Идеальная комбинация

Олег устало опускает голову, опираясь ладонями на спинку стула и глядя на стоящего рядом на коленях брата. — Уверен есть много чего ты хочешь мне сказать. Саша продолжает молчать и это удивляет. Даже с учетом того, что он подчинился не далее как полчаса назад, это никак не мешало бы ему взбрыкнуть сейчас. Но он не раскрывает своего всегда болтливого рта и не произносит ни слова. Ну надо же. Олег хмыкает и разворачивает стул спинкой к себе, чтобы сесть лицом к брату. — Посмотри на меня. Их взгляды на мгновение схлестываются и Олег в очередной раз удивляется, когда Саша отводит глаза первым. — Неужели тебя так впечатлило сегодняшнее утро? Я уверен, что с Викторией получилось случайно... — Нет, — наконец произносит Саша и смотрит прямо, — не случайно. Олег вопросительно вскидывает бровь: — Ты что-то знаешь об этом? — Пару раз мы пробовали с ней... разное. Ей было интересно то, что испытываю я, а я был не против помочь. Делали, что ей нравилось и доставляло огромное удовольствие. Но она даже и близко не оказывалась к этому состоянию. Видимо, проблема была в партнере, а не практиках... Олег не думает, что дело действительно в нем. Слишком мало знаний, слишком неуверенно он себя чувствует на этом поле, да и к тому же... что он такого сделал-то? — Ты больше знаешь о сабспейсе; по твоему мнению почему она в него провалилась? Это даже сессией назвать нельзя, поверхностно все и без особой боли, которая могла бы поспособствовать... Саша смотрит на него оценивающе, дергает уголком рта. — Ни один из нас не был готов к тому, как ты можешь себя вести, если тебя разозлить. Раньше мы не видели и не испытывали на себе твою... Твоё доминирование. Это стало сюрпризом. Возможно, в случае Вики все просто сложилось в идеальную комбинацию и ее сознание слишком сосредоточилось на тебе. Лучше поговорить с ней позже и выяснить всё из первоисточника, чем строить догадки. — Тебя тоже пробрало? Глупый вопрос, конечно, ведь ответ на него лежит на поверхности — в поведении Саши — и в дополнительном проговаривании не нуждается. И тем не менее, происходит это: — Я не думал, что у тебя получится. Но хотел посмотреть, как ты попытаешься. Вышло красиво. И правильно. — Именно поэтому ты сейчас все еще на коленях? Олег всё продолжает спрашивать — по какой-то то причине ему хочется слышать, ему важно сейчас узнать всё, что только можно. К тому же недостаток информации и привел к тому, что все вышло из-под контроля и они с Сашей сейчас вдвоем, пока Вика спит, укутанная одеялом и с оставленной рядом футболкой — ради запаха и эффекта присутствия — Олега. Повторения ситуации (даже под другим углом и ракурсом, ведь с Сашей это будет не в новинку) откровенно не хочется и нужно узнать все до того момента как они приступят к самому главному. — Неужели ты все же способен подчиняться мне? — повисает в тишине комнаты громкое и весомое. — Столько брыканий-то было, Саш. Олег замечает тонкую усмешку в уголках губ брата, как трепещут ресницы, и его самого пробирает какой-то поистине хищнической эмоцией: такого Сашу хочется взять, подчинить, заклеймить собой. Желание пронзает кончики пальцев током, но от конкретных действий удерживает нервозность и неуверенность. После оргазма и заботы о партнерше вдохновение и весь настрой будто испарились, а значит снова нужно искать и ступать по неизведанной территории. — В этом есть особенная прелесть, — мягко мурлычет Саша, все также не поднимая взгляда. — Доламывать тебя, чтобы ты наконец показал свою суть, которую я видел с самого начала и хотел для себя больше всего на свете. — То есть для тебя все это было игрой? — Нет. Сознательный выбор в пользу получения желаемого. Как