Изнанка режима

      Все же, сколько бы времени ни прошло, нельзя измениться в одночасье. Кадзуха никогда не считал себя смелым человеком, хотя в последнее время проявлял необычные для своего характера черты мужества. Но, оставшись один на один с проблемой, он полностью растерялся. Невольно, однако все же впал в ступор перед тем, как набрать нужный номер квартиры, находившись в парадной.       «С чего вообще разговор начать?» — спросил сам себя Каэдэхара, сморщив брови и ударив носком ботинка ступеньку, что вела ко входной двери. Было сложно даже представить условие, при котором Кадзуха лично, после раскрытия тайны работы Ризли, пришел бы к нему в гости. Хотя… Если бы Скарамучча вдруг попал в передрягу, он бы решился и правительство окольными путями перерыть, не то, чтобы прийти к следователю внутренних дел.       Тяжело вздохнув, литератор смог взять себя в руки и набрать нужную комбинацию, но, подождав пару секунд, он понял, что ничего не произошло.       Почесав затылок, студент остался по-дурацки пялиться на домофон, прежде чем коснуться рукой ручки и понять, что тот был просто сломан. Первая проверка на выдержку была пройдена, когда Каэдэхара зашел внутрь и морально начал готовиться звонить в дверь.       Ризли жил на третьем этаже. Было выиграно еще полминуты на создание внутри четкого намерения выйти из разговора победителем, ну или хотя бы отыграться в ничью. Вот только одна за другой проблемы сыпались на его голову, как из рога изобилия. Наверное, будь с ним-таки пошел Скарамучча, было бы не так неловко и странно.       Остановившись перед входом в квартиру, Кадзуха удивленно раскрыл глаза. Она не только оказалась открыта, так еще и порванная лента «опечатано» заставила его сильно занервничать.       Что произошло? Неужели Ризли влез в какое-то странное дело и теперь был взят в заложники рядовыми следователями из ближайшего полицейского участка? Перед глазами студента идеальный план, в который он верил всей душой, расплывался, как песочный замок на берегу моря во время прилива. — Собирайся быстрее! Они могут вернуться, — голос, раздавшийся за дверью, заставил внутренне затрепетать. — Не торопи меня, я имею много тайников, — ответил еще один голос, после которого Кадзуха все же осмелился приоткрыть дверь и заглянуть внутрь, тут же встречаясь взглядом с перепуганным лицом Тартальи и ледяным, замершим взглядом Ризли. — Черт, — прошипел хозяин квартиры, резко перехватывая Каэдэхару за запястье и втаскивая внутрь квартиры, закрывая дверь изнутри. — Что ты здесь делаешь? — А… Я пришел поговорить… — пробормотал себе под нос Кадзуха, по неволе попавший в какую-то слишком непонятную ситуацию. — Что случилось? Почему квартиру опечатали? — встревоженно произнес он, перебрасывая взгляд с одного парня на другого. — Не вовремя, — сложил руки на груди хозяин квартиры. — Расскажи ему вкратце и без деталей, а я за пистолетом.       После фразы «я за пистолетом» по спине Каэдэхары пробежал холодок. Оставалось надеяться, что огнестрел нужен был вбс-нику не для того, чтобы завтра хладный труп литератора плавал где-то у берегов ближайшей реки. — Ты и правда умеешь искать неприятности. Может, тебе стоило бы пойти работать следователем? — спросил Аякс, помассировав переносицу, после чего выпрямился и прислонился к стене коридора. — На Ризли кто-то донес, и теперь за ним ведется охота со стороны сослуживцев. Я приехал, чтобы помочь ему залечь на дно. — Погоди, донес? — переспросил Кадзуха, не зная, как на это реагировать. — Это ведь не ты? — с толикой надежды в голосе спросил адвокат, из-за чего внутри Каэдэхары возникло совершенно понятное, пусть и не совсем правильное недовольство. Они ведь знали его не так долго, но он и правда держал