Изнанка режима

— Так что, ты говоришь, что видел какое-то странное устройство в квартире Ризли? — спросил Итэр, как только они ушли в самое тихое и спокойное место в университете — в туалет дальнего корпуса.       Конечно и в этом месте можно было ожидать встречи со знакомыми, но чаще всего он использовался только для таких вот приватных разговоров. Да и вообще, не каждому хотелось идти в пошарпанную часть еще дореволюционных времен, где были одни склады, да неотремонтированные закрытые аудитории.       Кивнув в ответ на вопрос Итэра, Кадзуха надеялся, что хотя бы он, как инженер, прольет свет на его находку. Хотя, конечно, было бы лучше если бы он успел и решился зайти полностью в комнату и все осмотреть, возможно, что тогда и не пришлось бы спрашивать совета. — Там была коробка, а в ней что-то похожее на печатную машинку, но я точно не смог рассмотреть, — выдохнул Каэдэхара, прислоняясь к краю подоконника, из-за щелей которого дуло прохладным ветерком с улицы. Стало немного морозно и он отошел. — По твоим описаниям, это похоже на шифровальную машинку, — задумчиво ответил Итэр. — Такие во Внутренней Безопасности Снежной используются. Думаешь, Ризли может быть следователем внутренних дел? — Не знаю, — честно ответил литератор.       Ризли в целом был странной и необычной персоной: пропадал по ночам, приходил под утро, еще и, похоже, организовывал уличные бои. Или же это входило в его непосредственную работу? Но честно говоря, на кого-то еще этот парень не был похож. Ему бы был в пору и мундир, и пистолет за пиджаком. — Если это так, то это может быть он, — отвлек студента Итэр. — Он ведь на пару с Тартальей создали наше сообщество, Ризли мог просто таким образом отлавливать тех, кто против диктатуры Царицы. Но я тут подумал, что в этой истории Скарамучче в пору быть злодеем, — деловито произнес он, качнув головой. — Что? Почему? — удивился Кадзуха, у которого даже в голову нечто подобное не приходило. — Сам посуди, его мать — генерал нашей армии, на короткой ноге с Царицей, слышал, что ее даже на закрытый бал в честь ее дня рождения приглашали. А Скарамучча ведет себя так, словно ему море по колено. Может быть он сам сдает своей матери нас изредка, чтобы она его отпускала и не закрывала в квартире, и чтобы разрешала заниматься рисованием? Как по мне, вполне обоснованная идея, — объяснил инженер, на что Каэдэхара нахмурился. — Понимаю, тебе не очень хочется в это верить, но удивительнее Ризли, если он и окажется вбс-ником, все равно будет Скара.       Литератору и правда не хотелось в это верить. Чтобы Скарамучча и был под контролем у кого-то… Нет, он больше напоминал дворового кота, который огрызался, если его запирать, вилял хвостом перед носом и затем горделиво уходил прочь. Хотя, если задуматься о подобной возможности всерьез, то Каэдэхара не был против. То есть, да, он подружился с большинством присутствующих на вечеринках, но все еще был там из-за Скара. Сначала потому что его это заинтересовало, а сейчас потому что полюбил и хотел помочь, не только ему, но и самому себе. — В общем не буду тебя больше грузить, подумай об этом на досуге, — похлопал друга по плечу Итэр. — Тебе, кстати говоря, ничего не сказали по поводу внешности? Вроде как у нас за такое в деканат, да на отчисление. — Деканат! — вспомнил Кадзуха не на шутку перепугавшись.       За разговором с инженером он почти забыл о том, что ему нужно было туда зайти. В общем изначально не было ни одной надежды на что-то позитивное, а потому, с каждым шагом подходя все ближе и ближе, студент все больше сжимался внутри себя, надеясь, что его не вышвырнут без разбирательств. В который раз он от части пожалел о том, что сделал. Нужно было как-то укладываться в рамки общества, и не в те, которые были представлены на встречах стиляг, а в те, которым следовало большинство. Сейчас у него есть действительно большие шансы потерять место учебы и вернуться домой.       «Почему я веду себя так в последнее время?» — задался вопросом Каэдэхара, но найти на него ответ было сложно. Он чувствовал где-то глубоко в своей душе легкий утренний бриз, будто бы предвещающий перемены, хотел бежать за ним сломя голову, куда бы он его ни завел. Возможно запоздалый переходный возраст? Об этом еще нужно было поразмышлять.       