видишь, Олег, терпение — благодетель. — И получилось ведь в итоге все так, как ты хотел, — сам себе кивает Олег и потирает беспокойными движением собственное запястье. — Как и всегда. — Ради справедливости, дорогой мой, ты не останешься разочарованным или обделенным. — Если я сейчас возьму ремень, это плохо кончится, — говорит Олег, чуть наклонив голову и глядя тёмным взглядом. — Я ведь не настолько хорош в этом, как Виктория. — Если ты про ее умение контролировать, то сегодня мы все убедились, что ты ничуть не хуже. Олег хмыкает, поднимается на ноги; толкает стул, позволяя с глухим стуком встретиться с полом и подходит к Саше вплотную. Тот продолжает смотреть в пол, что одновременно и бесит, и вызывает приятное чувство внутри — невербальное проявление уважения, подчинения и покорности. Горячая кожа обжигает при прикосновении. Олег кончиками пальцев скользит по линии челюсти, заставляя приподнять подбородок. — Посмотри на меня, — приказ исполняется тут же, — если я возьму ремень, то сидеть ты завтра не сможешь. Я не слишком осознаю силу собственных ударов. У Саши дергается кадык от желания что-то сказать, но он молчит и этого достаточно, чтобы в груди Олега что-то, чему нет названия, мучительно вспыхнуло, обжигая силой и интенсивностью. — Говори. — Тебе и не нужно это делать. Я готов принять все, что ты мне можешь дать. Олег выдыхает резко, присаживается, чтобы оказаться на одном уровне с братом, и соскальзывает ладонью ниже, обхватывая шею и сжимая до ощутимого напряжения мышц. — А я искренне верил, что ты не настолько растворяешься в своем желании отдать власть другому человеку. — Не какому-то другому человеку. Тебе, Олег. Олега настигает непреодолимое желание его ударить, потому что ощущение, что им очень тонко и умело манипулируют, чтобы получить требуемое, зашкаливает. Именно поэтому он выпрямляется и отступает на шаг. По-глупому, по-детски хочется, чтобы рядом оказалась Вика и сказала, что не стоит поддаваться эмоциям и совершать опрометчивые поступки. — И все же. Ты так уверен во мне? Тебе действительно все равно, что я могу с тобой сделать? — От тебя я приму все. Еще один шаг назад. Слишком похоже на бегство, но Олег не может справиться с тем влиянием и силой слов Саши, с которым приходится столкнуться лицом к лицу. Соблазн поддаться и таки отпустить себя с каждым мгновением становится все более непреодолимым. Ощущение в ладони ремня настолько реалистичное, что Олег сжимает пальцы и впивается ногтями в кожу, отрезвляя себя. Он так долго не позволял собственным желаниям взять верх, потому что отчасти осознавал, что эти самые желания навязаны, умело подселены в голову чужой волей, что сейчас слишком сильно хочется сделать проклятущее сальто прямиком в бездну. — Я так ненавижу тебя за то, что ты делаешь это постоянно, — рычит Олег, подаваясь вперед и снова сжимая пальцы на чужой шее. — Ведешь ебаные шахматные партии ради собственного удовольствия и того, чтобы получить свое. И я осознаю, что и я, и та же Виктория не более чем фигуры, которыми ты играешь. И знаешь что? Саша старательно контролирует лицо, дышит ровно, никак не реагируя на выпад, и лишь участившийся пульс, долбящийся в подушечки пальцев Олега выдает его. — Если ты так сильно хочешь, чтобы я взял над тобой контроль, я это сделаю. И тебя возьму. Как только мне вздумается и ради моего собственного удовольствия, — последние слова он выдыхает на ухо, обжигая горячими выдохами и намёком на прикосновение. *** На чужой шее плотная полоска кружевного чокера смотрится если не инородно, то непривычно — дорогая черная кожа ошейника органичнее и правильнее. Практичнее, потому что можно подцепить пальцами, не боясь порвать и разрушить