Дочь Солнца

       Чего Адель не ожидает, так это очнуться. Она, уверенная, что умерла, рассчитывала попасть, в Ад (до Рая не дотягивает), чистилище, Вальхаллу или что ещё там после смерти есть.        Именно по этой причине, сейчас она сидит на больничной койке и осоловелым взглядом осматривает свой целый (!) бок, не видя там даже намёка на дыру с опаленными краями или, хотя бы, шрам. В таком состоянии её застаёт медсестра Мия, если верить надписи на её бейдже.        – Мы тоже были удивлены, и это ещё мягко сказано, когда Вас доставили вроде как со смертельной раной, а оказалось, что вы просто в обмороке из-за истощения, – говорит Мия и аккуратным движением просит принять горизонтальное положение. Адель повинуется, всё ещё не до конца понимания какого хуя. Рядом с кроватью встаёт капельница, ранее девушкой незамечаемая.        – Но меня и правда смертельно ранили... – произносит она, морщась от прохлады, прошедшейся от катетера и растворившейся где-то чуть выше локтя.        – Да, мы в курсе, нам объяснили ситуацию. И случай весьма занимательный. Вам, как моей коллеге, тоже будет интересно послушать. Но, – Мия делает паузу, оценивающе осматривает бледную, измотанную Адель и продолжает, – Сначала Вы немного придёте в себя. Всё-таки три дня были без сознания.        – Сколько!? – кричит Адель, снова подрываясь на кровати, – Это же сколько отработок... Я же ёбнусь.        Последние слова она шепчет, понимания, что не одно, так другое.

