Happy End or Not?

Еще один день остался за бортом. Время неумолимо поджимало, оставляя все меньше возможностей для исполнения задуманного. Дабрия ждала меня за столом на кухне, сложив руки на поверхности и мирно посапывая. Я улыбнулся. Нечасто доводилось видеть девушку столь незащищенной. Невольно в памяти всплыли вчерашние события, заставляя густо покраснеть. Я тяжело вздохнул, спуская пар, и прошествовал к столу, присаживаясь рядом. От колебаний воздуха, созданных телом, та вздрогнула и быстро вскочила. — Не пугайся, это всего лишь я, — произнес, невесомо проводя пальцами по участку кожи предплечья, не защищенному тенями или цветастой накидкой. — Я хотела приготовить тебе завтрак, — заспанно пробормотала девушка, потирая глаза. — Но не знала, во сколько ты проснешься, и сама же уснула. Почему-то рядом с тобой мои старые человеческие повадки обострились и стали чаще давать о себе знать. — Да, помню, ты говорила, что демонам спать необязательно, — покачал я головой, действительно припоминая подобный разговор. — Что ж, мне, наверное, должно быть приятно, раз оказываю на тебя такое влияние. Кулак, прилетевший в плечо, хоть и казался на первый взгляд маленьким и безобидным, на деле оказался ощутимо болезненным. Я ойкнул, не понимая, за что вообще получил подобный удар, но уточнять не решился. Вдруг еще один прилетит ненароком. Дабрия встала из-за стола и по-хозяйски пошла к столешнице и плите. Легким движением вытащила из выдвижного ящика небольшую сковороду, налила немного масла и поставила разогреваться. Тем временем достала из холодильника остатки вареной колбасы и яиц, одноразовый пакетик молока и начала готовить. А я остался сидеть за столом и наблюдать за ее манипуляциями с едой. Прямо, как она, когда я готовил шакшуку несколько дней назад. — Мне сегодня приснилась собака, — между делом произнес я, подпирая голову рукой. Не отрываясь от готовки, девушка повернулась и бросила недоуменный взгляд. — Опять? Я пожал плечами. Мол, а что в этом такого? — И в который раз это уже происходит? — Четвертый, — с готовностью ответил я. В ответ послышался вздох. — И что сегодня было? — продолжала допрашивать она. Прямо, как мама, когда я приходил из школы, выпытывала, как прошел учебный день. — Она вновь пришла за мной на эту дурацкую поляну и увела к себе. Но сегодня в руке у меня оказалось угощение, мясная колбаска. И знаешь, она так классно ее ела! — восторженно воскликнул я, невольно вызвав у подошедшей ближе демоницы улыбку. — Джека зажимала колбаску между лапками и прям дальними зубами откусывала совсем чуть-чуть, с неимоверным блаженством на морде разжевывая этот кусочек. И как бы ей ни хотелось побыстрее прикончить угощение, она все равно максимально растягивала удовольствие. Это так круто выглядело. — Ты так отзываешься о ней, — с усмешкой на устах произнесла Дабрия, — словно это не сон, а твоя настоящая собака. Я неловко пожал плечами. — Знаешь, наверное, не соглашусь с тобой. Это не просто сон, а будто какая-то другая реальность. Где я счастлив, где нет проблем. Где все хорошо, в конце концов! Под аккомпанемент моих мыслей на плите уютно шкворчал омлет с колбасой, разливаясь невероятным ароматом по всей кухне и заставляя голодного меня чуть ли не захлебываться слюной. — Мне искренне жаль, что тебе пришлось столкнуться в родной семье с моральным насилием, — прошептала девушка, кладя руку поверх моей в знак поддержки. — Однако и ты меня пойми, Люц, я всего лишь помощница князя тьмы, одна из его многочисленных рук, не более. И прав у меня в аду не так уж много. Но если бы все могло быть по-другому, ни за что бы не сдала тебя хозяину. Или даже покрывала ценой потери собственных полномочий, если бы только могла. — Вся наша жизнь состоит из этих самых «если», — горько усмехнулся я, одергивая руку. — Если бы я туда пошел, если бы я это не сделал. А толку то в сослагательном наклонении? Нет никаких «если» в истории, Дабри. Она их не терпит. Есть факты, конкретные поступки, подкрепленные такими же конкретными мыслями. И раз кто-то поступает так, как считает нужным, значит, так и должно быть. Без всяких сослагательных «если». — Ты так говоришь, будто в том, что произошло, только моя вина, — прошептала она, встав со