Коротко постучавшись в увесистую деревянную дверь, Кадзуха прошел внутрь, предварительно глубоко вздохнув. Он уже заметил через щель людей в форме. И сколько раз еще ему придется встретиться с милицией, чтобы от него отстали? Вероятно это будет происходить до тех пор, пока каждый работник органов не будет знать его в лицо.       Несмотря на свой не самый плохой настрой и попыткам относиться к происходящему с юмором, внутри заплясал страх. Вдруг именно в этот момент все пойдет не по плану? Вдруг именно в этот раз ему не поверят? Вдруг придется сесть в тюрьму лишь потому что его внешность была «не в рамках закона»? — А вы… — скептически посмотрела на него секретарша, сидящая перед входом в кабинет декана. — Каэдэхара Кадзуха со второго курса литературного, вы просили прийти после первой пары, — представился парень с опаской косящийся на людей в форме. — Прекрасно, прошу, проходите, — не очень дружелюбно ответила женщина, указывая на дверь, ведущую, как чувствовалось, в какой-то адский котлован.       Решив, что вопросы тут не совсем будут к месту, Кадзуха постучался и зашел уже к декану своей кафедры. Как он и предполагал, вслед за ним зашла и милиция.       В кабинете было достаточно просторно: стоял диван, пара книжных шкафов, стол для собраний и непосредственно место, за которым сидел мужчина в строгом деловом костюме с зачесанными назад черными волосами. — Присаживайтесь, — указал он на диван, после чего поставил руки на стол и с укором посмотрел на Каэдэхару так, что тот невольно сжался на своем месте. — Я жду ваших объяснений. Что же это за мифическая болезнь, на которую вы ссылались? Как вам хватило наглости настолько позорить наш великий и старинный университет?       Кадзуха сжал губы. Перед охранником оправдываться было легче, ведь его он хоть знал, но вот этого человека Каэдэхара видел чуть ли не в первые. То есть он видел его на различных внеплановых лекциях, собраниях, но до сих пор в деканате не бывал. Просто потому что было не за чем. — Прошу прощения… Это, — стараясь не заикаться, начал Кадзуха, вытягивая из своего портфеля справку от врача. Похоже, ее нужно было заламинировать, чтобы она в будущем не помялась от такого частого использования. — Что это? — женщина в форме взяла справка в руки и покрутила перед глазами, внимательно вчитываясь в каждое слово. — Ни разу подобного диагноза не встречала. Молодой человек, вы в курсе, что можете пройти еще и по статье за подделку документов? — Про-шу вас, альбинизм это существующая болезнь, — попытался сопротивляться всеобщему давлению литератор, хотя на деле просто молился богам, чтобы его уже поскорее либо забрали, либо отпустили. Чувство неопределенности ситуации в нем достигло своего пика. — Что за альбе… Великая Царица, мне даже стыдно это произносить в слух! Как тебя могли направить в наш университет?! — взъерепенился декан, подскакивая со своего места. — Так, что, мы его забираем? — спросил второй милицейский, вздыхая. — Что? Почему? — Каэдэхара Кадзуха, вы задержаны по статье 118.5 Уголовного Кодекса Снежной, за нарушение идеологических и коллективистских идей Снежной, а также по подозрению в статье 105 Уголовного Кодекса Снежной, подделка документов государственного образца. Вы имеете право хранить молчание, все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде, — монотонно пробубнил совершенно не заинтересованный в происходящем мужчина, после чего подтянул студента на себя и развернул его в сторону, чтобы закрепить наручники на руках. — Я пока подготовлю документы о твоем отчислении, не надейся, что подобное пройдет без последствий, — заявил декан, на что Кадзуха совершенно растерялся.       Он конечно знал, что без скандала не обойдется, но не настолько же?! На сколько же важно было выглядеть как «все» в этой стране?! Настолько возмущенно себя студент еще не чувствовал. Он и так прошел уже через многое из-за цвета глаз, волос, небольшой аллергии на солнце, его родителям постоянно приходилось доказывать, что они не нарушают закон, и что у них просто такой ребенок, и теперь, кажется, настало время разбираться самому Каэдэхаре со своими проблемами. — Я ничего не подделывал! — запротестовал он, но его уже повели на выход. Кажется, самое время было позвонить Тарталье. — Господи, Скара, сколько времени ты еще будешь у меня сидеть? — спросил Аякс, хотя, честно