Only Friends

Хёнджин, прижимаясь к боку альфы, не спал. Сынмин тоже. В комнате было прохладно и темно, лишь свет бледной Луны охватывал некоторые участки комнаты, местами рассеивая тьму. Хван боялся засыпать. Боялся заснуть и, проснувшись, не увидеть рядом его. Сынмин не спал, потому что, хоть и не хотелось, но нужно было уйти. Уйти, чтобы оставить альфу в покое и дать ему время разобраться в себе, в отношении к нему и в отношении к омеге. Глядя на то, как воркуют его родители с утра до ночи, несмотря на то, что те уже почти двадцать лет в браке, Сынмин хотел того же и для своего любимого, но прекрасно понимал, что такие взаимоотношения возможны только с истинным и сам он этого дать ему не сможет, как бы ни старался. Сынмин решил пожертвовать собой и своей любовью ради счастья любимого альфы. Хёнджин, слыша, как бьётся его сердце, продолжал себя винить. Сейчас, пока рядом его альфа, он об омеге и не думал, но как только Сынмин отойдёт, например, в магазин — всё, пизда. За это он ненавидел себя ещё больше. Почему за него всё решает природа и волк? Почему он не может быть с тем, с кем хочет, кого любит? Почему, как только его альфа отворачивается, Хёнджин, как течная омега бежит "налево"? Именно так он всё это и видел. И лучше было бы, если бы Сынмин устроил скандал, перебил всю посуду и перевернул всю квартиру. Лучше бы они подрались и сорвали криками голос, лучше бы он лежал сейчас в синяках и ссадинах, чем смотрел бы на грустную улыбку и слышал бы "я дам тебе время. Присмотрись к своему омеге». Ему не нужен никакой омега. Нужен только один единственный альфа. Который лежит рядом и старательно сдерживает горькую цедру лимона. Ким, ткнувшись в пушистую макушку альфы, прикрыл глаза. Хёнджин, будто боясь обжечься, робко протянул руку и обнял. Не встретив сопротивления, погладил широкую спину и прижался плотнее, утыкаясь носом куда-то между шеей и грудью своего (?) альфы. Сынмин, сдерживая слёзы, закусил губу, поглаживая его в ответ по волосам. Обычно он дополнял это тихим "я люблю тебя", а Хёнджин от этого всегда тихо урчал. Но сейчас, пролежав в тишине несколько бесконечно долгих секунд, тихо, почти беззвучно заплакал. — я люблю тебя..так люблю..— сквозь слёзы прошептал Хван, сминая пальцами ткань его домашнего, мягкого худи. Альфа молчал, тихо вдыхая горькую пудру. Хёнджин, не услышав такого привычного "я тебя тоже", прикрыл глаза, до крови закусывая губу, чтобы не сорваться на истеричные рыдания. Сынмин не просто берёт перерыв, но и отстраняется, отдаляется, закрывается. А Хёнджин ещё острее чувствует себя предателем, грязным изменником. — тебе нужно поспать. Не плачь, пожалуйста..утром будет болеть голова.. Но у Хвана болит не голова, а измученное, треснувшее сердце, в беспорядочном ритме бьющееся об грудную клетку. И завтра, он уверен, будет точно так же. И послезавтра. И потом. А когда закончится — не известно. Если вообще закончится.. Истощённый слезами и переживаниями, он вскоре засыпает, пока Сынмин, едва касаясь, целует волосы и сквозь слёзы, что больше сдерживать не получается, шепчет о том, как любит и не хочет отпускать. Солнечные лучи больно бьют по глазам, открывать которые не хочется. Больше никогда. В комнате тихо и всё так же прохладно. Хёнджин, обнимая себя за плечи и поджимая колени к груди, знает, что Сынмина не только в постели, но и в квартире уже нет. Нет его куртки, обычно висящей в прихожей, нет чёрной чашки с рисунком в виде полумесяца, меняющего цвет в зависимости от температуры, нет "дежурной" рубашки, которую тот надевал, если вдруг кто-то придёт в гости и прервёт их "на самом интересном". Ни одной вещи. Хёнджин, пройдясь по квартире, опускается на диван и растерянно осматривается по сторонам. Сейчас его квартира выглядит чужой, будто он купил новую и только что зашёл. Один лишь тёплый пол даёт знать, что Сынмин в его жизни всё-таки существует — он всегда его включал, потому что Хван забывал и мёрз. Стирая слёзы, альфа жмурит глаза, в которых, по ощущениям, пустыня и, утыкаясь