привлечь к себе внимание. Я же не знала, что ты плавать не умеешь… А вот и причина пропадающей рыбы в озере. Бен вздыхает. Он даже знать не хочет, что с ней не так и что вообще происходит, он просто хочет убраться отсюда поскорее. Вопреки всем свои мыслям, он встаёт и без особого труда поднимает ее на руки. Чешуя скользкая, неудобно, поэтому он перехватывает ее осторожнее. Сирена, спасибо ей, длинными волосами прикрывает все те части тела, которые принято прикрывать, поэтому он может вздохнуть спокойно. — Спасибо! — сирена болтает по пути столько, что у Бена почти начинает болеть голова. Он узнает, что ее зовут Адельхейт, что у нее есть старший брат, что она живёт на поверхности и что очень любит цветы. Ну, те, которые такие лиловые! Она болтает обо всем и ни о чем одновременно, но он отчего-то в тот миг почувствовал себя слишком правильно. Так, будто в его жизни наконец появилось что-то, что имеет смысл. Он до сих пор понять не может, зачем на следующий день после выпуска Адельхейт в естественную среду обитания пришел на берег снова. И цветы зачем принес, тоже не знает. И зачем приходил раз за разом, почти каждый день, не знает тоже. Свадьбы, конечно, не случилось. Бен стал самую малость бунтарем и напрочь отказался жениться на той, кого даже не знает, будь она хоть сто раз умна и воспитана. А ещё — он самую капельку больше полюбил толпы. Потому что Адельхейт познакомила его со своими многочисленными друзьями, и вместе они стали собираться чаще нужного. Впрочем, Бен, сидя в разношерстной толпе из двух эльфов, мужчины неясного происхождения, рыцаря и двух кентавров, чувствует себя вполне счастливым.