(не)святое семейство

Я ненавидел семейные посиделки. Те самые, когда в одном месте собираются все родственники, делятся последними новостями, травят байки, вспоминают совместное детство и нелепые истории про условного дядюшку Бака. Я не понимал, в чем их прелесть и как вообще кто-то мог отсчитывать дни до встречи с родней. Да, у нас не было дядюшки Бака. Но это не единственное отличие от той вымышленной семьи, которую я описал выше. В моем случае воссоединение семейства Блэк-Поттер ничем хорошим закончится не могло априори. У нас слишком непростые отношения, чтобы мы нашли, о чем поговорить и ждали совместного отдыха на природе. Скорее всего, мы выдержим друг с другом день, но он закончится либо стрельбой, либо поножовщиной. И я даже не утрирую. Но все-таки в эту минуту я ехал по заснеженной дороге поднимаясь все выше и выше по крутым склонам горного массива форта Уильям, недалеко от Шотландии, чтобы стать свидетелем долгожданной встречи всей нашей семьи. Если ее можно так назвать. О том, что это будут непростые десять дней меня сразу начала предупреждать погода, которая резко ухудшилась, как только я взял машину на прокат в небольшом местном предгорном городке. Я разумно предугадал, что не стоит тратить силы, время и нервы, добираясь до отеля на собственной машине, которая, во-первых, не привыкла к таким холодам, а, во-вторых, точно поломалась бы, что вышло бы в круглую сумму (не столько ремонт, сколько вызов эвакуатора). Поэтому сейчас я мог попробовать словить дзен, словесно медитируя и разглядывая невероятные виды заснеженных гор, которые дарили умиротворение и покой. Это был самый разгар горнолыжного сезона: канатная дорога, сопровождавшая меня до места назначения, периодически мелькала на поворотах, пестря разноцветными утепленными комбинезонами лыжников и сноубордистов, а на встречу постоянно попадались полноприводные внедорожники или легковушки с цепями на шинах. Я стрельнул глазами в рекламный буклет, лежавший на соседнем сидении, и снова пробежался по названию горного курорта, в который направлялся. Эту ненужную бумажку я взял в местном аэропорту, когда ждал свой багаж: на стойке главного холла валялось несколько десятков таких рекламок местных отелей и склонов. Рука сама схватила одну из них, лишь уловив знакомое название, и развернула красочный оборот. «Вы не забудете свой отдых в «Заснеженной долине» и будете вспоминать его всю оставшуюся жизнь» — гласила надпись на буклете, и я усмехнулся, качая головой. Да. Я был в предвкушении. +++ Буклет не врал, рисуя на своем развороте роскошный пятиэтажный отель, загадочно смотревший на меня своими огромными панорамными окнами, в которых то и дело мелькали силуэты постояльцев и персонала. Само здание выглядело слишком праздничным: вдоль ската крыши, по контурам балконов тянулись золотые огни рождественской иллюминации, деревья на газоне перед входом в отель, не переставая, светились, а по всей подъездной дорожке были разбросаны невидимые провода уличных гирлянд, которые переливались разноцветными огнями. Ох…это было лишним. Особенно напрягали веселые огонечки, которые загорались под ногами при соприкосновении с землей. Я скромно остановил свою машину в самом начале парковочного пространства и вышел, громко хлопнув дверью (в салоне по аренде меня предупредили, что у ее периодически заедает водительская дверь и, чтобы она не доставила хлопот, нужно посильнее хлопать). Еле слышный писк, который не мог конкурировать по уровню громкости с завываниями ветра, оповестил меня о включении сигнализации, и я поскорее запихнул руки в карманы теплого пуховика, вытаскивая перчатки. Подув на руки теплым паром изо рта, я быстро натянул их, и через некоторое время почувствовал, как кожа повлажнела. Вероятно, из-за того, что пар, осевший на руках, не смог найти себе выхода в теплых кожаных перчатках и конденсировался на ладони. Я еще раз обернулся, проверяя арендованную машину. Мой старенький форд слишком выделялся на фоне презентабельных машин гостей отеля не только годом