ЧанБин и тест на ориентацию

Чан заходит в свою комнату, захлопывая дверь и через пару мгновений оттуда раздается раскатистый смех. — Прекрати ржать! — обиженно кричит ЧанБин, сидя на кровати Чана, руки судорожно сжимают простынь, обмотанную вокруг тела. — Что тут смешного, я не пойму? — Прости-прости-прости, — тараторит Чан, пытаясь сдержать очередной приступ смеха. — Но это очень смешно. — Ничего подобного! В конце концов, я не для себя это сделал, а для тебя. Если бы я знал, что будет такая реакция, я бы не позорился. — Прости, — снова повторяет Чан и поднимает руку, чтобы убрать челку ЧанБина, что лезет в глаза из-за того, что на нём ободок с кроличьими ушами. Блять! Чан невольно цепляется взглядом за этот ободок и снова сгибается в приступе смеха. — Ладно, я понял! — кричит ЧанБин и встаёт с кровати, направляясь к двери. Свободный конец простыни тянется за ним по полу. — Больше никогда не сделаю ничего подобного! — А ну, стоять! — раздается на всю комнату, когда ЧанБин успевает сделать всего три шага. Нога Чана припечатывает к ламинату ткань и простынь вырывается из сжимающих её пальцев, оголяя тело, которое Чану так нравится. Боже, да он молиться на него готов. Простынь падает на пол. ЧанБин застывает на середине комнаты, покрываясь краской от шеи до кончиков ушей. Руки дёргаются, чтобы прикрыть ягодицы, но Чан успевает разглядеть то, что там было. — Это что такое? — он идёт к ЧанБину, что застыл статуей, и пытается убрать его руки, потому что ЧанБин сопротивляется. — Это что, хвост???? — Нет! — придушенно пищит ЧанБин и поворачивается к Чану лицом. — Тебе показалось. Он наклоняется и хватает простынь с пола, пытаясь замотаться в нее снова, но дрожащие руки соскальзывают и нога Чана всё ещё прижимает свободный конец. ЧанБин дёргает ткань, но она так и не поддается. — Не дам, — говорит Чан и забирает простынь из рук ЧанБина, бросая её на пол возле кровати. — Опять ржать будешь? — спрашивает ЧанБин. Он уже не пытается как-то прикрыться, просто стоит, опустив голову и вперив взгляд в пол. — Я старался, а ты… — Радость моя, — зовёт Чан и подходит к младшему, обнимая его за талию. Губы целуют в кончик носа, в лоб и, наконец, в губы. — Я больше не буду смеяться, правда. Это я просто от неожиданности. Мне все очень-очень нравится. — Правда, нравится? — Очень! Чан поворачивает ЧанБина к себе спиной и касается рукой кроличьего хвоста, что нагло торчит между аппетитных половинок. — Он на пробке? — спрашивает Чан, пропуская нежный мех между пальцами. — Ага, — отвечает ЧанБин поправляя сползающие с головы уши. — Это комплект. — Тебе идёт. — Спасибо. Чан слегка тянет хвост к себе и тут же отпускает обратно. Пробка втягивается внутрь. ЧанБин дёргается. Чан снова тянет. — Хё-ё-ён, — просяще ноет ЧанБин, — хватит дразнить. Я и так, пока растягивал себя, чуть не кончил. — Как скажешь, — соглашается Чан и убирает руки от ЧанБина, сцепляя их в замок сзади. — А что дальше по плану было? — Эмммм… — ЧанБин запускает пятерню в волосы и устраивает на голове беспорядок, чуть не уронив ободок с ушами. — Не было никакого плана. — Не было? — Неа. — Тогда, может, экспромт? ЧанБин улыбается хитро и идёт к кровати. Он встаёт в коленно-локтевую, прогибаясь в пояснице и призывно виляет задом, украшенным пушистым хвостом. Чан судорожно сглатывает. — Зайчик мой, — тихо говорит он и идет на зов, не отрывая голодного взгляда от манящей округлости. — Кролик, — поправляет ЧанБин, хмыкая. — Что? — тупит Чан. — Кролик, а не зайчик. Это разные животные вообще-то. — Как скажешь, — Чан останавливается рядом и снова тянется руками. Такого ЧанБина он ещё не видел. Его хотелось сначала облизать, а потом сожрать. В паху ныло и давило так, что казалось, ещё мгновение и искры из глаз посыпятся. — Я могу его вытащить? — Кого? Хвост? — Да. — Если ты не собираешься меня трахать вместе с ним, то вытаскивай. — Звучит как вызов. — Я пошутил. — А я нет. — Мы никогда такого не делали, — голос ЧанБина звучит растерянно и немного удивлённо. — Хочешь попробовать? — Хочу. Можно? ЧанБин кивает. Чан садится перед его лицом и кладет руку ему на щеку, оглаживая ее подушечкой большого пальца. — Я безумно люблю тебя, радость моя. И не потому что ты позволяешь мне все, на что разыгрывается моя фантазия, но и просто потому что ты такой. Невероятный. — Я знаю это, Чанни, знаю. Но сейчас мне и самому интересно это почувствовать. — Тогда… Чан быстро сбрасывает одежду и садится позади ЧанБина. Он тянется за смазкой, что лежит на покрывале, и капает на пальцы нужное количество, растирая ее, нанося более равномерно. Он берет пробку за основание, сразу под меховой вершиной, и оттягивает ее слегка в сторону, чтобы было удобнее. Чан оглаживает кончиком смазанного пальца краешек дырочки и проталкивает его аккуратно внутрь. Он