Зимняя хандра или как привести в чувства художника

Смеется мир, идущий мимо

И вместе с ним, идет она

Идет отсчет обратный стыло

Какая мертвая зима...

©

В сказках зима так легка и приятна. Царит прекрасная погода, радостные дети играют в снегу, не зная забот. Дома ждёт тепло и уют, а на кухне имеется горячий чай и плед, в который можно завернуться. Всё спокойно, и у всех замечательное настроение. Как жаль, что сказки – это всего лишь сказки. — Альбедо, ну прошу тебя... — разносится по квартире, в которой косметический ремонт делали, кажется, в девяностых. Скара стоит в коридоре и недовольно хмурит брови. Его наполненный мольбой взгляд устремляется в соседнюю комнату. За обеденным столом у окна сидит светловолосый парень, с поникшим видом наблюдая за серостью на улице. Тоскливо и мрачно. У Альбедо зимняя хандра. На протяжение двух последних недель Скара был завален подготовкой к сессии и подработкой, и в квартиру по соседству заходить не получалось. В лучшем случае, на пару минут забегать, да созваниваться раз в три дня. Год назад он не мог представить, что соседский мальчишка из его детства вернется из-за границы. Только потом удалось узнать, что тот приехал на похороны своей матери, и теперь остаётся жить в её квартире. Скаре же досталась его нынешнее жилище от бабушки — так что из-за схожих обстоятельств и начался их первый диалог. Всего лишь год с того первого разговора... Теперь в соседской квартире есть зубная щетка для него, сменная одежда, ну и конечно, сам хозяин квартиры — тоже для него. Последние две недели Альбедо был сам на себя не похож. Скара привык, что он может на какое-то время уйти в себя, выпасть из реальности, не замечая ничего вокруг. Но чтобы на протяжении двух недель сидеть на кухне и безжизненно смотреть в окно... По словам Голда, мир приобрел серые оттенки. Вечный холод. Ветер, что не жалея, пытается пробраться под кожу резкими потоками, и... Он находил ещё множество причин. По ощущениям Скарамуччи, сердце его возлюбленного покрывалось коркой льда, что сжимало его с каждой минутой. Пробиться сквозь этот наст становилось все труднее. По этой причине он уже около получаса пытался уговорить упрямого засранца хотя бы выйти на улицу. Сколько можно сидеть в четырех стенах и проклинать погоду! С каких пор тот стал метеозависимым? На этот вопрос ответить не получится, так что Скаре остаётся только продолжать попытки. — Кх... хорошо, я выйду на твою зимнюю «красоту» поглядеть, и после этого ты отстанешь от меня с подобными идеями, — ворчит Альбедо, когда его в очередной раз тянут за запястье в сторону собственной комнаты, чтобы одеться потеплее. — Вот, с этого и надо было начинать! Энтузиазма у Скары сейчас не занимать, чего нельзя сказать об Альбедо. Называя мир серым, он сам словно упал в золу, и теперь не может отмыться. В этом состояние он тонет, и как можно понять, даже не сопротивляется – погружаясь всё глубже и глубже. Одна необходимость существовать давит с такой силой, что уже и дышать становится невыносимо. Трудно избавиться от мысли, что возможно, Альбедо принимает всё слишком близко к сердцу. Сам придумывает проблемы, а Скара периодически в них влипает. За стенами этой квартиры многое меняется, ведь во внешней среде нет времени для нежностей. Он тоже устал, и силы готов найти только для любимого человека. А тот, словно упёртый осел, ещё и сопротивляется. Одна из поставленных задач успешно выполняется – Альбедо выходит за пределы квартиры. Уже заранее кутаясь в шарф и пряча руки в карманы. Но шапку он оставил покоиться где-то на полках или в ящиках, так и не сумев найти. — Отморозишь себе бошку, гений. — Сказал человек, что сам без шапки. — Резонно. Краткий диалог на лестничной клетке, и вот они уже за пределами подъезда. В лицо врезаются потоки ветра, заставляя поморщиться. По Альбедо видно: будь его воля, сразу же ушел бы обратно. Но к сожалению, такого варианта не дано. Его тут же тянут непонятно куда, а ощущает он себя на уровне с мешком картошки. Приходится идти, перешагивая сугробы снега, получая в лицо ещё и белыми хлопьями. Когда наконец, открывается вид на детскую площадку, взгляд тёмных глаз даёт понять, что станция конечная. У Альбедо вырывается нервный смешок. — Ты серьёзно?.. — Более чем. Тоскливый вздох, и вот через