Изнанка режима

      Лишь промерзнув до костей, докурив оставшиеся в пачке четыре сигареты и дождавшись, когда магазины, кафе вокруг начнут закрываться, Скарамучча все же решился вернуться домой. Вот только… Что ему стоило говорить Кадзухе? Тот его ждал, точно волновался, ведь художник сказал, что уходит ненадолго, но на деле прогулял несколько часов и теперь не был уверен в том, что выйдет здоровым с этой встречи. Тут же первый провал переговоров, тут же волнение и тревога за свое игнорирование знаний, успешно добытых в миссии под названием «Выжить сыном генерала армии» — все это в буквальном смысле упало на его плечи, и теперь элементарно рот открыть было сложно.       От перепада температур тело Скарамуччи затрясло. И только этого ему не хватало в данной ситуации: зуб на зуб не попадал, а он стоял и просто рассматривал дверь Кадзухи. Может быть, стоило как раньше сбежать? Он ведь всегда бежал от проблем. Он видел, какими глазами на него смотрел Каэдэхара, видел, насколько он его ценит и любит, насколько восхищается. Но чем в действительности тут было восхищаться?       Прикрыв свои глаза, художник судорожно выдохнул. Для всего мира, абсолютно для всех, и в особенности для тех, кем он дорожил, ему нужно было быть стойким. Несмотря на то, что единожды у него не получилось сдержать своих чувств при Кадзухе, Скара ни за что бы не хотел, чтобы это повторилось.       Говорить или не говорить — вот в чем вопрос. Хотя, даже не так: этого вопроса не возникало. Просто именно в этот момент, именно с возлюбленным, именно тогда, когда они уже положили начало всему механизму, Скарамучча боялся больше всего. — Скара? Что ты тут делаешь? Заходить не собираешься? Или вы с Кадзухой поссорились? — раздался голос со стороны, и художник резво обернулся.       Виктория вышла из своей комнаты с полотенцем в руках, в ночной сорочке и гулькой на голове. В целом её внешний вид выглядел достаточно забавно, но Скарамучче было совсем не до смеха. — Н-нет, просто… — даже ей он не мог ничего толком объяснить. Да и не смог бы, ведь литератор по всей видимости услышал голос соседки и быстрее поспешил открыть дверь изнутри.       Его алые глаза полнились встревоженностью. Более того, парень явно собирался уже идти искать пропажу, потому как оказался наполовину одет: брюки уличные, носки, вот только футболка домашняя — не успел переодеть. — Где ты был? — спросил он немного заторможенно, после чего взял Скарамуччу за руку и, кивнув Вике без какого-либо мотива, затащил его в комнату.       Как и предполагал Скарамучча, Кадзуха и правда не находил себе места. Первый час отсутствия он не волновался — списывал все на дорогу, на дружескую беседу и тому подобное, но, начиная со второго часа и заканчивая четвертым, тревога внутри набирала необъятные масштабы. Скарамучча имел прирожденную и не самую безопасную черту, такую как семья. Надумав пагубные обороты событий и доведя себя до тряски, Каэдэхара уже было решил, что мать Скарамуччи успела его найти или что-то пошло не так — в итоге Тарталья что-то с ним сделал; а может, забрала милиция. Одно предположение было краше другого. Свое волнение литератор никак не мог успокоить. — Прости… — отвел глаза Скара, но по первости Кадзуха не обратил внимания на его скованность.       Он просто чувствовал, насколько заледенели руки возлюбленного, насколько сильно его самого трясло. В этой ситуации даже спрашивать о том, как все прошло, не хотелось. Одна мысль — отправить парня скорее в горячий душ, отпоить горячим чаем и желательно с медом. Кажется, у одного из соседей была банка с деревенской пасики. — Неужели ты все это время гулял? У тебя даже нос с ушами покраснели, — взволновано тараторил студент, трепетно прикладывая ладони к щекам, закрывая и уши пальцами. — Почему сразу домой не пошел? — Просто погулять захотелось, — пытался придумать себе оправдание Скарамучча, но у него все сегодня получалось из рук вон. — Тебе Тарталья что-то сказал? Надо было взять меня с собой. — Нет, не надо было, — резко ответил художник, вновь создавая своим поведением странную атмосферу напряжения. Его взгляд забегал по углам. — Я схожу в душ.       