выпуска и отсутствием принадлежности к сегменту премиум-класса, но и облезлыми боками, царапины на которых оставили его предыдущие владельцы. Я старался побыстрее добраться до входа в отель, но сильные порывы ветра, попадающие мне в натянутый капюшон, как будто раздували паруса и тянули назад, тормозя движение. Однако, краем глаза я успел заметить припаркованные автомобили моей семьи: бабушкин Rolls-Royce, отцовский Maserati, Porsche кузена, теткин Bentley и скромный, по сравнению с остальными, Range Rover невестки… добро пожаловать в семью, фордик! Я усмехнулся, предвосхищая реакцию на свою машину остальных членов семьи. Вероятнее всего все они промолчат, но красноречивее слов за них скажут взгляды. Большинство подумает, что я сошел с ума, а вторая часть, что прогулял все свои деньги. Но мне абсолютно насрать на их мнение. Не настолько мы близки, чтобы я пытался как-то оправдаться. Наконец, я достиг отеля и, на радостях, сняв перчатку, схватился за металлическую ручку двери, предвкушая, как меня обдаст теплый воздух из лобби, наполненный приятными ароматами автоматических освежителей для воздуха. Я дернул дверь на себя, уже уловив первые колыхания воздуха от столкновения морозного и нагретого потоков, как понял, что пальцы прилипли к ручке. Первую секунду я смотрел на ладонь, не понимая, почему она отказывается отрываться от металла, а затем попробовал еще раз. Максимально немужественно взвизгнув от боли на коже, я понял, что влажная ладонь в перчатке сыграла со мной злую шутку. На кой хрен я вообще ее снял? Дернув на удачу руку еще раз, я понял, что самостоятельно не справлюсь и нашел взглядом девушку за стойкой ресепшна. Она активно жестикулировала, общаясь с собеседником по телефону и не обращала никакого внимания на мой конфуз. К большому несчастью, больше живых людей в огромном лобби не было. Я закатил глаза. Прекрасное начало поездки, Гарри. — Гарри! — одновременно с моим обращением в голове послышалось со спины, и я попытался повернуться на знакомый голос, но пуховик отказался мне подчиняться и единственное, что я увидел, была внутренняя стенка моего капюшона. Блеск. Я уже ненавижу эти длительные выходные. — Герм? Это ты? — я попытался повертеть головой, чтобы сдвинуть преграду с глаз, но лишь сильнее перекрутился в пуховике сам. — Помоги, пожалуйста. — Что произошло? — она явно была в хорошем настроении, потому что, даже не видя ее, я слышал отчетливые веселые нотки в голосе. — Я приклеился к двери. — Ты что, без перчаток? — я закатил глаза. Что-то в этом мире совершенно не меняется. Занудность Гермионы — одна из этих констант. — Ты ведь знал, что здесь средняя температура -25. Почему не предусмотрел такой исход? — Я вообще не рассматривал варианты того, как буду открывать дверь и какие опасности меня на этом этапе поджидают. Просто, помоги мне, пожалуйста. — чуть грубее, чем нужно, сказал я. Я тут же почувствовал себя некомфортно — эта девушка одна из немногих в нашей долбанутой семейке, которая сносно ко мне относилась, и я не имел права срываться на ней. — Прости, просто мне неловко. — Я сейчас приду. Она не обратила на мои извинения никакого внимания. Просто обошла сбоку и направилась в теплое помещение. Чтобы не нагнетать обстановку, я успокаивал себя мыслями о том, что это мой первый отпуск за год. Я смогу выспаться, покататься на лыжах, отдохнуть от городской суеты и, как написано на той самой разноцветной рекламке, «отдаться умелым рукам профессиональных СПА-мастеров». И сейчас я очень сильно хотел отдаться хоть кому-то, кто сможет вручить мне обратно собственную руку. — Я здесь. — раздалось совсем рядом. Я отмер и сдвинул капюшон свободной рукой, наконец увидев свою невестку. Пока она занималась моим освобождением, я смог поближе рассмотреть ее. Мы не виделись…сколько? Лет пять? Но она почти не изменилась. Не могу сказать, что досконально разглядывал ее в нашу последнюю встречу, но спустя столько лет я смог бы узнать ее на улице. Не подошел бы и не поздоровался — это факт, но узнал бы сразу. Она