красоту. Олег облизывает губы, проводит кончиками пальцев по щеке и чувствует, как будто падает. Саша смотрит на него снизу-вверх, подается навстречу прикосновению, покорный настолько, что дыхание перехватывает, а легкие жжет недостатком кислорода. Ужасно не хочется рушить атмосферу, но Олег знает, что должен сделать, поэтому легко, не прилагая силы отвешивает пощечину. — Твое поведение отвратительно. Пальцы стискивают челюсть, крепко удерживают, не позволяя — было бы желание — отстраниться. — Я недоволен тобой. Правда недоволен, не врет. Изменить уже ничего не получится, но справиться с последствиями придется. Саша моргает медленно, осознавая сказанное, приоткрывает немного рот, касаясь кончиком языка нижней губы. Олег отмечает это движение взглядом, ухмыляется и качает головой. — Тебя нужно наказать. Иди сюда, на мои колени. Его слушаются: после того как хватка исчезает, тут же сначала взбираются на кровать, а после и поперек колен, как и было приказано. Олег расслабленной ладонью ведет по спине до самых ягодиц, сжимает крепко, отмечая прикосновение. В сгиб левой руки тут же упирается горло, и он поднимает ее выше, заставляя сильнее прогнуться в пояснице. Предвкушение искрит горячими всполохами в груди и солнечном сплетении — черт, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тепло и тяжесть тела в объятиях уж слишком приятны, признать, — и признаться самому себе, — что хотелось этого пиздец как сильно именно сейчас несложно. — Считай вслух. Олег коротко замахивается и оставляет первый шлепок, в котором и силы как таковой нет, только весомое прикосновение к коже и мышцам. — Один. — Ты выбрал худший из способов, чтобы обидеть Викторию. Удар. — Два. — Ты решил, что имеешь право показывать собственную исключительность самым отвратительным способом. Удар. — Три. — Ты поддался эмоциям и вел себя ужасно. Удар. — Четыре. — Ты не послушался ни её, когда она просила, — просила, черт тебя дери! — ни меня, когда я настаивал на том, что устраивать концерты — хуевая идея. Удар. — Пять. Олег шумно выдыхает через нос и прикрывает на миг веки, останавливая себя от следующего движения. В нем снова бурлят эмоции, которых уже быть не должно. Он сжимает руку на остром плече Саши и снова наносит удар. — Шесть. — Так чертовски тяжело, — хрипло выдыхает Олег, едва ли касаясь губами волос Саши. — Мы только начали, а я уже не могу сдерживаться. — Тебе и не нужно, — бархатно тщательно контролируя голос произносит он и Олег рычит, опускает резко ладонь, отчего кожа покалывает горячими иглами в месте соприкосновения. — С-семь. Пожалуйста, ещё... — Сейчас ты можешь даже не просить — дам, что тебе нужно и без твоих просьб. Олег криво улыбается, сжимая пальцы на горящей жаром коже ягодиц и видя, как от этого выгибает Сашу. И тут же обрушивает еще несколько сильных, уверенных ударов, от которых получает прекрасную реакцию родного тела: крупную дрожь и серию глубоких стонов. — Восемь!.. А-а-ах!.. Девять!.. О-о-о-о-ох, бл... Десять! Они оба замирают в мгновении, тяжело дыша и чувствуя друг друга острее, чем могли бы в любой другой момент. Тяжелый запах возбуждения забивает пространство, а удушливое ощущение потребности в еще большей близости рвет вены и клетки. Олег зарывается пальцами в волосы, оттягивает, заставляя запрокинуть голову, чтобы заглянуть в чуть помутневшие от похоти и желания глаза. В противовес собственным мыслям Олег приказывает: — На пол, на колени. Саша неаккуратно скатывается, подчиняясь, раскрасневшийся, замирает у его ног. Смотрит снизу вверх, дыша приоткрытым ртом и ждет дальнейших указаний. Руки держит при себе, несмотря на то, что ему явно хочется прикоснуться, дотронуться до бедер