Кадзуха только и мог, что остаться на месте, с недоумением наблюдая за тем, как Райден быстро хватает свою домашнюю одежду, полотенце, и, едва скинув с себя пальто, ретируется из комнаты.       Что-то явно произошло, и это «что-то» уж точно никак не могло унять тревогу Каэдэхары. Он продолжал теряться в догадках, хотя и понимал, насколько это было бессмысленным делом. Пришлось проводит время в томном напряжении половину часа, чтобы дождаться, когда Скарамучча наконец вернется в комнату, попутно занимая себя уже запланированными делами: одолжить у соседа мед, заварить чай и принести с кухни приготовленный ужин. Кадзуха не был мастером в кулинарии, но тем не менее, готовил неплохо. Так что теперь на столе было картофельное пюре с фаршем. Не густо, но съедобно, и в принципе, даже вкусно.       Едва художник зашел в комнату, Каэдэхара мнимо дернулся. Скарамучча усмехнулся, всем видом показывая, что с ним уже все в порядке. — О, спасибо за еду, — парень упал на свое место около окна и тут же принялся за ужин. — Скара… — только и смог что позвать его Кадзуха, но в какой-то момент его мысли и вопросы потерялись. — Не переживай так: мы просто с Аяксом немного повздорили, ничего критичного, — на опережение произнес Райден, но едва ли смог этим убедить литератора.       Учитывая, что Скарамучча, по всей видимости, гулял около трех часов, промерз до костей, и в итоге вернулся не в лучшем расположении духа, такие перемены казались еще более странными. Кадзуха просто нутром чуял это вымученное «хорошее» настроение, отчего ему становилось не по себе. Разве они уже не прошли тот момент, когда до конца стало понятно, что нет ничего постыдного в обнажении своего днища душевного. Конечно, не Каэдэхаре было об этом говорить. Со всем своим упорством он решил, что больше не заставит возлюбленного переживать из-за него, но, смотря сейчас на Скарамуччу, литератор безумно хотел выяснить, что же на самом деле терзает его изнутри. Только вот… не решался и не мог подобрать нужных слов.       Может быть, в какой-то степени игра художника и подействовала на его возлюбленного тем способом, каким должна была.       Понедельник — день тяжелый. Кадзуха практически вознамерился прогулять, уже морально подготовился к своей тревожности из-за своей халатности к учебному заведению, но именно в утро сегодняшнего дня Скарамучча настоял на том, чтобы он пошел. Ничего другого в итоге не оставалось. С каждым часом Каэдэхара напрягался все больше, оттого не смог сосредоточиться ни пока шел к нужному месту, ни на самих парах. Кроме всего прочего, именно сегодня они со Скарой должны были представить всем стилягам свой план. Нервная дрожь то и дело преследовала Кадзуху на протяжении дня. — С тобой все в порядке? — на перерыве между пар к студенту подошла староста их группы.       В целом, все достаточно быстро привыкли к внешнему виду инадзумца, но одно дело привыкнуть, а другое — понять и принять. До сих пор только Алия и могла похвастаться своей внутренней открытостью, хотя и проявлялась она только в критические моменты, например, когда Дима со своими друзьями перегибали палку в издевательствах. Но в данный момент, на счастье, все, кроме Кадзухи и Алии, побрели в сторону столовой, надеясь урвать себе последнюю маковую булочку или же сосиску в тесте. — Что делать… Если твой партнер скрывает от тебя свои эмоции? — чувствуя какую-то внутреннюю безысходность, спросил Каэдэхара, поворачиваясь в сторону девушки. — О, так у тебя и правда кто-то появился? Удивлена, — протянула она, после чего задумалась. — У меня не так много опыта в подобном, но разве не стоило бы просто поговорить об этом?       