пару шагов его усаживают на качели. За ручки браться не хочется, они железные и холодные. Холода и так хватает. Зачем его притащили сюда? Понятнее не становится, даже когда он оглядывает местность вокруг. От этих «красот» ничего не меняется, а из-за деревяшек, служащих сиденьем, Альбедо уверен, что отморозит себе что-нибудь. Скарамучча располагается на соседней качели, несильным толчком ноги о землю раскачивая себя. Ему происходящее нравится куда больше — окинув взглядом все ту же площадку, он кратко улыбается, что-то представляя у себя в голове. — Помню, как приезжал к бабушке на выходные и всё время во дворе гулял. А ты вечно сидел на лавочке, что-то рисуя... — воспоминания уносят его мгновенно, ведь кажется, что это всё было буквально на прошлой неделе. Жизнь без всяких забот, а самой большой проблемой было отсутствие желаемой игрушки. — А ещё помню, как мы с тобой эти самые качели не поделили. Ты мне казался таким занудой, да и взгляд твоей матери меня пугал. Ну серьёзно, когда мимо проходил, казалось, она меня убьёт, если подойду ближе... Когда сюда новую горку ставили, столько людей собиралось в очередь, чтобы прокатиться... О! И домик на дереве! Так и не поняли, кто его построил, вечные споры, чей он, пх... А ещё... — Скара, хватит, — Альбедо перебивает поток воспоминаний из прошлого. По выражению лица видно, что его недовольство росло с каждой секундой рассказа и достигло предела. — Зачем ты меня притащил на эту старую площадку и твердишь ни о чем? — Ну почему с тобой всё не слава богу... Из депресняка тебя вытащить пытаюсь. Расслабься и прекрати морочить себе голову заморочками, сам себе их придумываешь, — то, что довольно близкие к сердцу воспоминания назвали бредом, несомненно ранит, но выходить из себе все ещё не лучшее решение. Скара остер на язык, о себе это знает. И сказать такое, что надолго запомнится, он не хочет. Так что остаётся надеяться, что его терпение не взорвётся, оставляя после себя непоправимые последствия. — Мне и дома нормально сиделось. Тебе заняться нечем? Если самому так приятно торчать на морозе, зачем меня на него вытаскивать! — Альбедо бросает взгляд на Скару, подчеркивая своё недовольство. — Ну да, мы лучше ещё месяц посидим у окошка, там, возможно, и весна наступит. Когда мой парень стал комнатным растением? Как-то упустил этот момент, — Скара всё же язвит, и возможно очень скоро пожалеет об этом. — Раз не заметил, то мог бы продолжать и дальше не замечать. Вместо того, чтобы мешать мне. Я взрослый человек, и сам могу решить, как мне жить! И указывать мне не надо, сам в своих проблемах с учебой и работой разберись! Сутками же там торчать времени хватает... — На год старше, а от мозгов одно название, похоже. Если вожусь с тобой, значит мне это надо – мог бы хоть как-нибудь посодействовать. Сижу и разговариваю сам с собой, а из тебя и слово не вытянешь! — Тогда прекрати возиться, в чем проблема?! — звучит фраза, после которой наступает тишина. Его всё-таки задевает. Скара чувствует, как у него перехватывает дыхание, а побелевшие пальцы сжимает железную балку качели. Он любит Альбедо, и тот его тоже. Они могли бы наговорить куда больше неприятных слов, высказаться так, что было бы легче забыть имена друг друга. Ему тяжело, а Альбедо не лучше. Все эти ссоры только тратят силы, а нормально поговорить и не выходит. Где-то на периферии сознания маячит мысль, что это конец. Такой по-детски глупый, особенно для двух взрослых людей, что переросли период подростковой влюбленности. Но и взрослым быть не легче – сейчас это особенно очевидно. По ощущениям, проходит не так много времени, но часы на экране блокировки телефона утверждают, что прошел час. Час каждый из них думает на разные темы, но всё сводится к одной точке нынешних событий. Первым не выдерживает Скара. Вбирая в легкие холодный воздух, он поднимается, подходя к соседнему месту. Альбедо сидит, опустив голову, качели по-прежнему неподвижны, а рукой он держится за ручку. Пальцы его побледнели, и Скар готов поспорить на то, что эти руки сейчас холоднее самого айсберга. Их хочется как можно скорее согреть, подарив всё имеющееся тепло, но сам художник, кажется, и не обращает внимания на подошедшего. — Пошли домой. Холодно, сам же говорил... — после долгого молчания, голос Скары звучит