Happy End or Not?

Раньше, в детстве, когда спрашивали,

Кем стану в будущем, я всегда отвечал,

Что хочу стать хорошим человеком.

Но годы прошли, и я понял,

Как же сильно заблуждался.

Хорошие люди просто не выживают

в этом чертовом мире, поэтому я принял

Довольно сложное решение.

Стать плохим.

Пять лет спустя. - Папа! - раздался громкий вскрик из-за спины. - Папочка! Я резко повернулся, внутренне готовясь к самом худшему, но увидел лишь радостно улыбавшегося сына, трепетно прижимавшего маленького щенка к груди. - Что такое? - ласково спросил я, подходя ближе и присаживаясь на колени. - Папочка, можно мы возьмем этого красивого щеночка домой? В уголках глаз мальчика скопились крупные капельки слез, готовые в любую секунду превратиться в соленые водопады, если в ответ на заданный вопрос прозвучит пресловутое, ненавистное любым ребенком "нет". - Ты маму спрашивал? - спросил я, придавая голосу нотку устрашающей грозности, но сын ни капли не устрашился и твердо прижал скулившего кутенка к себе. - Спрашивал, - практически по-взрослому ответил он. - Она сказала спросить тебя. Я поднялся и увидел приближавшуюся Катрин. Длинные, отросшие за последние годы волосы свободно трепетали на ветру, равно, как и легкое летнее платье бежевого оттенка. Все такого же нежного цвета, который она так полюбила носить в последние годы. Я повернулся к Орду. Орделл, мой сын, "начало". Начало моей новой жизни, в которой место в сердце было открыто не для двух человек. К сожалению, я осознал это слишком поздно. Люц… Как же я был не прав перед ним. Почему тогда даже не удосужился выслушать его? Почему хамил, скрывая истинные мысли за дерьмовыми поступками? Почему не нашел в себе силы признаться в любви близкому человеку и вместо этого вечно уходил от ответа, покрываясь словами ненависти? Однако менять что-то сейчас было бессмысленно: мой поезд давно укатил в закат, а я не успел запрыгнуть зайцем даже в последний вагон. Все, что мне оставалось в этой жизни, это не наворотить непоправимое с новой, искренне любящей семьей. Людьми, что я тоже любил, даже больше себя и своей никчемной жизни. - Конечно, мы возьмем щенка, - улыбнулся я, взъерошивая волосы на не успевшей потемнеть детской макушке. - Ура!! - закричал мальчишка, выпуская щенка на волю. И тут я смог наконец его разглядеть. Точнее, ее. Скорее всего, это была девочка. Большие черные уши еще не успели подняться и висели аккуратными треугольниками, большие карие глаза, не тронутые людской жестокостью, смотрели с добротой и ожиданием ласки. Маленькие лапки нетерпеливо перебирали по асфальту, а короткий обрубок хвоста неистово крутился, утягивая за собой круглую попу. Само тело было самой обыкновенной шоколадно-коричневой окраски с чистой белой прядью на холке. - Красотка, - улыбнулась Катрин, поддерживая сына, и подошла ближе, беря меня за руку. – Пошлите домой. Ветер какой-то неприятный поднимается. Колючий. - Ну мааам, - заканючил Орд, цепляясь грязными руками за ее подол и оставляя на ткани отчетливые мазки детских ладоней. – Я не хочу домой. - Тебя может продуть, - строго пригрозила она пальцем, отцепляя мальчика от себя. – Заболеешь, а ты ведь не любишь болеть, не правда ли? - Не люблю, - удрученно подтвердил он, но все еще не хотел мириться с тем, что его пытаются загнать домой. - Поэтому лови собачку и пойдем. Орд кинулся ловить щенка, оставляя нас с Катрин наедине. Я нахмурился, оглядываясь по сторонам. - Меня не отпускает какое-то странное предчувствие, - между делом поделился я, но жена лишь махнула рукой. - Ньют, не выдумывай. После смерти Люца ты в каждом порыве ветра ищешь со страхом его присутствие. Так тоже нельзя. Он умер, а нам остается только надеяться, что на том свете ему хорошо. Я кивнул, не в силах справиться с вновь разыгравшимся приступом, но Катрин необязательно об этом знать. Я действительно стал слишком мнительным в последнее время. Наконец сын поймал щенка, и мы дружной компанией двинулись домой. Но едва его мощный монолит показался в поле зрения, меня прошибла дрожь. Крупная, отчаянная. «Это всего лишь сильный и чересчур холодный порыв ветра» - утешал себя, но ничего не выходило. Я знал, что это не проделки погоды, а большее. Нечто гораздо большее. Отправил Катрин с ребенком домой, а сам остался стоять на том же месте. Они все равно ничего не видели, ничего не чувствовали. А здесь и сейчас не должно быть свидетелей. Я был в этом уверен. На ступенях сидел молодой мужчина. Черные волосы трепетали на разыгравшейся непогоде, губы изогнуты в хмурой ухмылке. Отглаженный костюм с иголочки идеально сидел на точеной фигуре. Фиолетовые глаза смотрели на меня, изучая поведение, словно я не человек, а какой-то подопытный кролик. Скучающе. Фиолетовые глаза? Что? Но хуже всего было не это. Рядом с незнакомцем стоял долговязый и худощавый паренек, такой же, как и его спутник, облаченный в черные строгие одежды. С топорщащимися в разные стороны непослушными волосами и взглядом, сполна выражавшим испытываемую скуку. Если бы я не узнал второго, подумал бы, что они, как минимум, родственники. - Люц, - выдохнул я, практически падая на колени. Глаза резко защипало от выступивших слез, взор заволокло белой пеленой. Температура резко опустилась до невыносимо низкой, такой, что руки свело судорогой. Зубы застучали от неконтролируемого страха. Темное пятно, размытая фигура мертвого сына, которого я собственнолично хоронил пять лет назад, теперь выглядела живее всех живых, более того, стремительно начала приближаться. Я хотел броситься прочь, к жене, спасительным стенам дома, но ноги словно приросли к асфальту, отказываясь двигаться. И вот Люциус уже склонялся надо мной, впервые упавшим перед ним ниц. - Привет, отец. Не ждал меня? Пришло время платить по старым счетам.