Дети Шипов

— Выходит, Полоумная Виктория оставила после себя наследие… — ядовито высказался Кайус, положив руки на подлокотники. В полумраке среди Старейшин он был больше похож на ледяную статую юного принца. — Если она знала, где надёжнее его скрывать, значит, не полностью была лишена рассудка, — задумчиво парировал Аро. Ещё очень давно свита Вольтури обыскивала флорентийский баптистерий, ведь по слухам именно там скрывался незаконнорожденный вампир, тот, кому следовало умереть, тот, кому тайна о вампирах открылась слишком рано. Спенсер Герберт стал единственным сыном Виктории и Джеймса. Каким-то чудом им удалось годами скрывать его под священным домом. Ведь кто бы подумал, что данное место стало надёжным пристанищем не только для ищущего покой человека, но и для вампира. Однако в тот раз Вольтури нашли только следы новообращенного, а именно мокрый от дождя плащ. Юношу следовало бы найти как можно быстрее. Сейчас Спенсер — лишённый матери волчонок. А его ненависть возрастает с каждым днем. Ведь Виктория всегда кормила Спенсера надеждой, что битва закончится, отступники будут живы, а значит, её сын больше не станет прятаться. Он наконец-то почувствует своё место в мире вампиров. И, немаловажно, ощутит тот тёплый миг соединения с родителями. Аро прекрасно осознавал, что сейчас Спенсеру не объяснить, что не Вольтури отнимали у него свободу. Они только составляли законы и следили за порядком. Юноша уже полон ядовитой ненависти. И, чтобы не допустить ещё одной революции, исход в этой ситуации один. — Ты ей льстишь, — тем временем грубо продолжил Старейшина. — Кайус, я солидарен с тобой насчёт Спенсера, — желая прервать ядовитые реплики собрата, Аро сразу перешёл к делу, — но нам следует быть осторожнее. Я подозреваю, что ему нужна только одна особа. — Думаешь, она справится сама? — вторгся в беседу Маркус, складывая руки. Конечно, все понимали, о ком он. Можно было использовать Терезу как приманку, зная, что победа на их стороне. Ведь больше всего гнев Спенсера направлен на ту, кто лишил его матери. Другой вопрос, что масштабов способностей Спенсера ещё никто не знал. Да, он умел так же, как и Тереза, спутывать мысли и сознание, однако каждый дар отличается своей интенсивностью и определёнными особенностями. Тот же Эдвард Каллен мог читать мысли на расстоянии, в то время как Аро со схожим даром мог прочесть чужую душу одним касанием. Маркус понимал, что сам однажды поставил ведьму в такое положение, что она согласилась в любой день или момент выполнить какую угодно его просьбу. Вряд ли это чем-то отличалось от попыток Аро так же воздействовать на неё. Но тогда почему он с ним не мог полностью согласиться? — Безусловно, одну её к нему никто не допустит. — От внимания Аро не ускользнула маленькая перемена во взгляде Маркуса. Собрат был словно погружен в какой-то собственный план, предпочитая ни с кем не делиться до определённого времени. Пожалуй, Аро заметил такую перемену, ещё когда они оба стояли перед портретом Дидим. — Пока что нам нужны сведения о Герберте. Этим может заняться Деметрий. Omnes ante mortem pares sumus. *(Все мы равны перед смертью). Слова сами всплыли в памяти Старейшины и были так знакомы, словно давно прибиты гвоздями в бессмертном сознании. *** Тереза не раз мысленно возвращалась к тому происшествию в лесу. Она хорошо узнавала ненависть во взгляде незнакомца. Так смотрят, когда желают отомстить. Однако что успела ему сделать Вольтури? Зато событие помогло отвлечься от монеты, которую принёс Терезе ворон. Впрочем, она и не думала к ней возвращаться. Пускай и осознавала, что игнорирование знаков никогда не длится долго. Так, монета стала появляться то на письменном столе, то в кармане мантии, и не было смысла снова прятать её в ящик. Вытащив в очередной раз серебряное изделие, Тереза неожиданно обнаружила на его обратной стороне надпись: «Omnes ante mortem pares sumus». Неровная складка