Кадзуха тяжело вздохнул. Он и сам понимал, что разговор вполне мог бы решить многие проблемы, но внутренне никак не мог себя заставить сказать хоть что-то, что вывело бы возлюбленного на чистую воду. — Я не знаю, с чего начать разговор, — парень распустил свой хвост, который уже успел стать для него привычной прической. По крайней мере, без него он чувствовал себя хоть немного больше защищенным от посторонних глаз, несмотря на то, сколько взглядов обычно привлекал его цвет волос. — Согласна, это сложно… — вздохнула староста, покручивая носом ботинка на полу под скамьей. — Но, если не поговорить, то отношения лишь продолжат портиться.       Эта ее фраза резанула ножом по сердцу. Больше всего Кадзухе не хотелось, чтобы все вот так вот закончилось. Вроде, был весь расклад событий еще не настолько плох, но, тем не менее, благодаря Алие он почувствовал, что начал накручивать себя все сильнее. А ведь еще день назад все было настолько замечательно, что хотелось просто развалиться под солнцем, прикрыть глаза и созерцать нашедшее на него счастье. — А какая она? Твоя девушка, — поинтересовалась староста, на что Каэдэхара едва заметно вздрогнул.       Каэдэхара конечно же не мог открыто признаться в том, что встречается с парнем, но выдалась такая редкая для него возможность, что он никак не мог ее упустить. Несмотря на все проблемы, ему действительно иногда хотелось похвастаться Скарамуччей перед кем-нибудь. Разве что до сих пор этого кого-нибудь не было. Максимум Итэр, который в последнее время не только стал распознанным предателем, но еще и фырчал бы на все попытки Кадзухи рассказать о том, что ему больше всего нравилось в художнике. — Она хорошо рисует, очень харизматичная и бойкая, — легкая улыбка появилась на его лице. — Ее красоте позавидуют и боги… И глаза… — Ничего себе, — посмеялась Алия, по-дружески хлопая Каэдэхару по плечу. — А что говорит насчет твоего внешнего вида? Ее не смущает? — Что? Нет-нет, — замотал головой студент, сминая пальцы между собой. — Во многом благодаря ей я смог перестать носить линзы и парик. Ей, вероятно, очень нравится моя внешность. — Получается, она не местная? Впрочем, если тебе с ней хорошо, то это не так важно, — пожала плечами девушка и замолчала, оглядываясь по сторонам, после чего нагнулась чуть ближе к Кадзухе, продолжая вести диалог уже шепотом. — Ты ведь стиляга… Не знаю, как это прозвучит… — она замешкалась, заставляя парня напрячься. — Не мог бы ты достать мне билет на вашу вечеринку?       Такого поворота событий литератор никак не мог ожидать. Алия, пусть и не была столь категоричной в его сторону, но все же уважала правила, и в целом являлась голосом разума в их группе. Чтобы она и попросилась к ним? Стоило бы это обсудить со Скарамуччей вечером, вот только стоило ли? Хотя они и собирали так называемых волонтеров, но не хотелось втягивать знакомого и хорошего человека в опасность. — Хорошо, я спрошу, — все же с улыбкой ответил он, и хотел бы спросить, что именно сподвигло знакомую к тому, чтобы пойти не самым законным путем, но к этому времени на горизонте коридора замелькала знакомая компания из их одногруппников, что расстроенно возвращались из столовой.       Несколько раз за этот день обдумав разговор с Алией, Кадзуха мог лишь предполагать, что в этой ситуации было бы более правильным. С одной стороны, девушка решилась не в самый лучший момент, а с другой, им очень не хватало людей. Впрочем, пока что этот вопрос был отложен в сторону попытками выбрать то, в чем можно было бы пойти. — Я прихватил это из дома, — с этими словами художник подбросил в руки Каэдэхары рубашку, которую некогда позаимствовал для того, чтобы расписать красками.       За прошедший день Скара стал более разговорчив. И потому тревога внутри Кадзухи чуть улеглась, он с улыбкой развернул пакет, в котором покоилась одна из его вещей.       