и члена. — Цвет? — Зеленый. — Сними с меня шорты и трусы, — Олег чуть скалится, добавляя с садистским наслаждением, опираясь на ладони в постель позади себя. — Используй только свой рот, родной. Саша покорно обнажает зубы в ухмылке (которая могла показаться дерзкой) и привстает, чтобы вцепиться в тугую резинку, низко сидящую на тазовых костях. Они оба знают, что поблажек не будет, знают, что Саша кайфует от того, как в его напряженную шею впивается кружево чокера, как ему нужно приложить усилия, чтобы получить желаемое. По бедрам Олега медленно, не без приложенных усилий, ползет ткань. Он немного приподнимается, но этого все равно недостаточно и Саше все еще нужно продолжать прикладывать силу. — Ты настолько не заинтересован? — с усмешкой уточняет Олег, вздергивая бровь. — Кто бы мог подумать. Взгляд снизу обжигает трудно различимой эмоцией: то ли ярость, то ли обещание ответить позже, то ли благодарность за то, что с ним продолжают играть. — Ну же, драгоценный мой, мы оба знаем, что ты можешь это сделать. Саша вновь полосует его лицо своими глазами и от этого только тянет в солнечном сплетении воодушевлением и желанием. Олег облизывает широким жестом языка нижнюю губу и тут же закусывает ее, когда ткань с глухим звуком падает на пол, стреноживая лодыжки. Сейчас бы похвалить... Но вместо этого, Олег лишь ступней давит на твердо стоящий член и с садистским удовольствием наблюдает, как Саша вскидывается всем телом, запрокидывает голову, демонстрируя напряженную шею и часто вздымающуюся от дыхания грудь. Это выглядит даже слишком хорошо. — Леж, — выдыхает едва слышно Саша и Олег вздрагивает, тут же поддаваясь вперед, накрывая пальцами челюсть и поглаживая большим пальцем раскрасневшуюся скулу. Больше не просит, не произносит и звука, хотя и очень хочется, но даже эта слабость уже для него много. Тень от ресниц ложится на скулы, а губы призывно приоткрываются, отчего Олег едва ли удерживается от того, чтобы не смять грубым поцелуем этот отвратительно притягательный грязный рот. Вместо этого чуть передвигает руку левее, проникая пальцами во влажный жар по гладкой изнанке щек, по шершавой мякоти языка. — Будешь хорошим, детка? — хрипло спрашивает он, дыша поверхностно. — Будешь для меня умницей? Саша стонет отрывисто низко, напрягается, пытаясь удержать на месте свое тело, которое мелко подрагивает и отчаянно требует сделать хоть что-нибудь. Это настолько на поверхности, настолько правдиво, что у Олега в груди пламя взвивается, лижет что-то под ребрами, отчего рычание срывается коротким раскатом грома. Сил никаких нет сдержаться — он подается вперёд, вжимается лицом в шею, трётся носом, втягивая в себя запах чужой-родной, ощущая как глупое сердце трепещет, пьянея. Тут же смело кусает, оставляя метки и вылизывая их, продолжает толкаться внутрь, трахает чертов болтливый рот, который сейчас способен только издавать непристойные звуки. — С ума меня сводишь, детка, — шепчет он и снова рычит, когда чувствует губами пульсацию яремной вены. — Ты такой плохой, что делаешь это. Заставляешь меня терять контроль. Как я тогда буду заботиться о своем малыше? Саша скулит, ненамеренно прикусывая костяшки Олега. — Знаю, что ты не специально, конечно, знаю, — Олег со вздохом отстраняется и убирает руку, снова откидываясь на кровать. — Но ты укусил меня, детка. Что нужно сказать? — Прости... Я... — Кажется, у меня что-то со слухом, — не дает закончить, качает недовольно головой, откидывая волосы от лица. — Ты что-то сказал? — Прости, — громче и тверже, хотя сил уже нет на то, чтобы держаться, выталкивает Саша и смотрит еще-немного-и-потерянным взглядом. — Я... был плохим для тебя... Олег не может — и не хочет — останавливаться. — Я уже наказал тебя, но, видимо, недостаточно. Мне стоит быть более ответственным в отношении тебя, что означает что? Саша сглатывает тяжело, моргает медленно один раз, другой; Олег зависает на мгновение, наслаждаясь зрелищем, но не дает ни себе, ни брату прийти в себя — толкает кончиками пальцев ног в обнаженные ключицы. — Я задал тебе вопрос. — Ты должен контролировать меня. — Я буду держать тебя в руках и заберу все, что ты только сможешь мне дать — твой воздух, твои слезы, твой оргазм. И ты отдашь мне все до самой последней капли, детка. Он ломается. Красиво ломается, окончательно теряя способность хоть немного держать собственные желания и потребности в узде. — Пожалуйста! Олег улыбается, показывая клыки, и лениво отодвигается в сторону на кровати, освобождая место. — На спину, детка. Саша немного заторможенно взбирается на постель, укладываясь на подушки и расставляя ноги шире. Смотрит в потолок потерянным взглядом и загнанно дышит, едва заметно подрагивая телом. — Поделишься насколько тебе это нужно? — хрипло мурлычет Олег, поглаживая раскрасневшиеся колени и согревая в ладони флакончик со смазкой. — Или мне стоит еще немного поиграть с тобой, чтобы ты рассказал мне? — Ты нужен мне, — выдыхает, прогибается в пояснице, стискивая пальцами простынь. — Нужен, Леж... Так сильно хочу тебя внутри и вокруг себя. Дай мне... Дай почувствовать себя. Возбуждение новым удушливым жаром пронзает тело Олега, ошпаривает искрами желания обладать, вспыхивает в венах потребностью взять. Он касается влажными подушечками, мягкими движениями массирует вход и медленно проникает внутрь. Облегченный вздох вырывается у них обоих одновременно, оседает испариной на коже, царапает горло намеком на стон. — Не надо, — едва слышно выдыхает Саша и Олег замирает, каменея на миг, думая, что перегнул, пока не слышит отчаянное: — возьми так, я готов, меня не надо готовить... — А если мне хочется? Если мне хочется мягко и без грубости, взять тебя нежно и сладко? Неужели ты не думаешь, что я знаю лучше тебя, что тебе нужно, детка? — А-а-а-а-ах, — длинно тянет Саша, сводя лопатки вместе, когда сладкий ток пронзает все тело от прикосновения к простате. — О... Леж!.. Пожа-а-алуйста! Олег хищно ухмыляется, добавляет еще один палец, двигаясь медленно и размеренно, выбивая все больше жалобных стонов. Ему нравится с каждым вдохом сильнее разрушать брата, ему нравится, как тот сходит с ума и теряется в удовольствии, что сокрушает его тело. Это не мучение, но близко к нему — Саша нуждается в нем, сейчас ему нужно чувствовать наполненность, давить пальцами литые мышцы плеч и слушать похвалу. Но Олег эгоистично хочет увидеть окончательное падение и поэтому медлит, ждет пока первая слезинка не появится в уголках глаз и не скатится по щеке. — Не могу-не могу-не могу, — отчаянно скулит Саша и инстинктивно пытается свести колени, будто это ему поможет. — Ты нужен! Черт тебя дери, так сильно нужен, Олег! — Так хорошо просишь меня, — улыбается Олег и касается губами мельтешащего перед самым лицом колена. — Но прежде чем я тебя трахну, ты должен мне кое-что дать. — Да все что хочешь! — удручённо всхлипывает он и хнычет. — Олег! Олег вынимает пальцы, получая разочарованное хныканье в ответ, смазывает свой член и касается головкой края кольца мышц, дразня. Саша тут же взвивается на постели: разводит ноги, позволяя опуститься между ними, обхватывает руками за плечи, притягивая к себе. — Да-да-да, давай, сейчас! — И ты действительно думаешь, что я послушаюсь тебя? — Олег с силой смыкает челюсти на ключицах, добиваясь вскрика. — Ты настолько тупая шлюха, Сашенька, что один намёк на член сводит тебя с ума. Сашу пробирает