Там, где никогда не бывает солнца

****

       «Ты должна быть лучше остальных! Не равняйся на других! Ты стоишь намного выше!»        «Не водись с ними! С такими неудачниками тебе не по пути».        «Девяносто восемь баллов!? Должно быть все сто! Посиди и подумай над своим поведением! Неблагодарная девчонка!»        Каждый день... она слышала это с самого детства. Снова и снова, какая бы тема не поднималась при разговоре с родителями, все сводилось к гневно скрипящей, повторяющейся пластинке.        «Должна! Нельзя! Лучше!»        Пропитавшие уши и рассудок, слова никак не выходят из головы.        Они были единственным, что связывало её с этими прогнившими, постоянно кричащими на все людьми, зовущими себя хранителями детских достижений. Когда на деле она ничего не знала о них. Незнакомцы, играющие в "семью".        Темная комната со скрипящей дверью, всегда закрывающаяся перед её лицом, высоко поднятый ремень и порция новой ругани.        «Ты — никто».        — Неправда! — до боли сжав кулачки, сопротивлялся маленький ребенок. — Почему вы так говорите? Меня зовут Гончик, я не никто!        Но всегда проигрывал.        И снова раздавался скрип закрывающаяся перед носом двери.

****

       «Оставили надежду всяк сюда приходящие»        — Идиотка!        —Коза!        — Дура!        Крики, пронзающие тишину дремлющего, безразличного вечера, окутанного туманом и сгущающимися над разрушенной башней тучами, стали привычным, обыденным явлением. Ругающиеся из-за очередного пустяка девушки. Одна, в безупречно чистом, опрятном по всем правилам и идеалам перфекционизма, черно-белом костюме, сложила на груди руки и высокомерно, агрессивно настроено сверлила вторую, выглядевшую как противоположность первой. В растрепанной, гавайской рубашке с несколькими отстегнутыми пуговицами и грязных брюках, она придерживала лямки рюкзака и недовольно атаковала соперницу.        — Да иди ты к черту, Гончик!        — Сама проваливай! — гневно отозвалась девушка в костюме.        Рядом, придерживая раскрытой ладонью пластиковый стаканчик с неизвестным составляющим, сидела на полуобрушевшейся балке Зума и без всякого интереса наблюдала за ссорой, прекрасно понимая, чем все закончится. Холодные пальцы свободной руки, спрятавшиеся в рукаве мешковатого, слишком большого для неё свитера, протерли красные, засыпающие глаза. Появившаяся из неоткуда чужая ладонь схватила её за запястье. Зума подняла взгляд, и на землистого цвета лице засияла счастливая улыбка.        — Приветик.        Остановившаяся перед ней девушка ответно кивнула, стягивая с плеч рюкзак. В её синеватых от растекшихся чернил руках появился контейнер для пищи.        — Вот, как я писала, — она вложила прозрачную коробочку в ладонь шатенки. — Сколько суматохи с этим твоим переездом. Даже поесть нормально не можешь.        — Зато у меня есть ты, — весело хихикнула Зума, открывая контейнер с все еще теплой, вкусно пахнущей едой. — Святые пельмени!        — Ага, как ты любишь, — улыбнулась Рокки [пришедшая девушка] и настороженно спрятала руки за спиной. Карие глаза отвелись в сторону.        — Вкусненько, — беззаботно заметила шатенка, поглощая первый кусочек. — Однако, — её миролюбивый взгляд помрачнел, и в глубине зрачков вспыхнуло спокойное, невозмутимое подозрение, — как давно ты начала писать конспекты?        — К-конспекты?        Вздрогнувшая нижняя губа выдала в глазах девушки проснувшийся страх. С без того сероватых щек сошла вся краска. Пальцы больно сжались, а отведенный вправо взгляд боязливо, неловко прищурился.        Тревожно, сочувственно улыбнувшись, Зума потянулась и, не встретив сопротивления, мягко достала ладошку Рокки. Пальцы той покрывали густые, зеленовато-синие чернила, растекшиеся по запястьям и тыльной стороне ладони. Приподняв руку к своему носу, Зума принюхалась и уверенно произнесла:        — Ручки, которыми ты пишешь, не пахнут ежевикой, — проницательно покачала головой девушка. — А вот эти — да. К тому же, ты никогда так много не писала, чтобы настолько измазюкаться. Чтобы ты сделала конспект — скорее Россия перестанет верить, что Ленин жив... И да, купленные и подаренные мной ручки качественные и не протекают. И пахнут они сиренью.        — Это... просто... — тихо отозвалась Рокки, не смея поднять взгляд.        — Над тобой опять издевались эти уроды? — раздраженно, но с теми же спокойными, уверенными глазами фыркнула Зума.        — Я сама виновата...        — Не позволила списать на контрольной? — злобно усмехнулась шатенка. — Хороша вина!        Рокки вздрогнула. Вцепившиеся пальцы Зумы сильно сжали её ладонь.        — Не трогай их... Ничего им не говори... — зажмурившись, просипела жертва школьной травли с просьбой в прикрытых глазах, — потом они ведь... над тобой снова будут издеваться.        Ярко-лаймовые, точно чешуя дракона, глаза посмотрели на стоящую перед ними, побледневшую девушку. В глубине зрачков собралось столько несвязанных между собой эмоций, что они могли наполнить целый океан. Ненависть, сожаление, одиночество, любовь, изумление, нежность, тоска, гордость... Бескрайний круговорот. Однако, в пучине даже самой густой и безжалостной бури всегда будет виден свет маяка. Так и в глазах Зумы.        И этим самым маяком были сметение, уважение и непонимание.        Она отпустила ладонь Рокки и, завернув руки к затылку, точно загорала на весенней травке, отстраненно и ясно ответила:        — Они и так меня повсюду подстерегают, — брови приподнялись, и девушка пожала плечами. — Хуже не станет.        Рокки помрачнела. Упавшие руки прижались к бедрам, и синие пальцы согнулись в кулаки.        — Опять из-за?...        — Пх, — усмехнулась Зума и вдруг сделалась очень серьезной.        Пластиковая вилка с проткнутым пельменем слегка вздрогнул в её руке. Отложив контейнер с ужином, девушка сложила пальцы домиком и опустила взгляд.        — Есть проблема поважнее.        — Что такое? — опасливо отозвалась Рокки, присев рядышком.        — Да я сама не понимаю, — мрачно улыбнулась Зума. — Кажется, меня переводят в другую школу.        — Но! — ужас застыл в карих глазах. — Но ты сказала, что вы не так далеко переезжаете!        — Я тоже так подумала... — закрыла глаза Зума, пытаясь собраться с мыслями. — Секретными переулками добираться всего на десять минут больше. Но мать и слушать не хочет.        — Неужели она...?        — Насчет травли и драк? Она давно знает. Здесь явно другая причина. Думаю, она заподозрила насчет наших отношений.        — Я думала, что нравлюсь ей, — слабо улыбнулась Рокки.        — Как моя подруга — да, но девушка... — шатенка замялась.        — Мы ведь сможем видеться?        — Что за глупый вопрос? Сейчас лето, — Глаза Зумы наконец открылись. — Это только ты в частную школу во время каникул ходишь. А осенью... пх, помнишь, для "Потерянных" нет ничего невозможного. Все невозможное с нами уже случилось.        Спокойствие, теплой волной исходящее с её насмешливых слов, заставило улыбнуться и обрести уверенность на сердце.        — Ты всегда можешь положиться на меня.        Положив руку на испачканную ладошку Рокки, шатенка подняла её и прижала к уху. Соскочившие локоны длинных, пахнущих плесенью и лужами, коричневых волос оплели холодные, разбитые в кровь пальцы Зумы. Кожа, немного грубоватая, с неглубокими ранками в уголках ногтей и крохотными родимыми сероватыми пятнами, теплая и приятная, согрела её холодное тело. Она прикрыла глаза и прислушалась.        — Тук-тук-тук, — прошептали суховатые губы. — Слышно, как кровь бежит по телу... У тебя такой красивый пульс.        Замеревшая Рокки добродушно улыбнулась.        Умиротворение парочки прервал резкий, громоподобный крик. Шатенка оторвала ладошку возлюбленной от уха и посмотрела на поссорившихся особ.        — О, ты посмотри! Наконец успокоились.        Обычно заканчивающаяся на громком словечке, ругань утихала, но сегодня был иной случай.        Девушка в гавайской рубашке с льющимися из глаз слезами выбежала из заброшенной башни. Вторая скверно фыркнула, отвернулась и, громко топая, ушла в противоположную сторону.        — А, кажется, нет. Давно они так не ругались, — Зума потянулась вверх, разминая затекшееся тело.        Рокки привстала и подняла руку.        — Пора за работу.        — Ага, — хищно улыбнувшись, шатенка дала оглушительной пять и, обменявшись понимающими взглядами, они разошлись в разных направлениях.

****

       Ускользающий сигаретный дымок пробежал по идеально белому воротнику и устремился к темнеющему небу. Прислонившись спиной к грязной, разукрашенной граффити, стене Гончик докуривала вторую дешевую сигарету. Поднимающаяся пелена вырвалась из легких и закружила над облаками. Первый, дымящийся окурок лежал у вычищенных ботинок.        Тихо, незаметно подошедшая Рокки осторожно остановилась рядышком и протянула пластиковый стаканчик, каких Зума таскала пачками, с черной, горячей жидкостью.        — Что это? — раздражительно отозвалась Гончик, затоптав новый, упавший на каменную россыпь окурок.        — Кофе, — добродушно улыбнулась пришедшая. — Из моего термоса.        — Спасибо, — девушка поправила прядь упавших темно-коричневых волос, собранных в простой, аккуратных хвост, и приняла напиток.        — Курить вредно, — ненароком произнесла Рокки, наблюдая, как Гончик протирает рукавом пиджака лицо.        — Тогда скажи Зуме не пить пиво, — хищно усмехнулась та.        — Я пыталась... — карие глаза обратились к земле. — но она очень упряма. А надавить я не могу...        — Тебе повезло, что Зума знает свою меру. Попробуй предложить больше, врежет любому.        — Да, она такая, — умиротворенно промурлыкала сероволосая девушка.        Гончик насмешливо фыркнула, глотнув уже немного остывший напиток. Простосердечность и добродушие, ясно звучащие в голосе Рокки, действовали на неё успокаивающе. Каким бы сложным и взрывным не было настроение, одно только слово этой удивительно милой девушки помогало взять себя в руку и обдумать поступки с другой стороны. Без присутствия Рокки она бы давно психанула и навсегда покинула башню. Подняв голову к небу, Гончик вдохнула полной грудью и пробормотала:        — Звезды.        — Что? — улыбнулась подруга, любопытно посмотрев вверх.        — Правда в том, — Гончик снова отпила кофе, — что отсюда никогда не видно звезд.        Рокки по-детски склонила голову и, подняв синий указательный палец, тыкнула им на небо, полное туч. Она сделала несколько круговых движений, пытаясь отыскать сияющие точки. Но их не было. Открытый горизонт всегда заволакивала пелена.        — И солнышка, — задумчиво кивнула она.        — Нет, оно бывает, — возразила Гончик, повернувшись к ней.        — Всегда знойное, дымящееся... Это ненастоящее солнце. Оно должно быть теплые, ярким! — Рокки прикрыла глаза и вскинула ладошки к небесам. — К тому же, солнышко ведь тоже звезда, верно? А их не видно. Никогда. Здесь никогда не бывает солнца.        Напряженное молчание осело на губах перфекционистки. Достав новую сигарету, она настойчиво посмотрела на рядом находящуюся девушку и наконец спросила:       — Как ты стала "Потерянной"?        — Такое чувство, будто ты всегда хотела об этом спросить, — Рокки опустила руки и завернула их за спину.        — Да, — призналась Гончик.        — Ничего необычного. Девчонки заперли в туалете, назвав это "уроком жизни", и превратили мои внутренности в кашу, — её невозмутимый голос, будто такое в самом обычном порядке вещей, ввел курящую девушку в ужас. Взгляд остановился на одной точке, сигарета сдавилась между пальцев. — Они часто меня избивали и издевались, но так далеко никогда не заходили. Разрыв селезенки, — Рокки положила палец на нижнюю губу, — обильное внутреннее кровотечение, повреждение тонкой кишки, печени, брюшных мышц... — она приподняла вверх толстовки, обнажая бледную, сероватую кожу живота и выступающие, хирургические шрамы. — Зуме в тот день... так хотелось в туалет, что она без раздумий выбила дверь. Крючок был слабоватым и слетел. Я... почти ничего не чувствовала, теряла сознание, но отлично помню её ужасно напуганный, парализованный и полный безумия взгляд. Она подняла такой переполох! И... спасла мне жизнь. Как сказали врачи, мне оставалось семь-десять минут... А тем девочкам все сошло с рук.        — Почему!? — невероятно возмутилась Гончик, сжав кулаки.        — Влиятельные родители. Коррупция повсюду, что поделать... Однако Зума, узнав об этом, не смогла смириться. Сначала подралась с теми девчонками, потом устроила истерику директору, учителям и даже полиции, — Рокки сжала локоть второй рукой. — Зря она это сделала... потом... из-за меня... её начали гнобить. Она долго молчала, но однажды я увидела на шее синяки. Вся школа узнала, что Зума из скверной семьи, постоянно подкалывают и буллят из-за любой мелочи. А я... ничего не могу сделать, — она прижала ладонь к лицу. — Однажды мы остались убирать класс, и хулиганы поджидали нас у поворота. Их было так много... Зума пыталась дать отпор, но... в толпе у неё нет шансов. Нам пришлось бежать. Тогда просто из неоткуда появилась Скай и сказала такую странную фразу... «Как давно вы оставили надежду?». Это была первая наша встреча. Что ответила Зума, я не помню, но нас укрыли в этой заброшенной башне, — Она с нежностью посмотрела на возвышающуюся фигуру и положила ладошку на её стену. — Это место... особенное. Оно так понравилось нам, что мы не смогли не прийти сюда снова, — карие глаза опустились. — Мне так стыдно... если бы не я, Зума...        Гончик напряженно молчала. Сигарета, раздавленная между двумя пальцами, истлела, так и не достигнув легких. Поправляя рукава костюма, она нервно теребила кусочки ткани, не зная, не понимая, какие слова вообще может подобрать к рассказанной истории. Ненависть, гнев, сожаление, чувство холодной мести не отпускали рассудка. Хотелось набить морду всем на свете. Особенно тем высокомерным идиоткам. Но стоило заглянуть в добрые, карие глаза Рокки, наплывшая волна злости ослабевала и оставляла сердце.        «Почему... — ошеломленно, сломленно подумалось ей, — как она может оставаться такой спокойной, такой доброй...?»        Поймав непонимающий взгляд подруги, жертва издевательств слабо улыбнулась, взмахнув рукой по серым, неестественным от рождения волосам. В бледном, угасающем свете вечернего неба открылось её всегда спрятанное, миловидное личико. Суховатая кожа, покрытая множеством крошечных, серых родинок и небольшим родимым пятном в области левого глаза, сияли неизвестным, легким блеском. Губы, обкусанные и дрожащие, простодушно приподнялись в счастливой, невинной улыбке. Она была прекрасна. Как сошедший с небес ангел.        — Знаешь, звучит очень странно: «Как давно вы оставили надежду?» — медленно, сладко растягивая каждое слово, прошептала Рокки, легко махнув головой. — Зачем нужна эта фраза? И каким должен быть на неё ответ?        — Это своего рода пароль.        Гончик бросила остаток истлевшей сигареты и вложила в перепачканные ладошки Рокки пустой пластиковый стаканчик.        — Скай — удивительный и странный человек, — продолжила она, посмотрев на месиво туч. — Обнаружив предполагаемую "потерянную" душу, появляется в самый критический момент и задает этот вопрос. Что-то вроде проверки, насколько отчаяние пропитало сердце человека. Услышав ответ "недавно" или около того, она оставляет его. Считает, есть шанс вернуться к нормальной жизни. И, конечно, продолжает наблюдать со стороны, чтобы во время помочь. Другой ответ: "давно" или "всегда" выводят из неё все сомнения.        — Выходит... хм, интересно... — Рокки приложила пальцы ко лбу. — Что было бы, ответь Зума "недавно"?        — Она бы так не сказала, — уверенно хмыкнула Гончик.        — Почему? — удивленно распахнувшиеся карие глазки обратились к девушке в костюме.        — Ты не знаешь? — растерянно отозвалась та, поежившись и скрестив руки на груди. — Нет, ты не можешь не знать. Даже если просто подозреваешь, — Гончик прикусила губу. — Маршалл и Зума — старые знакомые. Эта дурында в гавайской рубашке... называет её "безнадежным человеком". Дело не в том, что на неё нельзя положиться, — торопливо уточнила она. — Сама Зума не может довериться другим. Она уже смирилась. В её глазах и душе нет никакой надежды.        Рокки понимающе, грустно улыбнулась, собрав пальцы в замок.        — Ты ведь знаешь... — добавила перфекционистка, — Зума не побеждала ни в одной драке.        — Не верю, — спокойно сказала сероволосая девушка, уверенно и мило склонив голову. В её словах не было и тени сомнения. — Никогда не поверю, что в Зуме нет надежды. Отчаявшийся человек другой. Он бы не стал из раза в раз вступать в драку, зная, что никогда не сможет одолеть своего противника. Просто никто из вас не пытался понять, что творится на сердце Зумы. Отчаянно сражаться, защищать дорогое и не терять своей чести — вот её надежда.        «Возможно... ты права, — подумала Гончик, слабо, понимающе улыбнувшись. — Однако ты все еще не разглядела одну истину: в самой Зуме действительно нет надежды. Потому что её надежда находится в этих добрых, красивых глазах».        Заметив задумчивость подруги, Рокки посчитала это подходящим моментом отвести тему. Она пришла сюда для другого, верно?        — А как ты стала "Потерянной"? Кажется, с этим связана Маршалл?        Перфекционистка коротко кивнула, намереваясь достать новую сигарету. Однако, повертев коробку в раскрытой ладони, она засунула пачку обратно в карман пиджака. С одной единственной оставшейся сигаретой внутри. Отвращение, появившееся в глубине глаз Рокки, подействовало на девушку тревожным звоночком.        — Долгая история, — пожала плечами она. — Неприятная.        — Почему вы поссорились? — аккуратно подступая к важной теме, тревожно спросило сероволосое, солнцеподобное чудо.        — Маршалл сказала, что я слишком компульсивна! — раздраженно отозвалась Гончик, нахмурив брови. — Она постоянно выводит меня! Одно слово, и я злюсь на эту дуру.       Рокки терпеливо кивнула.        — Ненавижу это. Постоянно отмечает мои недостатки и насмехается, что бы я не сделала! Это неправильно, тут слишком много, здесь мало. А сама! Расхристанная, неопрятная, грязная. Меня выворачивает от одного её вида. Эти крашенные черно-белые волосы, глупая улыбка! Нам невозможно ужиться в одном месте.        — Но раздельно вы никогда не приходите, — мягко отметила подруга.        — Да к черту, — косо глянула Гончик. — Без неё... это место теряет всякий смысл.        — Маршалл — хороший человек, — уверенно кивнула Рокки. — Конечно, у неё много недостатков. Но она искренне беспокоится о тебе. Вы ведь просто не можете друг без друга.       — И оттого она бесит меня больше! — руки девушки затряслись.        — Помирись с ней, — просто, без лишних слов улыбнулась первая.        — Но как?! — надежда и отчаяние смешались в глазах перфекционистки несочитаемым коктейлем. Она резко подняла голову и настойчиво обратилась к подруге.        — Вот так!        Быстро, неестественно для своих плавных и спокойных движений, Рокки шагнула вперед. Всего несколько каких-то сантиметров, и кончик серого носа прикоснется к щеке. Гончик сжала кулаки и машинально отступила в сторону. Однако резкая натура Рокки сменилась на привычное добродушие. Она протянула вперед руку и вытянула мизинчик.        — Все просто, — хихикнула девушка.

****

       — Хо-хо-хо, — внезапно раздавшийся причудливый смех оказался ознаменованием появления Зумы из теневой завесы башни. — Крутая пару дней назад была драка, да? — девушка завернула руки за голову и подошла к свернувшейся у подножия стены подруге. — Счет сто пятнадцать — ноль. Победа, пожалуй, не на моей стороне. А что насчет твоих успехов? — она низко наклонилась и фыркнула. — Одна победа на стороне врага, двадцать три на твоей. Знаешь, как тебя зовут? "Непобедимая дочь генерала". Давай проверим, так ли это! — Зума хищно улыбнулась. — Устроим тренировочный бой?        Громкое, эффектное появление шатенки не осталось без внимания. Прижавшаяся к стене калачиком, Маршалл подняла непонимающий взгляд. Слезы оставались дрожать в уголках её глаз, дрожащие щеки и губы выдавали искреннюю истерику. Но вот она без доли сомнения вскочила, сжала кулаки. Пламя в её сердце не угасало даже в самые сложные минуты. Зума довольно провела рукой по волосам и скинула с плеч рюкзак.        — Наш счет: тридцать два — ноль, — напоминала Маршалл. — Не боишься снова проиграть?        Безумный огонь пробежался по ярко-лаймовой кромке, предвещая что-то очень нехорошее, и шатенка громко засмеялась.        — Должна же я когда-то выиграть!        Она резко подскочила и замахнулась, но отскочившая в сторону Маршалл действовала быстрее. Промах. Ноги заскользили по мокрой траве. Едва увернувшись от ответного кулака, Зума быстро повернулась и ударила ногой. Легко прикрывшись руками, противница взмахнула растрепавшимися волосами и присела, ускользая от последовавшего вихря. Маршалл действовала, словно боевая кошка, без единого просчета. Подскочила и точным ударом пронзила открывшийся живот Зумы. Выдохнув, шатенка зажмурилась и наклонилась. Противница встала и единственным взмахом повергла согнувшуюся к земле.        «Вот она — сладко улыбнувшись, пронеслось в голове побежденной. — сила дочери настоящего генерала. Тот уровень... о котором я только могу мечтать... как хорошо...».        Безвольно падающая голова, смирившаяся с поражением, выглядела удивительно счастливой. Потемневшие, серовато-желтоватые глаза на короткий миг потеряли всякую жизнь, и шатенка показалась не больше, чем измученным, простым, грязным трупом. Стремящееся к земле тело обмякло. Длинные волосы закрыли половину обескровленного, неожиданно безмятежно спокойного лица. И только хищная, довольная улыбка выдавала в уставшей плоти громко бьющееся сердце.        Мертвый взгляд встретился с появившимся совсем недавно граффити, и зрачок, безумно расширившийся во время драки, налился новой силой.        «Оставили надежду всяк сюда приходящие».        — Скай... — неуловимо прошептали обескровленные губы. — Кто же... Вы на самом деле такая...?        Приготовившаяся к удару с землей, Зума с удивлением обнаружила появившиеся, придерживающие её спину теплые, надежные руки.        — Никакого у тебя настроения, да? — скучающе просипела она. — Так быстро завершать битву... Еще и потом ловить меня. Как-то несерьезно.        Маршалл умиротворенно улыбнулась, помогая подруге подняться.        — Не хочется, чтобы кое-кто ударил меня книгой по голове, если ты стукнешься.        Девушка в расхристанной, яркой гавайской рубашке помрачнела, прижав испачканную руку к плечу. В уголках глаз снова вспыхнули крупные слезы. Заметив нахлынувшую на Маршалл боль, поднявшаяся Зума кивнула на лежащий у выхода рюкзак.        — Пиво будешь?        Умиротворенная картина угасающего за пределами башни города, готовящегося к сну, заставила зевнуть. Многочисленные желтоватые огоньки один за других растворялись в темноте. Время клонилось к полуночи.        Маршалл поморщилась.        — Какая идиотка.        — Кто? — нахмурилась Зума.        — Гончик... — Горький ком застрял в горле девушки. — ты... да вы все! Просто все идиотки!        — Попридержи язык! — фыркнула шатенка, сжав кулаки, точно готовясь к новой битве. — А Рокки!?        — Все, кроме Рокки, — прижав руку к зажмурившимся глазам, просипела Маршалл.        — Вот и отлично, — успокоилась Зума.        — Почему всегда так получается? — неожиданно громко заревела подруга, вытирая полившиеся слезы, но на их месте появлялись все новые.        Вздрагивающее тело опасно покачнулось. Маршалл не сдержалась. Раскрывшиеся руки обвели плечи Зумы в крепкие, жаждущие утешения объятия. Испуганная, отяжелевшая голова низко опустилась. Горькие слезы заструились по мешковатой кофте, попадая за капюшон.        — Почему... почему всегда так получается? — повторилась девушка, пальцами вжавшись в плечи Зумы.        