Как оказалось, Райден постарался на славу: синие рукава перетекали в копию классического натюрморта с тыквой, грушами и кувшином. Захотелось пропустить пару смешков. Больше походило на то, что художник забыл купить бумагу для рисования и за неимением альтернатив, выполнил свою работу на первой попавшейся вещи, которую можно было бы воспринять как холст. — Не нравится? — оглянулся на него парень, который успел вытащить из своего рюкзака неизвестный Кадзухе зеленый свитер в белую ромашку, который надел поверх излюбленной белой водолазки. Стоило ли его уже называть цветочком? — Очень красиво, — шире улыбнулся Каэдэхара, после чего подошел ближе и оставил на чужих губах легкий чмок.       Показалось ему или нет, но Скарамучча не то стушевался, не то вновь попытался отстраниться от него. Это сложно было понять по его поведению, но где-то на подсознательном уровне литератор почувствовал какой-то подвох. — Что с тобой со вчерашнего дня? — вновь попытался выудить из него ответы Кадзуха, но художник в привычной манере отмахнулся на его слова. — Ничего такого, — впрочем, пока говорил это, он вовсе не смотрел в сторону возлюбленного.       И что можно было еще придумать? Каэдэхара не имел ни малейшего понятия. Возможно, нужно было задуматься о том, чтобы привязать Скарамуччу к стулу и вынудить его дать ответы. Пока что Кадзуха еще держался, да и времени на это не было.       Стараясь не бросать лишний взгляд на возлюбленного, чтобы не тревожить собственное нутро, литератор быстро надел на себя перекрашенную рубашку, поверх нацепил бабушкину желтую жилетку, которая больше не казалась такой странной, и завязал свои волосы в хвост. В целом, он был готов к выходу, оставались лишь пальто и обувь.       Ровным шагом двигаясь по улице рядом с Кадзухой, Райден покусывал внутреннюю сторону щек. Он, также как и литератор, совершенно не знал что делать. В конце концов, он так и не решился поговорить с возлюбленным и боролся сам с собой. С одной стороны художник мог поступить эгоистично, утаить ото всех риски, и в конечном итоге, хоть и грубыми, нечестными методами, но достичь того, чего хотел. В своих навыках коммуникации Скарамучче сомневаться не приходилось. Он знал, что если захочет, сможет уболтать и умаслить кого-угодно. Но с другой стороны, хотя он и не мог называть себя праведным, хорошим и правильным человеком, Кадзуху обманывать совсем не хотелось. Он был важнее. Только сейчас, когда легкие, едва заметные пушинки снега падали под ноги и таяли в лужах, вместе с ними таяла убежденность в собственных стремлениях.       И Скара остановился. Он тупо смотрел под ноги, не в силах ни продолжить дорогу, ни поднять глаз. Внутри разгоралась злость на собственную нерешительность, на то, что он вновь загнал себя в состояние, из которого вырывался всеми правдами и неправдами: делал что-то сумасбродное, шел наперекор обществу, вел себя и разговаривал так, как хотел — так, как было не принято. — Кадзуха, — художник силой подавил в себе этот страх. Поздно, но лучше так, чем никогда. — Нам нужно поговорить.       По взгляду литератора стало понятно, что он, не то не ожидал такой резкой остановки, не то разволновался. В любом случае его можно было понять. Скарамучче лишь оставалось корить себя за то, что молчал так долго и дотянул до момента, когда едва ли можно было забить на их план и просто уехать.       