стула, и пошла проверять омлет. Метка вновь нестерпимо зачесалась, но теперь ее ореол стал ощутимо шире, чем мне помнилось. — Не спорю, я ни капли не умаляю вины перед тобой, но то же время не вольна распоряжаться своими поступками. Мне пришлось так поступить, и говорить об этом тоже приходилось. Чем ты тут занимаешься? — спросила она, когда прошла мимо и застала за разглядыванием знака Люцифера. — Метка стала больше, чем была. Вот, посмотри сама. Она же была совсем крошечная, а сейчас растеклась на все запястье, и вон еще, полоски к локтю поползли. Лицо девушки потеряло остатки цвета, в мгновение ока становясь пепельно-серым. Я непонимающе смотрел на нее, ожидая хоть каких-то пояснений такой неоднозначной реакции. — Что это значит? — потребовал я ответ. Демоница потерянно переводила взгляд с лица на руку и обратно и не могла вымолвить ни слова. — Скажи хоть что-нибудь, прошу! Та лишь покачала головой. Сначала выключила нагревание под сковородой, села за стол и только тогда начала говорить. — Люц, — вздохнула она, скрещивая пальцы в замок перед собой. — Я не знаю, как сказать. Это очень тяжело… — Скажи хоть что-нибудь толковое! — воскликнул я, теряя остатки самообладания. — Метка, поставленная самим хозяином ада, а не его поверенными лицами, сама по себе является мощным индикатором состояния носителя. По ней можно многое сказать. И ее увеличение до наступления оговоренного срока говорит о… — она запнулась, не в силах продолжать. Ее голос задрожал. — О том, что… ты скоро… умрешь. Гораздо раньше… установленной даты. Когда я поднял голову, в ее чистых глазах стояли крупные капли слез. Такие прозрачные, будто родниковая вода, поймал себя на мысли. Я грустно усмехнулся и машинально потер отметину. Пальца уже не хватало, поэтому потирать пришлось ладонью. — Ничего страшного, — безжизненно пробормотал я. — С этим можно примириться. Не принимай близко к сердцу. И так было понятно, что не суждено дожить до тридцатого дня. Что попусту печалиться? — Как ты можешь так спокойно относиться к собственной смерти? — воскликнула девушка. — Неужели тебя это совсем не страшит?! Тебе осталось, дай бог, пару дней прожить, а ты так безучастно об этом рассуждаешь! Я равнодушно пожал плечами. — Страшит, — не стал отнекиваться. — Да только толку в пустых переживаниях? Разве дата моей кончины от напрасных нервов перенесется на более поздний срок? Нет. И кстати, ты упомянула имя божье. Но девушка не обратила на последнюю реплику никакого внимания, потому что понимала, с моими словами было трудно не согласиться. Да, возможно, в ее глазах я прослыл бездушной тварью, которую даже собственная маячившая на горизонте кончина не страшит. Но все было далеко не так. Я каждый раз был вынужден созерцать, как мама корчилась в адских судорогах, но ничего не мог поделать. Ежедневно вставал с кровати и прекрасно осознавал, что ее любой вдох мог стать последним. Я смотрел в лицо улыбающейся смерти каждый гребаный день, но сколько бы ни старался, ни пытался вырвать маму из ее цепких когтей, ничего не смог изменить. И собственную смерть я больше не воспринимал как нечто особенное. Страшное. К тому же, в отличие от тех многих, кто умирал ни за что, я знал, что ждет меня по ту сторону жизни. Из потока мыслей меня вывел стук тарелки и вилки о стеклянную столешницу. — Тебе нужно поесть, — почти как мама, произнесла Дабрия, пододвигая блюдо ближе. — Хватит витать в облаках. Будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Я улыбнулся и, вооружившись вилкой, начал поглощать омлет. Разобравшись с ним на удивление быстро, помыл грязную посуду и заложил ее в сушилку. — Какие на сегодня планы? — улыбнулась демоница, не отрывая от меня взгляд. — Продолжим бесцельно прожигать остаток дней? — Почему бы и нет? * * * Мы вновь вернулись в мамину комнату, ибо меня тянуло туда, словно мотылька к яркому огню. Еще и явное подтверждение недалекой смерти несколько выбило из колеи, заставляя вернуться в привычную обитель, но я изо всех сил старался не показывать падение духа. Толку в этом, ведь все равно ничего не изменится. Стоило взгляду упасть на кровать, как в голове услужливо вспылили красочные воспоминания о том, что происходило на ней вчера. Я отвел глаза, заливаясь