Шатенка зажмурилась от нахлынувшей волной, сильной боли. Полученные в многочисленных драках, скрытые ото всех, особенно от Рокки, раны открылись. Хотелось закричать и оттолкнуть подругу. Но Зума не могла себе этого позволить.        — Тише, тише, — похлопала она вздрагивающую спину девушки и приобняла в ответ, — все будет хорошо, глупышка.        — Ну почему я влюбилась в такую дуру? — всхлипнула, не унимаясь, Маршалл. — Почему так сложно принять свои чувства? Мой отец — погибший при выполнении миссии генерал Канады. Очень храбрый и сильный человек. А я... влюбилась в девушку! Почему... зачем... я назвала её компульсивной...! Я ведь не хотела обижать её...        Утешающе похлопывая ревущую подругу по плечу, Зума смотрела на небо, представляя грустную мордашку Рокки. Она слабо улыбнулась.        — Тогда скажи ей об этом..        — Она и слушать не будет, — просипела Маршалл и отстранилась.        — Твой отец — доблестный генерал!        Маршалл быстро закивала.        — Неужели его дочь должна хныкать? Давай-ка, вытирай лицо! — усмехнулась Зума.        Запястья пронеслись по раскрасневшемуся, заплаканному лицу, и, уже более решительно, девушка в гавайской рубашке воскликнула:        — Хорошо! Я не проиграю тебе, помни! — она подняла указательный палец к небу и с блестящими от слез глазами заявила. — Ни в нашей драке, ни в сердечных делах! Никогда не проиграю! Я скажу ей об этом!        — Наш счет: тридцать три — ноль. Дерзай, "Непобедимая дочь генерала"!        Благодарная улыбка, похожая на трепет японской ярко-розовой весны, озарила немного бледное, счастливое и одновременно тревожное лицо девушки с крашенными черно-белыми волосами. В ней было столько крылатой надежды и благословленной веры, что сердце сжалось в груди. Лишенная этих чувств, Зума не могла не восхищаться красотой и простотой таких недоступных ей черт. Душа замирала где-то в районе пяток. Неужели нечто великое и прекрасное может жить в таком простом теле? И ведь не в каждом. Почему она, именно она, не может почувствовать ничего подобного? Надежда... что испытывает человек, озаренный ею? Похоже... Ей никогда этого не удастся узнать. Наверно, для того... необходима невероятно сильная душа.        Зуме слишком далеко до таких высоких, недоступных небес.        — Конечно, не проиграешь, — оставшаяся наедине со своими мыслями, она слабо усмехнулась. — Ведь если ты проиграешь такой слабой девушке, как я... как мне продолжать верить в существование силы?        Наполненные тучами небеса отозвались молчаливым пониманием. Кончик носа вздрогнул: пахло кровью. Взгляд устремился к правому рукаву, глаза болезненно прищурились. Зума торопливо обнажила руку и посмотрела на кровоточащую, тянущуюся вдоль лучевой кости, наложенную швами рану. Неглубокая, ножевая, полученная пару дней назад и, конечно, спрятанная от глаз Рокки.        — Как хорошо, что сестра учится в медицинском, — поморщилась она. — За эти два года Мика удивительно ловко научилась зашивать раны. Только... не знаю, насколько долго она продолжит сохранять нашу тайну...        Тонкая кровавая струйка проскользнула по запястью и упала на скорчившиеся пальцы.        — Нельзя так напрягаться... — тяжело фыркнула Зума. — Когда-нибудь вся кровь закончится...        Дымящийся огонек безумия зажегся в глубине ярко-лаймовых глаз и мгновенно погас. Не удержался. Вечер, быстро переходящий в ночь, слишком спокоен и тих даже для неё.        — Хей, приветик, Босс!        Заметив появившиеся на горизонте две стройные, женственные фигуры, Зума торопливо спрятала рану и истертые в кровь пальцы длинными рукавами. Приветливо подняв руку, она помахала приближающимся девушкам. Стоило им подойти, по-джентльменски встала на одно колено и обратилась к одной из них.        — А кто эта прекрасная принцесса с Вами, Босс?        Значительно выше второй девушки, Эверест фыркнула:        — Только шутки...        — Что? — непонимание отразилось на личике Зумы.        — Эв хочет сказать, что считает твои слова шуткой, — мягко подсказала первая, нареченная Боссом, — однако ей понравился скрытый в них комплимент.        Смущенно отведя взгляд, Эверест быстро закивала, и её лицо покрылось густым румянцем.        — Привет, солнышко, — очаровательно улыбнулась Скай, подавая Зуме свою ладонь. Мягко положив свою, шатенка поднялась на обе ноги.        — Звезды невероятно огромны, — хихикнула она. — Мне, конечно, далеко до небесных светил, но, о, ради такого я могла бы немного пополнеть.        — Как Рокки? — заботливо спросила Скай, поправив упавший на нос Зумы локон волос. — Кажется, её запирали на домашнем аресте? Все в порядке? Те хулиганы не донимали вас?        — Хорошая шутка, — фыркнула Зума, мрачно отведя взгляд. — Больше не тронут. Завтра преподам им урок.        — Будь осторожна.        Беззаботно прикрыв розовые глазки, светловолосая, с россыпью мелких веснушек на щеках, девушка привстала на цыпочки. Её холодная, заботливая ладонь прикоснулась ко лбу Зумы, и по спине пробежали мурашки. Приблизившись к уху, Скай сделалась серьезной и прошептала:        — У той шайки появились ножи.        Открывшаяся рана болезненно заныла.        — Я знаю, Босс... — тихо ответила она.        Грустно улыбнувшаяся Скай отстранилась и, повернувшись к городу, к смущенно стоявшей Эверест, громко спросила:        — А что насчет нашей сладкой парочки?        — Снова поругались, — пожала плечами Зума. — Дело не обошлось без слез. Рокки пошла успокаивать Гончик. Я поговорила с Маршаллой. Она уже побежала мириться        — Мирная волна способна успокоить шторм, — задумчиво кивнула Скай. — И наоборот, шторм превратит волну в цунами. Думаю, все уладится. Они не могут долго дуться друг на друга.        — Но и перемирие их недолговечно.        — Но пока им ничего не угрожает?        — Да, — коротко кивнула Зума.        — Прекрасная работа, — Скай достала из кармана две упакованные лимонные булочки и вложила в руку опешившей девушки. — Вот маленькая награда за ваш труд. А теперь пойдем. Не терпится посмотреть на воссоединение семейки.