лицом в колени, пытается найти силы на то, чтобы как-то собраться и пойти в школу. Сынмин появляется к третьему уроку и, игнорируя вход в здание, идёт в курилку. А там как всегда Минхо. И Чан. Хёнджин, стоя на третьем этаже, смотрит в окно. После насыщенного эмоциями утра плакать не хочется. Нет ни сил, ни слёз. А Сынмин такой красивый в строгом костюме, пошитом на заказ, подчёркивающим его идеальную фигуру.. Хван смотрит, как здоровается с альфами Ким и, усевшись на кусок бетона в форме буквы "г", суёт одну руку в карман, скрещивая лодыжки. О чём-то говорит с Минхо, который тут же опускает глаза и кивает, смотрит на Чана с тем же грустным выражением лица и понимает, что скорее всего, обсуждают они сейчас их временный (?) разрыв. К концу следующего урока об этом знает вся школа и бурно обсуждают, пытаясь выяснить подробности, ведь кроме простого "расстались" им ничего не сказали. Омеги липнут к Сынмину и тот отвечает вежливостью, не желая собирать вокруг ещё больше сплетен. А Хёнджин думает о том, будет ли Ким с кем-то из них спать. Думает, злится и с новой силой себя ненавидит, представляя, как очередной щебечущий омега будет таскаться за ним целыми днями. Вместо него. Просыпаться каждое утро рядом. Вместо него. Гулять, смотреть фильмы и обсуждать всё на свете. Вместо него. Из кабинета альфа решил больше не выходить, чтобы не видеть, как на улыбки толпы омег он отвечает той же улыбкой. Сынмин на него даже не смотрел.. Джисон носится с Чонином каждую перемену в туалет. Теперь это их маленький штаб. Для обсуждения свадьбы. Чонин тоже хотел, но молчал. Не будет же он своего альфу "запрягать". — мне страшно. — ему тоже. Чан сказал, что он уже дня четыре трясётся. — спасибо, теперь мне ещё страшнее. — тц, все через это проходят. Ничего ужасного не случится. Поженитесь и поедете трахаться. — а вдруг что-нибудь случится? Вдруг я шлёпнусь где-нибудь или на кого-нибудь, или вообще..опрокину стол и..не знаю..на меня торт упаёт! — если ты похеришь торт, то ты точно упадешь. От моих рук. — ты идёшь на мою свадьбу, чтобы пожрать? — да. То, как вы друг друга слюнявите, я уже видел. Теперь я хочу вкусно покушать и по возможности обслюнявить своего альфу. Джисон отмахнулся и продолжил нарезать круги по маленькой комнатке под весёлым взглядом омеги. — у меня уже голова кружится от твоих мельтешений.. всё будет хорошо. Минхо, если что, спасёт и прикроет твой зад — только на это и остаётся надеяться.. А Минхо сейчас прикрывал зад другого омеги. Который обнаглел и полез к Сынмину целоваться. Объятия тот ещё как-то выдерживал, но когда омега коснулся его губ, Ким сбросил его со своих колен и, угрожающе рыча, двинулся на него. Омега успел только пискнуть и сжаться, как его одной рукой подхватил Минхо и, подняв на ноги, закрыл собой. — не надо. Он не знал. Оставь его в покое, это же омега.. Сынмин, глянув на дрожащего за спиной альфы омегу, мотнул головой, подхватил свой пиджак и быстрым шагом ушёл. В курилку. Где наткнулся на Хёнджина. По его виду можно было сказать, что тот не спал. Лет пять. Подрагивающие, тонкие пальцы сжимали сигарету, пока альфа, смотря перед собой, о чём-то увлечённо думал. Ким закурил и сел на бетон. Не уходить же.. Хван скосил на него глаза и вернулся к созерцанию пушистых крон деревьев. Ни здрасьте, ни до свидания. Сынмин тоже молчал. Хотелось извиниться за то, что бросил утром и ушёл. Но лучше не надо. Хёнджин крепко затянулся и, выдыхая, резким мазком по бетону затушил сигарету, рассыпая искры по собственным пальцам. Не издав ни звука, он поднялся и, забрав сумку, так же молча ушёл. А Сынмин с тупой болью в груди продолжал смотреть на удаляющуюся фигуру, пока та не скрылась за поворотом к парковке. Хёнджин в своей манере держался стойко, гордо, но, оказавшись в машине, снова заплакал, утыкаясь лбом в кожаный руль. Неужели после стольких лет безумной любви он не заслужил в конце простого "привет"? Не нужно спрашивать, как у него дела и как прошёл день. Можно было просто поздороваться.. В