Свернув в ближайшую подворотню и заодно осмотревшись по сторонам, чтобы понять, будет ли их кто-то слышать, Скара вздохнул. В такие моменты нужно было просто ни о чем не думать и сказать все как есть. Пусть лучше он будет предельно честен, чем потом подводить к страданиям не только себя, но и любимого человека. — Что такое? — не находя слов первым начал Кадзуха, на что Скарамучче пришлось еще раз все судорожно обдумать. — Мы вчера поговорили с Аяксом… Он будет вне нашего плана, — выдохнул парень. — Мне нужно было раньше об этом подумать и предупредить. Не знаю, стоит ли нам продолжать нашу затею, — ненадолго художник замолчал, по привычке оценивая реакцию на свои слова. — То что, мы делаем, очень опасно, я не хочу, чтобы ты и твоя семья страдали. Если нас поймают, то их, скорее всего, вышлют из страны, если не хуже. Если честно, я не думаю, что все обойдется без жертв и чего-то подобного. То что нас поймают тоже шанс есть. И, как ты уже понял, мои связи тут никакой роли не сыграют.       Взглянув исподлобья на Кадзуху, Скарамучча замер. Он видел это сомнение в глазах, почувствовал перемену в настроении. После жизни с его матерью, и не такому научишься. Любое движение мускул, неровный вздох, взгляд — по его воле или нет, он все это видел. И сейчас он видел, насколько усомнился во всем Каэдэхара. Да, так и должно было быть. Нужно было сворачивать лавочку. Что они — «маленькие люди» — могут противопоставить целому государству? Их слишком мало. Сколько бы ни привлекли они людей, почти невозможно сделать так, чтобы никто не пострадал. Стоило им рассказать стилягам о том, что их ждет, не будет ни одного, кто действительно бы решился на это. А все из-за чего? Из-за желания одеваться так, как хочется, творить то, что захочется. Стоило ли на самом деле оно того? Для Скарамуччи этот ответ был очевиден — определенно стоило, но у него не было ничего за плечами, ни семьи, ни друзей как таковых, кого бы можно было привлечь по этому делу, ни чего-то еще. — Что ж… Это все усложняет, — Кадзуха отвел взгляд в сторону — задумался.       Изнутри художник чувствовал, как его била нервная дрожь, но сам он пропитался уверенностью. Он сделал и сказал то, что нужно было, теперь все останется на волю судьбы. В конце концов, уехать, ничего не меняя, тоже неплохая мысль. — Но разве мы не можем ничего придумать, чтобы этого не произошло? — спросил Каэдэхара, совершенно внезапно для художника. — Если собрать не только стиляг, но и всех жителей столицы, это поможет раствориться в толпе?       Скара глупо похлопал глазами. На него не злились. Возлюбленный точно не был готов к такому повороту событий, но тем не менее продолжил искать варианты, и, кажется, даже не разозлился на то, что Скарамучча скрыл от него данный факт.       Гулко выдохнув, Райден положил голову на чужое плечо, и вытянув руки из карманов, обхватил Кадзуху за талию, прижимая к себе. За какие такие заслуги судьба послала ему такого человека? Он либо слишком много нагрешил, что теперь ему позволили получить то, что потерять было бы невыносимо болезненно. Либо в прошлой жизни он был святым человеком, заслужившим любовь колеса Фортуны. А может и то и другое. — Тебе нужно было сказать раньше, я думал, что… — литератор вздохнул, явственно почувствовав трепет внутри тела возлюбленного. — Но нам и другим нужно сказать все прямо, и предложить что-то, что сможет умерить страх. Вот только… Я не знаю, что можно придумать. — Не важно, — внезапно выдал Скарамучча. — Что-нибудь придумаем.       Для него и правда уже все на этом свете неважно. Все, кроме Кадзухи. Пусть хотя вся Снежная Горит огнем. Если ничего не получится сделать, так тому и быть. Главное, чтобы в итоге, и Кадзуха, и его семья остались в безопасности. Никогда и ни за что ни одна вещь не будет настолько же ценной, как он.       В немного потерянных чувствах они добрались до места встречи. На удивление, почти не опоздали, учитывая, что еще несколько минут было потрачено на то, чтобы Скара полностью взял себя в руки и наконец отпустил Кадзуху. Но не то что бы тот был против. Каэдэхара и раньше догадывался о том, что не будет все так просто, и не только себе они подписывают приговор, но услышать об этом все же было достаточно тревожно. Если у них и правда не получится ничего придумать, то смысл идти на подобный риск пропадает. Литератор и раньше доставлял своим родным слишком много проблем, и сейчас добавлять их не хотелось, несмотря на то, как сильно Кадзуха оказался влюблен. В другой ситуации он бы ни за что не согласился.       