****

      Спрятанное от ненужного внимания и любопытства, скверное и одновременно желанное, горячее, как лава, холодное, как лед, граффити, оставленное командиром "Потерянных", включало в себя еще одну надпись. Сероватый, скрытый за высокой травой, написанный грифельным карандашом, стих, разрезающий сердце.        «Оставили надежду всяк сюда приходящие».        «Заходишь в солёное море по грудь,       И чувствуешь, сколько царапин на теле.       А если бы душу в него окунуть?       Мы погибли от боли, на самом-то деле…»        И чуть ниже:       «Они почувствовали настоящую боль».        — Сидишь, как колючий ежик — весело усмехнулась Маршалл, показав рядом находящейся Гончик язык.        — Сама такая, — вспыхнула перфекционистка, поворотив голову.        Между тесно устроившимися на обвалившейся балке двумя девушками, полными противоположностями как по характеру, так и по внешнему виду, ясно чувствовалась неловкость, волнение и характерная им задорность. Беззаботно оперевшись о стену, Маршалл закинула ногу на ногу и весело посматривала на рядом находящуюся возлюбленную. Её блестящий, серо-голубой, как холодная ледяная глыба, взгляд пробежался по аккуратно собранным, пахнущим медом и молоком, волосам, серьезному личику, едва дрогнувшим карим глазам, полным беспокойства, и рукам, скрещенным на груди. Маршалл улыбнулась, и в этой нежной улыбке было столько счастья и веселья, что наблюдающая за ними Зума неосознанно поежилась.        — Вот странные, — фыркнула она, отведя недовольный взгляд. — То слезы, истерики, то лыбятся друг другу.        — Они не могут принять свои чувства, — умиротворенно улыбнулась Рокки, положив ладошку на пальцы любимой. — Думаю, это нормально. У них обоих в семьях ненависть к ЛГБТ. Да и характеры абсолютно разные.        — Но и друг без друга они не могут, — мрачно усмехнулась шатенка. — Угораздило же...        — Агась...        Глаза Рокки устремились к возвышению, образовавшемуся из-за частичного обвала пола второго этажа. Сложив ручки перед собой, прямо перед импровизированной сценой преданно стояла Эверест и улыбалась, пристально наблюдая за ловко вскочившей на помост светловолосой девушкой. Устроив у подножия ног свой рюкзак, командир "Потерянных" внимательно оглядела присутствующих. В кромке розовых глаз промелькнула довольная улыбка, и, развернув руки в стороны, Скай приветственно возгласила:        — Рада, что большинство из нас собрались сегодня здесь. На прошлой неделе у нас ничего не получилось, — она сделала короткую паузу и добавила, — к сожалению, Крепышка не смогла выбраться к нам.        — Пятый раз за два месяца, — раздраженно буркнула Гончик.        — Ты считаешь!? — удивленно усмехнулась Маршалл и посмотрела на возвышение.        — У меня есть важное объявление, — дождавшись тишины, воскликнула Скай, — но сначала...        Быстро вытянувшаяся нога подкинула лежащий рядом рюкзак, и подхватившая рука торжественно подняла его над головой. От столь резкого порыва раздался стук ударяющихся друг о друга бутылок.        — Выпьем за наше прибытие!        Зашуршала мешковатая одежда, и быстрая, коричневая тень подскочила к разрушенной балке, служащей сценой. В лаймовых глазах воспылал озорной огонек, впрочем, никогда не угасающий, и Зума весело, недоверчиво спросила:        — И что же, моя королева, Вы хотите нам предложить? — девушка облизнулась, облокотившись о каменный возвышенность.        — Ничего особенного, — умиротворенно улыбнулась командир, отпустив лямку рюкзака, который тут же подхватила шатенка. — Я хочу, чтобы вы благополучно добрались до дома. Это просто сидр.        Заскрипевший замок рюкзака, пробежавшийся по ткани, освободил облокотившиеся друг на друга бутылки. Радостно воскликнув, Зума достала первую и повернулась к собравшимся внизу. Рокки неожиданно не оказалось на балке, и она завертела головой, даже не предполагая, что возлюбленная тихо, незаметно поднялась на сцену. Ладони, нервно спрятанные за спиной, сжались. Сероволосая девушка подошла к командиру и неуверенно сказала:        — Скай... извините... а...        — Что случилось? — невинно улыбнувшись, ораторша повернулась.        Недоумение, проскочившее во взгляде, мгновенно испарилось, уступив место напускной маске беззаботности. Командир обладала невообразимой способностью очень быстро находить контроль над телом. Однако, что это была только маска Рокки знала наверняка. Этот человек, мотивами и целями которого никто точно не ведал, никогда не стал бы относиться ко всему беззаботно. Тело её всегда настороже. Несмотря на доброту и наивность, Рокки была неглупа и отлично понимала происходящее.        — Все хорошо? — застенчивый, тихий голос показался неожиданно громким в настороженной тишине.        — Конечно, — спокойно отозвалась Скай.        — Но... но...! — испачканные пальцы больно впились в ладони. — Но, — настойчивые глаза обратились к командиру, и Рокки вскрикнула, — но обычно Вы не приносите алкоголь! Вы ведь знаете, как я это ненавижу! — она с горечью опустила взгляд. — Мы... ведь договорились! Что Вы не будете этого делать...        Теплая ладонь мягко коснулась её плеча, и чистые, простодушные глаза посмотрели на неё. Рокки растерялась — спокойное, понимающее лицо никак не совпадала со взглядом. Скай умела скрыть истинные чувства, однако глаза — зеркало души — не спрячешь. Она... Командир "Потерянных" хищно, точно безумный ученый, решивший поставить новый эксперимент, улыбалась.        Опешившая Рокки отпрянула.        — Не переживай, — отозвалась Скай. — Нам всем нужно просто немного отдохнуть.        