кармане звякнул телефон. Ёнсан писал, что хотел бы сходить на новый, вышедший на днях фильм. Не умолял, не просил с ним сходить. Просто сказал, что хотел бы посмотреть. Маленький, солнечный омега.. Стерев слёзы, альфа долго думал о том, надо ему это вообще или нет. Сынмин по его мнению поступил очень глупо. Постоянные встречи с истинным положат конец любым отношениям с ним и, каждый раз прокручивая в голове эту фразу, Хван злился не только на себя, но и на альфу. Ответив, что сегодня не сможет, Хёнджин завёл двигатель и, косясь в зеркало заднего вида на всегда стоявшую рядом, "в хлам" затонированную БМВ, уехал. Как только Лексус исчез с парковки, Сынмин завёл двигатель. Он видел, как плачет за рулём не его альфа, но подойти, обнять и пожалеть было бы лишним. А Хёнджин, остановившись у отеля, только сейчас заметил на переднем сиденье папку. Откуда? Кто? Когда? Под папкой лежал второй ключ от Лексуса и альфа вспомнил о том, что Сынмин обещал отдать результаты анализов. Но отдал ещё и ключ от машины.. Схватив папку, он вышел из машины, и хлопнув дверью, влетел в отель. Просторный номер на самом верхнем этаже был всегда свободен и посетителям даже не предлагался. Это почти собственность Хван Хёнджина — друга владельца Ли Минхо, а если попроще, то маленький островок комфорта в те времена, когда Хёнджину нужно побыть одному и/или отдохнуть. Папка улетела на стеклянный стол, звонко шлёпнувшись об поверхность. Альфа, бросив ключи сверху, ушёл в ванную, прихватив с собой бутылку вина. Последний учебный день надо было отметить. И не только его.. Папа носился то в кабинет мужа, то в комнату сына. Сынмин старался не реагировать. Омеги очень эмоциональные и чувствительные, папу надо беречь. А сам папа себя беречь не хотел и пытался у обоих узнать, в чём причина внезапного расставания самой обсуждаемой пары города. Папа Хёнджина сообщил всё, что смог выяснить. А именно: «потому что он придурок, а я ещё хуже». Сынмин говорить не хотел. Не хотел тыкать пальцем кровоточащую рану и ради утоления чужого любопытства раздирать себя на части. Всевозможных мыслей в голове было достаточно. Знал только отец. Потому что он альфа, легче к этому отнесётся и точно убережёт папу от плохих новостей и лишних переживаний. — ну скажи же ты хоть что-нибудь! Разве можно так издеваться надо мной?! Я переживаю! — папа. Зачем тебе это знать? Что изменит мой рассказ? — я буду знать, как тебя утешить.. — меня не нужно утешать. Всё в порядке. Так бывает..— обняв родителя, Сынмин погладил его по спине и отстранился. — иди отдохни, всё будет хорошо.. Папа, опуская глаза, кивнул и вышел из комнаты. Чтобы пойти в кабинет мужа и, рухнув в объятия своего альфы, разрыдаться. Отец с довольным видом смотрел на блестящее кольцо на пальце сына. Папа кружил рядом и по-омежьи щебетал о том, как рад и счастлив за своего ребёнка. Минхо, обнимая своего омегу за плечи, выглядел не менее довольным. Утащив омегу в комнату, Ли сразу прижал его к стене, свободной рукой запирая дверь. Нежный поцелуй неожиданно сменился глубоким, обжигающим губы и язык. Омега, чувствуя ладони на своём животе, тихо застонал и инстинктивно втянул живот, прижимаясь к альфе. Минхо, уложив его на постель, навис над ним, смотря в шоколадные глаза, полные желания и томительного ожидания. — хочешь продолжить? Хан кивнул и, погладив его по щеке, запустил пальцы в мягкие волосы. Минхо с тихим рычанием коснулся губами его шеи, устраиваясь между разведенных ног и, медленно потираясь об омежий, почти вставший член, с наслаждением вслушивался в тихий скулёж, поцелуями спускаясь ниже. Громко хлопнула входная дверь. Папа дал понять, что утащил мужа на прогулку. Минхо, улыбаясь, стянул с омеги футболку и, проходясь ладонями по тонкой талии, притянул его ближе, усаживая к себе на бёдра. Джисон избавившись от остатков одежды, повалил его на спину и, глядя на то, как альфа зубами разрывает упаковку презерватива, едва удержался от очередного, жалобного стона. Хан, с трудом дождавшись, пока ненавистная