черный снег

В пятницу он перевез оставшиеся вещи. Гриша дал свою раздолбанную ладу, чтобы было легче с матрасом. У Саши было довольно мало вещей, он в какой-то момент привык переезжать экстренно, за один день. После смерти отца, мама быстро собрала все в коробки и переехала в съемную двушку. Саша до сих пор не понимал зачем. Раньше у них с братом даже были раздельные комнаты, может, так она дала понять старшему сыну, чтобы он выметался как можно скорей. В квартире опять пахнет паленым, и Саша понятия не имеет почему. Оставив вещи у себя, он решает пойти к брату. После третьего стука никто не отвечает, и он толкает дверь. - Чем пахнет? Егор стоит в одних трусах и майке и явно что-то жжет. - Отвали. - Что ты жжешь? - Папины письма и какие-то документы, - Егор выглядит спокойнее обычного, - Тебе сюда нельзя, свали. - Погоди... - Саша заглядывает ему за плечо, - А ты уверен, что... - Саш, вот чо ты приебался опять? Почему нельзя жечь в любом месте кроме этой квартиры, Саша спрашивать не стал. Когда он убирался, тоже нашел кучу старых бумаг и отчетов, датирующихся нулевыми. В третьей комнате, на которую у Саши пока не было ни моральных, ни физических сил, вообще завал. Что-то вроде кладовки, куда запихнули все старое и ненужное. Теперь там не протолкнуться. - Давай ты не будешь здесь жечь... стой, дай сюда. Один из документов показался смутно знакомым. - А это не из той коробки, которую мама привозила? - Не знаю, мне похуй. Саша быстро пробежался глазами по документу. Договоры о кредитах, уведомления о задолженностях... - Блять, Егор. - Что? - Это нельзя жечь. Это неоплаченные кредиты... Сука. То есть мама просто решила положить все это дерьмо в коробку и сплавить сюда? Так вот почему она тогда так шустро свалила. Теперь в любой момент к ним могут заявиться коллекторы и запросить нужную сумму. Заебись. - Спасибо, папаша, - выплюнул Егор. Впервые за долгое время Саша был с ним согласен. Теперь, когда вопрос с работой стоял особенно остро, решать нужно было быстро. По идее, можно засунуть гордость в задницу и пойти в Макдональдс. Но Саша считал, что это последняя стадия. Он еще может позвонить Грише в сотый раз, чтобы задолбать его окончательно. Анкету он написал еще во вторник, и пока ничего. Разослал письма в издательства, которые знал, ни на что особо не надеясь. Деньги с одного из старых заказов ему так и пришли, так что остается только ждать. Надо занять себя чем-то. Квартира по-прежнему выглядела ужасно, но теперь хотя бы не напоминала притон. Саша наконец решил заняться третьей комнатой, чтобы избавиться от всего хлама окончательно. Наверное, его это даже немного успокаивало. Отвлекало от остального навалившегося. Окинув комнату критическим взглядом, он вдруг подумал, что что-то можно было бы попытаться продать. По крайней мере, сервизный шкафчик, если стереть пыль, мог бы сойти за винтаж. Дальше просто пылесборник: драное кресло, картонки, какие-то сломанные этажерки... В большом платяном шкафу оказалась куча папиной одежды, запахло лихими девяностыми. Между батареей и тумбой лежал старый проигрыватель для винила, рабочий? Это потом. Куча каких-то грязных распотрошенных подушек, от которых чешется в носу. - Егор? Тишина. - Поможешь кресло до помойки отнести? - Я пошел. Класс. От него помощи... Саша вдруг вспомнил Ефима. А что, он же сам тогда предложил... Саше не нравится оставаться в долгу, но, может, ему что-то нужно... Например, этот проигрыватель. Все равно пластинок у них нет. Потупив в комнате еще пол часа, он решается спустится на этаж ниже. Звонок не работает, поэтому он просто стучит. Через минуту за дверью слышится шевеление. Ефим открывает сонный и помятый. Наверное, это его обычное состояние. - Привет. Я это... если ты не занят, можем снова отнести кое-что? У меня там вещи... Тебе не нужен проигрыватель? Ефим смотрит на него, будто видит впервые. Спокойный и расслабленный, он щурится от света и всем своим видом напоминает разбуженного кота. Саша запоздало думает, что зря пришел. - Не занят. Он вдруг улыбается, замечая пух на Сашином плече и, резко качнувшись вперед, смахивает его рукой. - Минуту, - он разворачивается и шлепает босиком куда-то вглубь квартиры. Саша стоит так в нерешительности, ненароком рассматривая открывшийся вид. Планировка такая же, как и этажом выше, но выглядит все... нормальней. Деревянный пол елочкой, куртки справа на крючках, из открытой двери на пол отсвечивают солнечные квадраты. Обычная квартира. Ефим выуживается из комнаты в своих широких штанах и толстовке, пряча сигарету за ухо. - Ну, пошли. Кресло не получается разломать по частям, поэтому его приходиться тащить так, останавливаясь на каждом этаже. На