Зайдя в помещение, они спустились вниз. По шумным разговорам было понятно, что народу собралось приличное количество, вот только стоило им достигнуть общего места сбора, стало понятно, что просто не будет.       Никто из присутствующих так и не решился вновь надеть на себя пестрящую красками одежду: теплые пальто различных темно-серых оттенков были грудой сложены на барной стойке, девушки в основном пришли в юбках-карандашах или длинных платьях, парни — в свитерах и брюках. Кажется, кроме них со Скарамуччей, не было ни одного намека на цвет. Внутри сразу же все замерло. — Наконец-то! Думали не дождемся! — воскликнул Роза, первым обращая внимание на вошедших и тут же подбегая здороваться. За ним подтянулись и другие.       Казалось, ничего не переменилось в их общении, но одна лишь одежда задавала тяжелый и неловкий тон, словно показывая, что надеяться было не на что.       Осмотревшись по сторонам, попутно приветливо отвечая на вопросы а-ля: «как дела?», «что происходило в последнее время?», «какая причина сбора?», Кадзуха заметил двух неожиданных людей.       Единственными, кто не подошел поприветствовать зачинщиков сбора, оказались Тарталья и Ризли. От присутствия последнего по спине литератора пробежались мурашки. Разве это не было опасно? — подумал он, но в слух так ничего и не сказал, лишь слегка, на инадзумский манер, поклонившись этой парочке. По идее ведь Ризли должен был где-то скрываться, и его присутствие здесь делало атмосферу еще более гнетущей. — Роза сказал, что вы придумали как вычислить предателя, это правда? — наконец, через минут десять, кто-то из толпы решил перевести тему в нужное русло. И если это не было настоящим экзаменом от жизни, Кадзуха не знал, чем это еще могло быть. — Предателя мы уже нашли и не стали звать сегодня, поэтому можете дышать спокойно, — ответил Скарамучча, после чего тяжело вздохнул и похлопал в ладоши, привлекая на себя всеобщее внимание. — Вместо этого, у меня к вам есть другое предложение. — Какое? — басистым тоном отозвался рослый парень, которого, кажется, звали Саша. Если честно, Каэдэхара его плохо помнил. — Это может вам показаться сумасшедшим и невыполнимым, но я предлагаю устроить показательное представление на центральной улице, — достаточно громко объявил художник.       Люди замерли. Да, конечно он не стал так прямо говорить про «революцию», но кто бы не понял, что именно имеет ввиду Скарамучча? Пожалуй, только кто-то слишком недалекий. — Иными словами ты решил предложить нам положить головы под гильотину? — спросил издали Аякс.       Его голос прозвучал достаточно громко, и достаточно беспринципно, чтобы люди нахмурились и уже собрались было бы протестовать, но художник подействовал наперед, упираясь взглядом точно в своего друга: — Для начала выслушайте мое предложение. Я никого не буду заставлять делать то, что не хочется. Да и сил, чтобы заставить вас, у меня нет, — четко ответил Скарамучча, после чего продолжил. — В последнее время давление со стороны государства слишком усилилось. Часть наших, пусть и не все, кто попал в милицию, уже сидят в тюрьме по обвинению в терроризме, но разве это не бред? Сколько можно терпеть то, что ни один регион больше не терпит? Да, мое предложение опасное, или даже сумасшедшее. Я не буду скрывать от вас, что если кого-то из нас поймают, то вероятнее семьи отправят в ссылку, а самих нас на расстрел. Но есть способ при котором, мы можем добиться своего. — И какой же? — продолжал с нескрываемой агрессией спрашивать Тарталья.       