красноречивым румянцем, и открыл дверь на балкон. Наверное, чересчур поспешно, потому что из-за спины послышался сдавленный смех демоницы. Вышли на балкон и заняли привычные уголки. Я сел в подвесное кресло, а Дабрия устроилась на облюбованном ей месте и ухватила начатую в прошлый раз книгу. Я вытащил из кармана штанов телефон и разблокировал его. Совершенно выпавший из жизни, я хотел узнать, что происходит, как минимум, в нашем городке. Может, Эшли вспомнил о моем существовании и перестал дуться ни за что? Или Рич решил поинтересоваться, как у меня дела? Впрочем, эта вероятность была слишком эфемерна. Прекрасно осознавал, что он сто раз забил на меня и нашу бывшую дружбу. Я же смог забить, а он почему нет? Однако я получил месседж от человека, от которого меньше всего ожидал его получить. Точнее, от которой. Брови в крайней степени удивления сами поползли вверх, останавливаясь на пределе своих возможностей где-то на лбу. — Ты так выглядишь, будто случайно шарик с водой лопнул себе в лицо, — между делом заметила девушка, не отрываясь от чтения. — Что-то произошло? — Д не сказал бы. Просто слишком неожиданно зашел в сеть. — Понимаю, — наставительно затрясла она пальцем у меня перед носом. — От этих ваших телефонов одни сплошные проблемы. Нет бы общаться вживую, без всяких посредников, сложностей было бы гораздо меньше. Тихо прыснул со смеху, но тактично не стал ничего говорить. Я превосходно понимал наши различия в культуре лет этак на двести и совершенно не хотел ненароком обидеть подругу каким-то неосторожно брошенным словом или вырвавшимся невовремя смешком. Что ж, ладно. Надо изучить содержимое присланного сообщения. Вдруг там будет что-то веселое или интересное? Я провалился в диалог и увидел сообщение, настолько переполненное поцелуйчиками и сердечками, что мгновенно потерял всякое желание смеяться и испытал глубочайшее отвращение, подкрепленное тошнотворными позывами. Пересилив неприятные ощущения, я углубился в его изучение. «Привет, мой дорогой. ❤️❤️❤️ Что-то мы давно с тобой не списывались. Как ты там, Люцик❤️❤️? Все хорошо? ❤️ ❤️❤️ Как у мамы дела? ❤️❤️❤️» «Солнышко, мне так плохо без тебя. 💔 💔 Так не хватает твоих мягких и податливых губ 💔, не хватает горячих ладоней, бродящих по моей груди 💔 💔 💔… Неужели ты совсем про меня забыл ❤️❤️❤️❤️❤️? Одна только мысль о тебе вызывает приятный трепет внизу живота ❤️❤️❤️💔 💔 Прошу, напиши мне… я буду ждать❤️❤️❤️❤️» — Хлоя, — сквозь сжатые зубы процедил я, сжимая телефон в руке. Пластиковый корпус опасно захрустел под напором ладони, но я едва обратил на это внимание. Дабрия нахмурилась, наблюдая за моей реакцией. — Что же ты там такого увидел, что заставило вмиг изменить настроение на прямо противоположное? — полюбопытствовала Дабрия, подвигаясь в кресле ближе. — Только что смеялся, а хоба, враз стал угрюмым. Я отвернулся и молча протянул ей телефон. Та взяла его, и за секунды, что демоница изучала текст, на ее лице промелькнула целая гамма эмоций: от непонимания до откровенного смеха, а затем и до отвращения и ненависти. — Понравилось? — поинтересовался я, забирая аппарат назад. Девушка брезгливо одернула руки, будто одно прикосновение к текстам подобного содержания пачкало пальцы и порочило ее честь. — Ужасно, — откровенно призналась она, возвращая корпус в исходное положение. — Где ты умудрился найти потаскуху? — В собственном классе, — развел я руками. — Говорю же, гормоны играли, нужно было как-то развлекаться. Отвлекаться. Вот и взял то, что было свободно и под рукой. Демоница усмехнулась и вернулась к прочтению книги. — Что ж, мне будет очень интересно увидеть, что ты ей ответишь. Я хмыкнул и решил еще раз испытать испанский стыд от прочтения текста. От изобилия смайлов в глазах рябило, но мне хотелось убедиться, что девушка, отправившая это в три часа ночи, не вложила в сообщение никакого скрытого смысла. А она любила это делать. Значение того, что было написано, лежало на поверхности, и от души сразу отлегло. Интересно, почему она не спала так поздно? Но стоило пролистать вниз, как моему взору открылись два вложения, отчетливо говорившие о том, что не в месседже нужно было искать второе дно, а дальше. В одном из них девушка сфотографировала себя в