рот на замке, никому не рассказывая о работе одного из стиляг. — Я не знаю, кто это мог быть, но не я, — ответил парень, хотя и не надеялся на то, что ему поверят также быстро, как раньше. — Зачем ты пришел? — непривычно холодно для себя продолжил задавать вопросы Тарталья. Он выглядел чересчур нервным, постоянно оглядываясь в сторону окна. — Это уже не так важно, — покачал головой Каэдэхара. Смысла в просьбах больше не было, раз уж теперь за самим Ризли велась скрупулезная слежка. — И что теперь? — Я не допущу, чтобы его нашли, так что не волнуйся за это, а пока тебе стоит уйти, чтобы не привлекать на себя лишнего внимания. Ты и так у нас та еще проблема, — усмехнулся Аякс. — Быстрее не можешь? — с этим вопросом он развернулся в сторону комнаты друга и засеменил к ней быстрыми шагами.       Вся эта ситуация Кадзуху воистину пугала. По совету Тартальи, он скорым шагом вышел из дома, снова оказавшись на улице в одиночку. Мир вокруг приобрел более серые оттенки, чем были до этого. Он судорожно думал о том, кто вообще мог проболтаться о работе Ризли, но имел для этого слишком мало информации и помочь уж точно ничем не мог. У него не было тех знаний, чтобы со стопроцентной вероятностью укрыть преступника, которого теперь искал весь отдел внутренней безопасности. Если быть честным, после того, как он ненароком попал на этот «побег заключенных», ему и самому стоило бы задуматься о том, чтобы побыстрее уехать куда-нибудь. Вдруг никто из них не подозревал, а за ними уже наблюдали. Со стен, из окна, с потолка или даже пола.       По телу Каэдэхары прошелся еще один табун мурашек. Его тревожность — привычное дело, ведь проявлялась она довльно часто: когда наставало время закрывать экзамены или когда на него смотрело слишком много людей, когда кто-то вновь и вновь называл его уродцем — но сейчас тревожность была немного другой. А вдруг, вернувшись домой, он поставит под удар еще и своего возлюбленного?       Прежде чем он это понял, уже оказался рядом с коммуналкой, где сбоку, около мусорки, стоял Скарамучча и курил сигарету. Ладно, поздно было и думать, и надумывать — художник его уже завидел. — Ты как-то быстро, — спокойным и привычным тоном начал было говорить Райден, но в мгновение нахмурился. — Все настолько плохо прошло? Ты какой-то слишком бледный.       Пару секунд Кадзуха не находил, что сказать. Ему, скорее всего, уже можно открыть эту короткую тайну возлюбленному, но он не мог унять волнение, ибо была вероятность, что сделает этим только хуже. Впрочем, уже настало это «хуже». С каждой затянутой секундой ответа взгляд Скарамуччи становился все более серьезным и встревоженным, а сам литератор терялся еще сильнее. — Что там произошло? — спросил он, затушив окурок о край железной мусорки, и сразу же его выбросил. — Кадзуха, ты слышишь?       Конечно, он слышал, только вот взгляд упал под ноги, а тело слегка потряхивало. Вроде бы, его это не должно было касаться, и не должно было коснуться. Но что будет, если Ризли все же поймают? Тогда головы полетят быстрее, чем они успеют исполнить хоть какой-то план. Безусловно, сомневаться в знакомом не приходилось: он и выглядел, и вел себя достаточно внушающе, чтобы увериться в том, что он не расколется даже под дулом пистолета.       «Под дулом пистолета?» — спросил сам себя студент, и его вновь тряхнуло от яркой, будто реальной картинки, вставшей перед глазами. Нет, он явно не должен был себя так вести: что вообще случилось такого, чтобы настолько сильно упасть в пучины тревоги? — Кадзуха, слышишь меня? — кажется, Скарамучча пару раз тряхнул его за плечи, но литератор продолжал падать в себя, с каждой секундой теряя свою приобретенную уверенность.       