полила мою сжатую ладонь чуть теплой водой и пальцы по одному отмерзли от металла ручки. Я улыбнулся и тут же поднес руку к лицу, шевеля фалангами. Они без проблем двигались, хотя кожу все еще неприятно жгло. — Спасибо тебе огромное, Герм. — я улыбнулся ей и хотел было открыть перед девушкой дверь, как резко отдернул пострадавшую руку от ручки, вспомнив, как именно мы в ней встретились пару минут назад. — Пожалуй, я справлюсь сама. — она ответила на улыбку, дернула дверь и попридержала ее для меня. Я, наконец-то, вошел в теплое помещение и мои негативные мысли тут же выветрились из головы. Я только обернулся к Гермионе для того, чтобы еще раз попросить прощения и поблагодарить, как увидел, что она уже уходит в сторону лифтов, не дожидаясь моего повторного извинения. Пожалуй, это верное решение. Не стоило портить такое неплохое начало нашего общения. Я поудобнее перехватил свой рюкзак и подошел на ресепшн. — Добрый день, чем могу помочь? — раздалось тут же и я едва успел остановить слова «могли бы помочь оторвать мою руку от своей двери пару минут назад», но промолчал, растягивая губы в дружелюбной улыбке. — На мое имя забронирован номер. Меня зовут Гарри… — Гарри! Что за чудовищное совпадение? Мое имя призывает демонов? Всех демонов семейства Уизли? Я устало прикрыл глаза. Вот сейчас я точно не был готов увидеться с тетушкой. Но Молли не остановило мое страдающее лицо, и она с разбегу врезалась в меня, обнимая двумя руками. Я поморщился от неприятного столкновения и, пересилив себя, аккуратно постучал по ее спине, приветствуя. — Почему ты не позвонил? Мы бы встретили тебя. Погода на улице совсем не подходящая для передвижений на машине. — она отцепилась от меня и тут же перехватила наш зарождающийся разговор с девушкой за стойкой. — Тогда как бы вы меня встретили? Ваша машина не погодоориентирована? Но хрен она мне ответила, тут же начиная разбираться с моим заселением. Я запрокинул голову наверх и издал мученический вздох. Первый день моего пребывания в этом чертовом отеле уже отвратительно складывается. Я надеялся, что у меня будет время хотя бы подготовить себя ко встрече с родственниками, но у Бога мерзкое чувство юмора. — … и побыстрее, девушка. — закончила рассыпаться наставлениями Молли и повернулась ко мне. На ее лице тут же возникла неправдоподобная улыбка. — Как ты доехал, мой милый? Мы все переживали. Она взяла меня за локоть, тут же вдавливая длинные ногти в рукав пуховика и повела меня в сторону лифтов. Как только мы отошли от посторонних ушей, ее тон сменился. И теперь я мог ее узнать. — Я уже не думала, что ты приедешь. Но ты не захотел осчастливить любимую тетушку и приперся? — улыбка уже не растягивала рот и из уголков глаз пропали милые морщинки. Она снова стерва — как в старые добрые времена. — Прости, Молли, но я родился для того, чтобы портить тебе жизнь. Я обязан выполнять свой функционал. — я нагло улыбнулся и похлопал ее по плечу. Чуть сильнее, чем надо. — Давай договоримся. — двери лифта открылись, и мы вместе зашли в кабину. — Нам просто нужно пережить эти десять гребанных дней и постараться вести себя как настоящая семья. Хотя бы один раз за долгое время сыграть роли любящих друг друга родственников. — Ты сама знаешь, дорогая тетушка, — я облокотился на зеркало и скрестил руки на груди. — что актеры из нас отвратительные. Мы можем участвовать в этом спектакле только пару часов с расписанием один день за пять лет. И только в том случае, если не пересекаемся в огромном зале, наполненном гостями. Как последний раз, помнишь? Этот последний раз как раз и был пять лет назад. Тогда мы вновь собрались на это гиблое дело под названием «воссоединение семьи» в честь 80-летия нашей бабушки. Она тогда пригрозила нам изменением завещания, если хоть что-то пойдет не так, и мы добросовестно избегали друг друга в течение всего дня. Лишь единственный раз за тот вечер мы собрались вместе: во время общего фотографирования для журнала Forbes, который посвятил два разворота празднованию юбилея одной