зеркале, полностью обнаженную и будто стыдливо прикрывавшую рукой пухлую грудь, но при этом оставляя видимым другое место… Неудовлетворенная потребность ударила в голову с новой силой. Я шумно сглотнул, но решил посмотреть второе. Оно оказалось пикантнее предыдущего и являло собой видео минутной длительностью, в котором Хлоя, очевидно поставив телефон на подставку, лежала на кровати и со стонами ласкала себя. Звук на телефоне в целях сохранения моей же безопасности был выключен, но о том, что видео было с пикантными звуками, я отчетливо догадывался по изогнутым в сладкой истоме губам. Что ж, на самом деле, на подобное мне нечего было ответить. Контент, присланный под покровом ночи, действительно отличался качеством. И съемка была организована недурно… Только я больше не желал видеть видео подобного содержания, тем более, от Хлои. Она перестала интересовать меня как девушка, не привлекала даже как объект плотских утех. Мне вообще не хотелось думать о ней. Фокус внимания, в котором место было не только похоти и желанию, но еще и чувствам и привязанности, сместился на другую… Ну вот, опять! Снова эти дурацкие гормоны расшалились! Мало, что ли, им было вчерашнего представления?! Но я старался «удержать лицо», чтобы Дабрия даже мельком не догадалась о дальнейшем содержимом нашего диалога с бывшей. Хотя нас не связывали толком даже дружеские отношения, что-то мне подсказывало, демоница явно не будет в восторге, если увидит подобное. Я свернул страничку и отложил телефон на стол. — А знаешь, — начал я прерывисто, пытаясь совладать с растравленными гормонами. — Я решил ей не отвечать. — Почему же? — вскинула та бровь. — Она сама пару недель назад послала меня, — пояснил я, выкручиваясь из неудобного положения. — Написала, что больше не хочет со мной общаться. — А сейчас решила написать? Да еще и такие проникновенные тексты? –продолжала издеваться Дабрия. — Типичная женская логика такого рода людей, — пожал я плечами. — Что ты хочешь? Сначала послать человека, а потом умолять о ласке. Видимо, за это время не нашла никого подходящего на замену. Девушка понимающе покачала головой. — Ну да, — усмехнулась она. — Поспорить трудновато, конечно. — Но я с ней не спал, — поспешил я заверить. Только сам не понял, зачем вдруг решил очиститься в глазах демоницы. И своей неоднозначной реакцией снискал снисходительную улыбку со стороны девушки. — Люц, почему ты передо мной оправдываешься? Ты волен делать все, что заблагорассудится. Я лишь невольно стала попутчицей в твоей лодке жизни и пытаюсь загладить вину, попутно испытывая чувства, которых по природе быть не должно. Меж нами нет любви или, тем более, отношений, чтобы имела место ревность. Я не хочу привязываться сейчас, при твоей жизни. — Но почему? — За эти двести лет я неоднократно становилась свидетельницей того, как матушка-смерть могла изменить человека просто до неузнаваемости. До кончины он был веселым, добрым. Задорным. А после оставалась лишь бледная тень его былой личности. Ты не первый, к кому меня хозяин пристал наблюдать, и явно не последний. Таких отчаявшихся, как ты, по миру пруд пруди. Мне просто жаль, что так получилось… Я не смел подвинуться ближе. От девушки будто веяло предстоящим могильным холодом, обдавая ледяными иголочками кожу. А тем временем она продолжала: — Мне в любом случае будет очень больно, когда тебя не станет. Возможно, на том свете ты даже не вспомнишь обо мне, о том, что вообще было в твоей жизни сейчас. И этого я боюсь больше всего. Что человек, к которому я прикипела со всей страстью, после кончины обо мне забудет… — Но… — начал я. — Мы же не знаем, как и что произойдет, зачем загадывать? — Вот именно, Люц, — страдальчески произнесла Дабрия, смахивая крохотную слезинку, одиноко скатившуюся по щеке. — Мы не знаем, что будет! Я не хочу терять тебя. Ни как друга, ни как просто хорошего засранца. Но по ту сторону ты перестанешь быть человеком, а это все равно отразится на личности. И этой перемены я тоже боюсь, как огня. Притянул девушку ближе и заключил в объятия. Сейчас было не страшно нарваться на ее гнев. Я лишь чувствовал острую потребность в ком-то рядом. — Пожалуйста, не надо, Дабри, — прошептал я в макушку. — Я не забуду о тебе даже после