слегка хрипловато, что неудивительно. Но на его слова никак не реагируют, и приходится склониться, чтобы положить руку на чужое плечо – хоть так привлекая к себе внимание. Стоит лишь опустить взгляд... Как сердце пропускает удар. Слезы стекают по чужому лицу в абсолютном молчании. Альбедо не любитель проявлять эмоции – это было ясно ещё с детства, когда среди ноющих и хнычущих капризных детей он реагировал на всё спокойно. Так что Скара даже припомнить не может, видел ли он своего возлюбленного в подобном состояние? Теперь видел. Губы были плотно поджаты, а нижняя ещё и прикушена, не оставляя ни единой возможности привлечь к себе внимание всхлипами. Рука, что упиралась в колено, всё сильнее сжималась в кулак – наверное, на коже останутся следы, Скара был в этом уверен. Сам Альбедо, как вышло заметить не сразу, дрожит. Может, от того, что замерз. А может, по иной причине. Сейчас точно было не до этих гаданий. — Хэй, ну ты чего?.. — поднося руки ко рту, Скара выдыхает теплый воздух, стараясь согреть чужие пальцы как можно скорее. Одаряя кожу рук горячим дыханием, он наклоняется к Голду, затем кладет ладони ему на щеки. Чужое лицо он аккуратно приподнимает, в очередной раз рассматривая глаза напротив. Они были красными от слёз, но от его не менее красивыми. Как и предполагалось, айсберг с температурой его кожи не сравнится. Голубые глаза выражают смешанные эмоции – в них видна тоска с усталостью и проблеском надежды. Скаре кажется, что на него смотрят, как на лучик света среди непроглядной тьмы. Подушечки пальцев проходятся по холодной коже... По ощущениям, такой же холодной и хрупкой, как фарфор. — Прости... — шепотом отвечает Альбедо. Пару секунд он смотрит в чужие глаза, не переставая. А потом притягивает к себе, обнимает за шею и утыкается лицом в открытый изгиб шеи. Дрожь в чужом теле немного утихает, когда Скара обнимает его в ответ за пояс, начиная аккуратно поглаживать. Чувствуя контраст температур, когда его шею опаляют теплым дыханием. По спине пробегают мурашки, но он не обращает на них внимание, продолжая тихо шептать о том, что всё хорошо. — Прости, прости, прости... Я не хотел говорить всего этого, я... Я не знаю... Просто не уходи, будь рядом, ну пожалуйста... Больше ничего не надо, правда, прошу... — пусть дрожь отступила, слезы всё так же скатываются по щекам Голда. А ветер обжигает морозом, заставляя вжиматься в чужое плечо всё сильнее. — Тшшш, я никуда не уйду, и не собирался даже. В последние дни мне стоило заходить почаще... Ты совсем замёрз, через куртку даже чувствую... — утыкаясь в светлую макушку, так же тихо шепчет Скара, оставляя теплое прикосновение губ. Они стоят так на протяжение нескольких минут. Никто из них больше не произносит ни слова. Каждый размышляет на свои темы, но обоим сейчас не так тревожно. Возможно, простых людских утех им и не хватало, из-за занятости одного и неумения нормально выражать эмоции второго. Атмосфера меняется как по щелчку пальцев, а по ощущениям, происходящее походит на дешёвую драму с хорошими актёрами. И вот это осознание уже перебивает всю скорбную тоску, вызывая смех у обоих. — Смотрюсь, как какой-то идиот, верно?.. — поднимает голову Альбедо. Смотрит он слегка виновато. — Почему «какой-то»? Мой, вообще-то. Сегодня к тебе с ночёвкой заглянуть можно? — Скара безболезненно щелкает того по носу, словно ребенка за детскую шалость. — Пх... для тебя – в любое время, — уже начиная успокаиваться, Альбедо кладет голову Скаре на плечо. Он прикрывает глаза, на выдохе полушепотом дополняя. — Я соскучился... — Так вот почему ты так ополчился... Может, уже переедешь ко мне? Засыпать в холодной кровати в одиночестве уже надоело, а так ты под боком будешь. — Я подумаю над тем, чтобы стать твоей грелкой... Знаешь, а зима не такая уж и серая. — Сердце снежной королевы оттаяло, наконец? Всего-то нужен был один поцелуй? Тихий смех звучит около уха, и Альбедо вновь прячет лицо в чужой воротник. Ветер дует безжалостно, но теперь ему тепло, а Скаре спокойно. Старый-добрый Альбедо вернулся, а хандра, что видимо, была тактильным голоданием, на время отступила. Пора уже начинать учиться на ошибках. Альбедо как цветок с подоконника – оставишь его без присмотра на пару недель, и он завянет, а оживлять его будет ещё той проблемой.