Для Кадзухи было непривычно видеть такое напряжение между этими двумя. Он знал, что их можно было считать, если не лучшими, то хорошими друзьями, но сейчас они были разделены на два лагеря, в которых у адвоката был бесспорный численный перевес. — Для начала, мы с Кадзухой возьмем на себя все основное. В отведенный день отвлечем внимание правоохранительных органов от нашего плана. Таким образом замедлим действие милиции в нашу сторону. Также, для конфиденциальности можно использовать маски. Однако, нам нужно много людей, не относящихся к стилягам. Тем, кому никто и ничего не сможет предъявить, — проговорил он. — И в этой части нам нужна ваша помощь. — Ты пришел предлагать такую авантюру без какого-либо четкого плана? Это слишком безумно даже для тебя, Скара. Мне казалось, что я четко разъяснил тебе, что нам всем будет грозить. А что на счет Кадзухи? Ты сам согласен подвергнуть преследованию всю свою семью? — спросил Аякс, в то время, как собравшиеся стиляги, ранее также возмущенные, теперь с нескрываемым интересом наблюдали за этим расколом в отношениях. — Я не смогу пойти на это, если мы не составим план, — покачал головой Каэдэхара, решив, что скрывать что-либо будет бесполезно. — Но я согласен участвовать, если он появится. — Не думаешь, что это слишком смело для того, кто только «открылся этому миру»? — Аякс, — перебил его Ризли, поднимаясь со стула, на котором до сих пор сидел, молча наблюдая за этим.       Те, кто знал его, как одного из организаторов всего их движения, приковали свой взгляд к бесспорному лидеру, а другие же перекидывали его с одного на другого. — Если я скажу, что у меня есть решение вашей проблемы, что вы будете делать? Откуда возьмете достаточное количество одежды и людей? Какую гарантию вы можете дать, что предатель действительно найден и сейчас не слушает наше обсуждение? Кто он? — сложив руки на груди, с серьезностью в голосе спросил он.       Кадзуха почти обрадовался такому повороту событий, и хотел было сам рассказать обо всем произошедшем, но Скарамучча положил ладонь на его плечо, отодвигая чуть в сторону. — Я не могу сказать кто это, потому что собираюсь использовать этого человека в нашу пользу, — ответил художник, упираясь взглядом в наполненные тяжестью глаза Ризли. — На счет одежды я уже договорился с Лини, людей мы найдем. Это не так сложно. Как минимум половина моего университета не обойдет стороной подобное мероприятие. — И каким образом ты планируешь использовать предателя? Неужели это такой удобный человек? Не думаешь, что он подставит нас и в этот раз? — Он не будет знать точного времени и дня. Я об этом позабочусь. И чтобы лишняя информация не просочилась извне, прошу вас не говорить ни одному из нас, кто сегодня присутствует, о нашем разговоре. — Тогда не проще было сказать нам кто это, чтобы мы могли не опасаться? — спросил уже Аякс, сам же прекрасно зная о личности виновника сего торжества, но в ответ Райден лишь покачал головой: — Нет. Скажите, кто из вас продолжит спокойно относиться к человеку, из-за которого множество из нас попали в тюрьму? Пока что все должно быть в рамках обыденности, — ответил на вопрос художник и ненадолго округа смолкла.       Каждый думал о чем-то своем. Взвешивал все плюсы и минусы, пока Каэдэхара молча недоумевал. Похоже, что возлюбленный подозревал Итэра не только в связи с сестрой, но и с кем-то еще. Иначе бы не было столько осторожности. Во всяком случае Сегун встала на их сторону, но это еще не залог успеха, учитывая их семейные обстоятельства. — Что ж, я принимаю ваш ответ, — Ризли пробежался пальцами по локтю, перебирая какой-то одному ему известный ритм. — Ты с ума сошел? — Тарталья также подскочил со своего места. — Я уже несколько раз рассказывал о рисках, но ты все равно хочешь поддержать идею? — Поговорим об этом где-то еще. Сейчас нужно узнать мнение остальных, после чего я расскажу о своем плане, — работник внутренних служб окинул взглядом собравшихся.