смерти. А если даже забуду, у меня есть ты, чтобы напомнить. — Да, я всегда буду рядом, — в унисон прошептала демоница. Не знаю, сколько мы так просидели. Я потерял счет времени, да и не хотел его вести, если честно. Но руки затекли, отяжелев на плечах демоницы, и та медленно, будто нехотя отстранилась. — Мы не можем просидеть вот так весь день, — пробормотала она, неотрывно смотря в глаза. — А что нам помешает? — усмехнулся я, откидываясь на спинку кресла. — Я не хочу, чтобы ты бесцельно прожигал остаток дней. Которых, к тому же, и так осталось меньше положенного. — А что мне еще остается делать? — возразил я. — В школу уже давно не хожу, друзья перестали общаться из-за невозможности проводить время. Эшли, и тот обиделся и перестал отвечать. А ты в нашем поселке — белая ворона, никто тебя не видел, никто не знает. Вопросов много будет. Еще до отца слухи дойдут, не хочу потом от него огрести. И так достаточно дерьма в жизни. — Но ведь ты гулял со мной и Эшли. Ничего не случилось. До Ньюта это не дошло. — Не знаю, как работает логика отца. Иногда возникает ощущение, что ее и вовсе нет, — рассмеялся я. — Почему-то он считает, что я не имею права гулять с девушками, словно мне все еще десять лет. Но в такие моменты он забывает, что ему вообще-то на меня плевать. Он же меня ненавидит и сам напоминает об этом при каждом удобном случае. Говорю же, вообще нет логики. Дабрия грустно кивнула, соглашаясь с моими доводами, и меж нами ненадолго воцарилось молчание. Однако я вскоре хитро улыбнулся, чем вызвал недоуменный взгляд со стороны подруги. — А знаешь, кажется, я придумал нам с тобой занятие. Школьники не любят сплетничать со взрослыми, а вот между собой — весьма и весьма. — Люц, что ты задумал? — нахмурилась девушка, скрещивая руки на груди, но оставаясь сидеть у меня на коленях. — Я тут вспомнил, что нужно забрать документы из школы. Аттестат за прошлые года, справку о том, что не доучился. Макулатуру отцу заодно соберу. — И что ты предлагаешь? — Дабы не вызвать никаких подозрений у старшего поколения, я дойду до школы один. Точнее, предлагаю тебе пройтись со мной, но незаметно. А там, в школе, например, в женском туалете примешь заметный для всех облик и походишь со мной. Как считаешь? Брови на лице демоницы еще больше приблизились друг к другу. — Я все равно не понимаю, к чему ты клонишь, Люц, — произнесла она, пересаживаясь назад, на свое место, а я не смог сдержать разочарованный вздох. — Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой в школу, хорошо. Но разве мое появление не вызовет закономерный вопрос: что я делаю в школе, если там не учусь? Разве вход посторонним не воспрещен? Я лишь отмахнулся. — Да брось. Разве кто-то следит за порядком внутри школы? Только учителя и завучи. Охранникам интересны люди на входе, и тебя они не увидят. А тем, кого встретим в самом здании, просто скажем, что ты пришла со мной за компанию. Никаких проблем. Я широко улыбнулся. Но Дабрия не разделяла моего восторга, хмуро насупившись в насиженном гнездышке. — И все же. Я не понимаю, зачем мне появляться в этом разврате сплетен… Вдруг она умолкла. Прищурилась. И подняла взгляд, озаренный осознанием. — Я поняла… Ты хочешь, чтобы эта твоя Хлоя… — Не моя, — машинально поправил я девушку, но та не обратила внимания и продолжила: — Увидела нас и начала мучаться угрызениями ревности?! Мол она никого за это время не нашла, а ты успел и мать похоронить, и девушку новую найти? Ну уж нет! Я в этом цирке дураков участвовать не собираюсь! — Ну, о том, что моя мама умерла, Хлоя, очевидно, не знает, исходя из формулировки ее сообщения, — медленно рассуждал я. Неожиданно вспомнил вложения, следовавшие после сообщения, и нервно сглотнул, пытаясь подавить очередной прилив желания. Ну извините, хоть мозгом я и понимал, что все неправильно, гормоны это мало волновало. — Вряд ли кому-то в школе была интересна эта информация. А касаемо твоего похода со мной… — Нет, даже не проси! — возмущенно воскликнула она, но я уже вставал на колени, складывая руки перед собой в молитвенном жесте. — Прошу, Дабри, — прошептал я, делая щенячьи глазки и умоляюще смотря снизу вверх. Девушка протяжно застонала и запрокинула голову, страдальчески обхватив ее руками.