Отец

Рано утром на заднем дворе, поднимая клубы пыли, затормозил Фенрир Страйфа и Клауд, легко спрыгнув с седла, подхватил тяжелые сумки с провизией, направляясь в кухню. Он старался ступать как можно тише, не желая будить детей. Тифа, по своему обыкновению, уже не спала и хлопотала на кухне, замешивая тесто для карамельного пирога. На плите кипела вода, а в большой кастрюле аппетитно побулькивало рагу с овощами. Девушка приветливо кивнула Клауду, поспешно вытирая руки фартучком, и подхватила одну из протянутых им сумок. - О! Ты и конфет купил? - удивленно произнесла она, вынимая покупки и раскладывая их на столе. - Таак, сгущенное молоко, корица. О, а вот и глупояблоки! Дети обрадуются, они вчера о них спрашивали... А это у нас что тут такое? Орехи? Добавлю в пирог, будет еще вкуснее! - тараторила Тифа, деловито опуская банку сгущенки в кипяток. Потом она бросила быстрый взгляд на часы, засекая время, и снова повернулась к Клауду: - Овощи положи в корзины, если тебе не сложно. Как доехал? Дорога подсохла после вчерашней грозы? - Дорога нормальная, - Клауд споро разложил овощи по корзинкам и плюхнулся на табурет. - Доехал утром достаточно быстро. Как вы тут, как дети? Я так понимаю, вчера гроза и сюда добралась? Тифа поставила перед ним большую кружку ароматного горячего какао и положила на тарелку парочку маленьких булочек: - Гроза была. Позже, чем у вас, но сильная. Дети, как обычно, боялись. Да, а вот Юки, кажется, не очень боится грозы. Мне показалось, что ему нравятся молнии. Совсем как... А, неважно! Знаешь, Клауд, он, кажется, никогда не ел сладкого. И глупояблок... Марлен вчера ему рассказывала, какие они вкусные, а он... он растерялся, Клауд! У него были такие глаза, словно он совсем не понимает, о чем идет речь... - Так оно и есть, - помрачнел Страйф, делая большой глоток ароматного напитка. - Он же жил сначала в лабораториях. А потом, когда Елена привела его к настоятелю, в храме все питались просто, без изысков. Какое уж тут сладкое... - Бедный ребенок! - пробормотала Тифа, выкладывая на лист нижний корж пирога и густо смазывая его вареной сгущенкой. - Тяжело ему пришлось. Да, вчера Дензел предложил завести малышу собственный велосипед, чтобы они могли кататься все вместе. Ты ведь соберешь для него небольшой? И еще, я хотела завтра съездить с ним на ярмарку, купить ему теплую одежду. - Велосипед, говоришь? - Клауд на секунду задумался, вспоминая, какие запчасти у него остались в гараже. Выходило, что кое-какие детали придется поискать на развале, на той же ярмарке. - Сделаем. И, да, видимо, завтра я сам вас отвезу туда - нужно поискать всякую необходимую для велосипеда мелочь. Заодно купим муки и еще немного овощей. Тифа вся просияла и, начав что-то мурлыкать под нос, поспешно поставила пирог в духовку: - Слушай, дети вчера так ждали тебя. Может, ты и сходишь, разбудишь их, а? А я пока помою яблоки и заварю им утренний чай? - Да не проблема! - Клауд отставил в сторону грязную посуду и поднялся с табуретки, отряхнув налипшие на одежду крошки, однако, притормозил в дверях кухни, словно вдруг вспомнил о чем-то очень важном: - Эммм, Тифа? - Да? - девушка отложила в сторону дуршлаг и внимательно посмотрела на Клауда: - Что-то еще? - Ну-уу, - Страйф замялся, явно не зная, как сказать ей о ночном разговоре с... с кем? С Сефиротом ли, с подсознанием ли - это, в принципе, неважно. Важнее то, что Юки... - Знаешь, кто такой Юки? - он нервно сглотнул, подавив иррациональный порыв истерично, в голос рассмеяться. Но Тифа, кажется, его очень хорошо поняла: - Знаю. Это ведь... ОН, да? Вчера, во время грозы, я вдруг поняла, что... Клауд удручено кивнул и растеряно посмотрел на подругу: - Я не могу ЕГО сейчас ненавидеть! Это будет в корне неправильно... Но ведь это же... - Клауд, - Тифа очень серьезно посмотрела на него и тихо вздохнула. - Я знаю, это тяжело. И больно. И... страшно. Немного... Но ОН же сейчас всего лишь брошенный, одинокий, измученный ребенок! Клауд! Если мы будем до конца своей жизни цепляться за прошлое, если мы будем жить тенями и своей