резинка раскатается по божественному члену его альфы, поднялся и без какой-либо подготовки опустился на член. Минхо, откинув голову, самую малость, но выгнулся, чувствуя, насколько его омега сейчас узкий. А нагло улыбающийся омега таким видом был очень доволен. Не давая времени привыкнуть ни ему, ни себе, Хан начал медленно двигаться, чувствуя, как с каждым разом, когда он опускается по основание, пальцы альфы сильнее сжимают его ягодицы, разводя в стороны для более глубокого проникновения. Поймав огонёк в глазах альфы, Хан выводит их на новый ритм, медленно поднимаясь и резко, рывками опускаясь. Альфа, снова откинув голову, гортанно стонет; у Джисона останутся синяки от цепких пальцев, а он продолжает улыбаться, любовно смотря на своего альфу и то, как он не может открыть глаз, утопая в ощущениях. Остановившись, он крутит задом, рисуя восьмёрку, и рассматривает напряжённое тело альфы. Минхо сверкает взглядом из-под опущенных ресниц и, тяжело дыша, часто облизывает пересохшие губы; его омега невероятно красив и сексуален, особенно сейчас с этими милыми, розовыми щеками и по-блядски пошлым огоньком в глазах, а про его самодовольную улыбочку и говорить не стоит.. Альфа садится, вытягивая ноги Джисона за свою спину и, целуя, помогает двигаться, одной рукой обхватывая его член; а омега течёт обильно и везде, срываясь на протяжный скулёж от быстрых ударов головки члена по простате и медленных движений руки альфы на члене, всё чаще и сильнее сжимаясь вокруг своего альфы. Минхо отвечает рычанием и грудными стонами и, уложив Хана на спину, упирается руками по обе стороны от его головы, продолжая беспощадно таранить омежье тело. Джисон, выгибаясь и мелко дрожа, смотрит в чёрный омут глаз напротив, в голове пусто и, кажется, слышно, как свистит сквозняк. Сейчас нет ничего, кроме горящего взгляда альфы, его тяжёлого дыхания, грудного рычания и резких толчков, электричеством расходящихся по всему телу. Минхо входит во всю длину и с громким стоном, сплетающимся с таким же омежьим, кончает. Хан, чувствуя разбухающий узел, скулит и ёрзает под ним, прижимая альфу скрещенными лодыжками к себе плотнее. Ли, наблюдая, крутит тазом, вырывая громкий вскрик и тихие всхлипы и, улыбаясь, продолжает, чувствуя, как, не отпуская, сжимает его омега, впиваясь в спину короткими ногтями. Сынмин с головой погружается в работу, выпросив у отца хоть что-то, лишь бы отвлечься и первое время это срабатывает. Разгребая отчёты и сверяя их с показателями, Сынмин не замечает ничего, что происходит вокруг него. Даже сидящего в самом конце зала кафе Хёнджина с его (?) омегой. Ёнсан рассказывает о том, что нашёл двух замечательных омег, с которыми подружился и теперь ему не так одиноко. Хёнджин, поглаживая его пальцы, мягко улыбается, стараясь смотреть только на омегу и ни в коем случае не за его спину. — давай куда-нибудь в другое место сходим? — тихо говорит альфа, смотря в омежьи глаза. — тебе тут не нравится? — подставляя руки под каждое касание, так же тихо спрашивает тот. — нравится..— на выдохе отвечает Хван, решив не убегать из хорошего места и не вызывать у любопытного ещё больше вопросов. А Ёнсан неотрывно следит за каждым взмахом ресниц, лёгкой улыбкой, тихим смехом и с каждой секундой острее чувствует распускающиеся в груди сады Семирамиды. Этот альфа действительно особенный. Такой, как в книжках и фильмах. Волшебный. Хёнджин мягко щёлкает его по носу, заметив пристальный, поплывший взгляд. Омега фыркает и улыбается, подрагивающими пальцами пытаясь подцепить чужие. Альфа сдаётся и сплетает пальцы в замочек, тихо вдыхая сладкий ландыш. Официанты, снующие от столика к столику, всё чаще обращают внимание, с улыбками шепчутся и смущённо отводят глаза всякий разя когда на них смотрит Хёнджин. Омеги.. Спустя минут десять таких перешёптываний, парочке приносят коктейль от шеф-повара за счёт заведения в виде огромного бокала с переливающейся блёстками нежно — розовой жидкостью и горкой взбитых сливок, украшенной двумя вишенками. Следом