Где были его линзы? Где был парик? Он почти чувствовал на себе эти ядовитые взгляды, почти чувствовал, как на него указывают пальцем, пару раз толкают, а он падает, но не чувствует земли. Страшно. Это было страшно. Парень почти забыл, что такое бояться ходить по лезвию. Скарамучча хорошо научил его шагать с гордо поднятой головой и уверил в том, что он заслуживает любви, даже если имеет собственные проблемы. Кадзуха почти забыл, кем он был раньше. Но сейчас, словно очнувшись от сладкого, полного неземных грез сна, он оказался в серой, ничем не примечательной реальности, где чем посредственнее ты был, тем счастливее себя ощущал.       Перед глазами помутнело. Каэдэхара изо всех сил старался остановить налетевшие на его голову страхи, тревоги, боль, принятие своей никчемности и слабости. Ноги походили на вату, но он упорно стоял на месте, не в силах смотреть куда-то, кроме пожелтевшей листвы на вялой и потемневшей траве. Да, если кто-то и был сверху, то он несомненно являлся этой листвой, а он должен был знать свое место, и в конце концов не совать нос туда, куда не…       Резкий хлопок прямо над ухом, а затем боль в щеке, что расползлась по лицу, несколько привела в порядок сознание Кадзухи, который достаточно резко вскинул голову, развидев перед собой встревоженный и обеспокоенный взгляд. — Кадзуха, теперь слышишь? Расскажи мне, что случилось? — почти спотыкаясь на словах, продолжал выпрашивать Скарамучча.       Застывшие слезы в глазах казались странной и размытой пеленой, но почему-то даже боль не заставила Каэдэхару расплакаться. Он просто чувствовал, что не может, точно не перед возлюбленным. Художнику можно было плакать перед ним, ни за что литератор бы не пожелал того, чтобы Скара прятал свои чувства от него, но сам он не умел. Ему не хотелось, чтобы это кто-то видел. — Ничего, все в порядке, спасибо, — хрипло ответил Кадзуха, утыкаясь лбом в плечо возлюбленного. — Почти отпустило. — Так я так и понял, прямо-таки ничего не произошло, — взволнованно и раздраженно продолжал художник. — Или это Ризли тебе что-то сказал? — в его голосе промелькнули ноты угрозы, из-за чего Каэдэхаре стало еще больше не по себе. Если сейчас Скарамучча решит самостоятельно наведаться к следователю и адвокату, может попасть в крайне неблагонадежную ситуацию. — Он ничего мне не сделал, успокойся, — заставил себя сказать Кадзуха, коротко вздохнув. — Пойдем внутрь — тут прохладно. — Ты уверен? — переспросил художник, едва заметно мешкаясь перед тем, как взять его за руку и повести ко входной двери.       Шаг за шагом, и к горлу Кадзухи подступал ком. Его уже не так сильно трясло, как пару минут до этого, но все же мысли плохо складывались друг с другом, сплетаясь в один большой и неразберимый узел.       Добравшись до комнаты, Скарамучча усадил Кадзуху на кровать, расположившись рядом. По его виду было слишком понятно, что он плохо умел успокаивать людей. Движения были чересчур скованными, однако и без того ясно: Скарамучча искренне хотел предпринять любое действие, любую мелочь, но не находил нужных слов. Да, в убеждении, ругательствах и доказывании своей позиции ему равных не было, но сейчас художник выглядел, как случайно потерявшийся на улице котенок. Почему-то именно эта мысль вывела Каэдэхару из анабиоза, и он едва заметно улыбнулся. — Прости, что заставляю волноваться — со мной уже все в порядке, — выдохнул литератор, уложив свою голову на плечо возлюбленного, замерев в одном положении. — Ты меня очень напугал, — вздохнул Скара, слегка расслабляясь. — Стоял как вкопанный и не реагировал. — Мгм, — устало отозвался Кадзуха. — Прости, нам не смогут помочь. — Нашел, из-за чего париться. — Квартиру Ризли опечатали, а сам он подался в бега. Я просто подумал, что это как-то может коснуться нас, — все же решил объясниться литератор, чувствуя ладонь, мягко проходящую по его спине. — Почему это должно как-то нас коснуться? Если он сам натворил бед, то это его проблемы, — попытался хоть что-то на это ответить художник, но Каэдэхара лишь покачал головой.       