***

       Когда Мия приходит снова, на этот раз уже забрать пустую капельницу, Адель уже выяснила всю информацию, пообщавшись с Вивьен. Мия осуждающе смотрит и ворчит, что ребёнка слишком нагружают, но к обсуждению, тем не менее, присоединяется. Ну как к обсуждению: Адель не может принять тот факт, что её буквально вытянули из лап смерти поцелуем. Как в ебанной детской сказке с принцем и принцессой, только тут принц явно лишний.        – Так! Ещё раз! Меня насадило на этот шарик, как шашлык на шампур, повсюду мои кровь, мясо и кишки, а потом Ядро меня целует и магическим образом возвращает к жизни? Вы сами понимаете, как абсурдно это звучит? – Адель смотрит на мать, надеясь, что та скажет, что это просто несмешная шутка и на самом деле там всё было гораздо адекватней.        – Да, милая, понимаю, – Вивьен, успевшая похоронить дочь, две ночи проплакала от счастья, поэтому сейчас выглядит не лучшим образом. Но это никого не волнует, на самом деле, – И, если бы не видела своими глазами, то не поверила бы. Тут нужно с Ядром говорить, она понятнее всё объяснит.        – Ага. Пиздец! Ай! – Адель получает подзатыльник за мат, но по-другому эту ситуацию описать прочто не может, – А нас пустят к ней? И, если вдруг пустят, в чём я лично сомневаюсь, когда это произойдёт?        – Не раньше Вашей выписки, – отвечает Мия.        – И когда меня выпишут?        – Завтра-послезавтра. Как только мы убедимся, что Вы не свалитесь без сознания при мальшейшей нагрузке.        – Ясно... А в душ можно? А то противно уже от себя, – Адель знает про катетер, но малодушно надеется, что это будет весомым поводом его снять и перейти на нормальную еду, а не вот это нечто для предоперационников.        – Я спрошу у Вашего лечащего врача, – отвечает Мия и выходит из комнаты.        Минуту или около того Адель и Вивьен проводят в тишине. А потом Вивьен крепко обнимает дочь, сжимая чуть ли не до хруста рёбер. Адель шипит от едва заметной боли и обнимает в ответ. Они не говорят, прекрасно понимая, что слова сейчас излишни. Отпускают только после осознания, что всё кончилось. Они живы, целы, а их жизням ничего не угрожает (кроме целой кучи отработок в универе, но Адель опускает этот факт).        – Врач сказала, что можно. Сейчас уберу катетер, – говорит Мия, снова войдя в палату. Вивьен с сожалением отпускает Адель, словно боясь, что стоит теплу её тела раствориться на руках, и дочь тут же исчезнет.        Адель протягивает руку, дожидается, когда снимут лейкопластырь (и, вашу ж за ногу, это больно), уберут бинт и вынут эту грёбаную штуковину. Наслаждаясь свободой, по которой, оказывается, успела соскучиться, она разминает затёкшую руку. С помощью Мии Адель спускается с кровати и проходит к двери, радуясь, что одиночная палата всегда имеет отдельную душевую.        – Это. Что. Такое. Мать. Вашу! – вернувшись обратно в палату буквально через секунду, говорит Адель, указывая на ярко-жёлтую прядь, которой три дня назад не было и которая на фоне практически чёрного каре уж слишком выделяется. Говорит она очень тихо, вкрадчиво, едва сдерживаясь от крика. Адель не понимает, на что больше зла: на факт умалчивания такой значительной перемены или факт появления этой детали.        – Это... – Вивьен молчит, явно не зная что сказать. А что говорить, если она и сама не в курсе, что это и откуда. Никто не понял, когда появилась эта прядь, потому что внешний вид Адель в тот момент волновал всех в последнюю очередь. А потому она малодушно скидывает ответственность на ту, из-за которой и случился весь этот бардак, – Ядро должна объяснить, это из-за неё вроде как.        – Знаешь, мне не нравится, как вы скидываете то, что вполне можете объяснить сами на ту бедную девушку, – очень грубо отвечает Адель.        – Адель! Меньше агрессии в сторону матери! – чем пользуется Вивьен, чтобы съехать с неприятной темы.        – Это ещё не агрессия, мам. Я максимально спокойна. Просто моя мать, вроде как взрослая, серьёзная, состоявшаяся женщина, не может объяснить своему ребёнку, что происходит, вместо этого скидывая эту ответственность на эмоционально нестабильную девушку, которую заставили убивать, и которая едва, – последнее слово Адель выделяет голосом, – не убила этого самого ребёнка. Какое-то несерьёзное отношение, не находишь?        – А что я должна сказать, Адель? – спрашивает в ответ Вивьен. Но ответить дочери не даёт, продолжая, – Что я должна сказать, если сама понимаю происходящее не больше тебя? Я знаю едва ли больше тебя! И знаешь, пусть лучше это Ядро отвечает на твои вопросы, потому что, как ты правильно подметила, это она тебя чуть не убила. Она-то уж должна знать, как ей удалось вернуть к жизни человека, у которого просто вырвали кусок, не маленький к слову, из тела! – на глаза Вивьен наворачиваются слёзы, и Адель тут же теряет весь свой напор, – Я ведь тоже там была. Я видела, как тебя разорвало практически пополам. Ты умерла у меня на глазах! Знаешь, какого мне было это ощущать?        – Мам... – шепчет Адель. От осознания, что Вивьен видела это начинает мутить, – Я... Я не знала, что ты это видела. Прости. Пожалуйста, прости, – в её голосе тоже слышно слёзы. Слёзы вины перед матерью.        Мия не влезает в разговор между ведьмами, просто потому что это может оказаться опасным для жизни. К тому же, кажется, что они вдвоём вообще забыли о её сосуществовании с ними в палате. Что ж, может оно и к лучшему.        Адель смотрит на Вивьен, сдерживая свои эмоции: не хочет плакать перед матерью. Но, как Адель видит слёзы старшей ведьмы, также хорошо Вивьен видит слезы дочери. Это замкнутый круг, который можно разорвать только если одна из них не сдержится.        Первой сдаётся Адель: просто разворачивается и уходит в ванную комнату, где надёжная перегородка в виде двери не позволит тяжёлой атмосфере, царящей в палате, проникнуть внутрь. Конечно, она не учитывает, что это работает несколько иначе, и нужного успокоения в ванной не находит. Адель включает холодную воду и пару раз умывается, пытаясь избавиться от слёз и ощущения неправильности происходящего. Смотрит в зеркало, но не находит ничего нового: всё те же глаза, волосы, кожа и грёбаная, почему-то не исчезнувшая, жёлтая прядь.        С каким-то истеричным вздохом Адель заходит в душевую кабинку и включает воду. После нескольких циклов нанесения шампуня (мама принесла её собственный, будто чувствуя, что дочь наконец очнулась) и его смывания, она снова смотрит в зеркало, обнаруживая, что прядь не вымылась, даже бледнее не стала. “Твою мать!” – цедит сквозь зубы, сжимая керамическую поверхность раковины. Неимоверно сильно ей хочется разбить зеркало к чертям, словно это оно виновато во всём происходящем.