вручили записку с витиеватой строчкой «самой милой паре» на фоне ярких отпечатков губ. Нарисованных. Хёнджин внутренне растерялся, но официантам улыбнулся и поблагодарил. Омега, краснея, опустил глаза. Они же не пара.. Хёнджин, прищурившись, коротко улыбнулся, глядя на омегу и отмечая, что форма бокала рассчитана на то, что лица должны быть практически друг к другу во время испития прекрасного напитка. Повар сучка. Не удержавшись, альфа сделал несколько фотографий и вскоре тихо звякнул телефон омеги, на который пришли фотографии изогнутого бокала с шапкой сливок и сопливо розовой жидкостью. Сынмин глаз не поднимал, хоть и знал, что там происходит. И что ему сейчас делать? Уйти и сыграть в обиженку или остаться и смотреть на то, как твой любимый воркует с другим? Омега был вроде как милым, стеснительным, временами молчаливым и невероятно влюбленным взглядом смотрел на Хёнджина, подставляя тонкие ручки под его пальцы. Сам Хёнджин тоже улыбался и, казалось, был счастлив, только Сынмин в его движениях и взглядах в сторону видел, что ему всё ещё больно. Ну, ничего, пройдёт время и он забудет. Осталось только самому забыть.. Он не смотрел, когда парочка, собравшись с силами, прильнула к бокалу и, сделав несколько глотков, снова разошлась. Омега смущался так, что тонкий ландыш доходил и до Сынмина, перебивая все запахи рядом. Хёнджин снова делал фотографии, но на этот раз он фотографировал омегу. Невероятно смущённого омегу, который не мог оторвать глаз от тёмно-коричневой скатерти. Горящие щёки до сих пор ощущали тепло, исходящее от альфы, в воздухе витал лёгкий запах пудры, который будто въелся омеге под кожу. Когда он целовал его впервые,то совсем не думал ни о чём, а сейчас, находясь в такой близости от его лица, омегу накрыло, хотя они и не целовались.. — ты ещё хочешь уйти? Давай уйдём.. — пролепетал Ёнсан, пряча нервно сжимающие друг друга руки под столом. — нет, я не хочу уходить. Тем более у нас ещё коктейль.. — меланхолично протянул альфа, любуясь омегой. Тот только кивнул и, не в состоянии поднять глаза, старался придумать, что ему сейчас делать, всё больше думая о том, чем вооружился повар, провернувший всё это. А Хван удивлялся тому, какой омега послушный и, несмотря на смущающую атмосферу, всё равно согласился остаться. — поможешь мне? — кивнув на бокал, спросил Хёнджин. Ёнсан, снова опустив глаза, кивнул. Тепло, исходящее от его щеки, обжигало кожу, тёмные глаза неотрывно смотрели на омегу, стараясь выцепить взгляд из-под русой чёлки, за которой прятался омега. А Хёнджин почти не пил, оставляя бо́льшую часть любителю сладкого. Покончив с коктейлем, Хёнджин подцепил одну вишенку и поднёс к губам омеги. Ёнсан, смотря в его глаза, оторвал зубами вишенку от веточки и, видя, как тот ухмыляется, снова опустил глаза, быстро проглотив ягоду. От хриплого смеха по позвоночнику прошёл разряд тока, поднимая каждый, малейший волосок. Ёнсан поднял на него глаза и, видя улыбку, растаял окончательно, превращаясь в такую же сладкую, розовую жидкость, которую только что пил. Очень хотелось поцеловать. Но не хотелось его этим расстраивать. Омега, находясь в подвисшем состоянии, не знал, как себя вести, когда можно взять за руку, когда обнять, когда подольше задержаться на его тёмных, глубоких глазах. О поцелуях он старался не думать, но сейчас что-то снова, особенно громко щёлкнуло. Альфа видел, чувствовал и тоже не знал, как себя вести. Всё это слишком сложно.. Не дождавшись ни действий, ни зелёного света, омега снова опустил глаза, ругая себя за эти мысли. — пойдём.. — мягко сказал альфа и, оставив на столе несколько купюр, ушёл, держа за руку омегу, напоследок бросив полный боли взгляд на сидящего вдалеке альфу, заваленного бумагами. На альфу, которому, кажется, было абсолютно всё равно.. Ёнсан, у которого не было никогда отношений, не знал, как на всё это реагировать. Свидание ли это было или просто дружеские посиделки? Для друзей слишком романтично, для парочки кое-чего не хватало.. Хёнджин, чувствуя лёгкую