сказать, его обед еще не закончился, да и прошло то всего от силы пол часа. — Я уже устал слушать про твоего Кадзуху. И вообще что за совпадение такое? Ты ведь и раньше разных странных людей притаскивал, а тут словно ракушку нашел с жемчужиной. Тебе он и правда настолько нравится? — Еще спрашиваешь, — хмыкнул Скарамучча, который несмотря на всплеск разговорчивости и эмоций, все равно поддерживал свой горделивый вид. — Да я сам не ожидал! Особенно когда его пьяного к себе привел! Думал, ну пофиг, пусть поваляется, я на диване посплю, а потом у него парик упал, представь в каком я шоке был! — Да уж, представляю, мы все недавно в шоке были, — выдохнул Аякс, макая заварку в свою кружку, но едва захотел отпить, раздался гудок телефона.       С тяжелым вздохом взяв трубку, Тарталья уже собирался сказать, что у него обед, и чтобы перезвонили позднее, однако…       Скарамучча сидел на своем месте не совсем понимая, почему друг так хмурит брови и затем говорит: — Понял, скоро буду, — ответил адвокат, после чего положил трубку и встал со своего места. — Ну что, поехали за твоим ненаглядным. — В каком смысле? — недоуменно спросил художник, поднимаясь с места вслед за Тартальей. — Кадзуху повязали, — недовольно ответил Аякс. — Хорошо, что у меня обед. Вам всем пора скидываться мне на услуги.       Сидя на небольшой лавочке в КПЗ, Кадзуха чувствовал себя крайне неуютно. Хотя, какому бы человеку было уютно находиться в грязном месте за решеткой в компании спящего прямо на полу пьяницы, какого-то мужика, недовольно смотрящего на студента, а еще милиционера, ответственного за порядок. Что говорить о том, что Каэдэхара совершенно не ощущал себя преступником, да и он не был таковым, только вот как можно было убедить в этом органов исполнительной власти, в голову пока не приходило. Оставалось надеяться лишь на то, что Тарталья приедет как можно скорее.       Если говорить об этом коротко, то едва оказавшись в участке, Каэдэхара сразу вспомнил про слова стиляги и спросил, не знает ли его кто. На удивление, все внезапно переменились в лице, скривили губы, но все же отрицать знакомства с ним не стали, даже позвонили. Удивительное послушание, несмотря на то, что сразу было ясно, что никто не хотел с ним встречаться.       И все же, во всей этой ситуации Кадзуху действительно злило лишь одно, — что ему никто не верил. Он не был выдумщиком, не любил лгать, часто что-то утаивал, но на прямые вопросы старался отвечать честно, лишь за исключением каких-то своих травм, более того, он надеялся на образованность декана, что тот будет достаточно осведомлен. Вот только… Все же не каждому было суждено из раза в раз ходить по больницам и волей-неволей узнавать что-то новое из медицины. — Как сидится? — приветливо раздался голос со стороны, и Каэдэхара действительно удивился появлению здесь своего парня. — Ну что стоишь, выпускай его, — недовольно бросил Тарталья, который прошел вслед за Скарамуччей.       Кадзуха невольно повел бровью, удивляясь тому, как все оказалось просто и быстро, а ведь думал, что его сейчас начнут допрашивать, проводить следственные эксперименты, или еще что-то, о чем он читал в книгах. — А что… — Только хотел спросить Каэдэхара, как наткнулся взглядом на крайне злую и недовольную женщину, которая его арестовывала.       Она подошла ближе и всунула в руки справку, также молча развернулась и ушла. Это было странно и неловко, но все же Кадзуха даже порадовался тому, что произошло. — Я ведь говорил стоять на своем и говорить, что у тебя диагноз. Они уже сидели писали отчет на имя прокурора, — выдохнул Тарталья. — Можно сказать, с почином тебя? — усмехнулся Скарамучча. — Ты от меня только пару часов назад ушел, а уже оказался здесь. — Не то чтобы я специально, — улыбнулся в ответ Каэдэхара, забирая из рук другого милицейского уже свой портфель. — А как вы так быстро разобрались? — Хватило позвонить в ближайшую поликлинику для уточнения диагноза, — проговорил Аякс, тут же засеменивший на выход. — И впредь настаивай на том, чтобы следователи все предварительно проверили. Хотя, в твоем случае, надежнее было бы и дальше носить парик с линзами. Но они не имеют никакого права забирать тебя при их отсутствии. Болеть, благо, в Снежной еще не запрещено. — А… — уже находясь перед выходом, Каэдэхара обернулся, и подошел к мужчине, который его уводил из университета. — Не могли бы вы написать в деканат отчет, что отпустили меня после проверки? — Что еще придумал, сам… — незнакомец не договорил, тут же замечая на себе серьезный взгляд адвоката, после чего в полном молчании сел за свой стол и начал писать.       