из самых богатых женщин Великобритании. Теперь эта фотография висит в гостиной поместья Вальбурги над каминной полкой. В нашем обществе так принято, и бабушка старается соответствовать. — Не напоминай. — лицо Молли скривилось от воспоминаний того, чем закончилось празднование. — У этих мразей в погонах нет никакого представления о воспитании. Я согласно кивнул. В тот вечер в поместье бабули нагрянули копы с обыском. Начальник полицейского управления Лондона самодовольно тряс перед моим лицом мятой бумажкой ордера, от чего я не сдержался и засмеялся ему прямо в лицо. Наивные. — Хорошо, что скандал удалось замять. — Но осадочек остался. — Будь они прокляты. — на выдохе сказала Молли и двери лифта открылись. Она вышла первой и уверенной походкой направилась по коридору, ритмично цокая по деревянному паркету каблуками. Я пошел следом, неотрывно следя за падающим за окном снегом. Он ложился мягкими объемными хлопьями на карниз и в моей голове пронеслась одна из популярных рождественских песенок, которую я слушал в форде, пока добирался до отеля. Там было что-то про веселые бубенцы, оленей и радость, приправленное большим количеством хоу-хоу-хоу. — Эта часть этажа полностью наша. Я сняла всю половину, чтобы никто не вздумал соваться к нам. Здесь девять номеров, половина из них — пустые. Выбирай любой. Желательно… — …подальше от тебя. Я знаю правила, дорогая тетушка. Мы улыбнулись в оскале, понимая друг друга с полуслова. — Вечером у нас семейный ужин, — и, как ни старалась, Молли не смогла сдержать отвращения на лице от этих слов. — Нам нужно обсудить все вопросы до того, как к нам приедут гости. — А нам еще есть, что обсуждать? Разве привычная схема не действует? — я подошел к первой попавшейся двери и дернул ручку. Номер оказался открытым и не занятым. — С недавнего времени нет. Кое-кто чуть не спалился пару дней назад. — недовольно произнесла она. — Не хотелось бы привлекать внимание к нам еще больше. Кингсли и так следит за каждым нашим шагом. — Оо, Кингсли… — я поморщился, вспоминая нынешнего директора Национального агентства по борьбе с преступностью. — Мы все еще не можем от него отделаться? — Если ты думаешь, что все это так легко, чего ж ты так долго тянул? — повысила голос Молли и ткнула ногтем в мою грудь. — Мы все в одной связке, сынок. Ты сам знаешь, что нам грозит, если они раскопают хоть одну зацепку. Еще несколько секунд мы молча играли в гляделки. У нас обоих был охеренно тяжелый взгляд, который не единожды помогал нам вести семейные дела, но сейчас было не место и не время выяснять отношения. Я первым разорвал визуальный контакт и, не прощаясь, скрылся за дверью своего номера. +++ Я успел лишь снять пуховик и один ботинок с ноги, когда телефон, лежащий на тумбочке, завибрировал. Краем глаза я увидел имя звонившего, поэтому решил не тревожить его ожиданием. — Мистер Джонсон. Приятно вас снова слышать. Как будто бы и не было этих вчерашних и позавчерашних разговоров. — натянуто дружелюбно проговорил я, прижимая трубку к уху и безрезультативно стараясь стянуть второй ботинок. Меня слегка качало в стороны от потери баланса, и я прыгал по прихожей, упираясь во все стены плечами. Скакать мне предстояло еще долго, потому что этот кретинистый мужик — мой заказчик — был очень надоедливой сволочью, любившей контроль. Я ему рассказал о сроках выполнения его дела в первую нашу встречу, но он настойчиво продолжал звонить ежедневно, интересуясь, не закончил ли я. — Послушайте, уважаемый, мне больше нечего вам сказать. Если вы не хотите ждать эти три недели — мы можем расторгнуть сделку и гори оно все синим пламенем. У меня нет никаких желания и возможности продолжать с вами этот глупый диалог. Это сложное дело, которое потребует щепетильной подготовки и длительного исполнения. Я договорил последнее слово и уселся на пуфик в прихожей, потому что запыхался уже скакать. Бесит. Уже все бесит, и я хочу вернуться в Лондон. На кой черт я вообще согласился ввязываться в это? — Это сложно. Я рискую собственной башкой и