горечь ландыша, встал напротив и, наклонившись, коснулся его губ, тут же подхватывая обмякающее от неожиданности тело омеги за талию. Ёнсан, замерев, ухватился за его плечи, альфа, на миллиметр отстранившись, смотрел в ничего не понимающие глаза омеги и, с лёгкой улыбкой погладив по щеке, снова поцеловал. Омега, робко приоткрыл губы, аккуратно касаясь светлых волос альфы. Нежный поцелуй продолжался, развеивая сомнения и страхи Ёнсана, который очень боялся снова услышать «ты мне не нужен». Хёнджин аккуратный, мягкий, с привкусом сливочной вишни, бережно обнимающий за талию. Ёнсан привстал на носочки, но альфа, улыбаясь в поцелуй, наклонился чуть ниже, поглаживая мягкие волосы омеги. Сынмин, закурив, смотрел, как его любимый целует другого. Из-за этого ушёл? Постеснялся? Грустно улыбнувшись, Ким, затушив сигарету носком ботинка, быстрым шагом ушёл и, сев в машину, уехал. Похоже, у Хёнджина действительно всё будет хорошо и, хоть это и причиняло боль, альфа был рад, что Хван встретил того, кто будет для него ярким, тёплым солнышком в хмурые дни. Хёнджин, прервав поцелуй, смотрел в переливающийся горький шоколад его глаз. Ёнсан, снова замерев, касался мягких волос, боясь вдохнуть или хоть на миллиметр сдвинуться. Потянувшись, он оставил короткий поцелуй на губах альфы. Хёнджин ответил тем же. Ёнсан повторил и тот, обнимая крепче, вновь втянул его в долгий поцелуй. Ёнсан на вкус как сладкая вата, с нотками ванили, весь такой мягкий и пушистый комочек, которого хочется защитить, Хван, прервав поцелуй, ткнулся своим носом в его. — я буду защищать тебя. Всегда. От всех. Буду твоей каменной стеной.. — прошептал альфа, прижимая его к себе. А Ёнсан, потираясь своим носом об его, забыл как дышать, слушая его тихий голос и стараясь отогнать зудящую мысль, что это какое-то скрытое признание. Ему в прошлый раз уже достаточно сказали и если сегодня день поцелуев, то так тому и быть. Это просто поцелуи, которые, разумеется, ничего не значат. Только омежье сердце, трепыхаясь бабочкой, отказывалось верить. Ёнсан, ткнувшись в его шею, тихо вдохнул сладко — горькую пудру. В прошлый раз она была с нотками лимона, в этот раз он почти не ощущался. Что случилось с тем его альфой? Неужели они расстались? Омега почувствовал себя самым ужасным существом на планете, думая о том, что именно он стал причиной разрыва. Альфа, чувствуя горечь омеги, подцепил его лицо за подбородок и коротко поцеловал. — не думай ни о чём, хорошо?.. И, как и ожидалось, омега послушно кивнул, возвращая ему такой же короткий, нежный поцелуй. Минхо тискал своего омегу на задних рядах, совсем не обращая внимания на то, что происходило на экране. Джисон вяло сопротивлялся, но на экран всё же иногда смотрел, правда всё равно не мог собрать картину воедино из-за того, что у альфы разыгралось шаловливое настроение. Хан, открывая шею для волны поцелуев, скользил взглядом по полупустому залу. Как же поджималось то самое место в страхе, что их кто-нибудь увидит.. но Минхо было всё равно, он был занят омегой и тем, чтобы ему сейчас было хорошо. Джисон, чувствуя, как спускается рука с живота к ширинке, резко свёл ноги и прикусил шею альфы. — совсем что ли?.. не здесь же.. — совсем и здесь. Я хочу тебя. — прорычал куда-то в шею Ли, притягивая его ближе. — Минхо.. перестань.. — когда ты так просишь, я ещё больше хочу продолжить.. посмотри на себя, ты.. такой..как можно тебя не хотеть? Омега смущённо опустил глаза, пока альфа с наглой улыбочкой поглаживал омежий член сквозь ткань джинс. Смущение резко ушло на десятый план и Хан, откинув голову, закусил губу, позволяя делать с собой всё, что обнаглевший Минхо захочет. Но Минхо много не надо было. Получив зелёный свет, он опустился на колени и, приспустив штаны омеги, разом вобрал истекающий смазкой член. Джисон дёрнулся, шумно выдохнув, и, положив лапку на голову альфы, безучастным взглядом уставился на экран. Не выдержав, он опустил глаза на Ли, который, глядя на него, очень старательно работал и, кажется, ему это нравилось не меньше, чем Джисону. А Джисон, хватаясь за волосы альфы, благодарил всех богов за то, что в зале темно и люди сидят почти в самом низу. С тихим стоном омега толкнулся в узкое горло и, дёрнувшись, кончил, сжимая чужие волосы у корней. Минхо сделал ещё несколько движений, собирая всё до последней капли, с самым счастливым видом привёл в порядок своего омегу, поднялся и сел в кресло. А Джи всё никак не мог понять, как так каждый получается, но после коротких раздумий остановился на варианте, что отказать невозможно, да и не очень хочется. А Минхо смотрел фильм..