И все же, дело являлось важным и серьезным — Скарамучче, действительно, стоило об этом знать. Хотя бы для того, чтобы на всякий случай он имел представление, с чем им придется столкнуться. Конечно, далеко не факт, что Ризли поймают, не факт, что он выдаст всех, не факт, что всех будут проверять. Однако пусть даже это был один процент от ста, возможность все равно присутствовала. — Кто-то узнал, что Ризли стиляга, может быть, даже узнали о том, что именно они с Аяксом затеяли наши встречи. Он работает во внутренней безопасности, поэтому его задержание может быть для нас опасно, — объяснился Кадзуха, внутренне предчувствуя, что предал чужое доверие.       Если бы сегодня не случилось того, что случилось, он бы не стал болтать об этом дальше, храня тайну, но сейчас его параноидная часть личности била тревогу, опасаясь за жизнь любимого человека. — Ч-что? ВБС?! — воскрикнул Скарамучча и тут же заозирался по сторонам: не был ли его возглас слишком громким?       У каждого жителя Снежной от одного названия по телу шли мурашки, так что не хотелось бы зародить странные слухи и лишнюю тревогу в этом картонном здании. И все же отреагировать по-другому художник просто был не в силах. — Я узнал об этом случайно, меня просили никому не рассказывать, поэтому… не говори никому, ладно?       Возможно, ввиду всех мыслей в голове, его просьба сейчас была крайне эгоистичной, но он был уверен, что если итого план пойдет не так гладко, Тарталья найдет способ всех осторожно предупредить. Или, по крайней мере, Скарамучча точно будет предупрежден. — Это серьезная проблема, — выдохнул художник. — Никогда бы не подумал, что он из органов. Как по мне, ему больше подходит образ какого-нибудь вышибалы. — Возможно, — усмехнулся Кадзуха, более не находя, что сказать. — Тогда, что будем делать? Я сам могу проследить за сестрой. — Нет, погоди, — не на шутку встревожился литератор. — А если она тебя увидит? Если… может быть, тогда мне лучше это сделать?       Каэдэхара уперся взглядом на возлюбленного, и внутри вновь все сдавило. А он сможет? Сможет сделать хотя бы это? Нет, не так: ему жизненно необходимо сделать хоть что-то, доказать самому себе личную полезность, а не волочиться мешком по полю. — Тебя я уж точно никуда не отпущу. Ты же говорил, что она знает, кто ты, — нахмурился Скарамучча, укладывая свою ладонь поверх ладони возлюбленного. — Мы найдем решение ко всему, не паникуй лишний раз, ладно? — он прикрыл глаза, нагибаясь, чтобы коснуться лбом головы Кадзухи. — Ты ведь уже понял, что я совершенно не умею успокаивать людей.       Смотря на чужие подрагивающие ресницы, Каэдэхара почувствовал, как его живот заполняется парой сотен бабочек. Те взвивались внутри бушующим ветром, распространялись по телу, и будто бы в противовес заполняли горло, не позволяя лишний раз вздохнуть.       «Дорогие мама и папа, я не знаю, как вы примите это, но у меня появился очень дорогой человек, надежный и прекрасный, который принимает меня таким, какой я есть. Мы долго думали об этом… Вернуться в Инадзуму для нас будет самым верным решением», — пронеслось в голове Кадзухи, который также прикрыл глаза, чувствуя, что наконец-то на его душе и в голове воцарился штиль. Стало спокойно. В этот раз он не был один на один со своими страхами и проблемами.       