улице мороз, изо рта пар, покалывает руки. Они курят, и Саша посматривает на Ефима, который вышел в одной толстовке. - Тебе не холодно? - спрашивает зачем-то. - Не. Ефим заторможено моргает, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Курит так, не вынимая рук из карманов, задумчиво смотрит на солнце и выдыхает дым куда-то вверх. - У меня вообще много пластинок, - он лениво прикрывает глаза и начинает напевать себе что-то под нос. Саша чувствует себя странно, поведение соседа настораживает и навевает неприятные подозрения. Но во всем этом была еще какая-то грация, это как смотреть балет, ни черта в нем не понимая. Саша хмурится, отгоняя глупость этой мысли. - Я отдам тебе проигрыватель, если нужен. Возможно, рабочий. - Возможно рабочий, - зачем-то повторяет Ефим и улыбается. Саше становится зябко. Странный, конечно, он тип. Они проходят на кухню, Саша ставит чайник и предлагает Ефиму согреться прежде, чем нести остальное. Тот, кажется, все еще напевает себе что-то под нос, с интересом оглядывается по сторонам и скользит носками по полу. - Сахар? Ефим резко поворачивается и смотрит на Сашу с каким-то чрезмерным любопытством. Потом вдруг ни с того ни с сего начинает смеяться, громко так, заливисто. - Ты чего? - Саша так и застывает с ложкой в руках. - Мфха, да нет... - Ефим выпрямляется и смотрит на него как-то стыдливо, - Две ложки, пожалуйста. Они пьют чай, становится теплее. Ефим закатывает рукава, и Саша замечает татуировку от запястья к локтю. Черная и непонятно что это вообще. - Это китайский змей. Нравится? - Ефим вдруг привстал, перегибаясь через весь стол и поднося руку совсем близко. Саша, смешавшись, кивнул. - Мне было пятнадцать. И она, черт возьми, чудесно сохранилась! - Ефим в каком-то возбуждении сел обратно, - И ты меня сейчас спросишь, что же она означает. О-о-о! - Ефим театрально запрокинул голову назад, - А тут уже от человека зависит. Понимаешь? Вот, какой я человек, м? Саша приглушенно молчал, наблюдая. Откуда ему знать, какой он человек? - Во-о-от, и я о том же. Понимаешь, Саша... - Ефим скрестил ноги, снова меняя положение, - Это все неважно. Важно то! Что у меня китайский змей на руке, и он красивый. Если бы он не был красивым, дело плохо. Но он меня украсил, и я ему благодарен. Ефим был грациозен. Он сейчас и сам был как змей, гибкий, с блестящими глазами. Саша не понимал, почему на этот спектакль так приятно было смотреть. - И все же змей, конечно, несет свой змеиный замысел. Он означает мудрость и, ах, тут мимо... Потом силу... Ты видел, как лихо я тащил этот твой каркас? - он улыбался во все тридцать два и Саша заметил два маленьких острых клыка, - Еще искушение и сладострастие, ой-ой... Ефим прикрыл лицо рукой, изображая смущение, кажется, он даже покраснел. Саша смотрел на него, не понимая, какие эмоции сейчас испытывает. - Это потом, хм... Но это все нева-а-ажно-о-о, Саша, потому что главное, что он красивый и помогает мне во всяком... - И в чем же? - Саша пытался продолжать разговор, отчего-то слушать Ефима было интересно. - Ну смотри, я же левша... и... - Ефим как-то лукаво посмотрел на Сашу, потом снова засмеялся, - И чего ты так напрягся? Ой, Саша... Ефим встал, все еще смеясь, и прошел в третью комнату. Где-то там должен был стоять проигрыватель. Саша уставился в чашку, пытаясь переварить эти яркие полчаса. Из комнаты вдруг отчетливо донесся "Собачий вальс". Ефим играл стоя, закусив язык зубами, быстро и бегло. Некоторые ноты предательски фальшивили, фортепиано частично было расстроенным, но дух хулиганства было не сломить. Он начал играть его в каком-то джазовом стиле, меняя то темп, то громкость, явно забавляясь. - Ладно, шутка. Он шумно вздохнул и резко закрыл крышку. Фортепиано ахнуло и затихло. - Ты пианист? - Артист. Ну, конечно. Можно было догадаться. - Здорово, - протянул Саша. - А по мне так ничего здорового... Давай сюда свой проигрыватель! - Ефим потянулся, как кот, и зажмурился, зевая. - Вот, держи, - Саша достал его из-под этажерки, и он опять был какой-то пыльный, хоть его и протирали. - Красота-а! - Ефим повертелся вокруг, осматривая, - Даже если не работает, просто так поставлю. Я, видишь ли, люблю все красивое... - Да я уже понял. Они стояли так и смотрели друг на друга какое-то время. Потом Ефим улыбнулся и сказал: - Ну, я пошел. - Ага. Они не двигались с места, пауза явно затянулась, но расходиться вот так почему-то не хотелось. А хотелось расспросить о чем-то важном и не очень, снова послушать, просто понаблюдать. Глаза Ефима синели где-то напротив и чего-то ждали. Потом сузились в улыбке и заблестели. - Ну, пока. Перед тем как выйти, он зачем-то пожал ему руку. Ладонь была горячей.