с абсолютно спокойным выражением лица, будто только что не стоял на коленях, отсасывая своему истинному. Глаза альфы упали на парочку впереди, заметив движение. Ли зачем-то долго смотрел, пытаясь что-то понять, пока до него не дошло, что это Хёнджин. Со своим истинным. Целуются и совсем не смотрят фильм. Настроение отчего-то упало.. С одной стороны можно было бы порадоваться за него, а с другой Сынмин, старающий и днями напролёт сдерживающий в себе все свои чувства. Как быть обоим альфам хорошим другом? Как одновременно поддерживать и Хвана, и Сынмина? Джи, проследив за его взглядом, завис и открыл рот, но быстро закрыл, переводя ошарашенный взгляд на своего альфу. — пожалуйста, скажи, что мне показалось.. Минхо качнул головой и уставился на экран. — а Сынмин знает?.. Короткий кивок. — а что они..будут делать?.. Ли пожал плечами и переплел пальцы с омегой. — не лезь только, пожалуйста. У них сейчас непростой период и там такие искры летят..и Чонину передай, чтобы тоже не лез..— тихо ответил альфа, вспомнив, как повёл себя Ким с тем омегой, который пытался его поцеловать. Джисон кивнул. Но совсем не лезть, разумеется, не мог. Нужно же было хотя бы понаблюдать.. — Джисон. Вообще не подходи. — строго сказал Ли, зная, что тот не успокоится. — ладно..— вздохнув, ответил Хан и снова посмотрел на парочку. Хёнджин, беспощадно засасывая омегу, совсем не сопротивлялся, когда тот забрался на его бёдра. Хан был в шоке. Минхо старался смотреть фильм. Очень старался. Но то, что происходило внизу заставило его собрать вещички и утащить своего омегу домой. Хёнджин вскоре тоже ушёл. Ёнсан, оказавшись в тёмной спальне, не успел и осмотреться, как был завален на мягкую постель. Хёнджин, втянув его в тягучий поцелуй, расслабляюще оглаживал тело, срывая тихие стоны. Как говорится, если крышу снесло, то можно. Ёнсан, выгибаясь, протяжно застонал, чувствуя его руки на своей талии и то, как аккуратно альфа его касается, забравшись под одежду. — Хёнджин..Джинн-и.. Альфа, утыкаясь носом в омежью шею, с глухим рычанием, прикусил тонкую кожу, потираясь бедром о его член. Ёнсан, хватая ртом воздух, вцепился в его плечи, прижимая его к себе. Он не заметил, в какой момент они оба оказались без одежды, а альфа, непрестанно выцеловывая его тело, вводил уже третий палец, срывая протяжные стоны. Ёнсан чувствал его, чувствовал их связь и туманом стелящийся по комнате запах пудры и ландыша. Видел, как ему сложно сдерживаться и в пляшущих зрачках находил адское пламя. Омега, опустив глаза, смотрел на то, как раскатывает по члену презерватив его (?) альфа и, приставив головку к пульсирующему входу, медленно, по миллиметру начал входить, втянув омегу в долгий, глубокий поцелуй. Царапая его спину, Ёнсан с громким стоном выгнулся, сжимая в себе его член. Хёнджин часто вдыхал терпкий ландыш, покусывая шею около места, где ставится метка, а омега послушно открывал шею, думая только о его клыках и скромно надеясь хоть на что-то, побольше простых укусов. О полноценной метке он может и мечтал, но не попросил бы. Медленно входя в узкое колечко мышц, Хёнджин купался в мелодичных, звонких стонах омеги, идеальной тональности и продолжительности. Ёнсан, как и предполагалось, был невероятно нежным и чувствительным, и на каждый поцелуй отвечал стоном, не говоря уже о том, как громко и протяжно он стонал, когда твёрдый член входил по основание. А от глухого рычания его каждый раз бросало в дрожь и Ёнсан, срываясь на скулёж, особенно сильно сжимался вокруг члена, провоцируя альфу на очередное рычание. — я люблю..