Чуть приподняв голову, он почувствовал, как кончик носа уперся в нос художника, и от этого странного ощущения захотелось посмеяться. Насколько же сильно это чувство внутри? Оно уже заполнило его кровь, кости, мышцы, добралось до нервов. Кадзуха просто хотел на всю жизнь остаться с этим человеком, писать ему стихи, любить и восхищаться. А еще целовать. Прямо сейчас. Желательно остаться в этом незабываемом мгновении до конца жизни.       Приоткрыв глаза, литератор встретился с чужим взглядом и вновь улыбнулся. — Спасибо, — прошептал он, после чего едва нагнул голову и коснулся нежных губ.       Ладони сами расположились на лице художника, не позволяя отстраниться, хотя у того и не было ни одной мысли об этом. Кадзуха просто целовал своего любимого человека. Без языка, без лишних касаний. Ему нравилось ощущение трепетности, заполнившее тело, нравилось то, как они беззастенчиво свалились на кровать, обхватывая друг друга руками, оставляя позади все тревоги, которые никак не могли быть частью настоящей секунды, замершей в мгновении, ставшей несколькими минутами.       Не передать словами, насколько было мизерно желание Кадзухи утром уходить из коммуналки и оставлять Скарамуччу в одиночестве, однако тот сам настоял на том, чтобы студент не пропускал больше своих пар без особой надобности; уверил в том, что у него достаточно идей, чем можно было бы заняться, и в итоге спровадил Каэдэхару, который после вчерашнего дня словно заново влюбился. Иначе не объяснишь тот душевный трепет, пришедший на замену страхам и тревожности.       В четком намерении не задерживаться в университете дольше положенного, литератор оказался в учреждении. Прошел всего лишь день, а казалось, будто он не был здесь целый год. Все вокруг словно в новинку. Или, может, Кадзуха был слишком незаслуженно счастлив от того, что теперь его дома ждал Скарамучча? В любом случае, это был совсем не тот поход на учебу, который ранее помнил Каэдэхара.       Пары, обед, все те же презрительные и надменные взгляды, шепотки за спиной — это было не столь важно, сколько в последнюю минуту окончания пары сорваться с места, закинуть все в портфель и броситься вон из аудитории под вопросительный взгляд одногруппников, которые сегодня получили слишком мало внимания от отличника.       День проходил по плану, и перед несущимся на всех парусах Кадзухой почти замелькал свет выхода, но внезапно его схватили за руку, заставляя остановиться и вопросительно обернуться. — Кадзуха, ты так бежал, что я тебя едва догнал, — недовольно проговорил Итэр. — Случилось что-то хорошее? Ты прямо-таки сияешь, — почесал он затылок. — Нет, просто я должен спешить: меня уже ждут. У тебя какое-то дело? — спросил он, надеясь, что не слишком быстро говорил. Студент был несколько (совсем не несколько) взбудоражен, сам себя не узнавая. — К Скарамучче? — нахмурился тот. — Можно мне с тобой? Я как раз хотел попросить, чтобы ты нам встречу организовал. — Что? Для чего? — удивился литератор. Нелюбовь Итэра к Скаре была для него как само-собой разумеющееся, а тут он сам просил о встрече. — Я был у Лини, вкратце узнал, чем вы решили заниматься. Просто хотел спросить: могу ли сам чем-то помочь, — выдохнул инженер, — Конечно, отношения у нас не лучшие, но я не хочу оставаться в стороне от происходящего. — В таком случае… наверное, можно, — кивнул себе под нос Кадзуха, задумавшись.       Итэру он доверял, но, в данной преследовавшей их ситуации, было немного волнительно. Пару раз попытавшись подумать о возможной связи инженера с чем-то опасным для них, Каэдэхара не смог найти ни подтверждений, ни опровержений, и в итоге решил рискнуть. Лишние руки им явно не повредят, а умения Итэра вполне могли бы помочь. — Тогда куда нам идти? — спросил парень. — У меня тоже пары закончились, так что можем выдвигаться. — Ко мне в гости, — улыбнулся в ответ Кадзуха.       