свободой. Вы разве можете мне помочь с этим? Нет. Поэтому еще один звонок, подгоняющий мою работу, и вы пойдете нахер со своим заказом. Окей? В этот момент в дверь постучали и я, не думая, открыл. Было уже абсолютно все равно, кто там стоит. Даже если это Кингсли Шеклболт собственной персоной с наручниками наперевес. Из распахнутой двери в мой номер влетела Джинни и кинулась обниматься. Но, я так понимаю, ее остановил мой глупый вид в одном ботинке и жалобное лицо. — Джонсон? — одними губами спросила она, и я кивнул. Джинни хмыкнула, покачав головой, и присела передо мной на корточки. Она наклонилась и стала развязывать шнуровку моего ботинка, который никак не хотел поддаваться мне. Девушка обхватила пятку рукой и стукнула меня по голени, давая понять, что я могу вытаскивать ступню. — Раз вы не доверяете мне и моим людям, то давайте закончим наше сотрудничество на этом разговоре. Я переведу обратно ваш аванс, и вы оставите меня в покое. Конечно, встанет вопрос о том, где вы найдете другого исполнителя с нашими возможностями и уровнем профессионализма. Но меня это нисколько не волнует. Поэтому… — меня перебил истошно-истеричный голос в трубке, и я отодвинул ее от уха. Джинни поморщилась, но улыбнулась. — Вы сложный клиент, мистер Джонсон, и если вы не хотите повысить стоимость наших услуг за срочность и трудновыполнимость задания, то я даже и не знаю, что вам еще предложить. После недлительного молчания на той стороне трубки досадливо угукнули и пообещали в ближайшие полчаса оформить перевод. Джинни победоносно вскинула кулак и мягко ударила меня им в плечо. — С вами приятно иметь дело. Я позвоню вам, как только ваше дело разрешится. Хорошего вам дня. — и не слушая дальнейшие фразы собеседника, нажал на отбой. — Ну, Гааарри, ты отвратительный человек. — девушка поднялась на ноги и покачала головой. — Бедного, бедного мистера Джонсона так облапошить. Как не стыдно? — Вообще не стыдно. — я тоже встал, отбрасывая телефон на тумбочку и потянулся к ней, раскрывая объятия. — Таких людей, как он приятно раскручивать на деньги. — «Срочность и трудновыполнимость задачи»? — спросила она, издевательски протянув, и уютно устроилась на моей груди. — Ага. — Ты ведь еще вчера закончил с его делом. — я почувствовал, как она растянула губы в улыбке. — Ты просто жулик. — Он слишком противный мужик, чтобы я не стряс с него больше денег. — Ну это да. — она глубоко вдохнула, от чего ее спина слегка приподнялась вместе с моими руками. — Я уже и забыла, как ты приятно пахнешь, братец. — Джин, перестань, мы не виделись три дня. Она фыркнула и отдалилась от меня, заглядывая в глаза. Джинни Уизли была единственным моим родственником, которого я был рад видеть 24/7. Мы во многом сходились с ней и нам было легче легкого понимать друг друга. Характеры, цели, жизненные позиции, приоритеты и даже мыслительные процессы — мне казалось, что все это у нас одно на двоих. Я видел в ней отражение самого себя, от чего мне всегда было намного комфортнее, если она была рядом. Поэтому мы работали вместе в тесной связке, которая позволяла нам добиваться невероятных результатов даже в самых сложных делах. Слухи о нашем совместном везении и высоком качестве исполнения заказов разлетались со скоростью пули, и вскоре, мы принимались за выполнение дел из разных уголков мира. А чем больше работы — тем больше не только денег, но и захватывающих задач. — Как ты планируешь провести эти десять дней? — Джинни прошла в мой номер, попутно разглядывая его и выискивая различия со своим. — Алкоголь для потери памяти? Бесчисленные половые связи в разных номерах, чтобы тебя не нашли? Могу проломить череп — в реанимации они тебя не достанут. — Я знал, что всегда могу на тебя положиться, сестренка. — я поднял с пола свой рюкзак и направился к шкафу, который возвышался огромной громадиной напротив окна. При всей моей нелюбви к матери Джинни — мой тетке Молли, — в этот раз она выбрала неплохой отель и даже догадалась полностью забронировать нам этаж в отдельном крыле. У нас