Она указывающе повернулась к собравшимся внизу девушкам, стоящим вокруг Зумы. Торжественно вытащив из своего рюкзака несколько упаковок пластиковых стаканчиков, шатенка установила их друг на друга и метровой башней возвысила над головой. Открыв второй рукой бутылку, она воскликнула:        — Сюда, народ! Быстрее, пока сама все не выпила.        Скай улыбнулась.        — Вы... — заметно помрачнев, начала было Рокки, но не успела досказать.        Молниеносно спрыгнув вниз, светловолосая девушка ловким вихрем пронеслась мимо собравшихся и, выхватив наполненный стаканчик, высоко вознесла его над головой. Несколько пролитых капель упало на кофту.        — Выпьем за "Потерянных"!        Опешившая на миг шатенка воскликнула радостное "юхууу". Она подняла свой стаканчик и чокнулась с командиром. Многочисленные брызги устремились по рукам и одежде.        Рокки в отчаянии уронила голову.        «Вы просто... издеваетесь над нами... экспериментируете...»        Тошнотворный запах алкоголя действовал одновременно дурманяще и омерзительно на рассудок. Безудержно закружившаяся голова отдавалась болью. Подкосившиеся ноги не могли удержать ослабевшее тело, и девушка присела на краешек сцены. Ненависть и непонимание наполнили сердце. Она окончательно перестала что-либо понимать.        «Почему...? Зачем вы намеренно уничтожаете самих себя?»        Поклявшаяся связать жизнь с борьбой распространения наркотиков, оказанию жизненно важной помощи зависимым от алкоголя и курения, она не могла принять чужой выбор. Сердце изнутри разрывало от наполнивших его горьких воспоминаний. Закатившиеся, мертвые глаза подруги, погибшей от передоза, обращенные прямо на неё... двоюродный братик, покончивший с собой, столкнувшись с прогрессивно развивающимся раком легких. Мягкая, добрая, очень сильно привязывающаяся к окружающим, девушка непосильно тяжело переживала смерть близких, потому новое потрясение, новая гибель окончательно поломала сердце и душу. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, дорогая тетушка, половину жизни отдавшая на воспитание Рокки, разбилась в аварии, забрав с собой судьбу троих людей. Внутреннее существо девушки треснуло. В тот же день в порыве горьких слез поклялась она стать спасателем чужих жизней и, несмотря на всю кажущуюся наивность поставленной цели, девушка активно участвовала в молодежных акциях и мероприятиях, посвященной всем этим темам. Потому подруги, подверженные плохим привычкам, напрягали Рокки. Все попытки донести свои идеи не увенчались успехом, и она принимала это, как собственное поражение. Но особенно это касалось Зумы. Однако чувство вины за поломанную судьбу было настолько велико, что Рокки просто физически не могла надавить на любимую.        Замерзшие пальцы задрожали. Пытаясь совладать со своим телом, она, прилагая огромные усилия, посмотрела вперед и, обнаружив стоящую перед сценой Эверест, удивленно моргнула. Высокая девушка нервно поглядывала на компанию, теребя крашенные волосы и озираясь по сторонам.        Привстав, Рокки сделала неуверенный, дрожащий шаг и крайне осторожно подошла к ней.        — Эверест, — девушка дружелюбно устроилась рядышком. — Мне давно хотелось узнать, что ты думаешь о Скай?        Испуганно повернувшись, Эв прижала руки к груди и неожиданно воодушевленно сказала, посмотрев на собравшуюся компанию:        — Она... Скай... высокомерна. Нет, точнее... Скай обладает такой высокой самооценкой, что даже Гончик с её требовательными родителями не может с ней тягаться, — она опустила взгляд и быстро добавила. — Но при том Скай никогда никого не оскорбляет! Она относится к другим, как к равным. Она дружелюбна ко всем и не ставит ниже себя без повода... А еще... я сама не знаю, что творится в её голове...        Застенчивый голос Эверест утонул во внезапно раздавшемся крике. Подняв над головой руки, Зума хищно улыбалась рядом стоящей Маршалл:        — Наш девиз четыре слова: без инцеста жить хреново!        — Так, значит, вы с Рокки родственники? — усмехнулась девушка в гавайской рубашке, отпив со своего стаканчика.        — Она моя... эта... ну, короче, моя любимая племянница с дедушкиной линии пятого поколения! — разлив на кофту остатки алкоголя, икнула Зума и покосилась на Рокки.        Эверест непонимающе и как-то опасливо посмотрела на неё.        — Делает вид, что её разнесло, — пожала плечами сероволосая девушка, тяжело вздохнув. — Опять пытается мне что-то доказать.        — А почему... не пойдешь к ним?        — Ненавижу алкоголь... — карий взгляд помрачнел, и Эверест, почти не знающая её, поежилась. — Меня тошнит от этого запаха. А ты почему здесь?        Потемневшие ярко-голубые, небесного цвета глаза, какими Рокки не могла не восхищаться, превратились из чистого лазурного отражения озера в затуманенные просторы угасающего вечернего горизонта. Настороженность и отчетливое опасение заблестели в этом померкшем взгляде. Посеревшая кожа нахмурилась, и темно-фиолетовые локоны упали на лицо. Сжав кончиками пальцев одежду, Эверест что-то неясно пробормотала и вздрогнула.        — Просто... не люблю... они не понимают.        — Не понимают? — повторила Рокки, мордашка которого склонилась набок. — Чего же такого они не могут понять?        — А... — Эверест прикусила нижнюю губу и, подумав немного, неуверенно пробормотала, — я бы... правда хотела общаться с другими, но не могу... они не услышат меня. Это может сделать только Скай...        — Как же им услышать, если ты будешь стоять тут?        