Было немного неловко, во-первых, от того, что, помимо Скарамуччи, Итэр был всего лишь вторым человеком, который шел к нему в гости. Неосозано, литератор забеспокоился, что ныне каждое слово могло обернуться провалом, план имел вероятность пойти не так. Во-вторых, хотелось бы предупредить Скара заранее о госте, но это было невозможно. «Послать бы гонца», — подумал про себя Каэдэхара, но от одного представления, в котором роль гонца занял его одногруппник Дима, стало не то забавно, не то неловко. Хотя, было бы неплохо таким образом отомстить ему за насмешки.       Добравшись наконец до двери в комнату, Кадзуха встретил бабушку Татьяну, которая, сузив взгляд, молчаливо наблюдала за парнями из щели приоткрытой двери своего скромного жилища. — Кадзуха, кого это ты сегодня привел? Кстати, тот юноша надолго останется с нами? — поправила она очки. — Это мой друг из университета, — немного смущенно посмеявшись, ответил Каэдэхара. Неужели произошло что-то странное, пока его не было? — Скарамучча еще недолго побудет здесь, а что?       Старушка внезапно улыбнулась, открыв дверь, и всунула ему в руки черный пакет-маечку, в котором лежали всякие фрукты, хлеб, и упаковка молока. В ответ на это Кадзуха молча распахнул глаза от удивления. — Вот-вот, берите, мальчики, скажи ему, чтобы заходил ко мне почаще, у меня еще столько нарядов не примерено! — пролепетала она, и прежде, чем парень смог понять хотя бы хоть малую часть, старушка скрылась за своей дверью, а изнутри запел граммофон, на пластинке которого крутилось «Сердце, тебе не хочется покоя!» — Так… Скара изменил тебе с этой старушкой? — также удивленно проводил соседку взглядом Итэр.       От его слов Кадзуха рассмеялся в голос. Он не имел ни малейшего понятия, что именно сделал его возлюбленный, чтобы растопить сердце баб-Тани, но изменой тут и не пахло. Он бы больше поверил в вариант, что Скарамучча заболтал ее, прикинувшись овечкой.       Коротко постучавшись в дверь своей же комнаты, после пройдя внутрь со словами «Я дома», Каэдэхара тут же наткнулся взглядом на парня, который, раскорячившись на кровати, пытался рисовать на большом листе бумаги. Помимо всего, откуда-то в их комнате появился еще один стул. — Погоди секундочку, — пробормотал он, кое-как выводя очередную линию, после чего вздохнул и, пошатнувшись, встал с кровати. — Ты… — начал было он, но увидел гостя. — Итэр? Что ты здесь делаешь? — Приветик, — улыбнулся инженер, помахав рукой. — В какой момент тебя увлекли пожилые женщины? Я думал, что вы с Кадзухой встречаетесь.       На это Скарамучча ничего не ответил, но взглянул так, словно уже смешал его с ближайшей лужей, оставшейся после сегодняшнего ливня. — Тут от баб-Тани тебе подарок, — улыбнулся Каэдэхара, оставляя пакет на стуле. — Что ты сделал с ней? Она прямо цветет и пахнет, — коротко посмеялся он, все еще отходя от предположения Итэра. — Да ничего такого: просто предложил ее нарисовать, потом еще немного поболтал, — пожал плечами Райден, вновь оглядывая подозрительным взглядом пришедшего с возлюбленным парня. — Я хотел бы предупредить заранее, просто так получилось, — заметил Кадзуха. — Итэр узнал от Лини о наших планах и предложил помощь. — Помощь, говоришь, — вздохнул художник, занимая излюбленное место у окна, начиная разбирать пакет с продуктами. — Прости, что не послушали тебя в тот раз, когда ты предупреждал.       