даже был свой собственный выход на улицу — он вел на открытую смотровую площадку за основным зданием, с которой открывался крышесносный вид на горы (это я тоже прочитал в брошюрке из аэропорта). Это было спокойное, тихое место, которое перестанет быть таковым, как только наступит вечер и наше семейство сойдется на вечерний ужин. — Ну и что ты думаешь? — я задал вполне резонный вопрос, если предположить, что Джинни умела копаться в чужих мыслях и провела логическую цепочку от описания отеля до нашей встречи, которая выстроилась в моей голове. — Все это закончится катастрофой. К бабке не ходи. — а она умела это делать. Я же говорил про одинаковое мышление. — Если бы не Вальбурга я бы вообще не появился здесь. — признался я, открывая створки шкафа и скрываясь за ними от Джинни. — А при чем здесь она? Вы же с ней не ладите также, как и с остальными. К чему такая жертвенность? — я услышал, как она бросается на мою кровать (я уверен, что прямо в обуви), и через секунду громко и блаженно выдыхает. — Как хорошо расслабить свои косточки. — Ты не поверишь, но она сама позвонила мне и попросила приехать. Я достал из рюкзака всю свою немногочисленную одежду и быстренько распихал ее по шкафу. Он был настолько огромный, что каждая вещь заняла отдельную полку (даже пара носков теперь расположились отдельно друг от друга). — Она сама попросила тебя приехать? — это удивление в голосе порадовало меня. — Да. — Значит ты все-таки знаешь о том, зачем нас здесь собрали? — судя по звукам, она встала. И тут же закрыла дверцу шкафа, чуть не прихлопнув мои руки. — Поттер? Я закатил глаза. — Я ничего не знаю. Правда. Потерпи до вечера и она сама все расскажет. — А я не появлюсь на вечернем сборище. — она самодовольно похлопала меня по плечу. Я расценил этот жест, как «один будешь расхлебывать». — У меня другие планы. Я стоял, вытаращив глаза, и нелепо открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. А так можно было? — Нет, погоди. Если ты не придешь, наша семейка тебя съест и не подавится. Ты наживешь большие проблемы. — Мне наплевать. — Джинни с улыбкой смотрела на меня, сидя на кровати и беззаботно болтая ногами. — Ты не можешь быть такой эгоистичной стервой. — Да ну нет же, смотри, могу. — радостно вскрикнула она и изящно провела в воздухе рукой, показывая на себя. — Ты бросишь меня там одного? Если она скажет «да», я соглашусь на вариант с реанимацией. Я не смогу вытерпеть этот вечер один. Мне нужна была моральная поддержка в виде сестры, с кем бы я мог позакатывать глаза, реагируя на спор наших матерей и похихикать в кулак, от нелепых предложений Рона. — Прости, малыш. Я забочусь о своем ментальном здоровье. — Тогда я тоже не пойду. — решил я, и сложил руки на груди. — Пойдешь. Ты обещал Вальбурге. — Ну еб твою мать. Ну зачем я всегда всем что-то обещаю? Кто меня тянет за язык? — я раздосадовано ударил кулаком по дверце шкафа и в очередной раз зарекся от необдуманных обещаний. — Джин, ну, пожалуйста, ну пошли. Я свихнусь один. — И не проси. Если хочешь, приходи после в мой номер, я залечу твои душевые раны разговорами и парой литров виски. Ну нет же. Ну нет. Как все могло перейти из разряда «не очень» в разряд «просто отвратительно»? Этот день уже не станет лучше. Хотя… — Джиин… — Я знаю этот голос, — напряженно ответила сестра и поежилась, сидя на моей кровати. — и чтобы ты не придумал, я отказываюсь. — Ты не откажешься. — я улыбался, приближаясь все ближе и ближе к ней. Я знал Джинни как себя, а значит и знал, какие ниточки стоит подергать, чтобы заставить ее передумать. — Только два слова. — Чтобы это не было… — Семейное… — Нет, нет, нет! — …лото! Она практически натурально заплакала от досады, понимая, что уже не откажется. «Семейное лото» было для нас с сестрой священным ритуалом, обязательное выполнение которого было закреплено еще в детстве в кодексе «Вечной дружбы». — Ты не можешь быть таким мудаком. — зло сказала она. — Да ну нет же, смотри, могу! — и я, уладив все свои проблемы, пошел разбирать оставшиеся вещи.