***

       Адель не засекает время, поэтому не знает сколько она провела в душе, когда выходит, то обнаруживает только Мию. Медсестра сидит в кресле, ожидая, когда Адель соизволит покинуть ванную комнату, и читает книгу. Её светлые волосы собраны в тугой пучок, чтобы не мешать работе. “У неё светлее...” – думает Адель и сразу одёргивает себя, не понимая, почему Ядро занимает так много места в её мыслях.        – Где мама? – подаёт она голос, опираясь на стену позади себя: сидеть и лежать не хочется.        – Ушла минут двадцать назад, – отвечает Мия. Задумывается на секунду и продолжает, – Сказала, что скоро вернётся. Как ты... Вы себя чувствуете?        – Можно на «ты», – говорит Адель, заметив, что девушке не очень комфортно поддерживать общение на «Вы», на что Мия благодарствено кивает. Ламаш прислушивается к себе некоторое время, прежде чем ответить, что более или менее в порядке.        Дальше диалог не клеится, а в комнате повисает тишина, находящаяся на очень тонкой грани между напряжённой и неловкой. Мия продолжает читать свою книгу, а Адель занимается самым увлекательным из возможных дел – разглядывает стены комнаты (обычные голые стены, не имеющие даже трещин!). Она старается не думать, потому что мыслительный процесс неизбежно приводит к произошедшему три дня назад, а от этого к неизвестной девушке.

***

       Мама возвращается не скоро, а ближе к вечеру. К этому времени Адель успела обдумать вообще всё, до чего смогла дотянуться, мысленно познакомится с Ядром, провести с ней диалог и придумать план побега. А ещё выпросить у Мии и полистать эльфийский словарь, неизвестно откуда взявшийся в больнице.        – Нет, серьёзно, откуда в больнице эльфийский словарь? – не унимается Адель, пытая бедную Мию.        – Я. Не. Знаю. – в которой раз отвечает медсестра, чеканя каждое слово, надеясь что хоть так дойдёт.        – Да всё ты знаешь! – увы, не доходит.        – Может кто-то из посетителей оставил, а больница приватизировала, – со страдальческим стоном говорит Мия, потихоньку прорываясь к выходу, собираясь сослаться на других пациентов, лишь бы Адель отвязалась, – Или из персонала кто забыл. Не знаю, Адель, не знаю! Госпожа Ламаш, оставляю Адель Вам, а мне нужно бежать к другим пациентам.        И Мия выбегает, радуясь, что скинула Адель на кого-то, кто может разобраться с ней. Вивьен внимательно смотрит на дочь, не говоря ни слова, но в её взгляде слишком явно читается: «Ты опять?». Адель закатывает глаза, потому что да, она опять. Юной ведьме так проще, а потому прекращать она не собирается. Адель, чтобы избежать мыслей о том, чего страшится, опасается или о чём думать не хочет, всегда цепляется за что-то, задалбливая вопросами об этом окружающих. Сейчас под руку попала Мия, которая столь опрометчиво принесла эльфийский словарь. Не самый лучший способ, Адель прекрасно это понимает, но продолжает цепляться за него, словно утопающий за соломинку.        – Прости! – произносят они одновременно, когда Вивьен садится на кровать. С секунду молча смотрят друг на друга, а затем слабо улыбаются, – Прости за мои слова. Я не должна была говорить подобного. Не тебе уж точно, – продолжает Адель. И ей правда, искренне жаль.        – Ничего страшного. Ты права на самом деле. Я не должна была скидывать объяснение на Ядро. Я просто смалодушничала, надеясь таким образом хоть как-то отомстить ей за причинённый тебе вред. Хотя она же и помогла тебе, буквально воскресив, – Вивьен не смотрит на дочь, стыдясь своих слов и поведения, и заламывает пальцы. Адель впервые видит маму такой. “Да и впервые с того света выхожу,” – подмечает про себя. Молчит, потому что знает, что иначе собьёт Вивьен с мысли и та не закончит её, – Кстати, про это. Ядро сказала, что через поцелуй передела тебе часть своей жизни... – больше спрашивая, чем утверждая говорит Вивьен, словно самой себе не веря, – Жизненных сил, наверно, но тоже спорный момент. Мы так и не смогли выяснить, как она это сделала и может ли сделать так ещё раз. Очень странное событие, в общем.        – А про прядь что-нибудь сказала?        – Нет. Я заметила её, только когда меня подпустили к тебе, поэтому по горячему следу опросить не получилось: меня к ней уже не допускают, только Ноа. А ему, с его же слов, она отказывается что-то про это говорить.        Снова в палате повисает тишина: Адель обдумывает полученную информацию, а Вивьен ей не мешает. Это очень странно: ни в одном из редких текстов (а Адель прочла все, до которых дотянулись её руки) про Ядра Природы не сказано о том, что они могут передавать жизнь, потому всё это звучит максимально сомнительно. В задумчивости перелистывает страницы словаря туда обратно, бросает мимолётный взгляд и замирает. Anor. Солнце. И снова ассоциация с Ядром. Адель сжимает словарь в руках с такой силой, что кажется, будто хочет порвать его. Захлопывает книгу и откидывает, злясь неизвестно на что.        –Меня точно к ней допустят? – спрашивает она, едва сдерживаясь. И Адель правда не знает, какой ответ хочет услышать. Вивьен не понимает, что случилось, но решает не заострять на этом внимание.        – Я могу, конечно, попросить за тебя, но не факт. Когда тебя выпишут, сходим к Ноа, он даст точный ответ.        Адель кивает, показывая, что приняла к сведению. Они больше не разговаривают, не сумев подобрать темы. Просто сидят в обнимку, будто только осознав до конца, что всё в порядке. Сидят так до тех пор, пока Вивьен не выгоняют из палаты, потому что часы приёма гостей кончились.        – До завтра, – тихо говорит старшая ведьма. Адель просто кивает, но им достаточно и этого.        Через некоторое время приходит лечащий врач, задаёт вопросы о самочувствии. Адель чувствует себя просто великолепно, если не считать пошатнувшегося эмоционального состояния.        – Так, температура нормальная, цвет лица здоровый, видимых ран нет. Верить тебе на слово или взять анализы?        – Я Вас когда-нибудь обманывала? Своим недоверием вы оскорбляете мою чуткую натуру, – Адель изображает из себя оскорблённую невинность.        – Ага. Вот что ты в меде делаешь? Тебе нужно было в театральный, – говорит врач и девушки смеются. Спустя минуту Мариана, постоянный лечащий врач и, по совместительству, хорошая подруга Адель, успокаивается и продолжает осмотр. Который, в прочем, не показывает ничего отрицательного. – Завтра тогда, примерно в одиннадцать, можешь быть свободна.        – Хорошо, – Адель слабо, но очень искренне, улыбается, – Спасибо Вам, Мариана.        – Не за что, – отвечает врач и выходит из палаты.        Ночью в палате делать откровенно нечего, а спать не хочется. Друзьям Адель не пишет, понимая, что те видят уже десятый сон. Она в полном разочаровании откладывает телефон и лежит, смотря в потолок.        Сколько Адель так лежит ей неизвестно. Звук пришедшего сообщения становится оглушающе громким в гробовой тишине, поэтому она вздрагивает, морщась от неприятных ощущений. Неизвестный Привет! 2:47 Это Кристиан. 2:47 Мне сказали, что ты очнулась 2:47 Как чувствуешь себя? 2:48 Почему не спишь? 2:48