болью, то мы просто все-все разрушим. Что стало с нами? Что стало с нашим будущим, с нашей любовью? Мы все потеряли, Клауд. Но мы сами в этом виноваты. Мы не смогли смириться, забыть, простить и жить дальше. И что мы имеем сейчас? Лишь иллюзию, - ее голос предательски задрожал, а в глазах засверкали невыплаканные слезы. Сильная, независимая Тифа больше не могла прятать свою боль в себе. - Знаешь, вчера ночью я думала. Много думала. О нас. О... Юки. Этот ребенок не просто так попал к нам, Клауд. Это - знак свыше. Возможно, если мы с тобой наконец-то переступим через тени своего прошлого и дадим этому ребенку то, чего он всегда был лишен, мы сможем наладить и свою жизнь, найдя в ней новый смысл? Клауд недоверчиво посмотрел на Тифу: он и сам хотел ей это предложить, хотя не решался даже и заикнуться об этом, но она словно прочла его мысли. Будто гора спала с его плеч, и он внезапно робко улыбнулся девушке: - Я думаю, ты права, Тифа. Мы... так долго жили в своих воспоминаниях и не видели ничего, кроме собственных переживаний. Надо двигаться дальше. Жизнь идет, и мы ответственны не только за себя. Я рад, что ты не против оставить мальчика с нами, несмотря на то, что он... что он... Се...фирот, - он все же смог произнести ненавистное имя и не впасть в ярость и отчаяние. Тифа поспешно вытерла слезы и улыбнулась ему в ответ: - Пресветлая Богиня! Ты наконец-то повзрослел, Клауд! Если бы ты знал, как долго я ждала подобных слов... Но пора будить детей! - Уже иду! - на душе Страйфа вдруг стало так легко, словно не было неподъемного груза всех этих лет. Он поспешил вверх по лестнице, заглядывая по очереди в каждую детскую спальню. Дензел уже не спал и сидел на кровати, увлеченно читая какую-то толстую книгу комиксов. Он обрадовано поприветствовал Клауда и сразу же приступил к разговору о велосипеде для малыша. Но Клауд поспешно заверил его, что приступит к сборке после поездки на ярмарку и успокоенный Дензел отправился умываться перед завтраком. Марлен не хотела просыпаться и зарывалась с головой под одеяло, бормоча что-то о том, что хочет досмотреть волшебный сон. Но, едва Клауд произнес: «А! Тогда я сам съем весь пирог!», она сразу же подскочила на кровати, возмущенно воскликнув: - А как же я?! Клауд хитро улыбнулся и предложил ей поскорее одеться и умыться, а потом идти в кухню, а сам отправился будить Се...Юки. Мальчик уютно свернулся клубочком на самом краю кровати, словно оставил рядом с собой место для кого-то еще, и во сне прижал к себе полюбившуюся игрушку. Клауд судорожно вздохнул: горло внезапно перехватило от нахлынувшей жалости к этому беззащитному существу. Да, он слишком хорошо помнил, кто сейчас лежит перед ним, но сознание упорно отказывалось связывать воедино хрупкого бледного мальчика и блистательного воина. Возможно, когда-нибудь Юки вырастет и станет точной копией самого себя, того, каким его знал и помнил Клауд. Но в ушах звучали последние слова Сефирота о том, что только от самого Страйфа теперь зависит то, каким в итоге вырастет Юки. Клауд грустно улыбнулся и прошептал: - Я всегда мечтал отплатить тебе сполна за свою поломанную жизнь, за тот кошмар, в котором я жил все эти годы... Но вот ты здесь и сейчас, в моей полной власти, беззащитный и беспомощный, как никогда и я... и я не хочу больше мстить, Сефирот. Я хочу исправить все то, что сделали когда-то с тобой, со мной, с нами обоими... И я очень надеюсь, что у меня хватит на это сил! Юки, проснувшись от звука его голоса, медленно открыл глаза и уставился на него таким знакомым и в то же время невинным, непонимающим взглядом. Доверчивым и наивным. Он сонно улыбнулся Клауду, потянувшись к нему, словно ища у него защиты, и тот внезапно для себя, порывисто прижал к себе сонного, ничего не понимающего ребенка, прошептав: - Мы справимся! Обязательно справимся, да? Юки робко обнял его за шею и доверчиво уткнулся носом в его плечо. - Та-ак! - Клауд вспомнил о готовом завтраке, подхватил мальчика на руки и потащил его в ванную. - Умываться! И за стол! А потом пойдем и начнем делать тебе велосипед!