Потребовалось еще какое-то время на то, чтобы найти и поставить печать, и в конце концов, оказавшись на улице, Кадзуха смог вздохнуть с облегчением. — Ты в порядке? — поинтересовался Аякс, отпирая ключом машину. — Ты можешь подать на милицию в суд, если они применяли силу во время задержания. — Нет-нет, — закачал головой студент, — Все в порядке. — Точно? — на всякий случай уточнил Скарамучча. — Точно, — утвердительно кивнул Кадзуха после чего задумался. — Вы вдвоем где-то пересеклись? — Ага, пересеклись, он мне все уши тобой прожужжал, я думал уже, что помру. — Аякс! — шикнул на него художник, после чего вздохнул. — Ладно, я своим ходом поеду домой, езжай уже, работник.       Тарталья лишь пожал плечами, после чего сел в машину и выехал с парковки, оставляя двоих наедине.       Стало немного неловко, но почему-то Кадзуху действительно порадовало, что Скарамучча внезапно оказался вместе с Тартальей. Не пришлось ждать до вечера, да и, честно сказать, сейчас, выйдя за пределы университета, Каэдэхара очень хотел потянуть время, чтобы туда не возвращаться. Он бы может быть так и сделал, пошел бы и отдал все завтра, но вспоминая настрой декана, понял, что он медлить не будет, а потому и ему нужно было поспешить, чтобы его не отчислили. — Теперь ты официально один из нас, — усмехнулся художник, медленно начиная идти к остановке. Благо было по пути. — В каком смысле? — поинтересовался Кадзуха, решая про себя, что один-другой десяток минут ему погоды не сделают. — Как сказать, у нас каждый успел побывать за решеткой, даже я, — вполне себе будничным тоном ответил Скарамучча, перекидывая тубус с одного плеча на другое, чтобы минимизировать расстояние между ними. — Но тебе повезло, что тебя забрал Тарталья, меня забирала мама…       По лицу было видно, что после этого случая у студента художественного дома случится скандал, и не сложно было догадаться по какому поводу. Впрочем, вдаваться в подробности этой темы никто не собирался. — Я придумал нам образы на вылазку, — внезапно высказал художник, по-лисьи сузив глаза. Что-то Кадзухе подсказывало, что ждать чего-то хорошего не стоило. — Никогда не узнают. — Интересно послушать, — улыбнулся парень, но Скарамучча не стал дальше рассказывать. — Потом узнаешь. Встретимся в полночь в том заброшенном доме, где был Гриша. — Не поздновато ли по подобным местам ходить?       Литератор все еще помнил, как его избили между старых сараев вблизи у его дома, и крайне надеялся на то, что в этот раз подобного не произойдет. И хотя в тот раз это был заранее составленный план, в этот раз может быть и обычная драка с каким-нибудь пьяницей, на манер того, кого Кадзуха видел в своей камере. — А что ты предлагаешь, выходить прямо из наших домов? Не волнуйся, там место достаточно спокойное, иначе Гриша его бы не выбрал, — постарался успокоить возлюбленного художник, но все же в голову Каэдэхары закрадывались сомнения в принципе во всем этом плане.       Разойдясь на остановке, литератор направился в сторону своего университета. Внутри все охватило дрожью предвкушения. Только что на руках у него появилось не только доказательство болезни, но еще и того, что его отпустили из участка. И пусть в скорости это доказательство придется отдать, но по крайней мере сейчас Кадзуха ощущал себя настолько свободным, как никогда ранее. Он все еще привлекал взгляды, все еще ловил краем уха осуждающие речи, но по крайней мере теперь точно знал, что не преступник. Жаль лишь то, что лишь у него была подобная возможность выглядеть так, как… ему нравится? Возможно это было действительно стараниями Скарамуччи, но Каэдэхара почувствовал ранее необычное для него чувство принятия. Пусть это была не абсолютная уверенность, не любовь как таковая, но ему стало еще немного легче. В конце концов он смог оторвать взгляд от серой земли, серых камушков под ногами и таких же серых ботинок, после чего взглянуть на покрытое белыми облаками небо, на залитые красками осени листья и на город, который стал еще чуточку живее в его глазах.