Сколько сочувствия и искренней поддержки оказалось в этой простой, появившейся улыбке! Посветлевшие голубые глаза обратились к карим, с замиранием сердца надеясь отыскать в них понимание и то необходимое, чему можно довериться и так страшно... невозможно страшно потерять. Надежда и невыносимая тоска заплясали в груди, и вот, устремившись к сердцу Рокки, всеми любимой и такой милой, настоящей... даже в этих теплых глазах Эверест обнаружила знакомое, колющее душу все то же "не понимаю". Она мысленно сжалась и отвернулась, понимая, что этот взгляд убивает её.        — Не хочу... — прошептала Эв.        — А что Скай? — заметив помрачневшее личико девушки, Рокки осознала свою беспомощность.        — Она... сейчас ей не до меня.        — И правда...        Пробивающийся сквозь трещины и разломы трепещущий лунный свет окатил головы собравшихся сероватым сиянием. Загоревшие лучи карманных и телефонных фонариков устремились к разломанному потолку, и длинные тени причудливыми фигурами заплясали на стенах. За пределами башни заиграли на крошечных скрипках сверчки. Это место, приютившее несколько холодных "потерянных" душ, продолжало жить своей тихой, размеренной жизнью, изредка нарушаемой свистом одинокого ветра или шуршанием прибрежных, темно-синих волн. Или цоканием пустых бутылок и громкими голосами девушек, собирающихся как всей компанией, так и маленькими, обособленными группками или вовсе наедине.        Разрушенная башня, покинутая прежними владельцами, сделалась укрытием новых, разбитых сердец.        — Какого фига! — идеальный черно-белый костюм помялся, покрылся сероватой пылью, и пластиковый стакан с шлепанием упал на камни.        — Чего? — покосившись на возникшую перед ней девушку, фыркнула Зума.        — Почему Маршалл должна защищать такую слабачку, как ты?! — карие, помутневшие глаза почернели, и Гончик в приступе нахлынувшей злости схватила шатенку за шиворот одежды, прижав ту к себе.        — Разоралась! — прошипела шатенка, находясь в сравнительном сознании, в отличии от первой, и понимая, к чему может привести происходящее.        — Ты ответь! — от девушки доносился сладковато-горький аромат выпитого алкоголя. — Почему Маршалл всегда вытягивает тебя из драк!?        — Упрекаешь меня в слабости! — ярко-лаймовые глаза налились гневом и отвращением. — Почему, почему! Так хочется знать? Да потому, что ты идиотка! Сама даже защитить её не можешь!        — Но меня не нужно защищать... — подскочившая Маршалл протянула вперед раскрытые ладони, пытаясь успокоить озверевшую парочку. — Правда... ну, вы чего?        — Замолкни! — взъелась Гончик. Приподнявшаяся рука отпустила Зуму, и девушка замахнулась, готовая ударить возлюбленную.        Машинально вскинутая ладонь Маршалл мгновенно выхватила её руку, крепко сжав в похолодевших пальцах. Голубые глаза налились непониманием и глубокой болью. Помрачневшее лицо горько, несвойственно для такой милой и обидчивой девушки, усмехнулось:        — Не смей. Поднимать. На меня. Руку!        Застывшая Гончик не успела отреагировать, когда по щеке прилетел горячий, молниеносный лещ.        — Никогда... — уголки глаз Маршалл заслезились, и в дрожащем голосе ясно зазвучала истерика. — Ты... Больше никогда... Даже не пытайся, идиотка!        Освободившаяся Зума отпрянула от разгоряченной парочки и опасливо проскользнула к обособленной от остальных Рокки. Завороженная происходящим, сероволосая девушка, похоже, на миг позабыла о алкоголе, потому без привычного недовольства растерянно спросила:        — Маршалл... боится, что её ударят?        Зума быстро покачала головой:        — Нет, это касается семейных традиций. Помнишь, её отец — генерал? — шатенка мрачновато улыбнулась. — У них существует одно странное правило: если кто-то ударит тебя вне драки, то по кодексу чести её предков необходимо вызвать этого человека на поединок до первой крови. А чем может закончится их битва? Маршалл однозначно сильнее, чем Гончик. Тогда драка превратится в простое избиение. Маршалл не может этого допустить. Причинить боль дорогому человеку — за такое в её семье расстреливали.        Вздрогнувшая Рокки прижалась к спине шатенки, отчего та машинально покраснела.        — Стоп, стоп! Никаких драк! — появившаяся на каменной сцене Скай подняла палец и указала вниз. — Давайте обойдемся без лишнего насилия!        Отвернувшиеся друг от друга разгоряченные девушки фыркнули, видимо, мысленно поклявшись вернуться к этому разговору после.        — Без лишнего насилия? — сладковато прошептала Зума, глянув через плечо. — А я была бы не против, если бы ты сейчас меня связала. Или... может, потом? — она подкатывающе подмигнула.        Рокки провела руки по туловищу девушки и, обняв её теплыми ладонями, положила уставшую голову на плечо.        — Как же от тебя воняет... — она прикрыла глаза.        — А если не будет?        — Я подумаю...        — Товарищ командир! — громко воскликнула Гончик, оборвав щебетание двух голубков. — Так какую важную новость ты хотела нам сказать?        Розовые глаза любопытно, пристально оглядели собравшихся, особенно остановившись на одинокой фигурке Эверест, спиной прижавшейся к образовавшейся стене и засыпающей на спине любимой Рокки. Полученные сведения вполне удовлетворили её, и светловолосая девушка, торжественно разведя руки, громко и отчетливо заявила:        — Пришло время перейти к самому главному! Однако я не требую ежесекундного решения. Вы можете дать свой ответ, как посчитаете это нужным, — затаив дыхание, командир улыбнулась. — Не хотите ограбить банк?