думал, что будет сложно, но нет, палец легко проходит до конца, не встречая почти никакого сопротивления. Чан понимающе хмыкает — кто-то хорошо постарался с растяжкой. Поэтому он добавляет ещё один палец без задержек. Тот проходит уже труднее, но это ненадолго. Третий заставляет постараться, чтобы не навредить, но в итоге работа выполнена. — Я никогда не был растянут настолько сильно, — говорит ЧанБин приглушённо. Его голова тонет в подушке, в которую он уткнулся, пока терпел этот долгий процесс растяжки. Под его животом мокрое пятно значительных размеров. — Давай, Чанни, не тяни, я всю простынь уже заляпал. — Секунду, мой хороший, — Чан гладит поясницу парня чистой рукой, а второй придерживает член, направляя в растянутую дырочку. — Я вхожу. Это стоит небольших усилий и его член слегка плющится, когда проходит рядом с широкой частью пробки, но в конце концов он проталкивается до конца, выдыхая от облегчения. Капля пота срывается и стекает вдоль позвоночника, ныряя между ягодиц. — Бинни, ты как? ЧанБин распахивает глаза, что держал до сих пор зажмуренными. — Это непередаваемое ощущение. Но мне нравится, продолжай. — Хорошо. Но ты должен сразу сказать мне, если почувствуешь дискомфорт или боль. ЧанБин кивает и искусственные уши на его голове начинают мотаться, норовя сорваться совсем. Не то, чтобы кто-то был против, жёсткий ободок уже успел натереть нежную кожу за настоящими ушами. Чан наклоняется и целует спину, слизывая бисерины пота. Мажет языком по позвонкам, легонько прикусывая кожу в районе лопаток. Первый толчок он делает максимально аккуратно, медленно, чем бесит ЧанБина до мата в приказной просьбе. — Да быстрее уже, Чан, я же, блять, не хрустальный, ничего мне не будет, ну! Чан слушается и в следующий раз входит резче. В глазах темнеет от резкого давления на член, но это так бесподобно ощущается, что хочется остаться в этом моменте на час как минимум. Жаль, что их тела к этому не готовы. Чан входит и выходит в резком рваном темпе, дыхание вырывается сквозь стиснутые зубы со свистом. ЧанБин стонет и бодает опущенной головой подушку, сжимая свободные края кулаками. Чан протягивает руку и берет член ЧанБина в кольцо, размазывая собравшуюся каплю предэякулята указательным пальцем. Этого ЧанБину достаточно - он крупно вздрагивает и на мгновение напрягается, чтобы потом излиться на чужие пальцы и многострадальную простынь под ним. Анальные мышцы сжимаются, от чего Чану даже немного больно. Он с трудом делает ещё несколько фрикций и замирает, выплескиваясь внутрь и стискивая свободной рукой кожу на пояснице. Чан выходит не спеша, оставляя на месте пробку, которая не даёт сперме просочиться наружу, целует напоследок мягкие ягодицы и отстраняется, садясь рядом с ЧанБином на пятки. Того просто размазывает по кровати — колени разъезжаются и он падает на живот с тихим стоном. — Это было… необычно. — Необычно «хорошо» или необычно «плохо»? — Необычно хорошо, — ЧанБин переворачивается на спину, задевая при этом пробку. Он морщится, но при этом не делает ничего, чтобы от нее избавиться. Чан ложится рядом и просовывает руку под ЧанБина, находя пробку на ощупь. — Не трогай, а то выльется все. — Хочу посмотреть, — просит Чан, играя бровями. — Что посмотреть? — Как будет вытекать. — Как будто ты этого никогда не видел. — С пробкой никогда. — Ох, — ЧанБин кряхтит, но переворачивается обратно, прихватывая с тумбочки салфетки, которые сует в руки Чана. — У нас тут и так все мокрое, не будем делать ещё хуже. Тот молча соглашается, держа салфетки наготове, и медленно вытаскивает пробку, второй рукой оттягивая ягодицу в сторону... - Насмотрелся? - спрашивает ЧанБин уже порядком устав от этой позы. - Ага. ЧанБин снова падает на кровать спиной и тянет к себе Чана. Тот с готовностью укладывается на чужую широкую грудь, прижимаясь к ней щекой. - Хён..., - говорит ЧанБин через некоторое время, что они проводят лёжа в молчании. - Ммм? - мычит вопросительно Чан, вырисовывая пальцем одному ему понятные узоры вокруг чужого соска. - Наше знакомство так странно началось и мы вошли в отношения, будучи к ним совершенно не готовыми, - ЧанБин убирает Чану волосы со лба и оставляет на нем невинный поцелуй. - При этом у тебя уже были чувства ко мне, а я так вообще видел тебя третий или четвертый раз в жизни. Но, знаешь, время, что мы провели с тех пор вместе, для меня очень ценно. Не только потому, что ты отличный любовник, но ещё ты замечательный человек и мне кажется, что я в тебя влюбился. Чан поднимает голову и смотрит на ЧанБина, хлопая глазами и выглядя при этом достаточно глупо, но чрезвычайно мило, чтобы губы ЧанБина растянулись в счастливой улыбке. Он тянется к Чану и затягивает его в нежный поцелуй, громко и показательно чмокая в губы конце. - Люблю тебя, солнце, очень сильно люблю.