WRYYYYYYYYtober

— Томас, можно спросить? — Да, конечно.       В отличие от её тётушки, Томасу нравилась любознательность Трэи. Не так. Ему нравилось отвечать на её вопросы. Это всегда было что-то, на что он знал или мог найти ответ. При этом эльфийка всегда умела выдержать границы, её любопытство если и переступало черту, за которой начиналось слишком личное, то всегда от незнания, а не целенаправленно. — Ты волшебник, но сражаешься в ближнем бою, так? — Верно, — кивнул парень. — Так почему у тебя такие длинные волосы? Тебе же явно неудобно!       Томас усмехнулся. В своём умозаключении Трэя была не так уж и не права. У парня была довольно нетипичная причёска в виде достававшей до поясницы гривы цвета спелой пшеницы. Как правило, максимум, что он с ней делал — это собирал в высокий хвост, либо позволял Жанне или Аликии заплести косу. У последней с причёской Томаса, кстати, были весьма противоречивые отношения. С одной стороны, обладавшая обширными познаниями о типах волос и причёсках эльфийка не могла отрицать, что это выглядело красиво. С другой стороны, её буквально передёргивало от того факта, насколько наплевательски Томас относится к своим волосам. Помнится, когда она узнала, что парень перед некоторыми заданиями мыл голову шампунем, разбавленным на две трети зельями устойчивости к огню и кислотам, то чуть его не придушила… — Да, не без этого, — не стал отрицать Томас. — Так почему бы тебе не подстричься?! — Не могу.       Трэя в удивлении слегка наклонила голову на бок. — Как это?       Томас усмехнулся вновь. — Когда-то я заключил с одной своей хорошей подругой пари. Я проиграл и её условием было, чтобы я не стриг волосы до определённой длины. Срок обозначен не был, поэтому вот уже четвёртый год всегда существует вероятность, что меня со спины могут принять за девушку.       Объяснение внесло ясность, но не уменьшило удивления Трэи. Теперь его источником была не сама проблема, а то, с какой лёгкостью Сойер рассказывал о её происхождении. Разве это не должно быть болезненным воспоминанием? Если только не… — Так так спокойно к этому относишься… Похоже, что ты в очень хороших отношениях с той, кому проспорил… — А может, я просто смирился за эти годы? — хитро прищурился Сойер. — Но ты права, я… Очень дорожу дружбой с ней.       Трэя рассмеялась. — Что? Я опять что-то не так сказал? — Нет, нет! Просто… Это довольно забавно, учитывая то, что сейчас ты не заключаешь пари и отказываешься играть в карты на деньги.       Томас улыбнулся. — А это ещё одна причина, по которой я так ценю свою подругу. Она показала мне особенности моей удачи. — Особенности удачи? — Ну да. Как только я пытаюсь использовать свою удачу в корыстных целях, вроде азартных игр или таких вот пари, она сразу показывает мне средний палец.       Во взгляде Трэи мелькнуло понимание. В культуре воров существовало похожее суеверие: если считаешь себя везучим, не забывай быть умеренным в своих требованиях. Удача не любит слишком жадных и потому наказывает с максимальным злорадством. Томасу, правда, знать об этом совершенно ни к чему.       Пускай продолжает дальше считать, что у неё клептомания. — Можно ещё вопрос? — Валяй. — А если бы ты выиграл то пари… Каким было твоё условие?       Губы Томаса вновь раздвинулись в усмешке. — Она должна была весь следующий день ходить в платье горничной.       Не ожидавшая такого Трэя молчала некоторое время, после чего медленно изрекла: — Ты… Странный.