тебя..мой альфа.. Хёнджин, чувствуя, как прошёлся по телу электрический разряд, резким толчком вошёл по основание и, прикусив тонкую кожу шеи, прижался к нему всем телом. Омега, обнимая, чувствовал, как тот дрожит, обнимая его одной рукой. — ты такой красивый.. особенный..самый.. лучший..Хёнджин!..я люблю тебя.. Альфа, улыбаясь, прервал его поцелуем и, перевернувшись на спину, обнял омегу за талию, помогая двигаться. — люблю.. — едва слышно ответил альфа и, откинув голову, зарычал, толкаясь глубже. Ёнсан, поглаживая его грудь и плечи, целовал лицо альфы, медленно двигаясь и сжимая его внутри себя. — красивый..нежный и такой беззащитный..мой омега.. Ёнсан, поскуливая, ткнулся в его шею, вдыхая насыщенный запах пудры и, чувствуя его руку на своём члене, застонал громче, выгибаясь и меняя угол проникновения. Свободная рука погладила бархатную кожу спины, поднимаясь от поясницы вверх, и зарылась пальцами в мягкий пух омежих волос. Чувствуя, как пульсирует член альфы, омега ускорился, втягивая его в долгий поцелуй, наполненный тихими, тоненькими стонами омеги и рычанием с грудными стонами альфы. — мой альфа.. — пропищал омега, мелко дрожа. — тише..я рядом.. — целуя щёки, ответил альфа и, прижимая к себе, упал на спину, утягивая его за собой. Омега, чувствуя сильные руки, расслабился, развел бёдра пошире и, впуская альфу максимально глубоко, с протяжным, прерывающимся от его толчков стоном, ткнулся в его шею. Хёнджин, поглаживая его тело, нежно выцеловывал его шею, изредка покусывая. Ёнсан, не прекращая его сжимать, с громким, всхлипывающим стоном дёрнулся, пачкая их животы молочными каплями. Альфа, прижимая его к себе, вошёл по основание, изливаясь в презерватив и выстанывая его имя. Волк был доволен. Доволен своим омегой, его идеальным телом, его звучанием и тем, какой он чувствительный и невероятно нежный, не требующий, но скромно ждущий внимания и ласки. Такой, как нужен. Идеальный всегда и везде. И, хоть омега и не помечен, на время волка можно заткнуть. Ёнсан, чувствуя узел, тихо захныкал, сжимая альфу в объятиях. Хван, поглаживая его ягодицы и поясницу, прижал его к себе и, покрутив тазом, выбил сдавленный стон и более громкий скулёж. Ещё до начала всего этого альфа понял, что у его (?) омеги никогда никого не было и старался сделать всё максимально нежно и аккуратно, за что Ёнсан, по глазам видно, был благодарен. А сейчас можно показать чувствительному омеге кое-что ещё, дополнительно стимулируя его узлом. Ёнсан, покусывая его плечо, тихо хныкал и выгибался, прижимаясь задом к его паху как можно плотнее. Хван, обхватив его член, мягко сжал и провёл вниз — вверх, оставляя красные следы на его груди и ключицах. Ёнсан, неестественно выгнувшись, спустя всего несколько движений кончил второй раз, заполняя комнату громким стоном и, дрожа в его руках, слушал тяжёлое дыхание альфы, который, судя по ощущениям и частой пульсации, кончил вместе с ним. — у нас есть ещё пару минут, пока не спадёт узел. Хочешь ещё? Омега, смотря в его глаза, кивнул и, стараясь не звучать уж слишком громко, вернулся на его грудь, отдавая контроль альфе. Хёнджин, откинув голову, продолжал медленно двигать бёдрами, не давая тому даже отдохнуть и раз за разом обрушивал на него оргазмы один за другим, кутая в тёплых объятиях. Обессиленный омега, почувствовав, что может двигаться, привстал и, целуя альфу, погладил его по щеке. — это было лучшее, что со мной когда-либо случалось.. спасибо.. Хёнджин, отвечая на его поцелуи, старался на ощупь привести их обоих в порядок, но разнеженный омега отлипать совсем не хотел, вызывая улбыку у альфы. — сейчас я тебя хоть вытру и снова буду в твоём распоряжении..Санн-и.. подожди.. Омега довольно заурчал и, прикусив его губу, нехотя сполз и улёгся на спину. Хёнджин заботливо вытер сначала его, а потом себя и, улегшись рядом, обнял, накрывая обоих тонким, шёлковым одеялом.