Вы Привет 2:48 [Как чувствуешь себя?] Нормально 2:49 [Почему не спишь?] Тот же вопрос к тебе. 2:49 Откуда у тебя мои данные? 2:49

Неизвестный [Тот же вопрос к тебе] Я спал до недавнего времени 2:49 А потом меня разбудила одна наглая пушистая морда, которая легла мне на грудь 2:50

Вы У тебя есть домашний питомец? 2:50 Какая прелесть!|･ω･) 2:50 Покажешь? 2:50

Неизвестный [Откуда у тебя мои данные?] Капитан дал 2:50 [У тебя есть домашний питомец?] Ага. Наглая чёрная кошка 2:51 [Покажешь?] Конечно! 2:51 Утром, если не забуду, пришлю фотку 2:51

Вы [Конечно!] Буду благодарна 2:51 [Утром, если не забуду, пришлю фотку] Я напомню, не переживай) 2:52 [Капитан дал] Погоди 2:52 Капитан Ноа?! 2:52 Он так просто раздаёт мои данные кому попало? 2:52 Я в нём разочарована! 2:52 Маме на него пожалуюсь! 2:53

Неизвестный [Маме на него пожалуюсь!] Звучит страшно 2:53 Вообще, мне долго упрашивать пришлось. Поэтому не жалуйся, он очень надёжно хранил эту информацию 2:53

Вы Ну ладно, верю 2:53

       Их переписка продолжается до того момента, пока не приходит Мия и не говорит собирать вещи (коих оказалось не так много). Адель невероятно ему благодарна за это, ведь если бы не Крис, то кто знает, чем бы закончилась её прокрастинация.        На входе её ожидает Вивьен. Адель, не раздумывая, бежит к ней и накидываться с объятиями.        – Я тоже рада тебя видеть, – смеется Вивьен, обнимая дочь. Счатье длится буквально минуту, прежде чем старшая ведьма становится серьёзной, – Ноа ждёт в машине