шоком — Олег ловко меняет ласку на грубость, отчего его выкидывает в состояние отчаянной потребности быть для Олега тем, кем он хочет его видеть. И не важно уже — хорошим или плохим. — Но ты моя шлюха, которая умоляет меня о ебле, так что кто я такой, чтобы отказать? — Олег мурлычет, плавным толчком проникая на всю длину и замирая на мгновение. — Такая горячая сука, малыш... Слеза все же скатывается, оставляет влажный след на щеке и теряется в светлой ткани подушки. Олег чувствует, как в грудине поет это восхитительное чувство победы. Олег улыбается, показывая зубы, наслаждаясь тем, что смог. Олег двигается, сжимая пальцы на худой талии, и по комнате плывет запах секса и разливаются звуки соприкосновения их тел. И это настолько охуенно, что сдержаться и не застонать самому невозможно. Теперь Саша лишь стонет-всхлипывает-скулит, но не издает ни одного связного слова. Цепляется беспорядочно куда придется, но пальцы соскальзывают с влажной кожи. Олегу нравится видеть, как с каждым новым движением брат все больше теряет себя, нравится, как ему нужно только больше и только одно — он сам. — Мне нужно кое-что еще, малыш, — хрипит Олег и накрывает ладонью горло поверх чокера, сжимая пальцы и глядя в бездну расширенных зрачков. — Ты сделаешь новый вдох, когда я тебе разрешу, а пока... На пределе собственных возможностей Олег ускоряется, продолжая держать тяжелый, но ровный ритм собственных бедер и смотрит неотрывно в лицо Саши, пока у того кончается воздух в легких. Тело в руках с каждой секундой напрягается все сильнее, каменеет, не пытаясь бороться с чужой хваткой ради новой порции кислорода. Чуть меняя угол проникновения, Олег склоняется, практически касаясь губ, приказывает: — Дыши, — и расслабляет пальцы, впрочем, оставляя их лежать ощутимым весом на шее. Саша делает вдох и его окончательно доламывает — оргазм пронзает ощутимой судорогой, горячими каплями по груди растекается сперма, а с губ срывается высокий и отчаянный вскрик. — Блять, — выдыхает Олег, чувствуя, как его туго и плотно обхватывают пульсирующие мышцы. И продолжает эгоистично двигаться, пытаясь догнать свое собственное удовольствие, которое уже всполохами обжигает низ живота и тянет в солнечном сплетении. Ему так нужно кончить, так сильно необходимо... Взгляд сам собой цепляется за лицо брата, который не сдерживаясь, плачет, растягивая губы в блаженной улыбке. — Больно... Но так хорошо, — всхлипывает он и жмурится, даже не пытаясь отвернуться и спрятаться. — Так... Охуенно, Леж... Ты — охуенный, Леж... Олег рычит и перемещает руку с горла, проталкивая пальцы в чертов рот, просто пытаясь сосредоточиться на том, что... Оргазм прошивает его тело в момент, когда Саша втягивает щеки, создавая вакуум во рту, откровенно наслаждаясь тем, что его заткнули с двух сторон. Олег срывается в длинное рычание, сменяющееся стоном, едва удерживая вес на одной руке, чтобы не придавить Сашу. — Пиздец, — срывается бездумное и глупое, пока он пытается отойти от сладкой слабости и покалывания по всему телу от накрывающего его удовольствия. — Я люблю тебя, — шепчет Саша, прижимаясь вплотную, целует в висок и обнимает крепко, не обращая никакого внимания на грязь между их телами. — Люблю, — подтверждает Олег, все же отпуская себя и полностью обессиленно распластываясь на брате. И все бы хорошо, и все бы идеально... Вот только... — Отнесешь меня в нашу спальню?.. — едва слышно просит Саша и Олег не хочет уточнять, не хочет даже смотреть в его лицо, потому что знает это разрушит всю магию момента и он снова закроется, спрячется и никогда не признается, что ему нужна еще и Вика рядом в такой интимный и важный момент. — Конечно, малыш, конечно, отнесу.