появилась между тонкими бровями девушки. Она готова была поклясться, что видела эту фразу, пускай давно. Ещё в тёмной части замка похожие слова были выгравированы на рамке портрета. Но тогда ведьма ещё обратила на них внимание. Возможно, это как-то связано с будущей просьбой Маркуса? Сам он не припоминал о сделке, хотя в любой момент мог поставить ультиматум, но останавливал себя. Возможно, потому что не одной Терезе было знакомо чувство потери, или, может, Маркус просто выжидал подходящий момент. Положив монету обратно в карман, ведьма дала себе слово разобраться с этим позже. Тем более сейчас были другие, более важные дела, а именно встреча с Сульпицией. На пути в башню Тереза встретила на ступеньках до этого незнакомую ей особу. Та, казалось, не сразу её заметила, но, подойдя поближе, смерила задумчивым взглядом. — Сульпиция ждёт вас, — холодно, без каких-либо эмоций проговорила вампирша. Первое, на что обратила внимание Тереза, так это золотистые волосы незнакомки и аккуратно подведенные карандашом глаза. Перед ней стояла явно одна из стражи Вольтури, но тогда кто? Ранее ведьме ещё не довелось её видеть, однако девушка не собиралась раскрывать свою личность и быстро скрылась в коридоре. Что ж, имеет право. Тесная комната в башне уже не казалась такой зловещей. Когда Тереза перешагнула порог, то не знала, чего ожидать. Ещё вчера жена лидера открылась ей со своей чувственной, скорбящей стороны, и, как оказалось, их горе было так похоже. — Знаете, когда-то я думала, что это самое надёжное место, — начала Сульпиция, наблюдая за непривычно туманными улицами через окно. — Наверное, полной безопасности нигде нет, — сказала ведьма и вдруг пожалела о своих словах, подумав, что в любой момент Аро может потом прочесть её мысли, а против него дар Терезы больше не работал. Но, в свою очередь, собеседница кивнула в знак согласия. Возможно, только наедине с ведьмой она могла выразить истинные мысли. Пускай и ненадолго. — Именно здесь я временами чувствую её, — продолжила Сульпиция, повернувшись лицом к Терезе. — А вы? — с надеждой в голосе спросила она. Юная Вольтури стала понимать, почему жена лидера обратилась к ней. Тереза не стала бы внушать Сульпиции, что её ощущения ложные. Полагаясь на свои способности, ведьма закрыла глаза и постаралась расслабиться. Если Дидим бродила рядом или между ними, то это легко было уловить. И вправду, колыхание ветра и еле слышный стук по стене говорили о присутствии призрака. — Что случилось, когда она в последний раз вас навещала? — вдруг спросила Тереза. — Однажды я увидела рисунок в виде кинжала на стекле. Сестра хотела о чем-то сообщить мне. До этого я уже не надеялась увидеть хотя бы знак от неё. — Пока Сульпиция рассказывала, ведьма невольно прикоснулась к карману, вспомнив о монете. Обол Харона… Всё же его прислали не просто так. — Похоже, её душа не хочет покидать это место. Значит, у неё есть незаконченное дело, — размышляла Тереза. — Хотелось бы знать, чем помочь ей. Аро всегда заботился обо мне, но почему-то кажется, что, чем больше я находилась здесь, тем больше отдалялась от тайны. — В голосе женщины проявилась усталость. Сульпиция мечтала о свободе, и скрывать это для неё уже не имело смысла. — Мой отец тоже старался оградить меня. — Тереза не ожидала, что вдруг начнёт говорить о своей прошлой жизни. — Ему казалось это надёжным методом, чтобы предотвратить все проблемы. — Очень знакомо. Я не хочу притворяться, будто знаю иную любовь. Мне всегда кого-то не хватало. Родителя, друга, наставника или, может, просто собеседника? Даже сейчас я не могу удержаться от разговора. — Разве это плохо? — Нет, по крайней мере, до тех пор, пока я вас не запомню и не начну ждать каждой встречи. — Тогда мне стоит приходить почаще. — Тереза хотела рассказать о том, что тоже потеряла сестру, но остановила себя. Вместо этого ей хотелось помочь жене правителя, и теперь не из чувства долга.