Сегодня удивительные аномалии коллективно решили посыпаться градом на Кадзуху. Кажется, он в первые слышал, как Скарамучча извинялся перед кем-то, кроме него. Возможно, это не было таким уж редким явлением, но сейчас показалось чем-то новеньким. — Да не бери в голову, — казалось, после слов художника и инженер немного к нему подтаял, или же так только показалось? — Чем хочешь помочь, есть какие-нибудь идеи? Мы все равно планировали собрать всех на днях, чтобы обсудить это, — продолжил будничным тоном рассуждать Скара, подхватывая яблоко. — Помой хотя бы перед тем, как есть, — вздохнул Каэдэхара, на что художник лишь потер фрукт о свою майку и с показательным видом откусил его. — Сложно так сразу сказать… — пробормотал Итэр, придвигая ближе к художнику стул и усаживаясь вторым за стол. Кадзуха же в это время отошел убрать молоко в холодильник. — Я неплох в конструировании механизмов, могу набрать заинтересованных людей. Да, у меня много друзей, которые не против стиляг, — рассуждал вслух парень. — А еще, если что, могу побыть телохранителем: я занимался несколько лет боксом, — он улыбнулся, показательно освобождая руку от серого свитера, чтобы показать свои бицепсы. — Собрать людей — неплохая помощь, — кивнул головой Скарамучча, проигнорировав другие предложения. — А можно нескромный вопрос? — крайне заинтересованно спросил Итэр. — Скара, ты что, сбежал из дома? Почему у Кадзухи живешь? — Нет, я тут на пару дней — ничего такого, — замотал головой художник. — Решил сменить обстановку.       Услышав его слова, Каэдэхара замялся. Сначала в его голове промелькнуло, что Скарамучча мог и не соврать, и в конце-концов решить уйти куда-то, но тут же эти мысли были откинуты в сторону. Скорее всего, тот просто не хотел вдаваться в подробности своего появления в коммуналке.       Заняв последнее свободное место, Кадзуха почувствовал, что снова оказался не у дел. Он и не представлял, как может аккуратно влезть в разговор. Все же в переговорах Скара показывал больше успехов. Язык у него явно подвешен, иначе почему бы соседка осталась такой довольной? — Да, творческих людей сложно понять, — посмеявшись, почесал затылок Итэр. — Как по мне, лучше всего оставаться там, где привычно. — Тут кому как, — пожал плечами Скарамучча, еще раз откусив яблоко. — Но разве не скучно сидеть на одном месте? — Меня слишком заваливают учебой, так что пока о переездах и мечтать не приходится, — раскинул руки парень. — Вот сегодня снова ругали за чрезмерное использование электричества. У всего универа чуть не вышибло пробки. — Так это из-за твоих экспериментов свет моргнул? — переспросил Кадзуха. — А из-за кого же еще, — посмеялся инженер. — Но мне главное выпуститься без проблем, так что чуть-чуть налажу проводимость, и можно будет с чистой совестью сдавать работу.       Так, словом за слово, прошло около двух часов. Было приятно поболтать о чем-то отстраненном. Каэдэхара даже и не представлял, сколько всего нового смог узнать от Итэра. Раньше у них не выходило так просто побеседовать: голову заполняли лишь догадки и любовь, но теперь в ней появилось и ощущение дружеской близости с кем-то новым для него, да и лед между Итэром со Скарамуччей заметно тронулся. Интересно, было ли все дело в том, что инженер плохо понимал характер художника или еще в чем-то, но сегодня эти двое явно всласть наболтались друг с другом.       Закрыв за гостем дверь, Кадзуха вздохнул. Дружеские разговоры — это, несомненно, приятно, но он хотел бы провести тихий вечер с возлюбленным, настолько тихий, насколько это было возможно, потому как соседи начали возвращаться с работы. — Ты не думаешь, что его позиция какая-то странная? — меж делом спросил Скарамучча, сев дорисовывать свою картину, в то время как Каэдэхара взялся за учебники. Домашняя работа оставалась единственной помехой к полному умиротворению. — О чем ты? — непонимающе спросил парень, переводя взгляд от тетради к возлюбленному. — Да нет. Так, просто, ничего такого, — ответил он, в итоге полностью уходя в рисунок.       Что ж, может, про тронутый лед Каэдэхара чуть преувеличил.