Культ Хаоса

      Аспасия лежала на твёрдой постели, не в силах подняться от скручивающей тело боли. С глухим стоном она всё-таки встала, чтобы испить вина. Уже вторую ночь подряд она не разбавляла его водой, предпочитая затуманить разум. Казалось, ещё немного, и она сойдёт с ума.       Когда в тёмной комнате послышались шаги, Аспасия дрогнула, как от удара. По силуэту она догадалась — это он, Деймос. Красивый, широкоплечий, поджарый, он сошёл бы за атлета. На её пути было несколько атлетов. И они бывают другими. Несмотря на красоту Деймоса, шорох его шагов вызывал кусающий холодок на спине. Некоторое время он безмолвно стоял перед нею, разглядывая без особого интереса, как нечто приевшееся, её нагое тело. Однако то, что он делал с ней прошедшей ночью, нельзя назвать равнодушием.       Поначалу, будучи неопытным юношей, он нравился Аспасии. Его хотелось обуздать, как дикого породистого жеребца, приручить, сделать очередным послушным инструментом. Его огненная страсть и похоть утоляли её жажду мужской любви жаркими и холодными ночами. Деймос быстро обучался премудростям телесных удовольствий. И также быстро его обучали ненависти, жестокости и гневу. Его Эрос принял изощрённую форму. Мир Деймоса превратился в боль. Боль пропитывала его вены, и эту боль он с щедростью приносил другим.       Он не умел управлять гневом, чего добивалась Хрисис. Убийства и страдания других приносили ему радость. В старшем возрасте Деймос уже не искал любви. Он искал удовольствия, которое заключалось в причинении боли самому близкому существу — Аспасии. Ей пришлось поспешно отдалиться. Лишь с Периклом она чувствовала себя защищённой, и лишь оттуда могла вести дела спокойно.       Осознание того, что Деймос не воин порядка, а порождение Хаоса, пришло слишком поздно: Перикл захлебнулся кровью от его рук. Несмотря на все просьбы Аспасии, Деймос выполнил своё обещание.       — Теперь ты полностью принадлежишь мне, — очень мягко проговорил Деймос, положив тёплую ладонь на её бедро.       Нюкта скрыла горячую слезу.       — Никто, кроме меня, не смеет к тебе прикасаться. — Деймос, глядя в её глаза, скользнул рукой по бедру вверх.       Аспасия подавила всхлип в груди, до боли прикусив губу.       — Ты забыл, кто здесь главный, — гневно ответила она. — Ты убил не просто человека, ты убил…       Грубая пощёчина обожгла щёку. Деймос схватил её подбородок и притянул к себе, заставляя глядеть в его горящие ненавистью ко всему миру глаза.       — Старика, который давился слюной от твоей красоты. Который не мог удовлетворить тебя своим старым морщинистым членом. Я освободил тебя. Скажи мне спасибо.       — Ты уже сам себе сказал спасибо, — выплеснула Аспасия.       Она боялась. Дрожь в руках и ногах говорила об этом. Сердце отчаянно билось в груди. Она боялась и всё равно продолжала бороться с Деймосом.       — Я не учила тебя такой любви, — слёзы брызнули сами. — Мне до сих пор больно.       На мгновение глаза напротив посветлели, в них мелькнуло нечто человечное, милосердное. Но этот чистый свет растворился в темноте затхлого амбара.       — Знаешь, как больно было мне, когда ты уходила к нему, когда я был свидетелем ваших утех? Это лишь малая часть моей боли, — сказал Деймос и провёл языком вдоль ударенной щеки.       Губы сами послушно приоткрылись ему, но язык не слушался. Деймос ждал от неё отклика, однако никакого ответа не получил. Пальцы его, испещрённые шрамами, сильно сдавили соски. Но Аспасия не вскрикнула. Она чувствовала, что ему нужно. Он пришёл, пахнущий лесом и зверьём, за дикостью, которую звал любовью. И сколько бы она ни упиралась, Деймос всё равно взял бы своё.       Он развернул её на живот. Одной рукой надавил на спину, вынуждая прогнуться. Ногами раздвинул её ноги.       — Боль — это мир, — тихо сказал Деймос. — В следующий раз тебе будет больнее, если ты посмеешь возразить мне. Ты Призрак. Ты Тень. А Тени должны подчиняться.       Собственный крик оглушил её. Деймос погрузился в её ещё не зажившее после прошлой связи лоно и задвигался сразу резко. Он кусал её до крови, бил, тянул за волосы, сминал нежную кожу, и не внимал крикам. А затем удовлетворённо застонал, не отпуская дрожащих бёдер.       Смерть Перикла навсегда стёрла её прежнюю. Аспасия сбежала с Кассандрой подальше от Афин, где Деймос не смог бы её отыскать. Но даже здесь, на Наксосе, не укрыться от Культа Космоса. В страхе человек бывает столь мелким и уязвимым, что совершает глупые поступки. От Культа не скрыться. То, что она долгими годами усердно создавала, держалось крепко. Перикл бы позавидовал. Сейчас же Аспасия, трясясь от боли, видела, что Культ больше не способен отвечать за мировой порядок. Деймос разрушил всё. Этот волчонок, согретый когда-то её любовью, всё растоптал, не умея справиться со своими животными инстинктами.       — Я тебя ненавижу! — крикнула Аспасия. — Ты смерть Культа. Ты смерть всего, что мы создали. Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!       Деймос ударил её так, что Аспасия упала на пол.       — Ты ненавидишь себя.       Холодный твёрдый взгляд лишил её всяких сил. Деймос возвышался над ней каменной стеной, которую невозможно сломать.       — Ты сделала меня тем, кто я есть. Ты любишь меня. Я это знаю. Твой Эрос навсегда отдан мне. Будь послушной, Аспасия, и я буду таким же благосклонным к тебе. Если ты встанешь на моём пути, попытаешься настроить Культ против меня, я буду мучить тебя очень долго, пока ты не забудешь себя от боли.       Он бросил ей одеяние:       — Ступай отсюда и жди наших встреч, как ждёшь снисхождение богов.       Аспасия поклялась себе направить другое орудие против Деймоса — Хозяйку Орла. Она встала молча, улыбнулась ему и, одевшись, с высоко поднятой головой покинула амбар, будто не её использовали как безжизненную куклу три ночи подряд.